Имена

Оксана Дмитриевна проснулась от лёгкого похлопывания по плечу. Она нахмурилась, пытаясь раскрыть глаза, но это давалось ей с большим трудом. Тихо бурчал телевизор — муж наверняка смотрел новости, когда заметил её спящей, — и только его голубой свет и настольная лампа рядом с ней нарушали темноту зала. Она опять уснула над тетрадями. Второй раз за неделю, а сегодня только четверг.

— Оксан, пойдём спать, а? — муж зевнул, отвернувшись, но не прикрыв рот рукой. Оксану Дмитриевну это раздражало, но она слишком устала, чтобы ругаться. — На выходных проверишь.

Наверно, муж был прав, но Оксану Дмитриевну больно кольнуло чувство вины: перед ней лежали три партии непроверенных контрольных диктантов восьмых классов. И уроки у них, конечно, поставили на завтра, потому что математичка, Марина Ивановна, заболела. Оксана Дмитриевна сможет, естественно, сказать, что не успела, что она тоже человек, но на учеников это действовало редко. Учитель давно перестал быть человеком для всех остальных участников «образовательного процесса». Оксана Дмитриевна невесело улыбнулась своей мысли. Когда-то давно, лет пятнадцать назад, когда Оксана Дмитриевна ещё иногда была Осей, ей хватало сил и времени сидеть до двенадцати ночи и проверять тетради, а потом репетировать каждый урок перед мужем, у которого тогда тоже было другое имя — Гоша. Потом в школах медленно, но верно начали появляться компьютеры, и Оксана Дмитриевна училась делать презентации и игры. Дети не оценили.

А потом Ося исчезла. Осталась только Оксана Дмитриевна.

Оксана Дмитриевна зевнула.

— Ось, плюнь, а?

Оксана Дмитриевна кивнула, давно уже пришла пора плюнуть. Все плюнули на неё, на её работу, на её силы и время. Чем она хуже?

Муж помог выключить свет. Оксана Дмитриевна потянулась, разминая затёкшие мышцы. Она много времени проводила сидя, и спина явно не была ей благодарна. Она всё чаще засыпала за проверкой, скрючившись за столом, и всё реже хотела вставать по утрам.

— Марина Ивановна заболела, и мне поставили за неё восьмые классы, — сказала она, ложась в постель.

— А курсы как же?

Оксана Дмитриевна усмехнулась, радуясь, что муж помнит. Когда-то давно, когда она ещё умела быть Осей, она обожала курсы повышения квалификации. Тогда она на неделю выпадала из жизни школы и, как губка, впитывала новые методики и новые стандарты. Ей не терпелось попробовать всё-всё-всё, и она летела на работу. Составляла поминутный сценарий каждого урока, волновалась, будто вот-вот закончила пединститут. Забегала в учительскую, чтобы отдохнуть, и Марина Ивановна, которой уже тогда было далеко за тридцать, качала головой:

— Зря ты так стараешься, Оксана. Дети этого не ценят.

Ося качала головой. Хватала нужный журнал и снова убегала.

А потом она поняла, что курсы не работают. Ося перестала появляться в школе, осталась только Оксана Дмитриевна.

А потом курсы сделали дистанционными. Их вели вчерашние выпускники, не работавшие в поле ни дня, нудные и оторванные от реальности. Школа просила включать вебинар на телефоне, отключать звук и вести урок. И пользы стало ещё меньше.

— Дистанционные, — она пожала плечами.

— Что творится с нашим образованием? — Гоша вздохнул. — Куда всё катится?

— Дети наши скатились, — отрезала Оксана Дмитриевна. — Им бы только игры, хамить и...

— А раньше ты говорила, что дети всегда были — и будут — одинаковыми.

Оксана Дмитриевна поджала губы. Муж был прав. И она не помнила, когда всё изменилось. Миллион воспоминаний роился в её голове, но ухватиться за что-то одно она не могла.

— Я плохой учитель, — сказала она, не прося утешений.

— Нет, - тяжёлая рука Гоши легла на её талию. — Ты просто перегорела. Как лампочка. Спи, Оксан.

Оксана Дмитриевна вспоминала рыдающую после урока Осю. Марина Ивановна, которая когда-то наверняка тоже была просто Маринкой, протягивала ей салфетки. Выражение её лица кричало: «Я же говорила». После этого Ося перестала появляться в школе. В школе была только Оксана Дмитриевна, строгая, почти злая, из тех учителей, в классе которых нельзя слишком шумно дышать. Она перестала пытаться.

Потом Ося перестала бывать дома. Для мужа — тогда ещё Гоши — она стала Оксаной. Холодной, закрытой, живущей только мыслями о выходных. На которых можно сделать документы и проверить тетради. Оксане не была интересна жизнь вне школы, пусть и школу она ненавидела, и Гоша стал просто мужем.

Может, он был прав.

— Ось, ну ты чего? Скоро отпуск, отдохнёшь. Хочешь, я тебе другие курсы поищу? Нормальные, какие ты только захочешь, и ты снова загоришься?

Оксана улыбнулась.

— Ты раньше такая была... — Гоша несильно сжал ладонь. — Ты же любишь школу. Её просто слишком много в твоей жизни.

Оксана не верила мужу. Ося, молодая, весёлая, смешная девчушка с горящими глазами, едва ли захочет вернуться после пятнадцати лет работы. Даже если для неё найдут самые интересные курсы. Впрочем, терять было уже нечего.

— Ось, засыпай.

Гоша поцеловал её в щёку. Оксана закрыла глаза и попыталась расслабиться. Это умела только Ося. Но, зевнув, она повернулась к мужу и почувствовала, как усталость, висевшая на ней последние годы, куда-то исчезает.