У каждого свой путь. Сказ о пельменях

– Билет номер двести двадцать три. Ага. Ага.

Старый профессор прищурился, вглядываясь в широкий кусок бумажки сквозь большие круглые очки с толстенными линзами. Видел он до отвратительного плохо, потому номера билетов и вообще всё вокруг ему приходилось делать огромным. Да и студентов он на лица не различал. Только по голосу и то плохо. На слух слабоват был. И ходил плохо. И вообще всё у него, кажись, было плохо. Одежда разве что иногда была чистой. Вообще вызывал он, скорее, чувство жалости, нежели уважения.

На том многие и горели. Потому что маг из него был, пожалуй, один из сильнейших. Среди менталистов. За то и держали. А уж кто экзамен у него мог сдать – вообще героем считался. Не важно, с какого раза. Потому что если кто и мог с первого, то о них уже и так все знали.

Лакири был совсем не из тех, кто был способен сдать экзамен у него с первого раза. Да и со второго тоже. Строго говоря, это был уже пятый. Вообще-то его имя должно было указывать на удачу, но, глядя в пятый раз на распределение, он задумался о том, что родители просто поиздевались над ним. Или судьба.

Слишком уж частенько он задумывался над своим именем.

– У вас спецбилет, молодой человек, – проскрипел профессор.

О нет, только не это. Лакири был уверен, что за четыре экзамена он подготовился уже ко всему, что мог преподнести этот старик, и к голосам, и страху, и даже к сочинению на пару тысяч слов на совершенно различные темы в обстановке китайского метро, но о спецбилете он слышал впервые. Вернее, не так. Он о спецбилетах слышал, но никто ничего толком о них сказать не мог. И не хотел. Будто тема, о которой нельзя говорить. Что ж, с этим стариком всякое могло быть, почему бы и не запретить говорить о спецбилетах.

Парень сделал глубокий вдох. Выдох. Он не нервничает. Совершенно. Совершенно.

Ладно. Сейчас он действительно не нервничает. Он смирился. Потому что теперь он экзамен точно не сдаст. В пятый раз.

Сдать экзамен вместе с Салемом – это что-то из разряда невозможного. Потому что он не сдаёт его уже раз десять, больше даже, и ходит сдавать, наверное, просто по приколу. Вот и сейчас этот парень стоял и тупо лыбился, будто вообще не понимал, к кому попал.

И куда попал.

Они стояли на большом ярко-зелёном лугу под ярко-голубым небом. Оба – одновременно готовые и не готовые к тому, что произойдёт далее.

– А ты знаешь, что он раньше увлекался грибочками? – весело спросил вдруг Салем.

Лакири только закатил глаза. Да об этом знают практически все. Истории о его попойках с шаманами передаются из уст в уста с завидным энтузиазмом, притом сам Лакири слышал их уже столько, что совершенно непонятно, что из них правда, а что нет. И, что самое странное, никому будто в голову не приходит даже усомниться в них, ведь всё и так видно и понятно! Старик болен в край и фантазии у него больные.

Самое то для мастера иллюзий, да.

Итак, они находились посреди огромного ярко-зелёного луга, под ярко-голубым небом, и на каждом из них было надето только полотенце. Обёрнутое там, где оно должно быть обёрнуто. Кажется, он начинал понимать, почему никто не стремился рассказывать о том, что тут происходило. Это просто за гранью. Это вдобавок к тому, что и сложность выше. Обычно задание выдавалось заранее, но сейчас – фиг им.

– Миленько, – опять высказался Салем.

Да, что может быть милее совсем пустого пространства.

– Тарелка с зайчиком.

Этот ещё на мозги будет капать своей болтовнёй вместо дела… Так, какая тарелка?

– С зайчиком, – повторил Салем зачем-то. – Под ним ещё написано… О, задание! Нам повезло! Кстати, а тебя как зовут?

– Дай сюда, – Лакири вырвал тарелку из рук. Присмотрелся. Реально зайчик и текст. Что там вообще…

– Подожди, не читай…

– «Соберите для меня десять пельменей за десять минут, а то я умру от голода. Ваш зайчик».

Но Лакири уже прочитал. Так вышло. Не смог остановиться. Понял это только тогда, когда вокруг что-то неуловимо изменилось. Хотя нет. Вокруг всё изменилось очень даже уловимо! Зелёные луга стремительно покрывались окопами и рвами, обрастали кустами, а на небе вдруг появилось целая армия облаков. Да-да, именно армия во главе с генералом Облаком в огромных облачных эполетах.

– Я же говорил, не читай, – только и успел сказать Салем, прежде чем всё началось.

Первый пельмень в виде аккуратной жемчужинки они нашли в большой ракушке. В окопе. Её чудом не разбило летящим с неба градом: армия облаков с азартом заядлых охотников обстреливала любую движущуюся цель. Лакири знал и понимал, что это всё лишь иллюзия, от которой они, в теории, должны были защититься одной левой, но парень со вздохом признал, что не его это пока уровень.

Впрочем, цель экзамена не в этом. А в пельменях, как бы это ни звучало абсурдно. Которые нужно было собрать кровь из носу.

«На холме, на горизонте, живёт маленький зайчик. И плачет он голодными слезами. Одна слеза уже упала».

«И вторая тоже».

Каждую минуту ветер приносил им весть о том, что времени у них не так много. И с каждым разом всё меньше. Это нервировало.

Однако на пятом пельмене Лакири вдруг понял, что у них неплохо выходит! А на седьмом он смотрел на Салема совершенно другими глазами. Он был крут. Просто невероятно крут. Так почему же…

– Чщщ, – прошептал Салем, приложив палец к губам.

Они сидели в засаде в кустах. Сквозь плотные колючие ветки да маленькие листочки наблюдали за абсолютно идеалистической картинкой: опять зелёное поле, опять голубое небо, опять вполне дружелюбная линия горизонта без статуи умирающего от голода зайца. И посреди этой идиллии выдра с бобром играли в бильярд. Оставшимися тремя пельменями.  

– Кажется, стариковская иллюзия решила сжалиться над нами, – прошептал Лакири, который, если и удивлялся ещё немного поначалу степени того абсурда, которая с ними происходила, то сейчас вообще был уже готов принять что угодно.  

– Согласен. Наверное, у него сегодня день рождения.

– Эй вы там, – раздалось ворчливое с той стороны кустов. Кажется, это был бобёр. – Подглядывать нехорошсо. Выходите.

Он осуждающе поцыкал языком и постучал кием по столу. Внимательно посмотрел в их сторону. Пристально так. Ещё раз постучал кием.

Парни переглянулись. Кажется, они оба поняли, к чему это ведёт.

– Ты хорошо играешь в бильярд? – спросил Салем. – Я просто вообще не умею.

– Да я тоже не особо, – отозвался Лакири. – Только видел пару раз, да кий один раз в руках держал.

– Понял. Тогда дерзай, – Салем хлопнул Лакири по спине. – Я пока посижу, тыл посторожу.

– Э… а…

– Твой опыт больше моего на целых три штуки. Так что дерзай.

Больше ничего не оставалось. Лакири, сжав зубы, выполз наружу. Даже не заметив, как кусты расступились перед ним.

– Эй.

Лакири устало лежал на земле и практически равнодушно смотрел на голубизну неба. Умиротворение. Хотя он чувствовал спиной, что лежали они явно на полу, но какая разница, если дул лёгкий ветерок, а вокруг мерно раскачивались цветы цикория? Хотелось полежать так ещё немного и не думать о том, что где-то там один заяц абсурдно доедает свои пельмени. Ради которых они чуть в лепёшку не расшиблись. Ради того, чтобы он, это всё сдал.

Это был долгий путь и тернистое испытание. На грани убойного.

Он сдал. Эта мысль всё ещё не умещалась в его голове совершенно никак. И, главное, с кем и у кого! У этого старикана и вместе с Салемом! Неудачником, который завалил все экзамены!

В том числе и этот. Сейчас он лежал в каком-то капкане, который спеленал его с ног до головы и практически прикопал, но, почему-то, совершенно не выглядел расстроенным.

– Слушай, – Лакири слегка приподнялся, чтобы лучше видеть своего товарища по несчастью. – Ты же офигенски крутой маг. Просто офигенски. Так почему ты…

– Ну вот так вот, – тот попытался пожать плечами, но вышло это, скорее, пародией на пожатие плечами. – Жизнь у меня такая.

– Никогда не поверю, что ты настолько неудачлив, – истолковал по-своему Лакири.

Салем только рассмеялся.

– Да нет, с удачей у меня всё в порядке. Просто… – тут его улыбка стала какой-то странной. – Ты, вот, учебники свои учишь, с учителем мыкаешься, а я… – он неопределённо покрутил рукой. – У каждого свой путь, в общем.

И следующим взмахом руки развеял иллюзии.

Экзамен закончился.

А Лакири будто по-новому увидел мир. Он потом ещё долго думал о разном. О путях. О Салеме, который наверняка станет великим магом, об экзаменаторе, который неизвестно сколько пережил в жизни. О зайце, который вынужден не мытьём, так катанием добывать себе еду. И о пельменях, чья судьба на пути стремления к высшему, кажется, была самой сложной.