И нет во мне раскаянья,

А лишь отчаянье одно

Спасения нет

Прощения нет

Ты гибель моя

Ария Клода Фролло «Ты гибель моя» из мюзика «Notre Dame de Paris»

I

Невиданное ощущение. Так легко и спокойно... И ничего нет. Кроме её милого лица. Сияющий взгляд, спокойная улыбка, лëгкий, едва заметный румянец на щеках... Она будто и не умирала никогда. У Зака перехватило дыхание. Она точно такая же, какой он её помнил: счастливая и чуть взволнованная. И, кажется, напевает какую-то мелодию.

Как это? Где? Что происходит? Он нервно огляделся: ничего. Ни потолка над головой, ни земли под ногами. Всё вокруг такое чëрное и сияющее, как небо ясной ночью. В Англии мало где можно увидеть его таким высоким и чистым. И лишь двое кружатся в этой пустоте. Зак не сразу понял, что они танцуют, ноги сами шагали под немой счёт. Кажется, это похоже на вальс. А ведь он так ни разу и не пригласил её на танец... Господи, какой же дурак! От злости на самого себя он до боли сжал зубы.

Неужели он всё-таки погиб? Если сейчас с ней. Выходит, смерть выглядит именно так?

«Милый, ничего не бойся, – он почувствовал невесомое прикосновение к своей щеке. Шарлотта мягко заставила его повернуть голову и посмотреть на неё, – Я хотела попрощаться».

Они остановились. Шарлотта, дыша, будто стояла на морозе, аккуратно поправила ему воротник. «Ты совсем не изменился», – кажется, она пыталась сдержать улыбку.

«Прости, Лотти, но я уже совсем не тот, кем был раньше», – пронеслось в голове. Он любовался девушкой своей мечты, а внутри сгорал, вспоминая последнее, произошедшее с ним.

— Пойдём, нам нужно более удобное место для разговора, – Шарлотта потянула его куда-то, Зак лишь послушно последовал за ней.

Беседка, до безумия похожая на ту, где они встречались так много раз. Земля, небо, цветы и деревья: всё появилось, как по мановению волшебной палочки. Как будто они снова оказались в обычном мире. Смеркается. Может это и к лучшему. Лотти не увидит всей той боли, в которой он тонет, словно в болотной трясине.

Зак думал, что если увидит её ещё хотя бы раз, скажет ей сотни или даже тысячи слов, но теперь он лишь стоял пред ней, не находя в голове ни единой мысли.

— Где мы находимся? – наконец, выдавил он, – Неужели, я схожу с ума?

— Почему же? Ты, вполне нормальный.

— Разве ж нормальный человек сможет... – начал было Зак, но не успел договорить.

— Тшш, – Шарлотта приложила палец к его губам, – Ни слова об этом.

— Так ты всё знаешь, – он поëжился и опустил голову, будто стыдился того, что стоит здесь, словно ничего не делал, перед Лотти, такой чистой и безгрешной.

Зак мельком взглянул на неё. Лучше бы она назвала его убийцей и, полная презрения, ушла, чем взгляд, которым смотрит сейчас. Какой-то спокойно-снисходительный. И было что-то ещё в этих глазах, что-то неясное, но заставившее сердце ныть. Зак не выдержал этого напряжения. Ноги перестали держать его, и он осел на землю, беззвучно рыдая и обнимая колени Шарлотты.

«Я такой идиот», – только и мог повторять он раз за разом.

«Послушай, Зак, – она заставила его расцепить руки и присела рядом, – Посмотри на меня, – он только послушно поднял голову. Тело снова, как тогда на пустыре, налилось свинцом, и сопротивляться не было сил, – Что бы ни произошло, я хочу, чтобы ты знал. За свою жизнь, я не встречала человека, более доброго и искреннего, чем ты»

Он замер, как от удара по голове, и несчастным взглядом смотрел на девушку, которая упорно не желала видеть в нём и капли тьмы. «Прости», – одними губами вымолвил Зак.

И тут голова закружилась, и всё стало пропадать. В глаза ударил искуственный свет, и Зак резко поднялся. Оглядев помещение, в котором находится, он понял, что сидит на кровати и тяжело дышит, как после долгого бега.

«Господи... – пробормотал он, – Так это был сон». Настоящее навалилось ещё более тяжëлым грузом, и Зак застонал и закрыл лицо руками.

— Проснулся, наконец! – Зак отнял ладони от лица и увидел Лестрейда, – С добрым утром, спящая красавица, – он поглядел на часы, – Или вечером.

— Что ты здесь делаешь? – спросил Зак, тупо уставившись на друга.

— Я-то? Живу, – похоже, по взгляду Зака было понятно, что он совсем запутался, и Джордж пояснил, – Ты, видать, совсем ничего не помнишь. Ну, слушай, после того, как ты... – он, кажется, пытался подобрать более подходящие слова, но в итоге сдался, – В общем, после того, как ты пристрелил Скотта, тебя накрыла истерика, и я решил, что лучше всего будет увести тебя куда-нибудь. Ну, и притащил сюда, чтоб ты сел и успокоился. Я отошёл о чём-то спросить хозяина этого дома, а когда вернулся, ты уже спал, как убитый.

— И сколько времени я уже здесь?

— Целых два дня, – ответил Лестрейд, – Я , прямо, не знал, что с тобой делать! Но, знаешь, ты выглядел таким уставшим, что рука не поднялась будить.

— Кошмар.., – пробормотал Зак себе под нос.

—Ты вообще себя как чувствуешь?

— Нормально, вроде. Почему тебя так волнует то, что происходит со мной?

— Я ведь уже говорил, – улыбнулся Лестрейд, – Ты мой друг. И я очень тебя ценю.

Зак отвëл глаза и закусил губу. Почему-то слова Джорджа сейчас тронули его до глубины души, и в то же время он чувствовал себя до жути пристыженным.

— Лестрейд, – несмело начал он, – Прости.

— За что это? – опешил Джордж. Поразительно! Кто ещё может снести мерзкое поведение своего напарника, и делать вид, что ничего не было.

— Во время расследования я вёл себя, как последний засранец. Грубил тебе, спорил постоянно, даже слушать не пытался, что ты хочешь сказать. А оно всё вот так вышло. Выходит, что ты с самого начала был прав: и насчёт меня, и вообще.

На пару минут в комнате повисло молчание. Похоже, оба обдумывали сказанное.

— Я не злюсь на тебя, – такой простой ответ, но вызвал такую бурю эмоций. Зак торопливо слез с постели, на которой сидел всё это время и, попутно споткнувшись обо что-то, налетел на друга, обняв его так, что сам Лестрейд сделал шаг назад, – Дурак, задушишь ведь!

— Извини, – Зак ослабил хватку и чуть отстранился, но видя, что его друг не перестаёт улыбаться, сделал то же.

— Никогда бы не подумал, что в тебе столько силы, – и тут же чуть изменил интонацию, будто перешёл к делу, – Приводи себя в порядок и спускайся. Наверняка, голодный, как черт, – и по-дружески хлопнул по плечу.

Оставшись один, Зак снова подумал о том, что не заслуживает такого друга, как Лестрейд.

II

Дневник Зака Паттерсона. Ноябрь 186* года

Долго не садился за дневник. Просто не знал, что написать туда. Впрочем, даже сейчас не знаю. Быть может, сумею привести мысли в порядок.

Уже несколько дней я не был на работе. Взял отгул, сказал, что сильно болею и попросил Лестрейда подыграть. Такая наглая ложь, но, мне кажется, я не могу более заниматься расследованиями. Никак не избавиться от мысли, что я там лишний. Инспектор уверил меня, что никто, кроме нас троих не знает всей правды о произошедшем, но в те пару дней до начала моей «болезни», мне казалось, что на меня, как на прокажëнного, все кидают косые взгляды. В тот же день в Ярде были Боллмары. Мать Шарлотты слёзно благодарила нас за то, что нашли убийцу. И больше всех благодарила меня, ведь это я ей пообещал. Такое неприятное чувство, когда она называет меня «мой мальчик». Называет убийцу, который ничем не лучше этого Скотта. Мистер Боллмар нехотя извинился передо мной под взглядами жены и старшей дочери. Эмили (кажется фамилия её мужа Отвуд. Я всё никак не могу запомнить) попросила о беседе наедине. Сначала она молчала около минуты, может больше, я совсем перестал чувствовать ход времени, а потом сказала: «Вы ведь намеренно убили его, я права? – мне кажется вопросительная интонация была только для приличия. Чтобы это не звучало, как обвинение. Потому что мельком взглянув ей в глаза, я понял: она всё знает. А если не знает, то понимает слишком хорошо. Мне оставалось только молча кивнуть, – Знайте, мне всё равно что и как там было, но я рада, что эта сволочь мертва, и больше ни один человек не пострадает от его рук, – я было подумал, что это всё, но она продолжила, разве что смягчилась немного, – Признаться, я не думала, что вы способны на столь решительные поступки. Спасибо вам». Я никогда не забуду этих слов, сказанных такой недоверчивой леди, как сестра Лотти.

***

Снилось что-то странное. Непонятное в той же степени, в какой и мерзкое. Куда бы я ни пошёл, всюду меня преследовала чёрная фигура из дыма и пепла, и чем дальше я захожу, тем ближе это существо ко мне, тянет свои руки, пытаясь задушить. Когда я в ужасе открыл глаза, то не мог пошевелиться, и дышать было так же тяжело, будто на моей шее продолжали сжиматься ледяные пальцы. А чуть в отделении, возле стола, стоял Он. Я сразу узнал его, и пускай и не видел лица, но сразу понял, что Он смотрит на меня испепеляющим взглядом. Не знаю, что это было, видение или призрак... Но он ходил по комнате из стороны в сторону, иногда подходил ко мне и заглядывал в лицо своими холодными пустыми глазами. Я больше не мог уснуть и был вынужден наблюдать за ним, пока не взойдëт солнце. Я не знаю, как дожил до рассвета. Но даже сейчас, когда свет слепит мои глаза, мне очень страшно находиться в комнате. Я пишу эти строки, сидя на скамейке у набережной Темзы. Речной воздух немного освежает, и я думаю не возвращаться этой ночью.

***

Теперь я веду совершенно полуночный образ жизни. Утром заполняю дневник и ложусь, весь день сплю, вечером просыпаюсь и выполняю ту рутину, котрую нормальные люди проводят утром. Хотя я не уверен, что это имеет какой-то смысл, скорее, дело привычки. Всё это как будто в плусне. В конце концов, даже днём, этот человек не уходит из моих кошмаров, поэтому и сплю я очень плохо. Всю ночь гуляю. Бесцельно. Просто брожу по улицам и пустынным площадям и, стоя на мостах, долго и задумчиво курю. Как будто даже пристрастился к этому убийственному занятию. Пожалуй, зазевавшиеся хозяева трактиров, что видят меня, думают, что я пьян. Быть может, они и косвенно правы. Я ведь, толком не знаю, где гуляю. Однажды я, будто очнувшись ото сна, обнаружил, что забрёл в Ист-Энд. Мне повезло, что кроме ручки и дневника я теперь ничего не ношу с собой, это делает меня бесполезной мишенью для воров. В другой раз, мои ботинки были все во влажной вязкой грязи, которой в городе сейчас и не найдëшь, ведь дожди в это время довольно редки. Я так и не понял, где гулял тогда, но лучше уж так. Мне не настолько страшно быть убитым, как снова увидеть над собой Его.

***

Сегодня заходил Лестрейд. Я как раз собирался на очередную прогулку. Он взглянул, в каком беспорядке я живу, и сказал, что выгляжу я неважно и похож на живого мертвеца. Он считает, что мне нужно как можно скорее выйти на работу, мол тогда я постоянно буду находиться среди людей, в потоке событий, и мои страхи не будут меня так волновать. Если бы это действительно было так.

Через пару недель уже зима. С каждым днём всё темнее и темнее. Вернулся, когда солнце ещё не встало. Я замёрз и валился с ног. Только разулся, не раздеваясь, и упал на кровать, лишь в пальто посильнее закутался. Не знаю, сколько времени прошло, но я проснулся, услышав чьё-то присутствие. Он стоял прямо надо мной и дышал. Да дышал! Я слышал и чувствовал это холодное дыхание, как будто сама смерть рядом со мной. И Он, я слышал, бормотал, негромко, но точно, чтобы я сумел разобрать. Называл меня убийцей, говорил, что после всего, что сотворил, я не достоин жить так легко. А его пальцы смыкались на моей шее. Обычно, я даже шевельнуться не мог, но в этот раз почувствовал, что по-настоящему задыхаюсь и каким-то чудом нашёл в себе силы бороться. Я подумал, что у меня получилось отнять, его руки от себя, но когда я снова проснулся, то сжимал лишь свой собственный шарф.

***

Кажется, я схожу с ума. Лучше бы, действительно, болел. В последнее время стал всё чаще думать о Его словах. Быть может, всё действительно так, и теперь я не заслуживаю ничего хорошего? Да, и как я могу помогать другим людям, сам будучи преступником? Какое лицемерие...

Позднее. Снова заходил Лестрейд. Спрашивал, как я и как скоро вернусь на работу. Рассказывал о каких-то случаях, которые посчитал весëлыми. Говорит, инспектору в руки попало дело, что легко раскроется с моей помощью. Как много всего произошло за пару недель. А я думал, прошло уже столько времени...

Я сказал Джорджу, что хочу оставить работу в Ярде. Он очень удивился (я видел как быстро меняются эмоции на его лице) и яро просил меня подумать. Наверное, он тоже замечает, что у меня помутился рассудок. Но я не уверен, что смог бы вернуться. Это будет просто неправильно.

III

В один из таких хмурых, похожих друг на друга, дней, когда Зак вернулся со своей ночной прогулки, он увидел на столе письмо. Да уж, давно ему почты не приходило. С плохо скрываемым любопытством он вскрыл конверт. Небольшая записка, написанная ровным круглым почерком, гласила «Дорогой мистер Паттерсон. Полагаю, вы почти забыли того, кто помог вам разрешить дело об убийстве Шарлотты Боллмар. Надеюсь, это не будет звучать нагло, но мне бы хотелось напрмнить, что всякая услуга подразумевает оплату. Нам с вами стоит встретиться для разговора об этом». И ниже указан адрес, куда ему нужно прийти и время встречи.

Боже правый! Тот загадочный мальчик. Зак, и правда, совсем забыл про него. Теперь даже нечем отплатить своему юному знакомому. Кажется, он говорил тогда, что готов отплатить даже собственной жизнью, но вряд ли этому ребёнку будет теперь какой-то прок от такого человека.

Встреча днём. Значит, сегодня без сна. Быть может, это и к лучшему. Зак сел заняться дневником и время от времени выходил из комнаты и нервно смотрел на часы. Наконец-то, внизу пробили полдень, и он стал собираться на встречу.

Стоя на пороге какого-то явно пустого и заброшенного здания, он несколько раз проверил адрес, но нет, никакой ошибки. Он пришёл верно. Оставалось только гадать, зачем загадочный мальчик назначил встречу в таком странном месте. Через грязные и местами выбитые слëкла он видел что-то похожее стеллажи в книжных лавках. Как бы ни щурился, даже при дневном свете не мог разобрать более мелких деталей. Похоже, из-за своих ночных бдений, он стал видеть ещё хуже, чем раньше. Ещё и очки тогда разбились.

Внутри его встретили книги разбросанные по полу и тучи пыли. Здесь будто со времён Кромвеля не убирались! Помещение первого этажа явно непригодно для каких-либо переговоров. Зак чудом разглядел лестницу ведущую наверх. Ему было не по себе от этого места, но в то же время, интересно, что же будет дальше. Как-никак, эта прогулка не вписывается в его типичное времяпрепровождение. Что-то новенькое, и не так уж и важно, чем оно закончится.

На втором этаже пустая комната. Окна без штор и как будто с более чистыми стëклами. Посреди комнаты стол с одной единственной вещью на нём.

Револьвер.

Зак осмотрел предмет. Точно! Тот самый, из которого он тогда стрелял. Он смекнул, что это оружие было гарантом того, что записка – не обман, и встреча точно будет. Даже гадать не хочется, каким образом мальчик достал этот пистолет.

Вдруг шальная мысль пронзила разум. Что если ему прямо здесь и сейчас стереть себя из этой жизни? Он погряз в самобичевании, собственных страхах и боли и уже вряд ли сумеет выбраться. Он больше не способен помогать людям, ведь даже себе помочь не силах. В конце концов, он преступник, убийца. Только недавно думал о том, что призрак Скотта прав, и Зак не заслуживает больше существать. Может, хоть так он сумеет избавиться от этого наваждения. Да. Точно. Если он прааильно помнит, там есть ещё пуля. Лучше уж так, чем, Он продолжит преследовать и мучить.

Зак приставил злосчастный револьвер к виску и прикрыл глаза. Как же смешно: оружие, поразившее человека, которого Зак ненавидел больше всех на свете, убьëт теперь и его самого.

Значит вот так всё и закончится.

Он уже было надавил на курок, как его руку кто-то перехватил, и Зак встретился взглядом с чьими-то глубокими зелëными глазами.

«Умереть успеем в любой момент. Но мы здесь явно не за этим» – сказал незнакомый юноша.

Зак растерянно опустил руку и положил револьвер на место. Господи, чем он думал, решив покончить с собой перед такой встречей?! Вряд ли кому-то доставил бы наслаждение вид разлитой по стенам и полу крови, и тела распростëртого с пистолетом в руке. Тем более, что его собеседники дети.

За зеленоглазым юношей он заметил и удивительного мальчика, и, Зак сначала было подумал, что у него в глазах двоится, ещё одного почти такого же, только чуть ниже ростом.

— Мне стоило предупредить, что я буду не один, – извиняющимся тоном произнёс мальчик, – Прошу меня за это простить.

— Ничего, – Зак помотал головой. Он всё ещё не мог отойти от того, что пару мгновений назад, чуть не совершил самоубийство и теперь откровенно пугался и стыдился этой мысли, – Ты вызвал меня, чтобы назвать цену за свою помощь. Но позволь всё же узнать твоё имя.

У мальчика на мгновение округлились глаза. Кажется, он и сам только что понял, что забыл представиться.

— Моё имя Уильям, – просто ответил он, – А это мои братья: Альберт, – он повернул голову в сторону зеленоглазого юноши, – И Льюис, – на мальчишку, похожего на него самого.

Зак не нашёл ничего лучше, чем представиться в ответ.

— Так чем ты хочешь, чтобы я отплатил? Если речь о деньгах...

— Нет, в них мы не нуждаемся, – перебил старший из братьев, – Видите ли, наша цель – борьба с классовой системой, которая отравляет жизнь очень многим жителям Британии. Вы ведь и сами косвенно пострадали от неё, верно?

Зак кивнул. Он всё ещё не до конца понимал, у чему они клонят. Это же бред! Абсурд! На такое даже толпы взрослых не способны, чего стоят только народные выступления в разные века существования Англии! Неужели у троицы детей на это хватит сил? Хотя, если двое других такие же до странности умные, как и Уильям, то, быть может, через годы кропотливой подготовки они и смогли бы сдвинуть что-то с мёртвой точки. Но тогда зачем им Зак? Он переводил взгляд с одного юного лица на другое, как будто ждал, подтверждения того, что это какая-то плохая шутка, но пока Альберт говорил, Уильям иногда кивал, как бы говоря: «Всё так и есть» и пару раз взглянул на брата, ожидая своей очереди ещё раз взять слово. Младший же из мальчиков, кажется и вовсе ничего говорить не собирался, только настороженно смотрел на неудавшегося самоубийцу, чем ещё сильнее заствлял смутиться.

— Я вижу, вы не до конца нам верите, – сказал Уильям, – Любой взрослый отреагировал бы так же. Но не переживайте. Как сказал Альберт, это наша конечная цель. Пока что мы тщательно готовимся к воплощению её в жизнь. И вы, я думаю, понимаете, что мы нуждаемся в союзниках.

— Признаться, я всё ещё не могу понять, почему вы решили, что возьмëте какой-то толк с меня, – как и при первой встрече, Зак ощущал себя полнейшим идиотом банально от того, что ведёт эту беседу. Но отчего-то хотелось им верить. В конце концов, один раз он положился на Уильяма и исполнил-таки свою цель. Пускай и пожалел потом сто раз. Но это, впрочем, было уже его личной проблемой.

— Всё просто. Вы ведь из Скотланд-Ярда. По меньшей мере иметь в союзниках человека из полиции очень полезно. К тому же, я помню, что вы говорили о своëм желании помогать тем, кто в этом нуждается.

Да уж, долго два и два складывать не придётся, в конце концов, не дурак. Понимает, что помощь нужна в первую очередь простым гражданам, которых мало что защитит от привилегированных гадов, вроде Скотта. Как-то всё идеально гладко выходит. Только вот, оставлась всё ещё одна проблема.

— Не думаю, что я смогу быть вам полезен. Это просто лицемерие пытаться помогать людям, будучи убийцей, не лучше тех, с кем вы хотите бороться.

— Я думаю годы кропотливой работы над светлым будущим постепенно искупят ваш грех. Вы действительно хороший человек, раз вас так сильно тревожит содеянное, – сказал Уильям, – А теперь, прошу вас ответить, пойдëте ли вы с нами? – и протянул руку.

Зак пожал ладонь мальчика и медленно кивнул. В тот момент он даже не думал, чем всё это предприятие может для него обернуться, просто Уильям вселил в него надежду. Надежду на то, что не всё ещё потеряно в его жизни.

Вечером того же дня Зак Паттерсон зажëг свечу, которая неделями стояла без дела, и, перелистнув страницу дневника, написал всего пару предложений. «28 ноября. Моя жизнь никогда не станет прежней. И, пожалуй, я этому искренне рад»

Так лучше уж погибнуть в борьбе за прекрасную, быть может утопичную, жизнь, чем продолжать медленно гнить. Завтра же он вернётся в Ярд, готовый работать, не жалея себя.