«Что ни весть, что ни повесть

Рабы сердца и узники совести»

pyrokinesis «Прекрасное далëко»

Утро явно не будет добрым, если оно начинается со слов: «Где ты шатался всю ночь?!». Право, Лестрейд мог спросить о чём угодно, но выбрал самый простой и раздражающий путь. Похоже, друг был у него дома и, видимо, спрашивал хозяйку. А та возьми да и выложи, что квартирант всю ночь не появлялся. Слух у неё чуткий, так что в показаниях не усомниться. Но на кой черт Лестрейд так пристал к нему?

— Где ты был?! – отчётливо и достаточно громко повторил Джордж.

— Почему тебя это вообще волнует? – Зак только отмахнулся. Впрочем, он и сам, толком, не знал ответа. Не скажет же он, что проснулся в какой-то мрачной комнатушке, видимо, на втором этаже какого-то увеселительного заведения. К тому же, он знать не знал, как там оказался. Всё было, как в тумане.

По пути сюда он пытался восстановить хронологию последних событий. Он поговорил с Анной, а после провёл ночь в раздумьях. Утром черканул письмо Скотту, в штабе Скотланд-Ярда выложил инспектору свой план. Там же повздорил с Лестрейдом. Это всё он помнил хорошо. Дальше было сложнее. К чести Скотта, ответ не заставил себя долго ждать и пришёл к концу рабочего дня. Даже удивительно, как он, будучи невероятно занятым человеком, сумел освободить следующий же день для встречи с каким-то полисменом. Зак даже испугался поначалу, не заподозрил ли чего Скотт? Но что-то успокоило его, заставив принять, что всё так, как должно быть. Потом Клиффорд, дав ещё ряд указаний, распустил своих помощников по домам.

И тогда, никуда конкретно не направляясь, Зак снова столкнулся с тем мальчиком. Похоже, он мастерски умеет появляться в самый неожиданный момент. Парнишка спросил о встрече со служанкой и просил Зака изложить свой план. И снова он, как околдованный, выложил всё, избегая, разве что, своих опасений касательно Лестрейда. Это уже его личные проблемы. Будто говорил с ним вовсе не школяр, а нечто высшее. Нечто, именно нечто, способное указать верный путь, если только рассказ твой будет правдивым. Зак злился на себя за то, что был не в силах противостоять порывам, но в то же время ничего не мог с этим сделать.

Возможно, полицейский, сходил с ума. По крайней мере, так казалось ему самому. Однако собственное состояние было последним, о чём он мог беспокоиться. Из-за того, что мальчик исчез так же внезапно, как и появился, Зак принял его за галлюцинацию. Последнее, пожалуй, что его сознание воспроизводило, это очередная стычка с Лестрейдом в том пресловутом пабе. И на кой бес он только пошёл туда? Недолгий диалог на время всколыхнул в душе Зака настоящий ужас. «Так пьют только переел убийством», неужели он догадался? Неужели, всё знает? Но как? Зак настолько плох во лжи? Или случайно в забытьи сказал то, чего не следовало?

Впрочем, страх вскоре отступил. Возможно, его причиной была преждевременная паника, которая сошла через несколько минут, а возможно, подействовал алкоголь. Во всяком случае, его место заняло безразличие. Что с того, что Лестрейд знает? Он не сможет помешать. Так и нет резона беспокоиться на этот счёт. С той минуты до настоящего момента Зак уже ничего не мог вспомнить.

— Я не шучу сейчас, – Джордж действительно был крайне серьёзен, как будто даже суров, – Что ты делал после того, как мы вчера встретились?

— Прекрати, мы ведь взрослые люди... – Зак не успел договорить, когда друг взял его за плечи и развернул к себе.

— Посмотри на меня. Ты не пьян?

— Я пил только то, что ты сам видел.

Джордж отступил на шаг. Возможно, он действительно был черезчур резок в этот раз.

Зак стоял, не опираясь на стену и выискивал взглядом на тротуаре инспектора. Тот, похоже, опаздывал. Переведя взгляд на напарника, он заметил, что тот, кажется думает что-то сказать и оттого стоит и мнётся. Паттерсон лишь скрестил руки на груди и отвернулся. Ему не хотелось говорить.

— Послушай, Зак, – Лестрейд как будто прочитал его мысли, – Нам нужно поговорить.

— О чём же?

— Скажи мне честно, что ты намерен сделать?

«Начинается», – пронеслось в голове Зака. Вероятно, эта эмоция непроизвольно отразилась на его лице, поскольку Лестрейд переспросил.

— Ты убьëшь его, ведь так?

— Допустим, что это правда. Но что с того? – терять уже всё равно было нечего. Так лучше покончить с этими нодоедливыми вопросами сейчас, – Что ты станешь делать? Помешаешь мне? Станешь читать нотации?

— Ты не сделаешь этого, – прозвучало как-то непривычно тихо, совсем не в духе Лестрейда.

— Что, прости?

— Ты этого не сделаешь, – повторил Джордж отчётливее, но тут же как будто отступил, – Нет, скорее, может и сделаешь, но... что дальше? Как бы будешь жить, зная, что на твоих руках кровь человека?

— Прекрасно я буду жить. Зная, что убийца Шарлотты лежит в земле, – голос Зака звучал жёстко, как стук молота о наковальню, – Не пытайся пробудить во мне жалость. От таких, как Скотт есть только одно средство.

— Значит, вот настолько далеко ты готов зайти ради мести? Ты не намерен раскрыть дело, ты лишь хочешь выместить свою злость, но совершенно не понимаешь, что ждёт тебя!

— Да с чего ты вообще решил уберегать меня отчего-то?! Я сам в состоянии решить, что и как делать, – Зак начинал раздражаться, – А мотивы мои тебя не должны волновать.

— Потому что ты мой друг, и я беспокоюсь о тебе! – выпалил в ответ Джордж, как будто рассказывал какую-то сокровенную тайну, – Ты устал и на взводе, и очень зол, и это прекрасно видно, но я не хочу, чтобы ты так рисковал. Я не смогу объяснить почему, но я уверен, что это не кончится хорошо для тебя. Так стоит ли этот человек твоей жертвы?

Зак на мгновение застыл, обдумывая слова, но его напряжённое состояние оказалось сильнее разума. Он положил руки Джорджу на плечи и чуть сжал, глядя другу в лицо, своими холодными глазами.

— Плевать на жертвы, – произнёс он в полголоса, – Я готов на всё, лишь бы этот ублюдок пожалел о свлих поступках. Я хочу, чтобы ему было так же страшно и больно, как ей.

— Дурак, оно того не стоит! – Лестрейд уже понял, что его доводы бьются о стену. Это восклицание было чем-то вроде мольбы к голосу разума друга, но, похоже, тоже полетело мимо.

— Да что ты вообще понимаешь, – процедил Зак сквозь зубы, – Читаешь мне морали, но даже понятия не имеешь, о том, что я чувствую. Ты не знаешь, каково это, потерять человека, что был дороже всего на свете! Ты не представляешь, что происходит в тот момент, когда приходит осознание, что его уже не вернуть, и просто не знаешь, что делать дальше. Тебе ничего из этого неизвестно, так и не учи меня жить! – последние слова он прокричал так, что, кажется, услышали люди, у которых были открыты окна. И тут же на мгновение повисла звенящая тишина.

Зак почувствовал, как что-то ожгло его по лицу. Ну, конечно, Лестрейд постарался. Придурок.

— Так тебе просто нравится быть непонятым, – Джордж тяжело дышал, как после долгого бега, – Тогда... Чем ты лучше этого Скотта? Такой же эгоист, если не хуже!

— Не смей меня с ним сравнивать!

— А, ну-ка, вы двое, прекратите! – голос инспектора раздался, как гром среди ясного неба, над двумя приятелями, что, кажется, в этот момент готовы были если не разорвать друг друга в клочья, то уж точно оставить ссадин да синяков, – Что вы тут устроили?!

— Этого больше не повторится, – ответил Зак, глядя на носки своих ботинок. Со стороны казалось, что он пристыжен и раскаивается в содеянном, но на лице его сияла мрачная улыбка. Что уж говорить, он был безумно рад, что его перестанут терроризировать расспросами.

Они вошли в помещение выслушать последние указания и уточнить детали. На самом деле, всё было достаточно просто: в основе стояла необходимость вывести Скотта из его дома, со «своей» территории, чтобы быть с ним на равных. И уже там вынудить его признаться.

— Ты так и не сказал, каким образом будешь это делать, – Клиффорд пристально посмотрел на помощника.

— Не сомневайтесь во мне, инспектор, – Зак сжал пальцы в кулаки, ему уже не терпелось начать этот театр для одного актëра, да покончить с преступлениями Скотта раз и навсегда, – Я знаю, что смогу.

— Я ни капли не сомневаюсь в твоих талантах, но хотелось бы знать заранее, что ты станешь делать.

— Действовать по ситуации, вероятно. Я не могу предсказать, как он поведёт себя после тех или иных слов. К тому же, ведь и вы так учили, инспектор, – Зак хитро улыбнулся.

— Ладно, я понял, – сдался Клиффорд, – Но задам ещё вопрос, – и после согласного кивка продолжил, – Ты куда-то именно собираешься провести нашего подозреваемого? Я должен знать, как ориентироваться, чтобы в случае чего мы могли помочь тебе. Верно говорю, Лестрейд?

А Лестрейд ничего не говорил, он лишь внимательно слушал и был мрачнее тучи. Казалось, что он готов в любой момент развернуться и уйти. Явно, что происходящее не нравилось ему не коим образом. Прямое обращение инспектора заставило его поднять глаза. Джордж лаконично кивнул, но не более. А что ещё он мог ответить? Не станет же он теперь препятствовать только из-за своего внутреннего чутья и каких-то личных переживаний.

— Я думал над этим, – Зак явно обдумывал свой ответ, водя пальцем по деревянной столешнице, – И пришёл вот к чему. Вывести Скотта с «его» территории мало. В идеале оказаться как можно дальше, чтобы он точно не сумел заручиться поддержкой слуг. Допустим, с этим проблем возникнуть не должно, по крайней мере, если он не откажется от прогулки на свежем воздухе. В начале я постараюсь провести его по местам, которые не вызовут подозрения: простые людные улицы, парк или что-то подобное... Позвольте карту, – по его просьбе инспектор достал из ящика и расправил на столе карту Лондона, – Благодарю. Если всё удастся, то мы с ним пройдём через этот сквер, – параллельно Зак водил пальцем по цветным линиям на карте, указывающим улицы, – И всё же, когда я выдвину ему обвинения, он может достать пистолет.

— Как, впрочем, и ты, – буркнул Джордж. Кажется даже он не ожидал от себя такого выпада.

— Верно, – Зак не обратил внимания на интонацию, с которой были сказаны слова. Несмотря туманные воспоминания о вчерашнем дне и утреннюю ссору с другом, голова была на удивление ясной. Как будто, проговаривая всё это сейчас, он уверялся в удачном завершении своего маленького спектакля, – Но как бы там ни было, угрожать пистолетом, когда вокруг множество людей – идея плохая. Скотт убийца, я бы даже назвал его маньяком, но он не станет палить без разбора во всех подряд, не в его стиле это. Так что, в идеале прийти в безлюдное место, вроде... – он нарисовал в воздухе над одним из районов кружок и указал примерную местность, – Этого. Насколько я помню здесь ведь пустырь с какими-то развалинами?

— Ты прав

— Прекрасно. Если всё пройдёт как надо, помощь мне даже не понадобится. Дальнейшего я уже не предугадаю.

— Лестрейд, у тебя есть вопросы? – обратился инспектор ко второму помощнику.

— Нет, мне всё предельно ясно, – он не сдержался и исподлобья глянул на Зака.

— Тогда вперёд! – Клиффорд постарался, чтобы его голос звучал позитивно. Но всё же в лице инспектора была видна, тень удручëнности. Либо он думал так же, как и Лестрейд и понимал куда больше чем показывал, либо просто устал. Интересно, что, в действительности, у него на уме?

***

— Надеюсь, это не выглядит наглостью с моей стороны, мистер Скотт, – со спущенной полуулыбкой на лице, Зак размеренно помешивал чай в фарфоровой чашке и будто от неловкости избегал взгляда собеседника.

— Ничуть, мой дорогой, – Эдвард вёл себя гостеприимно и, кажется, на редкость благодушно, – Скажу вам по секрету, но я знал, что вы однажды придëте ко мне. Именно поэтому, организовал нашу встречу так скоро, как только мог. Очень уж было интересно узнать вас получше.

— Думаю вы преувеличиваете, – Зак непринуждённо отмахнулся, – Во мне вряд ли можно найти что-то особенное.

— Отнюдь, в вас определëнно что-то есть. Я отметил это ещё тогда на похоронах, – он горестно вздохнул. Любой другой, пожалуй, был бы уверен, что этот человек до сих пор скорбит.

Зак, до этого было взглянувший на собеседника снова опустил взгляд.

— Знаете, мне кажется, там на кладбище, я повёл себя грубо по отношению к вам. Я...я сожалею.

— Не переживайте об этом. Я понимаю, вы были разбиты горем и не думали об этикете. Понимаю и не держу обиды на вас.

— Премного благодарен.

— К слову об обидах. Мой друг Джеймс, вы точно его знаете, отзывался о вас не лучшим образом. Однако я рад понимать, что он ошибся.

— Возможно, всё дело в моей работе. В конце концов, вы же знаете, Скотланд-Ярд пока не всем по душе.

— Возможно вы правы. И раз уж речь зашла о вашей работе, то позвольте спросить. Я слышал, что вы искали информацию обо мне.

— Прошу прощения, если это задело вас, но мы были вынуждены проверить и самое ближайшее окружение. Знаете, в самом начале, когда ещё не от чего отталкиваться, начинаешь подозревать всех, кто хоть как-то связан с потерпевшим. Ну или с убитым.

— Надеюсь, теперь вы увидели, что я чист?

— Кристально чисты.

Внутренне Зак раз за разом поражался своей игре. Он и сам удивлялся, как ему удавалось не морщиться и не сжимать до скрипа зубы, говоря с этим человеком. Излишнее напряжение его могли выдать чуть дрожащие руки да неудобная поза, которую он занял в кресле, присаживаясь на самый край. Но в случае чего это можно было списать на неловкость и волнение, впрочем собеседник, кажется, этого и вовсе не замечал. Либо не подавал виду.

Было вполне очевидно, что он является для Скотта средством получения информации, в первую очередь о ходе расследования. Но как много ему было известно уже? Чëрт, нельзя расслабляться!

— Друг мой, не хотите ли сыграть? – Эдвард, будто искусный фокусник извлёк откуда-то колоду карт и веером разложил их на столе. Зак отметил и это. Нужно быть внимательнее. Если он так умело достаёт карты, то и пистолет выхватить ему, наверняка, не составит труда – Вы, кажется, совсем приуныли.

Зак поставил чашку и протянул было руку к картам, но тут же одëрнул её и, вежливо отказываясь, поднял на Эдварда извиняющийся взгляд.

— А что так? – уточнил Скотт, – Неужели не умеете? Да я в жизни не поверю в это!

— Вы угадали. Играть я умею, но очень не люблю, – он на мгновение замолчал. Собеседник кажется ждал пояснений. Что ж, можно и поделиться с ним толикой правды, это никому не повредит, – Видете ли, мой отец был страстным игроком и довольно жёстким человеком, так что даже проблеск огонька азарта в его глазах вгонял в меня ужас с малых лет. В конце концов, я вырос с сильной нелюбовью к карточным играм.

— Звучит, право, не очень приятно. Впрочем, я не в праве заставлять вас, – он начал собирать карты со стола. На мгновение в его взгляде словно что-то промелькнуло, и он переменил тему – Помню, друг мой, будто вчера было. Вот точно так же сидим вместе с Джеймсом, играем, обсуждаем совместные дела... – он, казалось, забылся, — Да, именно тогда я и сказал ему о своём намерении жениться на Шарлотте. Это было...

— В сентябре, – Зак пытался сдержать яростный вздох, но голос его всё же дрогнул. Ну, не мог он, сколько, не пытался, не мог подавить в себе злость, когда этот человек, хоть немного начинал говорить о ней. Безусловно, он сам напросился на этот разговор, но, несмотря на это, каждую секунду боролся с самим собой.

— Тогда я не знал, что разрушаю чьë-то счастье, – похоже Эдвард расценил этот вздох по-своему. Оно и лучше, – Мне жаль, что так вышло. Вы, я вижу, правда любили её.

— Да... – Зак опустил взгляд и уставился на свои пальцы, до побелевших костяшек сжимавшие колени, – Она была для меня всем. Знаете, как свет во тьме. Как будто мой серый мир вдруг налился яркими красками... – он сделал паузу. А через пару слов ещё и ещё, не в силах подавлять неприятные ощущения. Как же ему противно от себя, как же мучительно и мерзко сидеть сейчас здесь и говорить о чувствах. Нет, он не скрывал, как дорога была ему Шарлотта. Он много думал над тем, что творится в его сердце; обо всём этом безусловно знал и Джордж. Ему и вовсе необязательно было спрашивать о чём-то: они слишком хорошо друг друга понимали. Вчерашняя их стычка это лишний раз подтверждала, – Да, я, действительно, любил её, – Так он завершил свой монолог и, опустив голову, шумно выдохнул.

— Дорогой мой, вы в порядке? – участливо спросил Эдвард после некоторого молчания.

— Всё нормально, простите за это, – торопливо извинился Зак, – Разве что... Здесь, кажется, немного душно, мне тяжело дышать, – вот он подходящий момент, чтобы, наконец, выйти из дома!

— Ах, я понял, к чему вы! И правда, почему бы нам не прогуляться?

С ума сойти... Кажется или Скотт слишком быстро согласился на предложение. Даже перехватил инициативу, как сказал бы Клиффорд. Это должно было бы вызвать подозрения, но уходить отпираться, в любом случае, было уже поздно.

Зак внимательно наблюдал за Эдвардом, пока тот надевал пальто, пытаясь понять, куда мог бы быть спрятан пистолет. Так или иначе, исходя из его умозаключений, поворачиваться к Скотту спиной явно не стоило.

О чëм этот человек спрашивал, пока они с показательной непринуждённостью гуляли по тропинкам парка, Зак не запомнил, да и не шибко важно это всё было. Он лишь как можно более незаметно для собеседника пытался сдвинуть их путь в нужное направление. Казалось, Скотт намеренно поддаётся ему в этой игре, чтобы снизить бдительность, а в иной вариант Зак просто не мог бы поверить. В конце концов, Эдвард не настолько идиот. А впрочем, даже если опасения верны, и Скотт действительно таким образом пытается завести «глупого мальчишку» в сети верной смерти, это будет лишь на руку. Пусть думает, что хочет. А когда ему в лицо будет смотреть дуло пистолета уже нечего будет делать. Зак даже было улыбнулся этим мыслям.

— Знаете, возможно, большинство проблем в моей жизни случаются из-за того, – начал Зак, отвечая на очередную фразу Скотта, когда они уже вышли на безлюдье, – Что я слишком горд для того, чтобы изменять своим планам.

Он быстрым жестом выхватил припрятанный револьвер и направил в сторону собеседника.

— Вы, Эдвард Скотт, обвиняетесь в убийстве Шарлотты Боллмар и ещё трёх женщин, – говоря это, Зак отошёл на пару шагов назад, остерегаясь ответного действия.

И оно последовало. Скотт ловким движением фокусника извлёк свой пистолет из-под пальто. Теперь они стояли, как дуэлянты, готовые стрелять в любую секунду.

— Что же, – самоуверенно тряхнул головой Эдвард, – Игра окончена, я полагаю. А из тебя, мальчишка, вышел бы неплохой актёр, я даже было поверил, – произнёс он насмешливо, – Но слишком уж ты заврался.

— Вы просто тянете время. Признавайтесь, или я выстрелю раньше, чем вы успеете сказать хоть слово, – Зак начинал раздражаться. Чего-чего, а рожи Скотта ему по горло хватит. Пора, наконец, заканчивать. Но сначала он всё же хотел получить признание, – Я знаю, что сделали это вы!

— И кто же тебе поверит, скажи, пожалуйста? – улыбка, ещё более злорадная, чем до этого, значит он уверен в своей безнаказанности, – У тебя ведь нет доказательств. Не может быть. Я лично позаботился о том, чтобы вы не смогли вести дело в мою сторону.

— Вы, похоже, думаете, что в ярде сидят непробиваемые идиоты, – Зак передразнил его улыбку, – Не слишком ли самонадеянно? Безусловно, вы всё отлично спланировали: связи, запрет на дальнейший поиск информации, идеально верные слуги, но в любой обороне есть брешь. Я действительно знаю всё. В том числе, и о случае с письмами, который и стал причиной убийства, – в его голосе всё больше и больше сквозила злость, – Так что врать вам бессмысленно.

На это Эдвард только расхохотался.

— Браво! Ха-ха, а ты, и правда, не промах. А кажешься таким простым влюблëнным дурачком. Действительно, отпираться теперь глупо, так что, признаю, я убил её, – он говорил об этом так просто, будто они сейчас обсуждали погоду, а не страшное преступление. От такого у Зака кровь отлила от лица, – Да и, если уж быть совсем откровенным, как ты хочешь, это было всего лишь вопросом времени. И, конечно же, ты хочешь знать почему. Хочешь ведь? – какая мерзость, Скотт играет с ним, как с ребëнком. Но он чертовски прав, Зак хотел бы узнать ответы ещё на пару вопросов.

— Говори, – он продолжал испепелять взглядом Эдварда. Жаль, что из глаз молнии метать нельзя, это бы сейчас не помешало.

— Как я и думал, – опять он улыбается, – Видишь ли, мальчик, строптивые женщины,даже если очень красивы, ужасно дурны. Непреклонность их совершенно не красит. А эта девчонка именно такой и была. Вскоре её ужасный характер стал меня раздражать. И я был вынужден запачкать руки, чтобы избавиться от этого назойливого элемента.

— Так, на кой черт вы женились, если знали, как всё это закончится?

— Потому что захотел, – последовал простой ответ.

— Что? – Зак чуть пистолет из рук не выронил. Он ожидал чего угодно, но не этого.

— Да-да, именно так. Когда я впервые увидел её в доме у Джеймса, меня тут же поглотила мысль о том, чтобы заполучить её. Понимаешь, я захотел, чтобы столь прекрасное юное существо стало только моим, хотя бы на один день. А там будь, что будет. О да, она была похожа на прекрасную лань, которую я однажды подстрелю, – в глазах его на мгновение зажёгся азартный огонёк. Эдвард был похож и на охотника, и на хищника одновременно. Теперь сомнений не оставалось: тогда на похоронах именно он сверлил глазами спину Зака во время разговора с миссис Боллмар, – Признаюсь, я повёлся на её красоту, как, впрочем и ты. Иначе, не было бы этой груды легкомысленных писем, на которые способны только глупцы-романтики. Ха! Можно сказать, что мы с тобой похожи.

— Не смейте меня с собой сравнивать, – процедил Зак, – Мы совершенно не похожи.

— Но кое-чего я, каюсь, не рассчитал, – Скотт, кажется, и не слышал ничего, – Тебя. Вот уж кто действительно оказался помехой для моих желаний, так это ты. Как до, так и после. Слишком уж ты любишь совать свой длинный нос куда не надо. Буду честен, ты у меня уже вот здесь, – он показал на горло, – Сначала усложняешь мою женитьбу, потом появляются эти чёртовы письма, теперь ты стоишь передо мной и выпытываешь признание.

— Это моя работа – мешать планам таких людей, как вы, воплощаться в жизнь.

— Ты ведь тоже виноват в её смерти, – Зак опешил от этих слов, – Если бы не твои каракули, если бы не то послание, адресованное тебе, Шарлотта, возможно, была бы ещё жива.

Ответные обвинения Эдварда, лишь подогревали собственные, Зака, сомнения. Он и сам об этом думал, и не раз. Всё могло быть совсем иначе, если бы не его, банально, присутствие где-то. Ведь всё что произошло, практически, череда случайных событий, а сам он лишний элемент в этом уравнении, что мешает решению. Возможно, он, и правда, непутëвый и лишний, который лишь портит людям жизнь, как и любил повторять старший брат. И от этого Зак злился только сильнее. Злится на Эдварда, на себя, на весь этот мир!

— Не смей так говорить! – пальцы сами спустили курок, но он промахнулся: пуля просвистела в нескольких сантиметрах от уха Скотта. Тот, кажется, не на шутку, испугался, в конце концов, если бы не налетевший так удачно порыв сильного ветра (который, к тому же отнёс и звук выстрела в противоположную от сидящих в засаде сторону), он бы уже валялся с дырой в голове.

— Послушай, парень...

— Расскажи о других женщинах, – перебил его Зак, – Я хочу услышать всё.

— Они тоже были... хороши собой, – начал, запинаясь, Эдвард, – С одной мы частенько ссорились, а я... я шантажировал её тем, что просто выгоню из дома с позором. Общественное мнение – страшная вещь, вот я и воспользовался этим. Её нынешняя жизнь и возможная будущая ничем хорошим не выделялись, и она не нашла ничего лучше, чем повеситься. А смерть другой оказалась несчастным, но весьма удачным для меня случаем. Она действительно умерла от болезни. Уж не знаю, что ты надеялся услышать, но кажется, разочаровал тебя, – он неловко засмеялся.

— Что за Амели? – эта весëлость не произвела на Зака никакого впечатления. Он старался успокоить своё бешено бьющееся сердце. Неожиданный выстрел напугал его, и, на долю секунды, он даже усомнился в том, сможет ли ещё раз нажать на курок. К тому же снова налетел холодный ветер, и пальцы, сжатые на рукояти начали неметь.

— Самая первая, – Эдвард облизал высохшие губы, – Её семья жила по соседству с нашей. Красавицей была такой, что, наверное, только с Афродитой и сравнится. Признаться, будучи юнцом, даже помладше, чем бы сейчас, я думал, что безмерно влюблëн в неё, но оказалось, мной движело лишь желание подчинить её себе и овладеть этим телом. За день до моего отъезда из городка, я повёл её в рощу. Мы говорили о чём-то, уже не вспомню, о чём. Зато отчётливо помню, что хотел её поцеловать. Она оттолкнула меня. Я был уязвлëн и зол. Дальше всё, как в тумане, скажу только, что я её задушил, а тело спрятал, под мох. Тогда полиция была непохожа на нынешнюю, они работали не так усердно, и уж точно не стали бы прочёсывать каждый дюйм земли.

— Какая же ты сволочь, – Зак перезарядил револьвер и стал целиться.

— Послушай! – Скотт, похоже, настолько струсил, что забыл о том, что и сам держит в руке пистолет, – Не делай этого! Ты ведь всё погубишь, и себя тоже!

— Не тебе об этом говорить.

— Знаю-знаю, именно поэтому хочу уберечь от ошибки. Давай лучше заключим сделку? Услуга за услугу, так сказать.

— Что ты несёшь? – Зак в удивлении поднял бровь. Он сам не мог понять, почему медлит, но отчего-то решил послушать, что же предложит этот человек.

— Суть в том, что ты не станешь сейчас стрелять, а я помогу тебе устроиться в жизни. А я, уж поверь, дам на порядок больше, чем может предложить тебе Скотланд-Ярд. Да, я введу тебя в высшее общество, познакомлю с нужными людьми, ты заживёшь куда лучше, чем сейчас! Красивые женщины точно будут без ума от тебя...

Женщины?

Его рассудок будто за секунду охладел. Сомнения вмиг рассеялись, уступая место ледяной решимости.

— Женщины, говоришь? – спросил, как ножом полоснул.

— Да-да, женщины, – Скотт, как будто даже обрадовался. Словно почуял возможность спасения, – Я познакомлю тебя с любой, какой захочешь!

— Тогда.., – Зак чуть прищурился, – Верни мне её, – произнёс несвойственным ему голосом, полным злобы и стали.

Раздался оглушительный выстрел, разрезая напряжённую тишину, что всё это время висела между участниками этого действа.

Казалось, время замедлило свой ход. Иначе никак нельзя объяснить, почему Зак на всю оставшуюся жизнь отчётливо запомнил, как лицо Скотта исказила гримасса страха, как на его груди, словно роза расцвело алое пятно, и как медленно этот человек падал на пыльную землю.

Всё ещё ошарашенный, он опустил ослабевшая руку, сжимающую револьвер, и взглянул на небо. Неожиданно стало так странно легко, будто, камень, что всё это время тянул его вниз, наконец, оставил в покое. Зак залился смехом, совсем не похожим на тот, каким смеётся человек в радости, но близким к безумному.

Шатаясь на ногах, он опустил голову и взглянул в свои руки. И в это же мгновение перестал смеяться. Что-то внутри оборвалось. Стало не хватать воздуха. Правая рука всё ещё сжимала пистолет. Ладони испачканы кровью. Зак помотал головой, этого просто не могло быть, но тëмно-красные следы никуда не исчезли, более того, казалось весь он покрылся этими пятнами.

Зак в ужасе отбросил револьвер и не в силах больше держаться на ногах рухнул на колени. Боже, что он сотворил! Лëгкость оказалось эфемерной. Он совершенно не был счастлив. Страх, такой же мерзкий и липкий, как вся эта кровь на его руках, обступил со всех сторон. Зак уже совсем ничего не видел и не слышал. Горечь и ужас заволокли сознание. Из горла вырвался сдавленный звук, и полицейский заплакал, обхватив своё тело руками.

Он был уверен, что теперь, когда переступил эту грань, не имеет права на слëзы. Но не мог, не мог больше ничего. Наверное, никогда до этого он не чувствовал себя так паршиво, так тошно. На что он вообще наделся? Что станет героем, убив преступника? Что он этим изменил? Он не унял безутешное горе миссис Боллмар, не спас униженных и оскорблённых, не воскресил Лотти... Никакой он не герой, лишь глупец, так ещё и убийца впридачу. Лестрейд был прав, Зак ничем не лучше этого Скотта. Лестрейд... Единственное, что он хотел это помочь, а в ответ получал лишь грубость. Будет абсолютно справедливо, если он не захочет и говорить с кем-то вроде Паттерсона.

Он прислонил ладони к лицу. Нервным движением сбил мешающие очки. Они упали на землю и разбились, как все его некогда радужные надежды.

Совсем один, и поделом. Все они были правы. Каждый из них. И лишь он ошибался каждый раз. Задыхаясь собственными рыданиями, он дрожал от холода и страха, ожидая, наконец, исхода. Только бы судьба его свершилась поскорее, только бы не ждать более расправы. Он уже потонул в этой тьме.

Зак поднял голову и, ловя ртом воздух, взглянул на небо. Холодное и безразличное. Ледяная рука заключила сердце в свои цепкие костлявые пальцы, как будто хотела проникнуть внутрь и что-то забрать. На мгновение ему показалось, что он совсем не может дышать. Рука сжала засохший цветок, и Зак ощутил, как по всему его телу пронеслась волна боли, словно, в него всадили лезвие ножа. Может теперь он погибнет? Погибнет и получит покой.

Но пальцы разжались, распуская по ветру пыль – остатки чувств. Зак, ослабев, опустился ближе к земле. Вот бы лечь на неё и умереть...

Откуда-то из далеко донёсся голос, называя имя. И шаги, торопливые. Даже не шаги, а наверное, бег. Ему было сложно различить, да и было всё равно. Вот сейчас, наверное решится его судьба.

— Зак, ты не ранен?! – Джордж, кто же ещё. Тёплыми своими руками он обнял за плечи друга, неуëмно дрожащего, – Слава богу, ты в порядке, – последние слова были сказаны полушëпотом.

— Я убийца, Джордж, – прерывисто произнёс Зак, – Убийца!

— Ты жив, и сейчас это намного важнее, – вполголоса ответил ему Лестрейд. По интонации казалось, что слегка улыбался.

Страх отступил, и холод тоже. Место их заняла благодарность, развивающаяся в груди. Каким же надо быть человеком, чтобы беспокоиться о таком эгоисте, как Зак...

— Прости... – снова подступили слëзы. Он просто поверить не мог, что после всего что наворотил кто-то может по-доброму к нему относиться. Он не заслуживал такой доброты. Тем более от Лестрейда, – Я просто идиот, и никто более.