— Вот так сразу? Хоть бы в кино позвал для начала…

      Проклятый язык. Когда незнакомцы зажимают тебя в туалете и начинают раздевать, самое время орать во всё горло, а не отпускать шутеечки. Впрочем, я же не в порядке, мне можно. Да и незнакомец, откровенно говоря, не выглядит ни опасным, ни хотя бы капельку возбуждённым. Пальцы едва касаются кожи. Движения аккуратные, хирургически точные. После беглого осмотра моей шеи, груди и живота он тяжело вздыхает.

      — Так и знал…

      — О чём? Мой пресс недостаточно хорош? — Боже, мне просто нужно заткнуться.

      — Печать, — крайне серьёзно произносит он. — И я не могу её снять. Неудивительно, что твой разум затуманен. Ты в опасности, Винсент Синк.

      — Какого вообще хрена…

      — Что какого хрена? — удивлённо повторяет Генри.

      Резко распахиваю глаза. Шёлковый лацкан пиджака прямо под носом отливает лавандовым. Стены качаются в приглушённом свете прожекторов.

      You're everything I hoped for

      You're everything I need

      You are so beautiful to me...

      Когда я успел вернуться на танцпол? Ещё и так быстро, что даже песня не успела смениться?

      — Детка? — Гэри гладит меня по щеке. — Всё хорошо?

      Нет. Вообще ни разу. Упираюсь ладонями в его грудь в попытке сосредоточиться.

      — Я… Тот парень в туалете…

      — Нужен туалет? По коридору направо и до конца. Тебя проводить?

      Дежавю. Так вот ты какая, хвалёная Матрица… Было бы смешно, если бы не было так жутко. Ком холодной слюны проваливается в горло, и меня всего передёргивает. Гарольд хмурится.

      — Какой-то ты бледный. Хочешь присесть?

      — Да… Да, хочу.

      Самый тёмный угол зала. Пухлый фиолетовый диванчик — благо, полностью свободный. Гарри помогает мне сесть, опускается рядом и крепко обнимает за плечи. Прохладная рука ложится на лоб. Череп гудит.

       «Печать. Я не могу её снять. Неудивительно, что твой разум затуманен. Ты в опасности…»

      — Винс, где ты витаешь?

      Рука на бедре возвращает меня в реальность. Сжимаю её в своей.

      — Да так… Я давно вернулся?

      — Куда?

      — К тебе. Из туалета.

      — Ты там ещё не был.

      — Был. С каким-то странным типом…

      Его глаза сужаются до подозрительных щёлочек.

      — Что ещё за тип?

      Ревнует? Не могу сдержать улыбки.

      — Да никакой. Не бери в голову.

      — Не ври мне, детка. Расскажи.

      — Нечего рассказывать.

      Не буду же я всерьёз объяснять ему, что случилось, тем более, я и сам толком не понял. Может быть, я просто перебрал, вот и мерещится всякое. Это ерунда. Зато Генри рядом. Его пальцы плавно скользят по моему бедру, накрывают колено, поглаживают…

      Я сейчас взорвусь.

      — Эй, Винс…

      Прости, Гарольд, но что бы ты сейчас ни сказал, мне абсолютно не интересно. Тяну его на себя и обвиваю руками шею. Его губы такие горячие… Зачем я вообще сдерживался так долго? Больше не хочу. Взбираюсь на его колени.

      — Трахни меня. Прямо сейчас.

      Это не я, оно само вырвалось. Он тихо фыркает.

      — Здесь? Другие гости обзавидуются.

      — Плевать. — Кажется, девиз дня найден.

      Правую руку к пуговицам рубашки, левую — под ремень. Возможно, за моей спиной уже толпится народ с ведёрками попкорна, ну и пусть. Пусть смотрят сколько душе угодно.

      По-прежнему посмеиваясь, Гарри прижимает губы к моему уху и жарко выдыхает:

      — Ненасытный…

      — Винсент Синк.

      Сиплый голос. Свет в лицо. Руки на плечах.

      — Винсент, не отключайся. Слушай мой голос. Сконцентрируйся на нём.

      Это бред. Я не мог вернуться в туалет. Или я отсюда не уходил?.. Где я на самом деле, чёрт возьми? Не понимаю…

      — Детка…

      — Слушай мой голос.

      — Такой горячий…

      — Только мой голос, Винсент Синк. Сосредоточься. Ну же.

      Резкий запах бьёт в ноздри. Кашляя, сползаю на пол возле раковины. Щиплет, больно аж до слёз. Чего вы все пристали? Я просто хочу домой… Но жёсткие пальцы неумолимо сдавливают подбородок.

      — Винсент Синк, послушай меня. Ты должен уйти, пока ещё не поздно. Я не знаю, получится ли у тебя, но попытайся. Прямо сейчас выходи в коридор, спускайся по лестнице и уезжай на первом же попавшемся такси. Ты слушаешь меня, Винсент? Ты понимаешь?

      И кто из нас спятил? С чего он взял, что имеет право мне указывать? Из-за него я могу остаться без секса.

      — Меня ждёт фиолетовый диван, — бормочу я и пытаюсь встать, но ноги не слушаются. Щёку обжигает болью. Он ещё и избить меня решил? Голос звучит слишком громко, почти оглушает:

      — Очнись, Винсент! Ты в опасности! Винсент!..

      — Притормози, детка, ты меня задушишь.

      Диван. Генри. Музыка. Тяжело дыша, отстраняюсь от его лица и без сил утыкаюсь лбом в плечо. Сдавленный тесными брюками член молит о пощаде, но сейчас, как ни странно, не до него. Гарольд гладит меня по спине и чмокает в висок.

      — После банкета, хорошо? Займём один из номеров и не спеша насладимся друг другом. Это будет незабываемо.

………………….

      — Нез… а… б… ва…

      — Что он сказал?

      — Незабва… Незабвенный?

      — Или незабываемый?

      — Незабываемый что?

      — Тише. Вот.

      — Хр… шо… дет… ка… Син… Вин… Син…

      — Винсент Синк? Что с ним?

      — …чни… о… чни… опа… сн…

      — Хватит, Фел, нужно его вытаскивать.

      — Смеёшься? Мы почти у цели.

      — Полчаса уже прошло, это опасно.

      — Он справится.

      — Да ты посмотри на него!

      — Чш-ш-ш. Слушай.

………………….

      Ух, голова раскалывается… Тут уже не до секса. С трудом выговариваю:

      — Если честно, я бы не отказался от номера прямо сейчас… Надо прилечь.

      — Зачем тебе номер? Всё интересное пропустишь. Ложись тут, — великодушно разрешает Генри с ссаживает меня на сиденье. С удобством разваливаюсь на диване, пристроив затылок на его коленях.

      — Ничего, что я тут так?..

      — Лезть прилюдно ко мне в штаны ты не стеснялся, а теперь боишься лежать?

      — Мало ли.

      — Дурашка. Всё хорошо.

      Его рука скользит по моим волосам. Успокаивает. Чувство кажется таким знакомым, словно кто-то другой, куда более родной и близкий, тот, чьё имя я не забыл бы ни при каких обстоятельствах, уже делал это для меня. Я точно так же лежал на его коленях, и мы говорили… о чём? Там точно не было слова «детка», это был очень важный разговор. Вспомнить бы…

      — И всё-таки… что насчёт того типа?

      Лениво приоткрываю один глаз. Лицо Гарольда теряется в лиловом полумраке.

      — Какого типа?

      — В туалете. Того, который говорил о печати. Как он выглядел?

      Честно задумываюсь секунды на три.

      — Не помню.

      — Что он сказал тебе?

      — Не помню. А что?

      Прохладные пальцы щекотно проводят по моему лбу горизонтальную черту.

      — Ничего, детка. Отдохни немного. Скоро придут Джон и Аманда. Тебе нужны силы.

      С удовольствием. Без зазрения совести подкладываю его руку под щёку и закрываю глаза.