Ногу пронзило болью. Толком не проснувшийся Барт рефлекторно стиснул зубы, чтобы не застонать, и вслепую потянулся к ноющей голени. Судорога. А чего он, собственно, ожидал после пары часов сидения на твёрдом полу? И ведь специально не лёг в постель, думал, хватит сил дотянуть до утра. Ничего подобного, вырубился как младенец.

      Поднять голову оказалось непросто — одеревеневшая шея повиновалась с трудом, спина следовала её дурному примеру. Ухо горело от вдавленного в кожу пирсинга. Непослушные кудри лезли в глаза. Ну и ночка. Но всё это, конечно, ерунда. Главное — рука в его руке тёплая и мягкая. Сонно уткнувшись подбородком в собственное запястье, Барт поднял глаза на Аллена.

      Он лежал на спине, в той же позе, что и несколько часов назад. Коричневый клетчатый плед, который они в шутку звали «вафлей», укрывал его почти полностью — наружу торчали лишь кончик тонкого носа да сухая и ломкая от частых окрашиваний чёлка. Луч блёклого утреннего солнца светил ему прямо в макушку, предательски высвечивая проступившую у корней родную тёмную рыжину.

      Обычно Ал довольно быстро приходит в себя. Час-полтора крепкого сна после погружения — и он уже бодрячком, вовсю опустошает холодильник и достаёт Фела своими коронными метафорами. Но последнее погружение не было обычным. Невнятная речь, проблемы с выходом, жуткие неестественные движения, взгляд, с которым он откликнулся на имя Винсента Синка…

      Барт зажмурился и легонько тряхнул головой, отгоняя жуткие воспоминания. Спокойно, спокойно. Не все мертвецы охотно впускают гостей в свою память, это общеизвестный факт. Аллену просто нужно хорошенько отдохнуть, вот и всё.

      Скрипнула дверь.

      — Завтрак, — скорее поставил в известность, чем предложил Фел и скрылся, не дожидаясь ответа.

      Прежде чем подняться, Барт ещё раз придирчиво осмотрел лицо Аллена. Цвет кожи нормальный. Дыхание ровное. Пожалуй, можно ненадолго его оставить, да и отлить давно пора.

      После туалета Барт наскоро принял душ, невесело ухмыльнулся помятой смуглой физиономии в зеркале и потащился на кухню. Воздух хрустел от ароматов кофе, поджаренного хлеба и горячего сыра. Фел, облачённый в спортивную майку и треники, уже восседал за столом в обнимку со своей любимой кружкой и блокнотом. Под рукой лежали короткий карандаш и коробочка диктофона, похожая на пульт от телевизора. Барт присел на соседний стул, придвинул свою кружку и потянулся к горке аккуратно нарезанных сэндвичей с ветчиной и сыром.

      — Миллс ещё спит?

      — Угу.

      — Как сам?

      Фел равнодушно дёрнул мускулистым плечом. Записи в блокноте интересовали его куда больше, чем сон, беседы или еда. Он всегда такой во время расследования.

      Вспомнилась вчерашняя вылазка: тусклые стены морга, дверцы холодильников, безжизненное лицо Ала, парни с пушками, побег, споры, ругань. Барт прикусил губу и виновато поёрзал. Покосился на Фела — его стриженый затылок в солнечных лучах казался совсем бесцветным. Может, мелочь, но всё-таки…

      — Хм… Извини, что грозился сломать тебе руку.

      — А? — рассеянно отозвался Фел и вяло качнул головой. — Забудь. Всё равно бы не смог.

      — Да, но…

      Фел бросил на него взгляд.

      — Ты боялся за Ала. Я надавил, где не надо. Ничего нового, а?

      — Точно.

      Они сдвинули локти в знак примирения. Инцидент исчерпан, можно переходить к насущным вопросам. Барт слегка вытянул шею, пытаясь разобрать мелкие строки на странице блокнота.

      — Есть подвижки?

      — Ничего принципиально нового. Мы знаем, что двадцать второго числа в восемь вечера Винсент сел в такси возле своего дома и доехал до отеля, вернулся в половину второго ночи, тоже на такси, вполне живой и невредимый.

      — А спустя сутки внезапно откинулся, но у нас до сих пор нет никаких доказательств, что это была не случайность, — напомнил Барт и откусил ещё половину сэндвича. — В наше время даже подростки иногда умирают от сердечного приступа.

      — Да, но странностей всё ещё слишком много. — Фел нахмурился и резко подчеркнул последнюю строку. — Закрытые двери зала. «Туалет», «печать», «детка». Повторяющиеся имена. Миссис Синк утверждала, что Винсент приехал со свадьбы очень рассеянным, но по реакции Ала выходит, что присутствовал ещё и страх. Почему?

      — Его могли преследовать?

      — Не исключено. И ещё это. — Последнее слово опоясал жирный карандашный овал. — «Лиловый. Всё лиловое».

      Барт незаинтересованно дёрнул бровью.

      — Это же «Fresh Lilac». Логично, что там всё лиловое.

      — Тогда почему это стало маркером? (1)

      — У покойников вечно бардак в голове.

      — Да ты эксперт, — чуть заметно усмехнулся Фел.

      — Я встречаюсь с экспертом. Это почти то же самое.

      — Раз так, ответьте мне, эксперт Гонсалес: что самое подозрительное во всей этой истории?

      Задумчиво отщипнув корочку сэндвича, Барт предположил:

      — Глубина погружения? Труп свежий, Ала не должно было затянуть так глубоко. Синк даже не был менталистом.

      — А если на секунду абстрагироваться от Ала? Попробуй, вдруг получится.

      Барт пихнул ногу друга под столом, чтобы не выделывался, и вдруг сообразил:

      — Типы в морге?

      Фел удовлетворённо моргнул.

      — В точку. Зачем кому-то, кроме нас, тайно осматривать тело Синка, если это обычный несчастный случай? Кто-то хотел перестраховаться — проверить его память или…

      — Думаешь, они забрали его с собой?

      — Вряд ли. Сегодня похороны, исчезновение трупа выглядело бы совсем уж странно.

      Кухня погрузилась в молчание. Оставшаяся половинка сэндвича вдруг растеряла в глазах Барта всю свою привлекательность. Он неуверенно продел пальцы в отверстия белой ажурной скатерти и пробормотал:

      — Не нравится мне всё это.

      — Сливаться поздно, заказ мы взяли, — отозвался Фел со свойственным ему хладнокровием. — Придётся копать до конца.

      — Не ценой жизни Ала. Или психики.

      — Он лучше всех осознаёт риски. А ты опять заигрался в папочку.

      Снова здорово. Барт гневно вскинул голову.

      — Надо было бросить его там, пока бы он сам не очухался? Ты бы так и сделал?

      — Не начинай. Ты прекрасно знаешь, что…

      — Не ссорьтесь, девочки, — прервал хрипловатый голос с порога кухни.

      Аллен привалился к косяку, сонно обнимая себя руками за угловатые плечи. Мятая кислотно-зелёная футболка Барта висела на нём мешком, снизу едва виднелись растянутые полосатые шорты. Синяки под глазами налились кровью, словно ему опять сломали нос, но по крайней мере он вновь держался на ногах. И даже улыбался своей нагловатой, циничной, немного печальной улыбкой, которую Барт любил больше всего на свете.

      Шаг навстречу. Крепкие, но бережные объятия, чтобы не раздавить ни Ала, ни сэндвич в руке.

      — Ты как? — ласково уточнил Барт, целуя растрёпанную чёрную макушку.

      — Жрать хочу, — предсказуемо пробормотал Ал ему в плечо, вывернулся и зубами выхватил остатки сэндвича из чужих пальцев. В иное время Барт мог бы и возмутиться, хоть в шутку, но сейчас он был слишком рад тому, что всё вернулось на круги своя, поэтому покорно отправился варить себе новую порцию кофе. Допить старую всё равно не успеет.

      Плюхнувшись на стул Барта, Аллен залпом осушил его кружку, придвинул к себе тарелку и приступил к делу. Проблема не в манерах — погружения в память покойников сильно истощали организм, и после сеансов Ал всегда превращался в голодное животное, мигом сметающее всю еду, до которой можно дотянуться. Промедление грозило серьёзными последствиями. Барт сталкивался с этим лишь однажды, но ни за что не хотел испытать снова.

      Аллен заталкивал в рот один сэндвич за другим, едва успевая жевать. Возможно, дело как раз в спешке, но Барту не понравился одышливый присвист в звуке его дыхания. Да и движения чуть заторможенные. Наверное, это нормально после пережитого. А может и нет. По внимательному взгляду Фела было понятно, что он тоже обратил на это внимание.

      Дождавшись краткого перерыва между сэндвичами, Фел негромко поинтересовался:

      — Ал, что произошло? Там, внутри Синка.

      — А что произошло? — безмятежно вскинул брови Аллен.

      — Ты утонул. Мы никак не могли тебя вытащить, и пришлось…

      — Вы разорвали контакт? — Голос Ала моментально сделался ледяным и резким. — Разорвали насильно?

      — Выбора не было. Ты не возвращался, а потом пришли ребята с пистолетами… — начал оправдываться Фел, но его уже не слушали.

      Узкие обвиняющие глаза взглянули на Барта в упор. Захотелось по-детски нырнуть под стол, но там слишком мало места, да и пинать будет только легче. Опустив руки, Барт сжал кулаки и выдохнул:

      — Прости. Мы правда не могли иначе.

      — Ты не смог их завалить?

      — У них были пушки.

      — Запереться и выиграть немного времени?

      — Мы не рискнули. Ал, прости…

      — Класс, — монотонно проговорил Аллен и шлёпнул последний надкушенный сэндвич обратно на тарелку. Молча поднялся с прямой спиной и направился к двери. Знали, что бесполезно.

      Из коридора донёсся радостный возглас бабули:

      — Мальчик мой, ты проснулся! Как самочувствие?

      — Отлично, Миллс. Чувствую в себе море сил и энергии для чьего-нибудь убийства, — бодро откликнулся Аллен. — Но для начала заскочу в душ.

       «Ты знал, что так будет», — мстительно шепнуло Барту подсознание, пока стихали шаги в коридоре. Знал, разумеется. Никто не говорит спасибо за вопиющее нарушение незыблемых правил. Физический разрыв контакта между некроменталом и покойником — огромный риск, но в ином случае их могли просто пристрелить и уложить остывать рядом с Винсентом Синком. Ал поймёт и оттает. Только на душе почему-то всё равно очень мерзко.

      Миллс возникла в дверях, одетая в свой неизменный цветастый халат с пионами, и обвела хмурые лица ребят сочувствующим взглядом. Уставший от драматичного молчания Фел хлопнул ладонью по столу и решительно поднялся.

      — Я так понимаю, сегодня мы отдыхаем. Сгоняю в супермаркет. Пива на вечер взять?

      — Возьми.

      Фел кивнул и ушёл собираться, а Барт хмуро уставился на кофемашину. Даже кофе больше не хочется.

      Тёплая ладошка Миллс погладила его по пояснице.

      — Не грусти, милый. Всё образуется.

      — Мы правда не могли по-другому! — вырвалось у Барта против воли. Он умоляюще уставился на бабулю, призывая её в свидетели. — Всё пошло не по плану, ты сама видела. Разве я позволил бы этому случиться, если бы не…

      — Конечно же, нет, — с улыбкой прервала она. — И Ал это знает лучше всех. Но и его пойми — изнутри всё совсем иначе выглядит и ощущается. Кто знает, не из-за этого ли его так накрыло. Дай ему время.

      Вздохнув, Барт чмокнул её в седые, пахнущие ванилью локоны. Сердце забилось чуть ровнее.

      — Спасибо, Миллс.

      — Да чего там. Блинчиков хочешь?

      — Хочу.

      — Помогай тогда.

      Отличное предложение. Будет чем занять руки, пока Ал приходит в себя. Да и блинчики он тоже любит — глядишь, скорее простит.