i see no light

you don't have to hide your tears

if you want to cry — let it out, let it go.

♫ let it go — ic3peak

проснуться холодной темной ночью от очередного кошмара. му цин бесшумно сел на кровати, осматриваясь по сторонам. фэн синь лежал рядом и тихо дышал. не проснулся, а пальцы его во сне немного дрожали. однако присутствие юго-восточного бога войны успокаивало.

раны и шрамы давнего происхождения противно заныли, напомнив о ярком кошмаре. опять ничего хорошего: смерть и много крови. кажется, произошедшее на тунлу уже никогда не отпустит. но му цин всегда умел бесшумно просыпаться, даже если очень сильно хотелось кричать: привычка, оставшаяся с самого детства и юности.

опасно и страшно было всегда. сначала нельзя было будить матушку по ночам: ей ни к чему были лишние переживания и волнения, да и к тому же ее здоровье достаточно ухудшилось. потом наступила учеба в монастыре и роль обычного слуги. им всегда вбивали в головы, что их присутствие даже не должно ощущаться в помещении, а старые и поношенные половицы не должны были скрипеть, когда они ходили. потом — бегство из павшего государства и тревожный сон его и ее величеств.

страх был даже тогда, когда пришлось встать перед се лянем и просить разрешения покинуть их. наверное, за всю свою жизнь ему не было так страшно, как тогда. а еще му цин помнил взгляд фэн синя, стоящего позади его высочества. там было полное неверие, и какие-то проблески надежды, что все это шутка, сохранялись. так тепло он смотрел на него только в те времена, когда они находились вместе с се лянем. потом — многолетний холод.

тогда ничего нельзя было изменить. по-другому просто нельзя было. его нарекли предателем и продолжали так называть на протяжении многих веков. фэн синю впервые хотелось разрушить все к чертовой матери в приступе отчаяния. его доверие к му цину утратилось, как ему тогда казалось, навсегда.

и сейчас все это продолжало сниться в кошмарах, раз за разом повторялись события по кругу, истезая и только сильнее выматывая юго-западного бога войны. к этому можно было привыкнуть, правда. и му цин привык. но его совсем не покидало мерзкое чувство под ребрами, что происходящее с ним сейчас — ложь, что его не простили. внутренний голос отказывался принимать постоянные слова фэн синя о том, что все уже давно в прошлом и важно только то, что они имели на данный момент.

мольба. бесконечная немая мольба, которая происходила именно в эти моменты. «пожалуйста, прошу, скажи уже, что это все шутка», «прошу, скажи, что ты не простил. так мне будет легче». но пришлось свыкнуться и не так агрессивно воспринимать все эти слова. кажется, му цин даже начинал постепенно в них верить, но с каждым новым кошмаром все начиналось заново. и так до бесконечности, пока это не разрушит его совсем.

ему казалось, что он только протянет руку и все раскрошится на мелкие куски, которые нельзя будет склеить обратно. му цин обнял себя за колени, восстанавливая сбившееся дыхание, и снова посмотрел на фэн синя, вытянул руку, чтобы убрать упавшую на лоб прядь.

на его лице не было и тени раздражительности, между бровями не залегала складка. сердце вдруг начало отбивать быстрые удары, когда сюаньчжэнь коснулся заледеневшими пальцами чужого виска. не проснулся.

«я не хотел вас тогда оставлять», — подумал юго-западный бог войны, поджав тонкие губы.

— му цин? — фэн синь все же проснулся, почувствовав на себе пристальный обжигающий взгляд. он сразу же сел следом, как увидел чужую скованную закрытую позу, кричащую о помощи. — снова кошмар?

— нет... — му цин запнулся, а потом сильнее впился пальцами в колени, ощутив внезапный озноб. — извини, не хотел тебя разбудить. все равно лег бы уже скоро.

его пальцы будто хотели выжечь дыру на коленях, ногтями он коротко царапал тонкую кожу. холодок снова прошелся по спине, где была легкая рубашка. невысказанные слова и чувства с каждой секундой сдавливали глотку.

бледности не скрывала даже темнота. наньян видел — ощущал собственной кожей — его страх. такой липкий и вязкий. снова соврал. у му цина был кошмар, но, почему-то, он не хотел об этом говорить.

«его явно гложет увиденное, причем очень сильно, но он молчит, — думал фэн синь про себя, врезаясь в чужую беспомощность и отчаяние, которое загнало того в угол и от которого тот пытался убежать. — пожалуйста, солнце мое, поговори со мной».

звук бьющегося сердца отдавался в ушах, ломая едва ли тонкую грань между спокойствием и отчаянием. прекрати себя мучить, пожалуйста. ты не один. я давно тебя простил, услышь меня и не верь тому, что тебе снится.

умным быть не нужно, чтобы услышать этот немой раздирающий крик о помощи.

— му цин, посмотри на меня, прошу, — прошептал фэн синь, коснувшись кончиками пальцев острой скулы.

— не могу, — через время ответил юго-западный бог войны. знал, что посмотрит в ореховые, почти янтарные глаза и пропадет. сломается и не выдержит. последние стены разрушатся, и эмоции, которые он бесконечно сдерживал, выйдут наружу. му цин не мог.

он смотрел в одну точку, сдерживая подступающее к горлу рыдание. казалось, все его страхи и переживания готовы были выплеснуться сейчас, взгляни он на наньяна.

слабое поглаживание по плечу заставило крепко сжать челюсти. только не сейчас, нет. почему фэн синь вообще проснулся? он бы справился один, несомненно справился — и начал разрушать бы медленно по кусочкам их доверие, которое они выстраивали долгие годы.

теперь границы реальности действительно начали терять свои очертания. все предметы мутнели в глазах. страхи и подавляемые эмоции оказались в разы сильнее. почему именно сейчас?

раньше было лучше, горько усмехнулся про себя му цин. чужое беспокойство и забота были все еще слишком чужды ему, а потом, в один миг получив это, он не знал, как с этим справляться. и, честно говоря, не знает до сих пор.

— а-цин, оно убивает тебя. медленно, но верно. я хочу помочь, прошу.

шепот фэн синя успокаивал, это правда. всегда так было, даже в самых стрессовых ситуациях, когда их жизни находились под угрозой, оно работало, и му цин не понимал почему. хотя кому он врал? наньяну в принципе всегда хотелось безоговорочно доверять, только осознал это сюаньчжэнь спустя столетия.

— не стоит на этом акцентировать внимание. идем спать, скоро рассвет. это все не важно.

очнись. внутренний голос выл собакой. очнись и прекрати раз за разом отторгать дорогих тебе людей. просто прими помощь. иначе скоро все действительно плохо закончится для тебя.

яркая луна освещала большую часть комнаты. в темноте ореховые глаза в упор смотрели на бегающий взгляд обсидиановых напротив. что ему вообще нужно сказать, а? «это же невозможно постоянно терпеть, так почему он каждый раз с одинаковым беспокойством сидит возле меня?» — му цину хочется исчезнуть.

новые и новые приступы тревоги и паники отражались на бледном лице. гордость не позволяла рассказать.

его гордость сжигала за собой все пути к спасению и забирала с собой, медленно убивая.

— важно, а-цин. — фэн синь притянул его к себе, приподняв голову за подбородок. — иначе тебе не найти спасения. — он замолк и посмотрел куда-то поверх головы му цина, задумавшись о чем-то, а потом медленно продолжил: — однако что бы ты там ни видел и ни слышал — это неправда. прошу, помни, что именно здесь тебя всегда ждут. воспроизводи это после кошмаров.

исчерпались последние остатки самообладания. воздух как будто совсем выбило из легких. думал ли му цин, что ему когда-то будут говорить такое? нет. он приучал себя к одиночеству, потому что всегда повторял, что его никто терпеть не будет. но фэн синь снова и снова ломал эти крепкие стены, подступаясь все ближе и ближе.

наньян ощутил, как сюаньчжэнь уткнулся лбом ему в грудь и сжал ногтями предплечья, а потом беззвучно затрясся. юго-западный бог войны всегда превосходно справлялся со всем, но не знал, как выйти из собственного кошмара, преследующего уже очень давно. оказывается, даже у богов есть слабости, а иногда и очень сильные.

юго-восточный бог войны прошелся рукой по острым лопаткам, а затем вернулся к волосам, впитывая в себя едва уловимый запах благовоний.

— ты сильнее своих кошмаров. намного. и ты молодец, что продолжаешь бороться.

его голос хрипел, но оба не обратили на это внимания. му цин после последних слов только сильнее сжал руки. все сказанное — правда? он никогда не думал, что может заслуживать любви, чтобы такие слова говорили ему. он даже и думать никогда не мог о таком, потому что считал, что не достоин. но постепенно приходило тепло от рук фэн синя.

болеть начало намного меньше. наньян здесь, рядом с ним, и оба живы. через время сюаньчжэнь совсем притих, размышляя обо всем, пока фэн синь перебирал между пальцами волосы и гладил по голове.

— я люблю тебя, — неожиданно. му цин крайне редко это говорил, но каждый раз очень искренне и твердо.