Яд на языке, горечь в сердце

Очередная драка, которая не приведет ни к чему хорошему. В воздухе пахло кровью и нарастающей агрессией, хотя казалось, что хуже уже просто некуда. Было достаточно мудрым решением спуститься на землю и не разрушать Небесную столицу зря. Однако никто из них двоих не знал, могут ли быть поблизости люди: они настолько были поглощены отрицательными эмоциями, что просто принялись драться на первом открытом участке, где-то недалеко от леса.

— Ты хочешь сказать, что это вся твоя сила, на которую ты способен?! — Фэн Синь с легкостью выбил саблю из рук Му Цина, заставляя того остаться практически безоружным. Казалось, их взаимоотношения после произошедшего на Тунлу могли стать лучше, но в это слабо верилось всем остальным небожителям. Драки и перебранки все еще возникали, а иногда и очень сильные. Как сейчас. — Если это действительно все, то нам даже незачем продолжать биться дальше. В этом не будет никакого смысла.

Сюаньчжэнь оперся на одно колено и тяжело дышал, пытаясь найти чжаньмадао. У него остался только небольшой клинок на поясе. Этим не победить. Он даже не пытался ответить Фэн Синю, от которого до сих пор ощущалась агрессия. Хотя даже вспомнить было трудно, почему вообще вся эта ссора произошла. Ах да. Одно только слово послужило искрой для того, чтобы вспыхнуло огромное разрушающее пламя. Это все вылилось в словесную перебранку по поводу их земель, а потом опять все переросло в сильную драку.

— Блять, даже Боги Литературы и те будут драться лучше, чем ты. Даже от обычных ударов не смог отбиться, — продолжил Наньян.

Желчь. Она мгновенно начала сжигать органы внутри и подступать тошнотой, смешанной с кровью, к горлу. Вставай, Сюаньчжэнь, требовал он у самого себя. Вставай и продолжай биться. Не проиграй самому себе и своей гордости. Му Цин тяжело сглотнул и прошипел, медленно поднимаясь на ноги:

— Заткнись.

Руками он опирался на свои колени, но вдруг на внутренней стороне запястья начал чувствовать что-то горячее, а потом еще и еще. Юго-западный Бог Войны перевел взгляд на свою руку и увидел темные стекающие капельки крови, а потом моментально потянулся к носу, резким движением размазав тонкую струйку по лицу. Дело дрянь.

— Я тебя не удерживаю на этом месте. Хочешь — пиздуй уже отсюда так же, как и твоя Цзян Лань. Хоть вздохну спокойно.

Его резко впечатали в ближайшее дерево так, что послышался неприятный хруст. По-другому просто не получалось. Му Цин с самого детства привык отвечать такой же грубостью, как и ему. Вся их ругань с Фэн Синем иногда просто превращалась в побоище, где они пытались сделать друг другу больнее словами. Сюаньчжэнь поморщился, а после того, как все-таки смог сфокусировать взгляд, взглянул в ореховые глаза с взаимной ненавистью. Оба плевались друг на друга ядом, пытаясь сделать больнее.

— Не надо было тогда тебя спасать, — презренно фыркнул Наньян, удерживая того за грудки, хотя все равно он непроизвольно всматривался в крайне бледное лицо, где от носа до самой щеки была размазана темная кровь, потом вглядывался в покрасневшие глаза и замер. Все звуки как будто потеряли свой смысл, все остановилось. Фэн Синь чувствовал себя так, как будто его пронзили мечом: он слишком поздно понял, что сейчас только что сказал на эмоциях Му Цину. Неосторожные слова быстрой птицей слетели с его губ. В чужих глазах мгновенно померк блеск, они сделались пустыми и холодными, и остальные эмоции там было практически невозможно прочитать. Такой взгляд всегда внушал липкий страх, который распространялся по всему позвоночнику. Сюаньчжэнь промолчал и только напряг челюсть. Желчи становилось больше. Он всем нутром ощущал холод в руках и противный ком в горле.

— Так исправь эту ошибку, вперед, — медленно отчеканил юго-западный Бог Войны. — Сабля не так далеко от тебя. Тебе же не составит никакого труда снести мне голову.

В голове стоял такой гул, что ему сложно было услышать самого себя, а самое главное, он почти не ощущал тепла от духовной энергии в своем теле. Новая струйка крови испачкала бледные губы, и Му Цин, приложив последние силы, оттолкнул от себя растерявшегося Фэн Синя.

Руки пробило дрожью, когда он вернул свою саблю в ножны. Ему срочно нужна была медитация, иначе он скоро действительно упадет на землю. «Мы всегда будем врагами друг другу, пора бы убить уже в себе остатки чувств, которые душат меня по ночам», — только эта мысль билась, словно птица в клетке, в голове. Сюаньчжэнь терпел слабость в конечностях, а потом с ужасом понял, что не сможет вернуться в столицу с таким ничтожным уровнем духовных сил.

— Что это сейчас было? — Фэн Синь резко схватил Му Цина за запястье, вынуждая остановиться. — Что с твоими духовными силами?

— Отпусти. Тебя не должно это заботить, — в такой же грубой и холодной манере ответил тот, не двигаясь. Запястье сжали сильнее, как будто намереваясь сломать.

— Ты никогда меня не отталкивал с таким, — Наньян намеренно выделил это слово повышенной интонацией, — количеством. Но сейчас ты как будто даже и не использовал их.

Юго-восточный Бог быстро нашел и прощупал точку на руке, пытаясь уловить хотя бы какие-нибудь остатки духовной энергии. Сначала Фэн Синю казалось, что там ничего и не было вовсе, но только потом он заметил слабые ее колебания, тоже готовые в любую минуту исчезнуть.

— Пусти меня, — Му Цин сразу зашелся в кашле, а через секунду перестал ощущать землю под ногами и пространство вокруг в принципе. Если бы не быстрая реакция Фэн Синя, то он просто бы упал без чувств на холодную землю.

Наньян все еще злился, когда пускал свою духовную энергию по пустым каналам, устроив Сюаньчжэня у себя на коленях. Только сам не понимал, на кого больше злится: на Му Цина, на его характер, который не позволял подступиться ближе, или же на самого себя за неосторожные резкие слова. Фэн Синь не удерживал другого Бога, когда тот пришел в себя и быстро принял сидячее положение, пытаясь сразу отсесть дальше. В глазах Наньяна нельзя было прочитать ничего, это напрягало Му Цина.

— Ты не обязан был этого делать, — голос все еще хрипел, а попытки скрыть какой-то сильный испуг казались и вовсе ничтожными.

— Как давно у тебя такая нестабильная энергия? Просто ответь нормально и не провоцируй новую ссору.

— О, значит, все-таки виноват я? Прекрасно, — Сюаньчжэнь закатил глаза и попытался подавить новый приступ агрессии. — Со мной такое после снятия канги, если тебя это заботит.

— И ты опять никому не говорил ничего?

— Как ты говорил ранее? В этом не будет никакого смысла? Рано или поздно все придет в норму, — Му Цин поднялся на ноги, чтобы холодно бросить: — Нам больше не о чем говорить, сегодняшний разговор и так все показал.

Он развернулся и ушел, так и ничего больше не сказав. Фэн Синь не успел сказать еще что-нибудь: Му Цин успешно вернулся в столицу. Наньян понимал, насколько его слова были ядовитыми. Он понимал, что Сюаньчжэнь скрыл свою боль под привычной холодностью и равнодушием. Хотелось сломать себе пальцы и вырвать себе язык. Он не должен был говорить эти слова, он не хотел видеть боль, смешиваемую с ненавистью, в темных глазах. Почему его тупая злость взяла верх? Но как бы они не пытались начать относиться друг к другу лучше, между ними только росла огромная пропасть недосказанности и непонимания, которую надо бы учиться преодолевать.

Ты никогда не делал ничего для других, неудивительно, что рядом с тобой никогда никого не было.

Му Цин вернулся к себе во дворец и сразу же разогнал всех своих служащих. Он не хотел выслушивать их просьбы и вопросы, касаемо каких-либо молитв или мелких поручений. Многие боялись ненароком разозлить еще сильнее Генерала Сюаньчжэня, поэтому послушались приказа и поспешно покинули дворец, оставив того в полном одиночестве.

Он пытался забыть и отпустить эту ситуацию, но буквально начал задыхаться, когда переступил порог своих покоев, расположенных в самом конце дворца, и ощутил ужасный холод. Прошел мимо красивого большого зеркала, и взгляд остановился на бледном лице: от носа тянулся блеклый кровавый след, размазанный на правой щеке, и куча ссадин, которые до сих пор горели. Рука у Фэн Синя была тяжелой, и бил он всегда сильно, особенно, когда злился. Му Цин знал. Однако он смотрел сейчас на себя и пытался найти остатки последних чувств и гордости, которые были растеряны на Тунлу, когда Фэн Синь нес его на спине, да только столкнулся с собственным одиночеством, плещущимся в пустых глазах обсидианового цвета.

Му Цин впервые ощутил боль за все их драки с Фэн Синем. Боль, расползающуюся по ногам, рукам, пальцам. Боль, противно сдавливающую горло и давящую на череп. Тяжелые доспехи с громким лязгом упали на пол, а шумный вздох эхом разнесся по всей комнате. Он слишком устал.

— Конечно, почему я думал, что после произошедшего на Тунлу он станет лучше ко мне относиться? Это смешно. И до ужаса глупо, — Бог Войны выдал подобие усмешки, но вышло это так фальшиво и горько, что он даже сам вздрогнул и медленно опустился на пол, продолжая прокручивать все произошедшее за сегодня.

Их сегодняшняя ссора не походила на другие. В прошлые разы почему-то не было так больно ни от неприятных слов, ни от побоев. Му Цин осторожно коснулся рваных ран в уголках губ, проверяя, остановилась ли кровь, и усмехнулся. Он не мог себе позволить посторонние эмоции, это не должно его волновать. Как и раньше, Сюаньчжэнь должен спрятать чувства глубоко подальше и вернуться к работе.

***

Глубокая и холодная ночь. Фэн Синь не мог очистить свой разум от посторонних мыслей и сосредоточиться на отчетах. До сих пор не получалось забыть тот взгляд Му Цина, когда он произнес те слова. Казалось, Наньян даже воочию увидел, как рушилось доверие Сюаньчжэня на мелкие кусочки. То доверие, которое было воссоздано заново спустя восемьсот с лишним лет. Что от этого осталось после произошедшего? Наверное, ничего. Чувство вины захлестнуло с головой.

Фэн Синю нужно было проветриться и постараться переключиться, чтобы уже не думать об этом. Он тяжело поднялся из-за стола и подумал, куда можно направиться в такое позднее время. Охотничья угодья на его землях? Мир смертных? Се Лянь? Нет, этот вариант точно отпадал из-за Хуа Чэна, не хватало еще с ним в конфликты вступать. Наверное, все-таки оптимальным решением было спуститься к людям. С отчетами он и потом сможет разобраться.

В небольшом городке, расположенном далеко на юго-востоке, народ даже и не собирался спать. Кажется, здесь происходили какие-то гуляния в честь праздника. Всюду переливался смех, слышалась громкая музыка, люди только и разговаривали друг с другом, делясь теми или иными впечатлениями. Фэн Синь принял обличье Нань Фэна, чтобы не собирать на себе огромное количество лишних взглядов. Ему хотелось выпить, только вот где? Место было ему совершенно незнакомым и чужим. Вдруг кто-то положил руку ему на плечо, словно прочитав мысли, и произнес:

— Молодой господин выглядит потерянно, может, желаете выпить у нас и передохнуть от суеты праздника? — Наньян повернулся и столкнулся с достаточно молодым парнем. Тот достаточно тепло, но слабо улыбался ему. Что ж, почему бы и нет?

— О, спасибо. Было бы очень неплохо.

Они зашли в практически пустую винную лавку, и Фэн Синь сразу же присел за небольшой столик, окинув помещение взглядом. Все было достаточно скромным, но вполне уютным. Парнишка поставил перед ним чарку и кувшин с крепким вином.

— Премного благодарен.

— Если молодому господину понадобится что-то еще, то не стесняйтесь, — он уже собрался было уйти, но, немного поколебавшись, все же спросил осторожно, когда юго-восточный Бог Войны чуть ли не залпом выпил первую чарку: — Могу ли я составить вам компанию?..

Фэн Синь усмехнулся, но головой кивнул. Вино было достаточно терпким на вкус, но что-то в нем было такое, что делало приятным. По телу сразу прошлась первая волна тепла. Паренек быстро притащил вторую чарку и уселся напротив.

— Кстати, раз уж у меня появился собеседник, расскажешь, что тут за гуляния производятся? Я здесь просто случайно оказался, когда проезжал мимо.

— Как? Сегодня же Праздник середины осени? — искренне удивился юноша.

О. Точно. И как Фэн Синь мог забыть об этом? Похоже, что сегодняшняя ссора полностью выбила его из колеи. Он только поджал губы, как это делал всегда Му Цин, и налил себе еще вина. В груди опять распространялось тяжелое чувство вины. В голове все путалось.

— Забыл об этом совершенно из-за кое-каких событий, — слабо ответил Наньян, пустым взглядом рассматривая темную жидкость. — Сказал человеку очень много лишнего, и все разрушилось в одночасье.

Вино хорошо делало свое дело, сильно развязав язык на разного рода подробности. Хотелось об этом с кем-нибудь поговорить, чтобы проклятое чувство хотя бы немного уменьшилось. Нужно было что-то делать прямо сейчас, но вместо этого он просто сидел в какой-то богом забытой лавке и распивал алкоголь. У Му Цина имелась проблема с духовными силами после того, как с него спала проклятая канга, а Фэн Синь сидел и запивал свои эмоции, даже не предлагая никакой помощи.

— Все можно исправить, только поговорите с человеком, — грустно улыбнулся юноша, как будто что-то вспомнив.

— О, между нами уже настолько огромная пропасть, что, наверное, он просто захлопнет свои двери прямо у меня перед носом, не пожелав даже слушать меня. И будет совершенно прав, потому что за такое не прощают, — Фэн Синь горько усмехнулся, а потом еще тише продолжил: — Он продолжал драться со мной даже вопреки тому, что у него не хватало дух… было подорвано здоровье. А я сказал, что он был не достоин спасения.

— Все равно, пока он жив, еще можно что-то исправить и решить, — Наньян поднял на него свой взгляд и столкнулся с пустотой в молодых глазах, и мальчишка поспешил пояснить, продолжив слабо улыбаться: — Я когда-то сильно повздорил на эмоциях с братом, после чего его сразу забрали военные на службу. И я так и не успел извиниться перед ним: он погиб от рук вражеских солдат. Поэтому вы еще можете попробовать все исправить.

Фэн Синь почти подавился вином и посмотрел с интересом, с болезненной жалостью на мальчика — ему от силы лет девятнадцать, может быть, — понимая, насколько жизнь непредсказуема и страшна, причем как смертная, так и божественная. Перед глазами сразу появилось Тунлу и пляшущие повсюду языки пламени.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, — произнес Наньян, собравшись с силами. Вино крепко ударило ему в голову, однако он все равно был намерен действовать решительно. — Спасибо за вино, и береги себя.

Фэн Синь положил деньги рядом со своей чаркой и встал из-за стола. Едва он переступил порог, как ему в лицо ударил холодный освежающий ветер. Нужно действовать, однако сейчас даже не было примерного представления о том, что можно сказать Му Цину. Да и протрезветь бы немного не помешало.

Наньян просто бесцельно брел по шумным улицам и вглядывался в людские лица, пытаясь отыскать в них ответ на свои вопросы. Но разве смертные могли объяснить, как будет разумнее поступить? Нет. Даже тоскливо становилось.

***

Время близилось к рассвету. Наньян вернулся в столицу, решив уже не мучать себя. Сейчас он стоял перед дворцом Сюаньчжэня. Окно во внутренних покоях было открыто, но свет там не горел. Это будет преступлением. Фэн Синь приложил усилия и бесшумной тенью оказался на подоконнике, сразу обводя взглядом комнату и пытаясь найти Му Цина. Сначала увидел только повсюду разбросанные бумаги, брошенные в углу доспехи, рядом же чжаньмадао, скомканное одеяло на краю широкой кровати и сжавшегося Му Цина. В воздухе чувствовался запах каких-то трав, исходивший из резной курильницы. Фэн Синь догадывался, что это что-то успокаивающее. Бессонница мучала? На него не походило. Сюаньчжэнь дернулся, когда Наньян оказался внутри комнаты и принес за собой холодный ветер, но не проснулся. Так казалось Фэн Синю.

Му Цин зажег курильницу, потому что действительно не мог уснуть. Он то засыпал на небольшой промежуток времени, то опять просыпался, крутил головой в темноте, рассматривал окружающие его предметы и непонятную пустоту и снова ложился, обнимая себя за плечи. Любой шум тревожил его беспокойный разум.

— Фэн Синь? Какого черта? — Сюаньчжэнь приподнялся на локтях, повернувшись корпусом в сторону другого Бога, и быстро потер уставшие глаза. Он знал заведомо, кто это, и никак не мог ошибиться.

Наньян смотрел немигающим взглядом куда-то сквозь него, не отвечая на вопрос. Начать извиняться прямо сейчас? Это было глупо. Му Цин хмыкнул, снова вспомнив произошедшее, и окончательно сел вполоборота на кровати, свесив худые босые ноги на пол.

— Скажешь хоть что-нибудь? Или так и будешь стоять и тупо смотреть на меня, пока я не прикажу своим служащим увести силой тебя отсюда?

— Что, руки марать свои не хочется? — Фэн Синь не успел подумать, прежде чем эта фраза резко сорвалась с его языка. На треснувших губах Му Цина расцвела болезненная, неискренняя улыбка.

— Просто представь, в каком я ничтожном и опасном положении даже сейчас, на Небесах и перед тобой. У меня нет в данный момент ни капли духовной энергии, я даже защитить себя бы не смог, если меня захотели бы прямо сейчас убить. Может, воспользуешься этим шансом?

Конечно, он не забыл тех слов. Фэн Синь видел только профиль Му Цина и сильно растрепанные волосы, а также крепко сжатые в замок руки, как будто он готов к совершенно любой участи. У Наньяна опять начал ползти холод по спине, в реальности все было куда сложнее, чем он представлял себе, когда вливал крепкое вино. Но раз уж он явился сюда, то стоило хотя бы попытаться.

— Му Цин, пожалуйста, послушай. Я не хотел говорить этого тогда и не должен был.

— Но сказал же, и это значит, что ты правда так считаешь где-то глубоко внутри, — усмехнулся Сюаньчжэнь, сжав пальцы. — Я уже говорил, что наш сегодняшний разговор все показал. Так к чему еще раз тревожить старые раны? Ты пьян, Фэн Синь. Протрезвей сначала и оставь меня уже.

«Прости меня»

Му Цин не успел понять, что произошло, увидел только то, как Фэн Синь вдруг быстро оказался у его ног и уткнулся лбом в колени. Хриплый голос все еще эхом отдавался в ушах, во рту появился неприятный привкус горечи. Сюаньчжэнь ошарашенно сидел на месте, расставив руки и не понимая, что ему нужно было делать, а Наньян, казалось, окончательно сдался, когда с его глаз сорвались слезы.

— Пожалуйста, прости меня, если сможешь, — прошептал Фэн Синь, сжав одной рукой простынь. — Хотя после всего произошедшего я даже стоять рядом с тобой не могу.

Юго-западный Бог Войны беспомощно посмотрел на то, как плечи Наньяна пробило дрожью. Он был намерен выгнать его сразу же, соверши тот необдуманное действие, но сейчас просто сидел и молча слушал все то, что горячо шептал Фэн Синь ему в колени. Это не походило на ложь, но ему все еще было больно.

— Му Цин, мне правда жаль за все то, что я наговорил тебе за эти восемьсот лет. Я даже не представляю, насколько тебе всегда было больно. Да, только на Тунлу под угрозой смерти я понял, что боюсь потерять тебя. Ужасно боюсь. И мне очень жаль за то, что не смог понять тебя раньше, когда почти вся правда лежала на поверхности. Прости.

Сюаньчжэню было плохо. Он склонился ниже, распущенные волосы сразу же создали тень. Все стены, которые он возводил столетиями, просто оказались разрушены. Ему очень тяжело было понять, какие эмоции нужно испытывать, но сердце знало лучше, и оно получило то, чего так хотело до ужаса долго. Все глубоко захороненные чувства всплыли на поверхность. Му Цин весь сжался и потер глаза одной рукой, а другую руку осторожно и неуверенно положил на макушку Фэн Синя, вслепую поправив выбившиеся из пучка пряди. Матушка делала точно так же, когда было тяжело и страшно им обоим. И сейчас Сюаньчжэнь неосознанно вспомнил этот жест, пока пытался сморгнуть выступившие слезы. Должен ли он его простить? Оба понимали, что нет: если Му Цин захочет, он выгонит навсегда и даже не удостоит потом взглядом. И будет прав. Но Му Цин так не поступил, опять решив довериться.

Первые лучи солнца попали в комнату, осветив только малую часть. Они, абсолютно беспомощные от самих себя, сидели в полной тишине, слушая прерывистые вдохи друг друга. Сюаньчжэнь одной рукой гладил Фэн Синя по голове, пока во вторую тонкой струйкой вливали духовную энергию. Наньян держал его левую руку с почти несвойственной ему осторожностью, контролируя потоки своей собственной ци, чтобы только не навредить каналам Му Цина.

— Ты же не спал этой ночью, — не вопрос, а утверждение. Фэн Синь говорил тихо, потому что пора бы уже научиться разговаривать, а не злиться.

— Да. Либо кошмары видел, либо прокручивал по миллиону раз все сказанное.

— Попробуй хотя бы сейчас чуть-чуть, пока еще есть время.

— Не могу, — Му Цин устало прикрыл глаза, а потом пояснил почти неслышно: — Мне страшно, Фэн Синь. Оно сжирает изнутри.

— Если позволишь, я останусь с тобой.

Сюаньчжэнь приподнялся, а Наньян повернулся вполоборота и посмотрел снизу вверх в черные глаза, под которыми залегли круги. Заметил слабый кивок и прекратил вливать в него свою духовную энергию, чтобы подняться. Му Цин тоже перебрался обратно на кровать, устроившись спиной к окну и по привычке обняв себя за плечи. Фэн Синь присел куда-то рядом, но все еще сохраняя дистанцию. И перед тем как Сюаньчжэнь действительно смог уснуть, он услышал близко:

— Надеюсь, больше тебя ничего не потревожит. И с твоими духовными силами мы обязательно разберемся.