Грязь

Му Цин медленно поднимался в темноте по обшарпанным лестницам, еле волоча ноги. Свет между этажами неприятно мигал, заставляя поморщиться. Если бы кто-то сейчас из знакомых увидел Сюаньчжэня в таком состоянии, то вздрогнул и сразу же спросил бы, все ли с ним нормально. Юноша выглядел неестественно бледным и чрезмерно уставшим, с сильно покрасневшими, даже несколько воспаленными глазами, а волосы его были сильно растрепаны. Пальто было абсолютно небрежно и неаккуратно запахнуто, как будто впопыхах, в сильной спешке. Это было абсолютно не похоже на Му Цина, который всегда следил за своим внешним видом и никогда не допускал такой неопрятности.

Наконец-то перед глазами появилась табличка на стене, указывающая на пятый этаж. Белый холодный свет, очень сильно напоминающий освещение в больничных коридорах, даже не мигал, как на остальных лестничных пролетах, что удивительно. Сюаньчжэнь, казалось, даже и не замечал ничего вокруг себя, только смотрел невидящим взглядом себе под ноги, чувствуя сильное напряжение и усталость во всех в мышцах. Все тело нещадно болело. Да, учеба выжимала из него все соки. Даже правую руку тяжело было поднять, чтобы открыть ключом дверь.

Когда Му Цин все-таки переступил порог квартиры, он вдруг остановился посреди прихожей, привыкая к окружающей темноте и вслушиваясь в пугающую тишину. Его чувства настолько вдруг притупились, что он даже не услышал слабого мяуканья у себя под ногами. Точно. У него же уже несколько недель жил найденный на улице котенок, а забежать в магазин сейчас вечером не получилось. Подрагивающая рука в темноте потянулась к выключателю, чтобы наконец-то в коридоре загорелся тусклый свет.

В голове было непривычно пусто, только в ушах и в горле что-то отдаленно стучало. Это не позволяло собрать остатки каких-то мыслей в единое целое. Что происходит? Му Цин слабо нахмурился, когда оглядел светлые стены в своей квартире и попутно принялся снимать пальто. Пальцы почему-то тряслись, и расстегнуть единственную пуговицу оказалось достаточно сложной задачей. Он даже не старался его повесить, просто слепо бросил на тумбочку, а затем наклонился к котенку и осторожными движениями погладил по шерсти.

— Прости, я забыл оставить тебе еду. — Сюаньчжэнь вдруг сам вздрогнул от того, насколько хрипло и странно прозвучал его голос. — Идем.

На кухне шуршал пакетик с кормом, и котенок через мгновение уже жадно вгрызался в кусочки мяса. Му Цин бесшумно сел на самый край тахты, наблюдая за шевелением животного и не замечая за собой того, что его трясло подобно осиновому листу и в конечностях то появлялась, то сразу утихала какая-то сильная боль. А глаза все еще были стеклянными и пустыми. В реальность его вернул только новый звуковой сигнал где-то в глубине коридора, оповещавший об уведомлении.

Подняться было тяжело, руки и ноги не слушались вообще. «Где мой телефон?» — спросил сам себя Сюаньчжэнь. Бесшумно прошел до тумбочки, куда кинул пальто, и принялся искать по карманам, ощущая новую и новую вибрацию. Когда Му Цин провел пальцем по корпусу, задев при этом практически полностью разбитый экран, он сильно вздрогнул, как будто его током прошибло. В голове начала стремительно восстанавливаться картина происходящего. Руки затряслись сильнее, как только удалось разблокировать экран и снова оказаться в диалоге. Телефон выпал из рук и с глухим стуком упал на пол, и Сюаньчжэнь тотчас же на ватных ногах зашел в ванную, громко хлопнув дверью и сразу включив огромный напор холодной воды.

Фэн Синь

Ты долго сегодня?

16:25

Му Цин

Последняя пара заканчивается полседьмого, знаешь же.

16:34

Фэн Синь

Мне встретить тебя?

16:35

Му Цин

Не надо.

16:35

Фэн Синь

Напиши тогда, как доберешься домой. Без понятия, когда с работой закончу и когда смогу прийти.

16:40

Фэн Синь

Не жди меня и ложись, я допоздна самого работаю, а тебе бы отоспаться нормально, как мертвец выглядишь.

18:08

Фэн Синь

Постараюсь не разбудить тебя, когда вернусь.

18:08

Му Цин с трудом поднял голову и посмотрел в зеркало, и, когда вся картина в мозгу восстановилась полностью, его начало тошнить от солоноватого вкуса во рту, от самого себя, от всей этой ситуации. Взгляд метался по лицу, Сюаньчжэнь рассматривал ссадины и кровоточащие царапины возле уголков губ, отодвинул ворот расстегнутой рубашки и посчитал синеющие метки, которые тянулись чуть ли не от самой сонной артерии до ключиц. Под ногтями смешалась кровь и земля. Ему было мерзко. До самого последнего момента он не осознавал факт своего изнасилования этим вечером. До самого последнего он не ощущал сильнейшей боли внизу, игнорировал мерзкое чувство от грубых чужих прикосновений, не замечал, как сильно жгли раны.

Фэн Синь

Эй, ты дома?

19:51

Фэн Синь

Блять, Му Цин, ответь хоть что-нибудь, а не просто молчи.

20:04

Фэн Синь

Надеюсь, ничего не произошло.

20:07

Му Цин только сейчас начал чувствовать сильный страх где-то под ребрами. Это чувство встало поперек и мешало вздохнуть. Было невыносимо страшно, невыносимо больно, невыносимо холодно. Руки тряслись так, что невозможно было что-либо сделать. Через боль он съехал по ледяному кафелю на пол и обнял свои колени, чувствуя, как глаза становились влажными. «Фэн Синь не будет это терпеть, он уйдет сразу же, как узнает. Уверен, ему не нужна такая грязь на своем опыте», — стучало в голове Му Цина, перекрывая все остальные мысли.

Уже подросший котенок начал надрывно мяукать и царапать лапой низ двери, когда услышал, как Сюаньчжэнь начал захлебываться своими же рыданиями. Он, терзаемый самыми дурными мыслями, окончательно опустился на пол, перевернувшись на бок. Одна из таких мыслей — страх, что его больше никто не будет любить таким. Му Цин ведь не чист, испорчен. Он действительно не знал, что ему делать дальше, чувство отвращения уже к самому себе быстро текло в крови. Как же было дурно.

Я виноват в случившемся? Наверное, да.

Уверен, Фэн Синь скажет то же самое. Иначе быть не может.

Вина за то, что я позволил этому случиться сплошь и полностью лежит на мне.

Сюаньчжэнь понимал, что должен собрать остатки последних сил и встать, чтобы скрыть все следы. Чтобы Фэн Синь не узнал хотя бы сейчас. Конечно, это неизбежно и рано или поздно всплывет, а после обрушится ледяным водопадом, неся за собой огромную кучу последствий. Но сейчас надо искать в себе мужество подняться. Ноги сильно подкашивались, пришлось облокотиться о стенку, чтобы снова не упасть в бессилии.

Фэн Синь

Му Цин? Просто ответь мне, и я отстану. Все нормально?

20:20

Му Цин

Да, все отлично. Телефон был разряжен, не видел сообщений.

20:24

***

У Му Цина горела кожа по всему телу от того, насколько сильно он тер ее, когда мылся. Как сильно хотел избавиться от ощущения чужих прикосновений. И, может, это получилось осуществить, только вот во рту все еще отдавался привкус горечи, не позволяющий забыть о произошедшем. Сюаньчжэнь давно уже лежал в кровати, но каждый раз то засыпал в тревоге, то просыпался буквально через пятнадцать минут. Фэн Синя все еще не было. Может, оно и к лучшему? Му Цину было дурно, его лихорадило. Даже гадать не надо было, почему температура так резко подскочила. К утру станет легче обязательно, думал он, просто надо потерпеть.

Сюаньчжэнь не заметил, как котенок, лежавший под боком, вдруг подорвался и спрыгнул с кровати, направившись в прихожую. Фэн Синь старался делать все бесшумно, потому что надеялся, что Сюаньчжэнь давно спит, но в итоге не мог не ругнуться, когда услышал шипение возле своих ног и ощутил, как его куда-то пытались тянуть за штанину брюк.

— Да что ты будешь делать… — но как только Наньян собрался сесть на корточки, чтобы высвободиться из цепкой хватки, котенок сам отошел и быстро встал примерно у порога комнаты, начав мяукать в разы сильнее. Никогда такого не было. Фэн Синь зашел в спальню и заметил сжавшуюся фигуру Му Цина. Что произошло?

Тот насилу принял сидячее положение и все так же оставался спиной к Наньяну. Он не хотел сейчас с ним сталкиваться взглядом, только чувствовал, как опять вина сплошь и полностью окутывала голову, а горло пробирало спазмом, что даже сказать ничего не получалось. Думал, сможет держать планку до последнего. Надеялся, что это не всплывет настолько быстро. Страх и отвращение.

— А-Цин, ты горишь весь… — Фэн Синь присел на край кровати и едва задел холодными пальцами шею и воротник высокой водолазки, но потом наступил ступор, когда Му Цин сразу же дернулся от этого действия, отбросил руку резким движением и попытался отползти в сторону, словно подбитый и испуганный зверь. Наньян застыл с приподнятой рукой, совершенно не понимая причину такой внезапной реакции, и увидел, как на мгновение чужие глаза заблестели.

— Не прикасайся ко мне, — Сюаньчжэнь не заметил, насколько эти слова быстро сорвались с пересохших губ и как это затравленно прозвучало сейчас. У Фэн Синя все напряглось внутри от этого очень сиплого, сорвавшегося голоса с хрипами, где не было ничего, кроме страха. Он… боялся его? Му Цин закрыл глаза и несколько раз судорожно вдохнул, комкая простыню и раздумывая, как ему поступить дальше, но ничего, кроме нарастающей паники, он не ощущал. Неужели теперь любые прикосновения кого-либо будут окунать с головой в пережитое, заставляя вновь испытать фантомную боль в животе и остальных частях тела, ощутить, как наяву, неприятные прикосновения к разным участкам тонкой кожи и бесконечный страх от своей же беспомощности, когда оказываешься в разы слабее и не можешь защитить себя.

— Что я уже успел сделать, только перейдя порог нашей с тобой квартиры? — Абсолютное непонимание ситуации и что-то давящее на диафрагму, очень похожее то ли на беспокойство, то ли на нарастающую панику, смешанную со злобой. Где-то совсем далеко в подсознании стучала догадка о всем произошедшем, но верить в нее не хотелось.

Сюаньчжэнь не считал нужным ответить, внутри все стянулось в тугой крепкий узел. Он пытался унять дрожь в пальцах и потянулся к прикроватной тумбочке, намереваясь отыскать какие-нибудь таблетки. Различные препараты никогда не хранились в одном месте: рано или поздно все быстро растаскивалось по необходимым углам, потому что так было удобно самому Му Цину. «Нет, здесь только снотворные. Нужно жаропонижающее, да, точно, — лихорадочно соображал, перебирая сначала одно, а потом другое. — Оно на кухне? Вместе с остальными лекарствами? Или вообще закончилось?»

— У меня просто поднялась температура, ничего более, — медленно проговорил таким же охрипшим голосом, не позволяя Фэн Синю задать еще один вопрос. Иначе он не выдержит. Сломается тотчас же. — Простыл, наверное. Не беспокойся.

Му Цин поднялся с кровати и желал быстрее покинуть эту комнату. Хотелось вздохнуть холодного воздуха в огромном количестве или окатить себя ледяной водой. Нет, так быть точно не должно, он абсолютно не понимал, как нужно реагировать и как вести себя в подобных ситуациях. Ему всегда со всех сторон твердили, что это можно спровоцировать, что вся ответственность за содеянное лежит только на плечах жертвы. Ни на ком больше. И это настолько сильно въелось в мозг, что никакие другие варианты даже не приходили в голову.

На нервах начало тошнить и лихорадить только сильнее. В голове все расплывалось. Вот заскрипела дверца, вот небольшая коробочка с медикаментами, где все блистеры и пластинки сливались в одно целое, вот вроде бы нужный препарат, который всегда использовался при высокой температуре, вот часто застучал стеклянный стакан о металлический кран. Фэн Синь прислушивался к этим дерганным звукам и чувствовал недосказанность. Он совершенно не понимал, как помочь и что случилось. Давило еще то молчание, когда Наньян не получал ответа от Сюаньчжэня. Вода перестала течь из крана, стакан с громким стуком опустили на столешницу. На какое-то время в квартире повисла глубокая тишина. Каждый боялся лишний раз потревожить друг друга. До невозможности глупо и безрассудно.

Му Цин вновь сел на тахту и опять закатил рукава водолазки по локоть, оголив бледную кожу с виднеющимися венами и новыми синяками на запястьях, полученных тогда, когда его руки заламывали над головой, прижимая к кирпичной стене, чтобы не смог вырваться. Тошнота беспощадно драла горло и била по голове. Все начало проноситься с ошеломляющей скоростью. Когда он оказался на кафельном полу в ванной? Когда его начало рвать собственной желчью? В какой момент его волосы убрали в сторону и взяли другой рукой, чтобы не запачкало? В какой момент его начали гладить по взмокшей спине? Когда Фэн Синь оказался рядом с ним?

— Я рядом, А-Цин, я здесь…

В горле стоял ком, мешающий нормально произносить слова. Взгляд Наньяна случайно зацепился за сильное посинение на внутренней стороне запястья, и внутри все похолодело. Он чувствовал, как плечи и спина Му Цина очень сильно дрожали, и, казалось, эта дрожь скоро передастся ему самому. Когда рвать уже стало попросту нечем, Сюаньчжэнь, тяжело и рвано дыша, запрокинул голову на холодный бортик ванны и сцепил руки в замок, уложив их на колени перед собой. Водолазка уже мало спасала, и на шее показались первые кровоподтеки. В свете люминесцентной лампы Му Цин еще больше походил на мертвеца.

— И что теперь? — спросил вдруг Сюаньчжэнь безжизненно, не поворачивая головы. — Ты же ведь должен был уже догадаться обо всем.

Фэн Синь молчал и смотрел на то, как Му Цин сначала заламывал пальцы, а потом крепко-крепко сжимал их в кулаки настолько, что белели костяшки. Хотелось прекратить это насилие и помочь. Наньян потянулся к худым ладоням, но остановился на полпути, когда тот дернулся, как от удара, но руки не отвел.

— Неужели тебе все еще не неприятно находиться со мной в одном помещении и до сих пор хочется прикоснуться ко мне? Скажи.

Сюаньчжэнь вдруг сам опустил голову и повернул ее на Фэн Синя, ожидая хотя бы чего-нибудь, хотя бы какой-то реакции. Он успел прокрутить разные варианты этого разговора, но нигде не просматривал вариант того, что это встретят молчанием.

Серьезно? Даже никакого скандала? Никаких криков?

Нет, наверное, все еще впереди. Это невозможно оставить просто так.

Почему он молчит и ничего не говорит?

Фэн Синь, умоляю, произнеси хоть что-нибудь, все, что думаешь, или ударь.

Окати меня ледяной водой и верни на землю, прошу.

— А-Цин, пожалуйста, я действительно не понимаю…

— Фэн Синь, меня изнасиловали сегодня вечером. Скажи хоть что-нибудь.

Они произнесли это одновременно, набрав побольше воздуха в легкие. Никто не ожидал. Слова эхом отразились в стенах, а затем вернулись обратно, больно ударив по лицу. Каких сил стоило Му Цину произнести эту фразу. Теперь он внимательно следил за тем, как начали сменяться эмоции на другом лице. Сначала понимать их было легко, но затем даже было трудно предположить, о чем думал сейчас Фэн Синь. Руки сжались в кулаки так, что стало больно.

— Подожди, что? — Наньян замер, когда его догадка все-таки подтвердилась. Он заметил, как Му Цина опять пробило на дрожь и как в его темных глазах заплескался сильный страх, несравнимый ни с чем.

— Я… я уйду при первой же возможности, — прошептал Сюаньчжэнь быстро и испуганно, пытаясь подняться на ноги. В реальности оказалось гораздо труднее, чем представлялось. Страх снова прилип к задней части глотки, мешая произнести хотя бы какое-то оправдание.

Фэн Синь схватил его крепко за запястье, не рассчитав силу и не позволив двинуться дальше. Ощущалось, как Му Цин сжал ее в кулак, но он продолжал молчать и сверлить Наньяна взглядом, ожидая дальнейших действий. Сюаньчжэнь, по правде, даже не знал, куда сейчас сможет пойти ночью и с температурой. Предположить было сложно, что все сложится подобным образом.

— Кто это сделал?

— Фэн Синь, прости, прошу… Прости меня, если сможешь, ведь это всецело моя вина и ничья больше, — все так же бессвязно и бессмысленно шептал сбивчиво Му Цин, даже не услышав чужого вопроса.

— Господи, Му Цин… — Наньян выпустил запястье Сюаньчжэня из цепкой хватки и скрыл лицо в ладонях, с силой потер глаза и переносицу. В этой фразе было так много отчаяния, полнейшего бессилия и еще чего-то, что разобрать было крайне сложно. Что ему сейчас делать? До Му Цина домогались. Его изнасиловали. К А-Цину посмели притронуться и сделать ему больно.

Сюаньчжэня опять начинает трясти, и все силы как будто стремительно вытекли из него. Пришлось опереться на бортик холодной ванны и сесть несколько поодаль, насколько позволяло помещение. В воздухе нарастало напряжение, готовое рвануть в любой момент. Страшно. Снова пришло осознание и переосмысление всего — появились первые слезы, которые резко потом попали на предплечья. Начало жечь мелкие раны и ссадины. Однако на лице больше не было никаких эмоций, только пугающее безразличие ко всему, плавно переходившее в принятие. Эти слезы были не более чем защитной реакцией на все происходящее, только вот все остальные эмоции уже давно оказались благополучно подавлены, чтобы не сделать еще хуже.

— Прости.

— Почему ты продолжаешь просить у меня прощения за то, в чем не виноват? — голос Фэн Синя непривычно дрожал, он обернулся к Му Цину, надеясь увидеть его лицо, но столкнулся только с тем, как тот сильно вздрогнул после этих слов и вжал голову в плечи, пытаясь как будто защититься. — Как ты можешь быть виноват в том, что тебя подвергли сексуальному насилию? Это мне надо просить у тебя прощения за то, что не смог защитить.

— Я… я же сам спровоцировал это…

— А-Цин, взгляни на меня, — Фэн Синь аккуратно взял холодную ладонь в свою, не позволяя себе большего. Каждое движение осторожное и до ужаса хрупкое. Му Цин заколебался. Но все-таки слабо сжал руку в ответ и повернул голову. — Подобное нельзя никак спровоцировать, слышишь? И вина за произошедшее никак не может лежать на твоих плечах.

Сюаньчжэнь дернулся, ощутив, как внутри как будто бы что-то сломалось на тысячи осколков. Его не обвинили? Между бровями залегла складка, а глаза сделались стеклянными. В ушах стоял гул. Хотелось спрятаться и дать волю всем эмоциям, которые были захоронены глубоко под сердцем. Казалось, что стало только больнее.

— Мне жаль… Я… — затравленно шептал Му Цин куда-то в шею Фэн Синю, когда тот осторожно притянул его к себе. Ему тоже было тяжело. Нужно что-то сказать, как-то успокоить, но в горле стоял ком. На опыте Фэн Синя это был второй случай, но оба все равно сильно отличались. Когда Наньян встречался с Цзян Лань, то она когда-то просто вскользь упоминала об этом, не придавая этому большого значения. Тогда он впервые и испытал подобные чувства, что и сейчас. Однако здесь ситуация произошла буквально недавно, и сильный холодный страх уже полностью пропитал кафельные стены. Было ощущение, что, вот, еще чуть-чуть — и все разрушится на мельчайшие кусочки без права на восстановление.

Му Цин слышал свое собственное сердце в ушах. Когда Фэн Синь прижал его крепче к себе, не пытаясь причинить боль, и провел дрожащими руками по взмокшей спине, Сюаньчжэнь впервые вдруг почувствовал себя в безопасности. Ему хотелось взвыть; руки сжались в кулаки на груди у Фэн Синя; горячие слезы выжигали глаза так, что приходилось жмуриться и с силой стискивать челюсть, чтобы только не перейти на крик.

— Фэн Синь, я до сих пор ощущаю по всему телу эти грубые и противные прикосновения. Это все было до ужаса неприятно и страшно, — произнес Му Цин на грани отчаяния, а у Наньяна еще сильнее все сжималось внутри. Он чувствовал высокую температуру Сюаньчжэня. — У меня даже не хватило сил вырваться, после чего я оказался в совершенно глухом и безлюдном переулке. Там хоть кричи, никто не поможет. Помню только почти выветрившийся алкогольный перегар, обжигающий холодный ветер и то, с какой силой он перехватил мои запястья и заломил над головой, прерывая все попытки вырваться. А другой рукой то водил по моей коже, то хватал за подбородок. Когда щелкнула пряжка его ремня и он опять потянулся ко мне, я перестал что-то чувствовать и просто понял, что сейчас все равно случится неизбежное и непоправимое. Окончательно пришел в себя, сидя на сырой земле, прислонившись к кирпичной стене, когда уже все закончилось. Ничем не могу до сих пор перебить этот неприятный привкус во рту.

Боже. Боже. Боже. Му Цин, такое драгоценное сокровище, не должен был испытать на себе это. Никогда в жизни и ни при каких обстоятельствах. Но Фэн Синь не смог защитить его и теперь только считает бешеные удары сердца, которые каждый раз совпадали с новыми всхлипами и резкими вздохами.

— Фэн Синь, не оставляй меня, прошу…

— А-Цин, я бы никогда этого не сделал, особенно после такого. Я не знаю, кто тебе внушил, что именно ты будешь виноват в изнасиловании, если это случится. Но это абсолютно неправильно.

Сюаньчжэнь не знал, что будет так плохо. Все мышцы буквально горели огнем, а слабость выбивала последние силы. От слез практически моментально разболелась голова. Очень сильно знобило. В ушах стоял противный писк, перекрывающий все мысли. Му Цин быстро обмяк в чужих объятиях и устало прикрыл красные воспаленные глаза в надежде на то, что все сейчас закончится и ему станет лучше. Он не один и в безопасности.

— Произошедшее не сделало тебя грязью и не поменяло мое отношение к тебе, — еле слышно прошептал Фэн Синь на ухо Му Цину и провел рукой по волосам, остановившись в районе затылка и сморгнув проступившие слезы. Тяжело. — А-Цин, тебе нужно попробовать поспать, до утра еще далеко. Ты должен попробовать уснуть, тебе совсем плохо. — Сюаньчжэнь слабо вцепился в плечи, но ничего не произнес: сил не было никаких. Фэн Синь понял, к чему был этот жест.

Наньян встал на ноги и поднял Му Цина за собой, крепко придерживая, чтобы тот не упал ненароком. Определенно, это один из самых ужасных дней, что им пришлось пережить вместе. Сюаньчжэнь прерывисто выдыхал и собирал последние силы на то, чтобы дойти до комнаты и упасть на кровать. Голова сейчас как будто просто взорвется.

Даже котенок, уловив настроение хозяев, не путался под ногами, только боязливо смотрел на все происходящее из-за угла и изредка жалобно мяукал, а после, когда Му Цин вроде более или менее улегся, залез на кровать, пристроившись рядом, пытаясь, наверное, забрать всю боль себе. Фэн Синь тоже вернулся почти сразу же. Ледяная марля опустилась на лоб, и Сюаньчжэнь сдавленно охнул. Стало на мгновение лучше. Наньян присел на край кровати и хрипло произнес:

— А-Цин, попробуй хотя бы на какое-то время уснуть. Потом обязательно станет легче. Я буду рядом, обещаю, — нашел его руку и погладил выступающие вены. Дышать все еще было тяжело.

Му Цин долго крутился, но все-таки улегся на другой бок, прижав к себе колени. Глаза снова стали влажными. Фэн Синь услышал через какое-то время более или менее размеренное дыхание и понял: уснул. Он смотрел на него какое-то время, затаив дыхание. Потом все же медленно поднялся и вышел на кухню за сигаретами. Наньян старался не курить в квартире, поскольку знал, что Сюаньчжэнь не переносил сигаретный дым. Но сейчас был другой случай. Он пошёл в туалет, потому что скрип балконной двери мог разбудить Му Цина.

Фэн Синь на нервах не смог с первого раза зажечь сигарету. В голове все еще всплывали сбивчивые фразы Му Цина. Ему даже представлять не хотелось все это. Растерянность и шок давили на черепную коробку. Хотелось только сломать кости тому, кто это сделал. А ведь Наньян, сидя на работе, интуитивно чувствовал, что что-то не так, когда в груди переплеталось длинными ветками напряженное чувство, но не мог понять что именно. Тлеющая сигарета обожгла пальцы, и Фэн Синь дернулся, сразу потушив ее о ближайшую поверхность и не забыв стряхнуть остатки пепла. Нервы были на пределе.

Фэн Синь

Се Лянь, привет. Прости, что так поздно, но это действительно важно.

23:21

Фэн Синь

Мне нужен номер твоего терапевта.

23:21

Се Лянь

Хорошо, через пару минут отправлю, но… у вас с Му Цином что-то произошло?

23:24

Фэн Синь

Пока лучше не стоит это обсуждать, честно.

23:25

Фэн Синь вернулся в комнату и сел на пол возле кровати. Котенок спрыгнул с кровати и устроился рядом, даже не выпустив когтей, как это бывало обычно. В голове было пусто, а дыхание Му Цина вдруг сбилось и стало прерывистым и тяжелым. Наньян бесшумно поднялся и сел рядом.

— Позволь мне забрать всю твою боль, — прошептал практически неслышно, но Сюаньчжэнь услышал и считал количество пролитых слез.

До утра было далеко; ночь обещала быть тяжелой. Когда встанет солнце, все закончится, надеялись оба в полудреме и полубреду.