♪ↄ♫

- Входи, Минерва.

Минерва проигнорировала покалывание в спине, когда открыла дверь кабинета Альбуса и шагнула внутрь. Она должна была навестить его, и в любом случае у него был феникс и возможность разговаривать со всеми портретами в замке. Было бы странно, если бы он не знал, кто стучит.

Фоукс что-то напевал ей в знак приветствия со своего насеста в углу комнаты. Альбус тоже улыбнулся ей, но уже слабее. Минерва села напротив него на стул, который он всегда предлагал своим гостям, и изучающе посмотрела на него поверх края вращающегося серебряного блюда.

- Что-то не так? - Голос Альбуса понизился до мягкого упрека, который тревожил людей.

- Да. Я беспокоюсь за тебя, Альбус.

Это заставило Альбуса отсесть чуть дальше от стола. Минерва продолжала смотреть прямо. Честно говоря, она слишком много узнала об Альбусе за последние несколько десятилетий, чтобы испугаться мерцающих глаз или улыбки, которую он сейчас изобразил для нее. Вместо этого она наблюдала за его аппетитом и за тем, куда падал его взгляд, когда они бродили по Большому залу.

Она заметила, как плотно сжались его губы, и то, как от него пахло зельями. Что такого он варил, что не мог попросить Джульетт Легион, их профессора зелий, сварить для него?

- Меня преследуют только старые воспоминания, Минерва, - сказал наконец Альбус. - Ты знаешь, какой день наступит на следующей неделе.

Она знала, но только потому, что Альбус давным-давно доверился ей, и она когда-то была частью Ордена Феникса, прежде чем стремление Альбуса набрать всех полезных учеников, которых он мог найти, заставило ее уйти. Минерва покачала головой. - Они умерли более шестидесяти лет назад, Альбус. Почему ты все еще чувствуешь себя виноватым?

- Потому что я не понимал, кем был юный Том, пока не стало слишком поздно. Если бы я выполнял свою работу и наблюдал за происходящим так, как должен был... если бы я не пренебрегал доказательствами своих чувств, потому что был убежден, что такой маленький ребенок не может быть таким Темным,—тогда Альберт Лэнгли и Ким Ярроу были бы живы.

Минерва неловко пожала плечами. Она чувствовала на своем плече извивающийся водоворот собственной синей метки души, водоворот воды, если она дышала правильно. Теперь, со смертью Эльфинстона, это было позади, но мысль о том, что кто-то выжег бы метку у неё еще до того, как она встретилась с ним, все еще заставляла ее гореть от ярости.

- Или их дети были бы такими, - тихо добавил Альбус, потому что они уже говорили об этом раньше, и он знал его следующие шаги так же хорошо, как и Минерва. - Их внуки. Их двоюродные братья. Он убивал их семьи, как будто это ничего не значило, Минерва.

- Потому что они выжгли его метку души, - сказала Минерва. - Ты же знаешь, Альбус, если бы ему кто-нибудь поверил, они провели бы остаток жизни в Азкабане.

- Тогда они сделали бы это, - Альбус нетерпеливо махнул рукой. - Правосудие. Но вместо этого Том Риддл решил отомстить. Как все это может остаться безнаказанным?

Минерва вздохнула. В то время как Альбус набирал студентов, и это была главная причина, по которой она ушла из Ордена, это была другая часть проблемы. - Размышления о ошибках прошлого никому не приносят пользы. Если ты хочешь работать против Риддла политически и предотвратить еще смертей, на подобие смерти Лэнгли и Ярроу, прекрасно. Но я не думаю, что попытка начать войну-хорошая идея.

- Война продолжается, Минерва. Или ты не заметила, как часто магглорожденные покидают наш мир после окончания Хогвартса? Я стараюсь изо всех сил и верю, что в Гриффиндоре и Хаффлпаффе предрассудков меньше, но Слизерин и Равенкло все еще распространяют свою ненависть ко всем, кто не является чистокровным. Что хорошего в том, чтобы иметь деньги и профессоров для расширения нашей школы, если мы не можем служить тем, кто больше всего в нас нуждается?

- Я тоже заметила, что количество магглорожденных, которых Риддл повысил в Министерстве. - Минерва ненавидела себя за то, что ввязалась в спор, едва эти слова сорвались с ее губ. Это никогда не заканчивалось иначе, как признанием того, что Альбус был прав, потому что он не позволил бы этому закончиться по-другому.

- Он продвигает только тех, кто согласен с ним, Минерва. Те, кто хочет избавиться от своего маггловского прошлого и доказать, что они "уникальные личности", которые могут быть ему полезны.

- Почему ты ожидаешь, что Риддл будет продвигать своих политических оппонентов? Ты же этого не делаешь.

- Он делает это только для того, чтобы посадить их на поводок, Минерва, а не в знак истинного признания их таланта. Не говори мне, что ты не видишь разницы.

Минерва подняла руку и встала. - Очень хорошо, Альбус. Я пришла посмотреть, что тебя беспокоит. Если это всего лишь неуместное горе по убийствам десятилетней давности, то я оставлю тебя в покое.

Она повернулась, чтобы уйти, но ее внимание привлек кусок пергамента, придвинутый к краю стола. Это был один из подробных планов, объявленных в “Пророке” для ежемесячного "дня открытых дверей" Риддла, когда любой желающий мог подойти к нему в здании рядом с министерством и задать ему вопросы или напрямую обратиться за помощью. Риддл всегда сообщал количество и имена авроров, с которыми ему предстояло путешествовать, название места, продолжительность пребывания там и другие подробности, которые Минерва находила настолько скучными, что никогда их не читала.

Это было чрезвычайно странно для Альбуса иметь такую вещь на своем столе, независимо от того, как сильно он хотел наблюдать за своим “врагом". Минерва пристально посмотрела ему в лицо. - Что ты задумал, Альбус?

- Только то, что нужно сделать.

Минерва прищурилась. Но на самом деле у нее не было доказательств, что Альбус делает что-то не так. Запах зелий, которые витали вокруг него, был безвреден; она спросила Джульетту, которая ответила, что это всего лишь обычные оздоровительные зелья для ясности ума, восполнения потерянной еды и тому подобного. Если Альбус заваривал их, он, вероятно, на самом деле заботился о себе лучше, чем думала Минерва.

Минерва поколебалась, но в конце концов вышла из комнаты, не сказав больше ни слова. Это была не ее война. Это была даже не “война” в самом строгом смысле слова. Риддл почти не обращал внимания на Альбуса, разве что посылал вежливые письма, когда они расходились во мнениях по поводу какого-то расширения или плана, который Министерство хотело внедрить в Хогвартсе.

У Минервы было полно своих забот: студенты, обязанности заместителя директора, главы Гриффиндора и роль преграды между Альбусом и бедным Питером, которого Альбус все еще не простил. Задавая вопросы, она только втягивалась в бесполезные споры, подобные предыдущему. Она не позволит этому случиться.

♪ↄ♫

Альбус закрыл глаза, когда дверь захлопнулась. Честно говоря, он не был уверен, что сказал Минерве правду. В конце концов, он не был уверен, что делает только то, что нужно.

Но с другой стороны, что еще он мог сделать? Никто не сможет остановить Тома Риддла, если он не будет действовать. Для некоторых людей уже слишком поздно, но он мог защитить будущее.

Альбус еще раз взглянул на газету, лежащую на краю стола. Да, все авроры и чиновники, упомянутые в нем, были теми, кто сотрудничал с Риддлом в прошлом, что вывело их из категории невинных в категорию военных преступников. Альбус отрицательно покачал головой. Он не был осведомлен о статусе крови каждого из них, но они помогли Риддлу, и это было то, что ему нужно было знать.

Он сунул руку под стол и достал огромный ящик с зельями, все в зачарованных стеклянных колбах, зачарованных магией. Целебные и питательные зелья составляли большинство из них, но были и такие, которые способствовали росту здоровой плоти и костей.

Он знал, что не может позволить Минерве увидеть их. Она предпочла бы избежать войны, насколько это возможно, но она будет знать, что у Альбуса нет причин требовать их.

Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть блестящие слезы в глазах Фоукса. Альбус покачал головой и провел пальцами по яркому оперению на шее феникса. Фоукс позволил продолжить ему это делать, но продолжал плакать.

- Я не знаю, что еще можно сделать, - устало сказал Альбус. - И это во имя справедливости и во имя любви. Это должно облегчить боль.

Судя по скорбному взгляду Фоукса, это было не так. Но у Альбуса было мало времени на мораль феникса. Он уже опаздывал. Он взял ящик с зельями и направился к камину.

♪ↄ♫

- Ты, Поттер!

Гарри поднял глаза и уставился на Уипвуд, которая указывала ему пальцем в грудь. Это не потребовало больших усилий. Был еще сентябрь, его допрос прошел только на прошлой неделе, и не было никакой причины, чтобы Аврор вызвала его сейчас. - Я, аврор Уипвуд?

- Ты! Министр хочет, чтобы ты был частью его свиты на день открытых дверей. Говорит, что ты будешь представлять точку зрения простого человека. - Уипвуд уставилась на засохшие остатки завтрака Гарри на его столе и стопки бумаги, колеблющиеся прямо на краю, и покачала головой. Ветер от движения опрокинул одну из стопок. - Что ж, в этом он прав.

Гарри наклонился, чтобы поднять бумаги, все время что-то бормоча. - О нет, аврор, я уверен, что вы ошибаетесь. Министр никогда бы не попросил меня. Может, он сказал не Поттер, а Питерс? - Алджернон Питерс был одним из сотрудников Гарри, который блестяще разрабатывал стратегии для команд по квиддичу и, вероятно, вскоре будет нанят в качестве тренера. Гарри ненавидел его из принципа.

- Я тоже об этом спрашивала. - Когда Гарри повернулся к ней, лицо Уипвуд было каменным. - Но он сказал, что имеет в виду Поттера.

Гарри печально вздохнул и вытер рукавом крошки. - Если придется. Они, по крайней мере, будут подавать обед в общественном месте?

Уипвуд бросила на него взгляд, похожий на рубящую ветку, и отвернулась. Гарри последовал за ней, его мысли лихорадочно метались. Если они действительно подадут обед, то он послужит той же цели, что и крошки на его столе. Риддл ненавидел неряшливость. Гарри мог жевать с открытым ртом, а кусочки попадали повсюду и вызывали у него отвращение.

Но его насторожило то, что Риддл попросил его присутствия в первую очередь, “с точки зрения обычного человека” или нет? Весь смысл был в том, чтобы быть кротким и забывчивым. Если Риддл запомнил его даже из презрения, то Гарри был близок к тому, чтобы скомпрометировать свое прикрытие.

- Ты всегда можешь прийти к нам, - прошептал голос матери в его голове. - Информация не так важна, как твоя жизнь.

Но Гарри не хотел бежать, пока у него не останется выбора. Орден был по-своему безопасен, но сложная магия, которая поддерживала его в таком состоянии, будет напряжена присутствием еще одного человека. И у Гарри здесь было не так уж много друзей, но, по крайней мере, люди не охотились за ним из-за его крови.

И никто не задавал вопросов о том, где его родственная душа. Никто здесь не интересовался Гарри настолько, чтобы задавать ему подобные вопросы.

Гарри поднял голову и последовал за аврором Уипвуд.

♪ↄ♫

- Министр Том Риддл!

Том когда-то ненавидел звучание собственного имени — такого непримечательного, обычного и маггловского, - но, должен признать, оно звучало лучше, когда ему предшествовало название его должности. И хриплые аплодисменты авроров, когда он вышел на середину подготовленного для публичного дня пространства, заставили его улыбнуться легкой улыбкой, лучшее что могло бы быть.

Том огляделся. Да, стулья были расставлены, а столы, которые обычно занимали кабинет Вспомогательного отделения больницы Святого Мунго для менее серьезных заболеваний, были убраны. Сводчатый купол с огромным граненым хрустальным потолочным окном излучал ослепительное сияние, которым он с удовольствием воспользовался бы.

Посреди этого светлого пространства стояло кресло, почти трон. Том позволил своей улыбке стать искренней. Дело в том, что после первых нескольких лет ему никогда не приходилось предлагать им ничего подобного. Они сделали это сами.

Люди действительно были самыми замечательными существами на планете.

Он остановился, чтобы посмотреть на вспышку фотоаппарата, тщательно скрывая усмешку, и затем направился к креслу. Сзади на дереве была выгравирована звезда, и Том знал, что, когда он сядет, его голова будет точно в центре звезды, причем нижние точки будут выступать вокруг его плеч, а верхние точки - сиять над его головой.

Он повернулся, сел и увидел слабые улыбки своих публицистов и большие улыбки авроров, которые принимали все за чистую монету. Том на секунду принял позу и обвел взглядом комнату.

На мгновение он задержался на юноше, стоявшем рядом с аврором Уипвуд, скрестив руки на груди, с недовольно нахмуренным лицом. Почему кто-то пришел на предпраздничное торжество с такими непослушными волосами?

Потом Том вспомнил и улыбнулся Поттеру. Честно говоря, он делал это как одолжение бедному идиоту. Возможно, он научился бы честолюбию, если бы так ясно не видел его плоды.

Поттер поймал его взгляд и покраснел, но также, казалось, был в одной секунде от того, чтобы не высунуть язык. Том улыбнулся в ответ и отвел взгляд. Здесь были и другие люди, для которых это было бы гораздо большей честью.

И, конечно, его выступления ждали другие.

- Мои дорогие друзья…

♪ↄ♫

Бутерброд был с солониной и настолько хорош, что Гарри почти не хотелось жевать его и разбрасывать кусочки. Но его обман стоил больше, чем бутерброд, поэтому он говорил с набитым ртом и позволял крошкам стекать по его одежде и вообще заставлял соседей отодвигаться от него.

Он объяснял теорию, лежащую в основе Глыб, жуя с открытым ртом, ведьме, которая выглядела так, будто хотела бы, чтобы ее соседи были поменьше, когда кто-то положил руку ему на плечо. Гарри обернулся с широко раскрытыми глазами и сказал: - Минифтер Риддл, тир! (Министр Риддл, сэр!)

Риддл посмотрел на кусок полупрожеванного хлеба, который приземлился на его пуговицы, едва не задев драгоценного феникса, а затем медленно перевел взгляд на лицо Гарри.

Гарри покраснел по команде—в этом он был хорош,—положил бутерброд и сказал: - Министр Риддл, сэр.

- Вас пригласили, чтобы представить точку зрения простого человека, мистер Поттер, - сказал Риддл, слегка покачав головой. - Только не вульгарную.

Несколько человек вокруг них захихикали в ответ, как по команде. Гарри позволил себе покраснеть еще сильнее и склонил голову, пока не перестал смотреть на лицо Риддла. Все это было к лучшему. Из предостережений директора Дамблдора он знал, что Риддл-опытный Легилимент. Гарри, вероятно, сошло это с рук только благодаря своей лжи под действием Веритасерума, потому что Риддл не потрудился попытаться почувствовать его. Все знали, что кто-то под действием Веритасерума может говорить только правду.

- Ты принесешь мне все извинения, которые мне нужны, если притормозишь и попробуешь оценить еду, - сказал Риддл.

Гарри покачал головой и тихо сказал: - Извините, сэр. - Если такие люди, как Риддл, говорят, что для извинения необходимо только одно, то это всегда намек на то, что нужно принести еще что-то.

- Извинения приняты, - спокойно сказал Риддл и отошел от Гарри обратно к троноподобному креслу. Гарри хотелось закатить глаза, но он сдержался, потому что люди ожидали этого от него. Все остальные сидели на скамье перед длинным столом, как в Большом зале Хогвартса, а Риддл получил чертов трон?

Потом Гарри вздохнул. Эти мысли были лишь отчаянной попыткой отвлечься от зуда, начинавшегося под кожей. Что-то беспокоило его с тех пор, как они вошли в здание больницы, и он не знал, что именно.

Единственное, с чем он мог это сравнить, было чувство, которое он иногда испытывал перед тем, как Снитч менял направление. Он знал, что все не останется по-прежнему. Он знал, что они могут поменяться в любую секунду. Но он не мог открыть рот и назвать направление, которое выберет Снитч.

И он не мог сказать, что беспокоило его сейчас.

Гарри еще несколько раз сдержанно откусил от бутерброда и поймал взгляд аврора Уипвуд. Женщина рядом с ней была ее родственной душой, Элоизой Дженсен. Дженсен одарила Гарри укоризненной улыбкой. Она была главой Отдела Магических Игр и Спорта и отличным руководителем, и ее черные глаза излучали спокойствие.

Гарри иногда задавался вопросом, почему Судьба сыграла в такую глупую игру, что один из самых добрых людей, которых он знал, оказалась сведена с родственной душой, которая была одной из худших, но не так часто, как он задавался вопросом, о чем, черт возьми, думала Судьба с его меткой души.

Гарри встал, потянулся и, оставив позади столы с едой, неторопливо прошелся по залу. Это было симпатичное здание, даже без мансардного окна. Он должен был признать это. Может быть, не так уж и много, но это того стоило.

Скоро прибудут представители общественности. Гарри, честно говоря, не был уверен, почему Риддл устроил эту небольшую трапезу, произнес речь и позировал перед камерами до того, как они это сделали. Было ли это просто для того, чтобы произвести впечатление на людей вокруг него? Но по большей части он уже произвел на них сильное впечатление.

- И я-заметное исключение, - подумал Гарри, остановившись, чтобы злобно почесать лопатку. Несколько человек посмотрели на него с выражением отвращения. Гарри опустил руку, чтобы почесать задницу, хотя она не чесалась, и на самом деле заставил их отступить.

Гарри ухмыльнулся, но улыбка исчезла в тот момент, когда он подумал, что никто не смотрит на него. Это было странно, этот зуд и покалывание в позвоночнике. Конечно, это случилось со Снитчем, но все закончилось быстро. Это просто продолжалось и продолжалось.

Затем Гарри резко подскочил на место и повернулся. Это чувство он знал. Кто-то только что воздвиг вокруг здания защитные чары, которые не дадут никому аппарировать или воспользоваться портключом. Он почувствовал, как они поднимались вокруг его дома в ту ночь, когда ему было пятнадцать, и его родителям пришлось бежать, хотя они выбрались до того, как были подняты обереги.

Блядь. Враги Риддла? Или сам Риддл?

Теперь начали реагировать и другие люди, и, судя по выражению их лиц, это должны были быть враги Риддла (хотя Гарри никогда бы не поверил, что этот человек способен устроить нечто подобное только ради фотографий в газетах). Риддл тихим голосом отдавал приказы. Авроры рассредоточились, чтобы прикрыть окна и двери. Другие из охраны выстроились в плотную стену вокруг трона Риддла.

Гарри был единственным, кто почувствовал, что его взгляд неудержимо тянет вверх, к потолку.

Огромное, черное, падающее существо-вот все, что он успел увидеть, прежде чем оно растворилось в волнах болезненной Темной магии и врезалось в окно в крыше.

И крыша, и стены, и все остальное. Гарри вскинул голову. Он мог видеть звездообразные узоры трещин, прорезающих окно, как будто кто-то хотел подражать рисунку на спинке трона Риддла.

Он почувствовал и еще кое-что: густую, дымчатую линию особого заклинания, оплетающего трещины, струящуюся вместе с ними. Это было заклинание, которое Дамблдор научил его распознавать, связанное с магической подписью Риддла. Это означало, что Риддл ничего не сможет сделать, чтобы удержать крышу от падения и раздавить их всех. А Риддл был самым могущественным волшебником в комнате.

Они собирались умереть. Это была попытка Ордена Феникса убить Риддла, но гораздо более тщательная и организованная, чем Гарри когда-либо видел.

Они собирались умереть.

А потом Гарри потерял голову и выхватил палочку.

♪ↄ♫

Том уставился на трещины, прорезавшие крышу над ним, и понял, что это значит. На какое-то мгновение части были аккуратно, странно сбалансированы, но они упадут, и они раздавят его, и они убьют его, так как он не приготовил никаких Крестражей.

Он никогда больше не увидит Нагини.

Он никогда не найдет свою вторую половинку.

В ту минуту, когда появился падающий объект, приближающийся к световому люку, он сконцентрировался, используя всю свою силу, целясь в стены. Он намеревался аппарировать себя и всех своих близких, чего никогда не делал, но клятва своим сторонникам хранить тайну была ничем по сравнению с жизнью...

И он столкнулся с оберегами, которые предотвратили бы аппарацию и портключи, и заклинание, настроенное на его магическую подпись, которое, вероятно, помешала бы ему действовать каким-либо образом. Это заклинание повлияет на каждый упавший камень, каждый осколок стекла. Кто-то хорошо все спланировал.

- Тогда ты победил, Альбус, - подумал Том, мысленно возвращаясь к информации, которая должна была появиться в результате такой неизбежности. - Надеюсь, вам понравится, когда вашу победу подадут с привкусом пепла.

Он увидел обращенные к нему глаза, полные надежды, блестящие глаза людей, которые ничего не понимали. Он начал отдавать приказы, но не потому, что думал, что они принесут какую-то пользу, а потому, что они сдержат панику и, возможно, не дадут никому понять, прежде чем они умрут, что они собираются это сделать.

Потому что он смотрел в правильном направлении, он увидел огонь, который поднялся из волшебной палочки Гарри Поттера, и почувствовал исходящую от него чистую дрожащую магию, похожую на внезапное раскрытие крыльев дракона.

А после Том увидел, что произошло потом.

♪ↄ♫

Гарри призвал огонь, потому что это был его лучший набор заклинаний, и потому что это было первое, что пришло ему на ум. Позже, когда люди ругали его за это, он думал только о том, что их там не было, и они не понимали, как быстро рухнет крыша.

- Invoco ignem!

Огненные лепестки развернулись над ним и стали крыльями, лестницами, опорами, ступенями огня. Гарри толкнул его усилием воли, не имея времени произнести нужное заклинание. Он даже не был уверен, что существует правильное заклинание. Вместо этого было желание. Он пожелал, и это было сделано.

Языки пламени отлетели от него, дробясь и разделяясь, два на два, четыре на четыре, восемь на восемь, а затем Гарри потерял способность считать их. Они ухватились за каждый кусок крыши, за окно в крыше и за стены, где появились трещины, и схватили их. Некоторые из них все равно опрокинулись, но огонь подхватил и их.

- Это было все равно, что наблюдать за когтями дракона, тела которого не видно, - подумал Гарри, его разум и тело вибрировали от огромного усилия удержать так много разных частей. Он все думал, что один из них, должно быть, сбежал, а потом...

Нет. Он должен был перестать думать об этом, иначе он бросит их. Он толкал огонь вверх, и вверх, и вверх, и вверх, и затем все куски были разбросаны над ним, некоторые были пойманы в спирали, некоторые на чем-то похожем на огненные лестницы огня, тянущиеся от земли к потолку, а некоторые запечатаны на месте горящим раствором. Гарри опустился на колени и вложил в огонь еще больше энергии. Это было безопаснее, чем отпускать их прямо сейчас. Он не обращал внимания на то, где они приземлятся, если он это сделает.

- Мистер Поттер! Отпустите!

Кто-то кричал ему прямо в лицо. Гарри моргнул, не отрывая взгляда от нависших обломков, и увидел там Элоизу Дженсен с яростным взглядом. Она протянула руки и сомкнула их по обе стороны от его головы, мешая.

- Авроры готовы и ждут, чтобы забрать осколки, когда вы их отпустите! - крикнула она. - Сделайте это, прежде чем вы истощите свою магию и упадете в обморок!

Гарри поморщился, подумав о том, насколько больше беспорядка вызовут последствия, если он просто отпустит их наугад, и кивнул. Затем он медленно и плавно втянул пламя обратно, втягивая его в свое тело, как когти.

Он чувствовал, как Аврор за Аврором хватают их, все они работают вместе, делая то, что только Гарри мог бы сделать сам—или Риддл, если бы магическое заклинание подписи не запретило ему это сделать. Гарри вздохнул, почувствовав, как каждый кусочек камня, стекла или дерева обхватывают и держат. Да, все будет хорошо.

Когда наступило освобождение, он упал на четвереньки, тяжело дыша. Стук сердца в ушах был его собственной хриплой песней. Больше он ничего не слышал.

Долгое время он не хотел этого делать. Он просто стоял на коленях, упиваясь томным ощущением хорошо сделанной магии, и думал...

Глаза Гарри резко распахнулись, когда мысль снова заработала сама собой.

Вот черт.

Это было магическое покушение, которое должно было исходить от Ордена Феникса. Наверное, от Дамблдора. Он был единственным, кто был достаточно силен, чтобы поднять защиту самостоятельно и покрыть все здание, а не только одну его часть, заклинанием, которое было связано с магической подписью Риддла.

И Гарри остановил его. Ну да, он спас много-много человеческих жизней, но Дамблдор, должно быть, считал, что это стоит такой жертвы, и вряд ли он знал, что Гарри будет там, учитывая, что Уипвуд привела его в последнюю минуту.

Гарри вмешался, и это означало, что Риддл остался жив, хотя они могли бы закончить войну одним ударом.

Медленно поднимаясь на колени, Гарри думал о другом. Видел и другие вещи. Широко раскрытые, полные благоговения глаза людей вокруг него были одной из таких вещей, и от них его чуть не стошнило. Это были люди, которые теперь знали, что он силен, и которые—черт возьми —были обязаны ему жизнью. Ему будет так трудно скрыться из виду, что Гарри знал, что ему это никогда не удастся.

- И законы тоже существуют, - внезапно вспомнил Гарри. Законы, которые Риддл принял много лет назад в попытке легче разоблачить свою вторую половинку, как сообщил ему Дамблдор. Законы, запрещающие скрывать силу вашей магии, когда министерство нанимает вас, потому что якобы “безопаснее” для всех в министерстве знать, на что способны все остальные.

Законы, которые Гарри нарушал вверх ногами, боком и задом наперед, когда его нанимали, как будто он подделал свои результаты СОВ и ТРИТОН.

Гарри наконец нашел в себе силы поднять голову. Люди аплодировали ему, а другие задавали вопросы, но его взгляд был устремлен на Риддла. Риддл, чья улыбка была сейчас самой опасной вещью во вселенной.

- Хорошо, мистер Поттер, - сказал Риддл. - Похоже , нам с тобой определенно есть что обсудить. Мне очень не терпится начать разговор.

Черт.