Полуночное счастье

Давно перевалило за полночь, одиноко мерцал фонарь на улице, готовый сломаться в любую минуту. Кругом не было ни души и полная тишина, иногда нарушаемая редкими проезжающими машинами. Только в окне на седьмом этаже пробивался тусклый свет через тонкие занавески.

На кухне дешевой съемной квартиры двое мужчин сидели по разные стороны небольшого обеденного стола, где на самом краю стояла полупустая бутылка вина, один бокал для коньяка с надтреснутым стеклом на донышке и пустой стакан для виски. Посуды было не так много, поэтому приходилось пользоваться тем, что было. Слабый, чуть приторный запах алкоголя распространился по всей кухне.

Холодный ветерок, попадавший в квартиру через щели, гулял по ногам и чуть подмораживал кончики пальцев. Послышался звонкий удар горлышка о стеклянный стакан, часть случайно пролилась мимо, после чего последовало тихое ругательство, которое успешно растворилось в чужом смешке.

— Почему это вино такое отвратительное на вкус? Ты даже вино нормальное не можешь купить? — зло фыркнул Му Цин, осушив свой стакан.

— Да? И об этом говорит человек, который выпил за вечер больше, чем я сам? — ответил Фэн Синь в такой же интонации и улыбнулся еще шире, глядя на то, как его собеседник опять закатил глаза.

Для них каждый раз было странным то, почему одну бутылку алкоголя они могли пить несколько часов, пока на часах вновь не пробивало 3:00. Наверное, это уже стало определенной традицией пить ночью на кухне под тусклым светом. Как будто они начинали чувствовать сильнее в это время, даже принимались разговаривать обо всем, практически не вступая в перепалки.

— Слушай, Фэн Синь, — начал Му Цин после паузы, — а ты смог воплотить в жизнь свои мечты или желания, о которых много думал или стремился к ним?

— Ну, по большей части — да. Почему ты спрашиваешь? — Фэн Синь приподнял бровь в легком удивлении, ведь мужчина не так часто заводил подобные разговоры, не используя сарказма.

— Даже самые незначительные? — он проигнорировал последний вопрос, только сощурился и, не позволив перебить себя, продолжил: — Я вот всегда хотел вальс станцевать с кем-нибудь, трудно представить, да? Хотел, но так и не смог: девочка, с которой я был в паре, в самый последний момент уехала по семейным обстоятельствам.

Му Цин говорил это со спокойным выражением лица и машинально поправил выпавшую пепельную прядь, а после посмотрел на темную бутылку и определил еще примерное количество алкоголя.

— Исполним твою мечту?

Фэн Синь уже встал из-за стола и оказался напротив мужчины, протянув ему руку в приглашающем жесте. Му Цин сначала даже не понял, что именно произошло, и посмотрел удивленно снизу вверх, раздумывая, всерьез ли сейчас говорит тот. Однако, не увидев в ореховых глазах напротив всплесков насмешки, он поколебался пару секунд и все-таки принял приглашение.

— Что, прям так? В сопровождении потрескивающей лампочки? — Му Цин встал напротив Фэн Синя, но все равно не доставал ему даже до переносицы, приходилось чуть приподнимать голову.

— Могу найти какой-нибудь вальс и поставить на фон, — хмыкнул Фэн Синь сразу и, заметив едва заметный кивок в знак согласия, отошел за телефоном.

А Му Цин приблизился к окну, вдохнул холодный воздух и тихо засмеялся. Видимо, алкоголь окончательно ударил в голову, ведь он чувствовал себя сейчас лучше всего. Думал он когда-то о том, что будет во взрослой жизни в состоянии алкогольного опьянения танцевать вальс в полпервого ночи на кухне маленькой, дешевой съемной квартиры с любимым человеком? Разумеется, нет. Его жизнь в каком-то моменте пошла под откос, но Му Цин все равно оставался счастливым. Облокотившись поясницей о подоконник, он наблюдал за красивой спиной и широкими плечами Фэн Синя, пока тот искал что-то в телефоне.

Вдруг заиграла тихая музыка, и Му Цин приподнял уголки губ, узнав игравшую мелодию. О, как давно он не слышал этого. Фэн Синь опять подошел к нему, но в этот раз долго ждать не пришлось — изящная небольшая ладонь быстро легла поверх чужой, и легкое, почти невесомое, касание на спине заставило слабо вздрогнуть. О лопатки Му Цина, казалось, можно было порезаться, как и о ключицы: острые и четко выступающие под обтягивающей водолазкой. Мужчины быстро переплели свои пальцы. Контраст их температур всегда будоражил нервные окончания — руки у Фэн Синя всегда были горячие, а у Му Цина все с точностью до наоборот. И сейчас опять.

Последовали первые неуверенные и неловкие движения — вспомнить после стольких лет необходимые движения действительно было сложно. Сначала они даже не попадали под ритм мелодии, но Му Цин вдруг склонил голову набок и издал слабый смешок, крепче сжав ладонь Фэн Синя. А тот восхищался им, любовался. В обсидиановых глазах Му Цина отражался тусклый свет лампы, во взгляде его читалось воодушевление и какое-то счастье.

Они врезались в мебель на кухне, ступали босыми ногами по нескольку раз, совершая лишние движения, пока точно не нашли свой ритм и не продолжили в одном единении. Танцевать стало гораздо легче. Однако музыка для них как будто прекратила иметь какое-то значение. Они слились воедино и просто вырисовывали невидимые кривые круги от стенки к окну, то меняя темп на быстрый, то замедляясь на пару.

Иногда даже было непонятно, кто кого ведет. Фэн Синь удивлялся очень легкой поступи Му Цина, как будто он всю жизнь этим и занимался, а каждое движение было крайне пластичным. Му Цином хотелось восхищаться. Му Цин был красив и изящен. Он походил на божество. Танцевать с ним было ошеломительно прекрасно. В один миг они оказались на расстоянии вытянутых рук и замерли на две секунды, любуясь друг другом, а после снова быстро сблизились, почти ударившись друг о друга. Му Цин рассмеялся заливисто, когда они повторили это три раза, а потом снова сплели пальцы, и левая рука Фэн Синя уже оказалась на узкой талии. Он был счастлив, Фэн Синь мог сказать это наверняка. Они оба испытывали окрыляющую свободу, и им не хотелось беспокоиться о каких-либо проблемах. Они были сейчас друг у друга, и им хватало этого с головой.

Подул холодный ветер с окна и растрепал прекрасные волосы Му Цина. Он остановился посреди комнаты, не отпуская ладони Фэн Синя, и поднял голову к лампе, оголяя шею. На щеках его стоял румянец, мужчина пытался восстановить дыхание.

— Устал? — улыбнулся Фэн Синь и подхватил его на руки, усадив на столешницу. Только в таком положении Му Цин мог смотреть на него сверху вниз, а не наоборот. Он хмыкнул и положил руки ему на плечи, рассматривая ореховые глаза напротив со всей нежностью и любовью, на которую только был способен. Молчал какое-то время и не сразу дал ответ Фэн Синю.

— Есть такое, все-таки с непривычки тяжеловато, даже голова закружилась, — проговорил Му Цин тихо, но потом добавил: — Однако я счастлив сейчас как никогда.

Фэн Синь придвинулся ближе и растворился в запахе вина, смешиваемого с остатками парфюма, провел большим пальцем по щеке, а затем осторожно накрыл чужие губы своими. Вновь оставил на них свою частичку и попытался впитать их вкус в себя. Ему каждый раз хотелось зацеловывать его всего: все родинки, проступающие ключицы и лопатки, бедренные косточки. Хотелось зацеловывать и плавиться вместе с ним. Му Цин подставил шею для новых, быстрых поцелуев и одновременно с тем принялся перебирать пряди на затылке Фэн Синя.

— Люблю тебя, — прошептал Фэн Синь на ухо и поцеловал в приподнятый уголок губ.

— Я ужасно счастлив в эту ночь.