верить во что-то иногда бывает очень сложно. легче это сделать, когда ты видишь доказательства. но иногда даже это не помогает.

дима несколько раз трёт руками глаза, всё ещё непонимающе глядя на место на стадионе, где только что был тим. или огненный волк. или тим и огненный волк — одно и то же?

стас рядом что-то говорит. остальные выкрикивают ругательства, они тоже не понимают, что происходит. дима бы, может, и присоединился к ним, но сам ничего особо сказать не может. перед глазами всё ещё тим, оглядывающий толпу учащихся. перед глазами всё ещё тим, убегающий прочь из академии.

перед глазами всё ещё тим, некогда называвший диму своим другом и уверявший, что у него нет секретов.

— а я думал, он посвящает меня во все свои тайны, — расстроенно пробормотал трофимов.

///

хочется разорваться на две части.

одна кричит, вопит о том, что тим предатель. он врал! он столько времени лгал и скрывал правду. он не доверял диме, хотя у самого димы не было тайн. он всем делился с тимом, он считал его своим другом и думал, что это взаимно.

почему-то дима думал, что друзья должны доверять друг другу и делятся тайнами, секретами.

тим, кажется, так не считал.

вторая часть душит, грызёт изнутри чувством вины. тиму и без того плохо, у него умерла мать, его ненавидит часть академии, к нему изменилось отношение всех вокруг. он расстался со своей девушкой, его постоянно выводят на эмоции другие ученики. тим всё время мрачный, с ним никто не общается.

а друзья должны поддерживать друг друга.

а если дима этого не делает, такой ли он друг?

///

дима резко отворачивается в сторону, когда видит тима в столовой. тот равнодушно берёт поднос, хочет взять себе обед. сядет, наверное, за самый дальний стол, чтобы не пересекаться с кем-нибудь из знакомых. ну и ладно. ну и пусть.

дима быстро допивает компот, оставляет стакан, хватает за руку карину и быстрее тащит её к выходу.

находиться с тимом в одном помещении невыносимо.

душит, душит, душит. горло сжимает, становится больно и противно. злость застилает глаза, обида разрывает изнутри. хочется крикнуть, хочется подойти к тиму, спросить его: «какого чёрта?», — и, наверное, врезать. да, врезать определённо хочется.

карина его совсем не понимает. говорит, что тим не выбирал, кем родиться, что он не виноват. что сам дима происходит от тёмных первородных, так что нечего выделываться. веди себя нормально, говорит, да ерошит его волосы, качая головой, не одобряя поведение димы.

но она не понимает. не понимает, что проблема не в том, кто такой тим. да пусть он сто раз огненный волк — плевать! даже если он огненный дракон, это вообще не имело никакой разницы. даже если он агент из какой-то страны, призванный подорвать строй государства — всё равно. если тим окажется приведением, ничего страшного.

страшное и до зуда в кулаках обидное то, что тим скрывает.

он врёт, он лжёт, он ничего не говорит о себе. о том, что с ним происходит. говорит, что у него отец был огненным магом. что тим просто не мёрзнет, что он может призывать огонь. ничего такого, верно? хотелось верить. дима из последних сил верил и надеялся, думал, что тим говорит правду.

думал, что тим доверяет ему.

///

пропадает желание учиться. ходить на занятия, что-либо делать. а смысл? всё идёт через одно место, настроение постоянно мрачное и паршивое. внутри разрастается тревога, и успокоиться не получается совсем.

вроде всё нормально. стас готовится к выставке, девчонки носятся со своими журналистскими расследованиями. всё как обычно. но у димы даже нет желания разыгрывать стаса. нет желания посмеяться над ним. подсыпать чего-нибудь в кровать, порвать ножницами его трусы. не хочется. и это пугало.

хотелось лишь вернуться назад. в прошлое. когда тим воровал, когда дима помогал ему. когда они жили в санкт-эринбурге, не зная ничего о мире первородных. вернуться в то время, когда мать тима была жива. когда они вместе гуляли, общались. были друзьями.

а сейчас в голове всё чаще тревожно бьётся мысль: а друзья ли они сейчас?

глядя на напряжённого тимофея, закрадывалось ощущение, что нет.

от этого становилось ещё хуже.