В Солнечном лесу почти все, как всегда: тихо щебечут птицы, где-то недалеко от полянки журчит ручей, из которого пьют местные звери, вдали жужжат и стрекочут разнообразные насекомые. И вроде все, как обычно, но только эту спокойную, на первый взгляд, картину нарушают выжженные пятна на травяном полотне, неведомо как не ставшие полноценным пожаром, да и в глазах обитающих здесь созданий читается далеко не покой, а страх перед той юной девочкой, которая сейчас лежит на траве и до сих пор пышет жаром от использованной огненной магии.
Хрупкое и истощенное тело лежит на этой выжженной яростным пламенем поляне уже день и почти не подает никаких признаков жизни. Рядом все это время суетилась полупрозрачная девушка, на которую, судя по всему, действие этого магического кошмара совершенно не распространялось. Она словно что-то ищет или пытается сделать, но не может абсолютно ничего – руки ее проходят сквозь все предметы, к которым она прикасается. Лицо призрака все больше стало искажаться гримасой неподдельного ужаса. Она была бы и рада вселиться в это едва живое тело своей невольной контракторши, но смысла в этом было мало – пока этот ребенок не придет в себя, управлять ей не получится.
День постепенно идет к своему завершению, а солнце уже заходит за горизонт, что скрылся за кронами густо растущих деревьев, даря небу прекрасный яркий алый цвет. Звери давно ушли от опасности, которая, кажется, теперь поселилась здесь. Даже деревья и трава успели остыть от бушующего бедствия. Казалось, что все собирается продолжить течь своим чередом, вот только…
Сильный, до крови раздирающий пересохшее горло, кашель нарушил восстанавливающуюся картину мира и спокойствие этого леса. Тело юной девы постепенно начало возвращаться к жизнеспособному состоянию. У лежащего на спине ребенка открылись глаза, дыхание стало более сбивчивым, словно ей не хватало кислорода, но самое главное – конечности пришли в движение, хоть и все еще не очень хорошо выполняли нужные действия.
Довольно долго провозившись с контролем своего тела, она поползла на слух к небольшой речке, чтобы промочить свое горло и утолить жажду, накопившуюся за то время, пока она бежала и была без сознания. Воду ребенок пил настолько безобразно жадно, что она проваливалась в желудок, не успевая должным образом пройтись по горлу.
Напившись до такого состояния, что от заполненного живота начинало тошнить, ребенок, все еще мутным взором, медленно осматривает горящие огнем раны. Теперь стало понятно, почему было так больно – все тело было усеяно разнообразными ожогами, порезами, царапинами, ушибами и синяками. Кровь из ран где-то даже смешалась с грязью и представляла собой жуткую картину. Дитя быстро промывает дрожащими руками те, до которых достает, не проронив ни слезинки или звука и подавляя рвотный рефлекс. Для промытия тех ран, до которых невозможно никак дотянуться она решает окунуться в речке полностью, так она хоть и не очистит все хорошо, но хотя бы смоет основную грязь. Перед погружением в воду обладательница хрупкого тела стягивает с себя исподнее и то, что раньше-то сложно было назвать платьем, а теперь оно и вовсе превратилось ни на что не годное тряпье. Боль, от очередного соприкосновения ран с водой, пронзает ребенка насквозь, выбивая изо рта шипение, но выбора особо не было. Очистив кожу от грязи, дитя выходит из воды и ждет, когда она обсохнет, чтобы спокойно надеть свою не самую чистую одежду, благо сейчас еще тепло и не так велика вероятность заболеть.
После всех этих манипуляций с собой она опасливо осматривается. Вокруг все подозрительно тихо, не слышно ничего: ни пения птиц, ни голосов местных животных, даже шума травы и деревьев нет – рядом ни единой живой души, все вокруг будто бы мертво.
В это же самое время призрак странно выглядящей, для данной местности, девушки медленно приближается. От ее тела даже не отбрасывается тень, что уж говорить о том, что ноги ее не касаются земли. Возможно, ее целью и был захват тела этой хрупкой девочки, но она не может сделать это сейчас, когда разум ее контракторши находится в настолько плачевном состоянии, что в нем царят только боль и страх, и ничего более.
Ребенок, не замечая бесшумных передвижений странного существа, осторожно ложится на спину, чтобы передохнуть и зажмуривает глаза от резкой боли. Дитя устремляет свой взор к небу, но видит отчего-то знакомую ей фигуру девушки, которая встала прямо перед ней, на фоне алого, как пламя, заката, уставившись на нее красным глазом. Больше она не может все это выдерживать: страх окутывает ее с ног до головы, а воспоминания не дают даже сделать вдох, вызывая новые рвотные позывы, которые больше невозможно ничем сдержать.
Воспоминания. Они как то самое дикое пламя распаляли и без того убитое сознание девчонки. Они мешали нормально дышать. Они окунали с ног до головы в прошедшую трагедию. И именно они вызывали дикую боль во всем теле, которая снедала все изнутри. Дитя начинает вспоминать совершенно все после столь короткой, но желанной амнезии.