Уэнсдей победила Крэкстоуна. Лорел Гейтс была заперта, столкнувшись с жизнью в заключении. Тайлер также был под стражей, будучи настолько накаченным наркотиками, что был не в состоянии трансформироваться и причинять кому-либо боль.

Ей удалось спасти школу, которую она когда-то ненавидела, и всех в ней. Она была практически местным героем, она даже получила признание от нового мэра Иерихона.

Она выиграла. Так почему же Уэнсдей чувствует себя так пусто? Почему кажется, что она проиграла? Она ожидала, что боль от предательства Тайлера продлится дольше. Она ожидала, что боль в ранах, физическая и ментальная, задержится. Но все, что она чувствовала, это онемение и холод. Все это, казалось, заперто в коробке, где-то глубоко внутри нее, к которой она не могла получить доступ.

Уэнсдей мало наслаждалась своими предыдущими увлечениями. Она проводила больше времени, глядя на свою машинку для писательства, нежели используя ее. Ее инструменты, музыкальные и расчленяющие, собирают пыль.

Тем временем все вокруг нее вели себя так, как будто все вернулось в нормальное русло. Улыбаясь и разговаривая с ней, словно она не являлась сломанной оболочкой.

Если кто-то и заметил, они этого не сказали. Уэнсдей все равно мало говорит.

—

Она тратит больше времени на размышления о Тайлере, чем должна. Она задается вопросом о его физическом здоровье. Интересно, сходит ли он с ума под контролем теперь институционализированного мастера? Самое неловкое, это то, что она думает о том, как он чувствовал себя во время их поцелуя, и задается вопросом, было ли что-либо из этого реальным для него.

Он что-то почувствовал, когда целовал ее? Или на их свидании?

Уэнсдей задается вопросом, знала ли она настоящего Тайлера.

Ей даже интересно, что хайд думает обо всем этом и о ней, если бы у него, конечно, была независимая мысль.

—

Через шесть месяцев после боя в Неверморе она чувствует мерцание чего-то изнутри.

Она смотрит телевизор, который Ксавье подарил им со своими родителями. У них есть начало судебного разбирательства по предстоящему судебному разбирательству Тайлера. Обвинение преследует его жизнь в тюрьме на основании убийств и его неспособности быть освобожденным, не подвергаясь опасности для общества.

Тогда она злится. Эмоции были настолько чужды ей в тот момент, что сначала трудно поместить маленькое пламя чувства. Но она понимает, что злится, что они осмелятся сделать это с ним. Конечно, он заслуживает того, чтобы просто убивать время в камере. Но ему нужно лечение, реабилитация обратно в общество. Он не заслуживает того, чтобы у него забрали все, потому что какая-то сумасшедшая женщина стала хозяином его зверя.

Она никогда не видела Тайлера, но Уэнсдей наблюдает, как его нелепый суд предоставляет адвоката. Мужчина явно не дружит с головой. По этой конкретной причине он, видимо, не понимал никаких прав защиты, а также обороны, охраняющихся изгоев.

Ее отец, который сидит рядом с ней, даже, кажется, замечает некомпетентность мужчины, что говорит о многом, учитывая, что он был занят неприятными поцелуями с ее матерью. Он выражает точное мнение Уэнсдей в виде грусти, легко относящееся к тому, что другой изгой заключен в тюрьму нормисами.

«Как позорно, что менее удачливые изгои не имеют доступа к адекватному юридическому представительству, особенно в таких ситуациях, когда у него не было другого выбора, кроме как делать то, что он сделал.» Уэнсдей говорит им. Впервые за несколько месяцев она говорит кому-либо больше, чем пару слов.

Она намеренно позволяет сделать заявление для того, чтобы ее родители обработали, когда они смотрят друг на друга в созерцании.

«Я думаю, что ты права, моя дорогая.» Ее мать говорит в ответ через мгновение.

Заявление Уэнсдей, по-видимому, было всем, что потребовалось. Два дня спустя другой адвокат представляет Тайлера. Обаятельный и компетентный мужчина, которого Уэнсдей признает тем же адвокатом, которого наняли ее родители, чтобы создать несколько фондов для защиты проблемных изгоев.

Мужчина не тратит время на подачу всевозможных мотивов со стороны Тайлера. Уэнсдей узнает, что Тайлер переезжает в учреждение, которое специализируется на лечении менее знающих пород изгоев менее чем через неделю после этого. Он больше не будет постоянно накаченным препаратами и получит необходимую помощь. Дело было заброшено при условии, что Тайлер даст показания против Торнхилла, и он не будет освобожден из лечебного учреждения до тех пор, пока не будет признан не представляющим опасности для других.

Тогда она чувствует облегчение для него. Это скоротечно, но тем не менее.

Она подходит к родителям вскоре после того, как узнала новости.

«Спасибо.» Она говорит им.

Они должны знать, что она имеет в виду, потому что они оба просто улыбаются ей, а ее отец говорит ей, что изгои должны держаться вместе.

Спустя месяц она пытается что-то почувствовать. Все, кроме этой удушающей пустоты.

Ничто из того, что она пробует дома, не работает, и именно тогда она пишет свое первое письмо Тайлеру.

Это мало, рассказывать о том, что она слышала, что он проснулся и получает лечение. Но затем она спрашивает, хочет ли он все еще убить ее.

Оно лежит в конверте на ее столе еще месяц, прежде чем она будет готова отправить его по почте.

—

Тайлер не отвечает.

Не то чтобы Уэнсдей действительно ожидала от него. Она не знала, считал ли он ее когда-нибудь другом, не говоря уже о ком-то, с кем он хотел бы поговорить сейчас. Честно говоря, она даже не знала, разрешит ли учреждение ему какую-либо внешнюю почту, учитывая что они думают, что он все еще нестабилен.

Несмотря на это, тяжесть на ее груди был легче после того, как она отправила его.

—

Для того, чтобы понять, что Ксавье ухаживает за ней, ей понадобились непонятные сообщения от Энид и странные заявления от ее родителей. И он ухаживал за ней какое-то время.

Уэнсдей была забывчивой.

Конечно, Ксавье иногда навещал ее и часто писал ей, но и Энид тоже. Уэнсдей знала, что Ксавье хотел встречаться с ней в прошлом, но она полагала, что теперь это лишь личное дело друга, с которым он разберется. Она была настолько новенькой даже в концепции друзей, что даже не думала о свиданиях. Особенно после того, как отношения с Тайлером оставили ее такой неуверенной в себе.

Ксавье игнорирует все ее попытки вычеркнуть его из категории «больше, чем друзья», которой она боялась. Однако он не говорит об этом так четко, как Тайлер.

Если она игнорировала его сообщения, он появлялся в доме ее семьи и говорил, что беспокоится о ней. Затем ее мать приглашала его остаться на ужин, на который он их взял. Затем он настаивал на том, чтобы провести вечер с ней, обычно гуляя по территории.

В конце концов он настаивал на том, чтобы провести с ней время наедине в ее комнате. Удивительно, но ее родители не возражают. Они просто говорят о «молодой любви».

В то время Уэнсдей грубо сидела за ее столом, когда Ксавье сидел на кровати или смотрел на ее вещи. Это было невежливо и тяжело, но Уэнсдей не удосуживалась использовать слова, чтобы сказать ему, как ей было некомфортно.

Уэнсдей не знала, что такое романтическая любовь, но она была уверена, что это не то, что у нее было с Ксавье. Хотя она в какой-то степени заботилась о нем, но она не видела себя с ним.

Дело не в том, что она не пыталась заботиться о нем романтично, она несколько раз пыталась поставить себя в подобное мышление. Когда он пытался держать ее за руку или прикоснуться к ней в других, казалось бы, невинных местах, она изо всех сил старалась не убегать.

Он никогда не жаловался на ее дерганья или нежелание прикасаться к нему взамен. Только говорил, что однажды она привыкнет к этому.

Он настолько уверен в себе и слишком снисходителен к ней, что это заставляет ее задуматься, каков его мотив. Она также не могла отпугнуть Тайлера, и он держал ее рядом, чтобы использовать ее в качестве жертвы. Так какова была финальная игра Ксавье?

Однажды она говорит ему об этом, требуя знать, каков его мотив.

Он улыбнулся и рассказал о «красивой» жизни, которая у них будет: Он изучал искусство, но занимался политикой, чтобы работать со своим отцом. По его словам, чтобы сохранить семейный бизнес. Он позволил ей опубликовать несколько ее книг до того, как пришло время завести детей. Их дети были бы сильными, потому что она их воспитывала. У них будет длинная очередь популярных наследников в Неверморе, которые однажды станут мировыми лидерами.

Сопротивляясь желанию опорожнить содержимое ее желудка, ей требуется несколько дней, чтобы обработать его мечту. Уэнсдей пришла к выводу, что она предпочла бы, чтобы он сказал, что вместо этого он собирается использовать ее кровь, чтобы открыть склеп 400-летнего смертоносного фаната. По крайней мере, она знает, что может пережить это.

Несмотря на все свои усилия, она все еще ничего не чувствовала с Ксавье, даже когда он стоял рядом с ней или держал ее за руку.

Уэнсдей было интересно, чувствовал ли Тайлер себя таким же пустым, когда был с ней. Мысль болит, причиняя ей глухую боль в груди на мгновение, прежде чем исчезнуть.

Она отправляет Тайлеру второе письмо, когда Ксавье мечтает о детях во второй раз.

Она говорит ему, что ей напомнили о ее собственной надвигающейся гибели и что это заставило ее думать о нем. Затем она спрашивает, что он представляет себе в своем будущем.

Она не чувствует себя так ужасно в этот вечер.