Когда она возвращается в Невермор, она отправляет еще одно письмо. Говорит ему, что кофе во Флюгере сейчас отвратительный и что, к сожалению, люди не перестают ей улыбаться.

Она приносит отцу Тайлера кофе и сэндвич первого числа каждого месяца. Они обычно мало разговаривают. Уэнсдей не смеет упомянуть Тайлера, но старик, похоже, доволен ее компанией и не прогоняет ее.

Уэнсдей отправляет Тайлеру письмо, в котором рассказывает ему о новых ремонтных работах, которые происходят в участке шерифа, когда его отец рассказывает ей об этом.

Она узнает, что Ксавье рассказал всей школе, что они встречаются, что она находит это смешным, потому что она еще не согласилась на свидание с ним. Проще говоря, она оказалась с парнем, не имя парня. Она ничего не чувствует.

Вещь уходит после первого семестра, он работает над чем-то вместе с Фестером. Она отказывается разговаривать с ним через хрустальный шар еще несколько последующих недель.

—

Они вернулись в школу около трех месяцев назад, когда Ксавье впервые целует ее. Они одни и должны учиться в логове Пасленов. Уэнсдей думает, что она что-то почувствует, например, желание, которое она испытывала с Тайлером. Вместо этого она просто чувствует себя головоломкой, которая просто не подходит, а также неловко потрескавшиеся губы.

В ту ночь она впервые видит Тайлера в галлюцинациях.

Она одна в ванной умывается, когда чувствует, как что-то похожее на грусть или вину зарождается в ней при мысли о поцелуе с Ксавье.

«Что случилось?»

Уэнсдей поднимает взгляд с раковины, чтобы заметить внезапно нависающего Тайлера над ее плечом, в зеркале. Он выглядит также, как и в ее последних воспоминаниях с ним, но его лицо более угрюмое и серьезное в тени тусклого освещения. Он одет в одежду заключенного – оранжевый комбинезон, вместо привычных джинсов, рубашки и пальто.

Все ее тело напряжено, будучи готовым к нападению, а сама Уэнсдей охвачена паникой, когда она поворачивается к нему лицом. Интересно, как, черт возьми, он сбежал из-под заключения, не привлекая внимание. Интересно, проведет ли она свои последние минуты в ванной Невермора, когда есть еще столько мест для своей кончины.

Только он ушел, когда она оборачивается, чтобы лицезреть его полностью. Там никого нет, она одна. Уэнсдей делает вывод, что она, наконец, теряет рассудок.

—

После их первого поцелуя Ксавье целует ее каждый раз, когда они наедине. Она не отвечает взаимностью и ему, похоже, все равно. Она по-прежнему ничего не чувствует и избегает учиться наедине с Ксавье в логове Пасленов.

Чем больше он целует ее, тем больше она сравнивает то, как Тайлер целовал ее более осторожно, убедившись, что она наклонилась к нему, желая, прежде чем что-либо делать. Он казался более внимательным к ее желаниям и потребностям. В отличие от небрежного обращения Ксавье, крепко прижимающегося губами к ее губам, независимо от того, как она реагирует.

—

Ситуация быстро выходит из-под контроля, поскольку галлюцинация Тайлера становится постоянной в ее жизни. Уэнсдей стала более эмоциональной по отношению к разным вещам, это всего лишь небольшие чувства, это должно быть нормальным. Но это превратило фальшивого Тайлера в своего рода странный катализатор ее эмоций, появляющегося в любое время и в любом месте вокруг нее, когда она что-то чувствует.

Когда она чувствует себя счастливой, увидев Энид спустя праздничные каникулы, Тайлер ухмыляется ей.

Когда она побеждает кого-то в фехтовании и позволяет успеху захлестнуть ее, он стоит на ее стороне, говоря ей, что у нее не будет никаких шансов против него, если он попытается разорвать ее на части.

Когда она чувствует раздражение в сторону Ксавье за то, что он отчитывает ее, обычно за то, что она вызвала у него недовольство, Тайлер позади него раздраженно закатывает глаза.

Хуже всего, когда она чувствует возбуждение. Поздно ночью, когда она уверена, что Энид крепко спит. Когда Уэнсдей так отчаянно пытается почувствовать хоть что-то кроме пустоты, которая стала ее жизнью, она пытается прикоснуться к себе. Поначалу это всегда странно. Это что-то из категории что ей не нравится или непонятно, но по итогу она делает верные движения.

Только тогда, когда все должно быть хорошо, он внезапно появляется. присаживаясь рядом с ее кроватью или нависая над ней, чтобы прошептать грязные вещи на ухо. Уговорить ее дойти до пика, до которого она никогда не сможет добраться.

Несколько раз, когда она была так близко до наслаждения, она теряла всякий отчет своим действиям и обращалась к нему. Хочу большего. Хочу его. Но ее пальцы ничего не ловят в холодном воздухе. Отрезвляющий момент, напоминающий ей, насколько она на самом деле одинока, когда он исчезает, грустно улыбаясь ей.

Она проводит дни после этих ночей разочарованной и униженной. Разочарована памятью о его вкусных словах накануне вечером и она не может ничего с этим поделать. Униженной от своей наслаждающейся улыбки и просвещенного взгляда, который преследует ее до следующей ночи.

Она отправляет ему письмо о демонах и призраках. Спросила верит ли он, что кто-то может преследовать тебя, даже если они не мертвы.

—

Прошло два года с тех пор, как она отправила свое первое письмо Тайлеру. Она замечает, что отправляет ему каждое письмо примерно раз в неделю. Он все еще не отвечает, но от него никогда нет никакой корреспонденции, объекта, в котором он находится, его отца или адвоката, который говорит ей остановиться.

Написание ему писем все еще заставляло ее чувствовать что-то приближенное к облегчению, и она понимает, что если ей не сказали остановиться, то это не помешает продолжить.

В своих письмах Уэнсдей рассказывает Тайлеру обо всех новых ситуациях, в которых она оказывается.

Она рассказывает ему о том времени, когда культ, который вербовал людей с сиренами, оказался в городе, казалось бы, за одну ночь. Несчастные люди, пойманные песнью сирены, передавали все свои сбережения, своих детей и автономию над своими телами. Она уверяет его, что ни она, ни его отец не стали жертвами культа до того, как он был высещен из города несколько месяцев спустя. В конце концов, у Невермора были свои мощные сирены.

Она рассказывает ему о новом директоре, – отце Ксавье, – и о том, как сильно мужчина ее беспокоит. Как он продолжает пытаться научить ее правильно запускать видение. Именно тогда она признается в своем письме, что последнее видение, которое у нее было, было в ту ночь во Флюгере, когда она поцеловала Тайлера.

Мысль о видениях заставила скрутить ее живот. Она больше не хотела знать, собирается ли кто-то, с кем она близка, предать ее. Она закрылась перчатками и длинными рукавами, чтобы избежать прикосновений, которые могли бы вызвать видение.

Она рассказывает ему о том времени, когда Энид случайно набросилась на Аякса в первый раз, когда они попытались заняться сексом. Что очень счастливый мальчик бежал в ужасе только для того, чтобы вернуться, как только Энид успокоилась и заявила, насколько она была великолепна, когда заставила его бежать за своей жизнью.

—

Уэнсдей в конечном итоге решает не отправлять Тайлеру письмо о своей первой панической атаке, если это можно так назвать.

Она пишет письмо на его адрес, но никогда его не отправит. Думая, что, вероятно, не стоит делиться с ним историей, но нужно как-то снять груз с груди.

В нем она пишет о том, как это было вызвано во время Кубка По после того, как Ксавье рассказал своей команде о стратегии Черных Кошек, чтобы выиграть. Как его хитрость оставила ее в одиночестве на острове возле гробницы Крэкстоуна. Место, о котором Ксавье знал, что Уэнсдей избегала его с момента ее почти безвременной смерти там, она даже отказалась участвовать в турнире в прошлом году только из-за склепа. Ксавье также знал, что не сможет сбежать без лодки, потому что не умел плавать.

Она не осмелилась прикасаться к чему-либо, что могло бы вызвать видение, но это не имело значения. Ее дыхание было украдено у нее, и она не находила утешения от своих галлюцинаций или призраков в этом месте.

Поддельный Тайлер, которого она находит на этом острове – не ее. Он не добр к ней, он не дразнит ее и не шепчет ей соблазнительные слова на ухо. Он терроризирует ее, прежде чем встать в сторону, чтобы посмотреть, как Лорел Гейтс и Крэкстоун убивают ее снова и снова.

Бьянка приходит, чтобы найти ее через несколько часов, чтобы отвезти обратно в Невермор. Она этого не помнит, но, по-видимому, она была найдена окоченевшей и шокированной, глядя на склеп в кататоническом состоянии. Бьянка следит за ней в течение следующих нескольких недель, когда слухи о том, насколько она травмирована, стремительно распространяются.

Хотя в турнире нет никаких правил, Уэнсдей пишет, что она не могла не почувствовать, что предательство было ненужным массовым ударом Ксавье. Особенно, когда это просто глупый турнир.

Она пишет, как чувствовала себя одинокой, когда, наконец, противостояла Ксавье. Только для того, чтобы он рассмеялся и сказал ей, что ей нужно в конце концов преодолеть то, что произошло в этой гробнице. Затем он обвинил ее в зависти к тому, что он, наконец, выиграл. Он отказывался говорить в течение недели после этого, чтобы одержать победу и повернуть своих друзей против него.

Уэнсдей не избежала Ксавье на этой неделе. К сожалению, он не держится подальше надолго. Возвращаясь к ней, говоря, что понимает, почему она была расстроена, но она могла бы дольше держать рот на замке о его предательстве. Он говорит, что прощает ее, и теперь они могут двигаться вперед вместе.

Она задается вопросом, испачкана ли ее кровь на гробнице и полу склепа.

Уэнсдей спрашивает в письме, простил ли Тайлер ее за то, что она пытала его, хотя она была права, а он был монстром, на которого она охотилась.

Затем она скрывает письмо, чтобы оно больше никогда не видело свет.