— Чанни, — зовет Феликс, в очередной раз взлохмачивая еще влажные волосы и подставляя макушку под горячий воздух. — Чан! — повторяет он, но не получает ответа.

За забытым в спальне гелем для укладки, закончив с сушкой темнеющих прядей, Феликс идет в спальню, не обращая внимания на Чана, которого пару минут назад он пытался дозваться. Тот скорее всего опять заснул на диване за просмотром новостей. Некоторое время воюя с холодной массой, Феликс доводит образ до ума. Влезает в любимые черные джинсы и надевает небесно-голубую рубашку, купленную не так давно. Не хватает только черного кожаного ремня, которого на положенном месте не оказывается. В поисках аксессуара приходится перебрать пару полок и небольшую кучу, что уже пару дней не исчезает со стула.

— Чанни, — вновь зовет Феликс, выходя в гостиную.

Чан, с ногами забравшись в небольшое кресло и устроившись на мягкой подушке, сосредоточенно смотрит в экран ноутбука, не реагируя на голос своего парня. На кофейном столике ворох белых листов и чашка остывшего зеленого чая. Феликс обходит беспорядок и, подойдя со спины, опускает руки на напряженные плечи, начиная их легко массировать.

— Чанни, ты не видел мой ремень?

— Ммм… — мычит он в ответ, не отрывая взгляда от документа. — Какой?

— Черный кожаный, который я чаще всего ношу.

— Я думаю… — Чан быстро листает открытый документ, скользя взглядом по буквам. — Он может быть где-то здесь… Я же тебя тут позавчера им…

— Я понял! — прерывает Феликс. — Подвинься, я, кажется, вижу его кусочек под подушкой, — фраза пролетает мимо чановых ушей и Феликс шлепает его по бедру, прося убрать конечности.

Чан долистывает документ и, наконец, отрывает свой взгляд от ноутбука. Прикрывая крышку и убирая его на заваленный столик, он поднимает подушку и вытягивает ремень.

— Куда-то идешь? — интересуется Чан, протягивая аксессуар.

— Хёк и Тан не перестают напоминать об обещанном походе в бар, — вздыхает он. — Поэтому ложись сегодня без меня, — Чан согласно кивает и мельком поглядывает на бумаги. — Чем займешься?

Чан выдерживает недолгую паузу, потирая шею, и с толикой сомнения отвечает:

— Один надежный источник сообщил, что сегодня вечером пройдет аукцион, на котором планируют продать картину. Слетятся все сливки общества, главы кланов, соответственно, тоже… Феликс, — он встает с кресла, перехватывает замершие в воздухе руки с ремнем и помогает его застегнуть, а после укладывает ладонь на впалую щеку и просит посмотреть на него. — Я не пойду туда лично, ладно?

Феликс тяжело вздыхает и переводит на него взгляд, полный волнения вперемешку с отчаянием. Как бы Феликс ни тревожился, запретить Чану свои расследования он не может.

— Ладно, но… Я все равно беспокоюсь.

— Знаю, солнце, — Чан притягивает его к себе и оставляет невесомый поцелуй на виске. — Я буду в порядке, обещаю. Веришь мне? — он чуть отстраняется и заглядывает в любимые темные глаза. Феликс молчит, дует губы и отворачивается, вызывая смех. — Эй, ты не можешь меня игнорировать!

— Конечно, я верю, Чан, — сдается он и утыкается носом в теплую шею. Ему бы так вечность простоять, и чтоб без всяких мыслей в голове. Никакого подтачивающего внутри когти беспокойства о Чане, о себе, о них. Лишь размеренное дыхание над ухом и ничем не заменимое ощущение бьющегося сердца под ладонями. — Так, а займешься-то тогда чем, раз не собираешься туда?

— Ну, — тянет Чан, выпуская из объятий Феликса и оглядывая раскиданные тут и там бумаги с ценными статьями, — думаю, тут у меня дел достаточно. Это все по-хорошему надо собрать воедино и упорядочить.

Потерявшийся в подушках на диване телефон раздается приглушенной мелодией. Чан быстро находит его, мимолетно целует Феликса в губы и, на ходу отвечая на звонок, скрывается в коридоре.

Феликс провожает его взглядом и подцепляет пальцами первую попавшуюся папку с выжимками из журналов о местных гангстерах. Пролистав ее и не найдя для себя чего-то примечательного, он возвращает ее на небольшой столик и с нотками грусти оглядывает небольшой беспорядок.

Как бы он хотел все это прекратить.

***

Расхаживая взад и вперёд по мраморному полу, Сынмин нервно теребит длинные рукава идеально выглаженной белой рубашки. Мысли о первом мероприятии подобного уровня заставляют изрядно попотеть, поэтому время от времени приходится использовать салфетки. Раздражают звуки, доносящиеся откуда-то со двора и даже дыхание Джисона, что все это время тихо сидит на банкетке опустив взгляд в пол и крутит сынминовы запонки из белого золота. Задерживая тонкие пальцы на сонной артерии, он насчитывает на одиннадцать ударов больше положенного, что заставляет задуматься о принятии ромашкового чая перед выходом. Хорошая мысль прерывается коротким стуком в дверь.

— Господин Ким, машина прибыла, — сообщает дворецкий.

Джисон оживляется и предлагает свою помощь. Он заворачивает края манжет назад и соединяет их до совпадения отверстий. Вставляет блестящий металл в прорези и закрепляет. Помогает надеть черный пиджак, что идеально сидит на стройном теле. Порывается сделать комплимент, но вовремя останавливается.

Чёрный Роллс Ройс плавно движется по пустой дороге, залитой желтым светом, приближаясь к месту проведения аукциона. Джисон аккуратно интересуется своей ролью на сегодняшнем вечере и, больше не произнося ни слова, ожидает ответа.

— Что ж… — закрыв глаза, Сынмин медленно трет переносицу. — Я знаю, что ты очень самостоятельный и, как оказалось, любишь действовать в одиночку, но этот вечер должен пройти безупречно. Будешь держаться рядом со мной. Все поползновения только с моего разрешения. Понял?

— Понял.

— Джисон, — увесистым тоном. Сынмин и без того на взводе, проблемы ему не нужны.

— Да, господин Ким, я все понял.

Под тяжелым взглядом Джисон отворачивается к окну. В уши приятной мелодией заливается периодическое пощелкивание поворотников и едва слышный в салоне автомобиля шум работающего двигателя. Перед глазами пролетают пейзажи. Прохожие, фонарные столбы, урны, скамейки, другие машины, линия разметки на дороге, — все сливается в одно померкшее пятно. Словно кто-то на бешеной скорости крутит подпорченную кинопленку. Джисон совсем скоро ощущает ужасную слабость во всем теле.

У него нет повода волноваться из-за предстоящего аукциона, хотя он определенно не из тех, кто чувствует себя комфортно в подобных местах — полных засаленных воротничков, перетирающих количество нулей на своих счетах под немыслимо дорогой алкоголь и параллельно делающих вид, что они что-то смыслят в предметах искусства. Причина его спокойствия на такого рода мероприятиях — абсолютное безразличие к ним. Он имел возможность побывать на нескольких, и ничто в них не смогло затронуть в Джисоне те самые струны, что пробудили бы в нем интерес к ним и то самое приятное томление, которое ощущаешь накануне надвигающегося праздника.

Однако есть кое-что, заставляющее ковырять заусенцу на большом пальце и кусать изнутри щеки. И оно с вероятностью в сто процентов не понравится господину Киму…

Вид на темные воды Вайтаки расслабляет лучше медитации. Сверкающие огни длинного моста быстро мелькают перед глазами, создавая особенный уют. Не Харбор-Бридж конечно, но завораживает не хуже. Уже виднеется шпиль открытого в начале этого года Queen's Tower. Сорок три этажа роскоши и заоблачных цен, а также самое подходящее место для подобных мероприятий.

Автомобиль наконец заворачивает на подземную парковку и Джисон бросает попытки рассмотреть всю высоту стеклянных панелей. Большая часть пространства уже занята люксовыми автомобилями всевозможных марок и моделей. Не комфорта ради, а для демонстрации своей состоятельности большинство прибывших выбрали лучшие экземпляры своих гаражей. Захлопнув дверь Роллс Ройса, Сынмин резко поворачивается и чуть не сталкивается со смотревшим в свой мобильный, крепким невысоким парнем в угольно-черном брендовом костюме-тройке.

— Ох, извините, я немного отвлекся, — чуть хриплым голосом извиняется он, коротко клянясь и прокашливаясь. — Вы, должно быть, тоже прибыли на аукцион? — Сынмин согласно кивает и бросает взгляд на подошедшего Джисона. — Тогда пройдемте, — улыбается он, указывая в сторону лифта.

Новый небоскреб оборудован по высшему разряду. Высокоскоростной лифт плавно поднимает наверх, а цифры на электронном табло быстро сменяют друг друга.

— Хороший вечер для приобретения чего-то ценного, не правда ли? — ухмыляется новый знакомый, подмигивая Джисону.

Они оба не понимают как расценивать этот жест и не успевают что-либо ответить, потому что лифт останавливается на сорок первом этаже и разъехавшиеся в стороны двери открывают вид на просторный коридор, отделанный темным деревом.

— Что ж, времени на знакомство у нас не нашлось, но я уверен, мы еще встретимся. Запомните, мое имя — Со Чанбин, — в очередной раз парень улыбается, демонстрируя небольшие белоснежные клыки, и открывает массивные двери, за которыми он растворится среди гостей.

Большое помещение встречает разнообразием цветов и ароматов. Резные бра подсвечивают стены из темно-серого дерева с золотой отделкой. Массивная люстра в центре с сотней мелких хрусталиков заставляет открыть рот в удивлении. Позолоченные канделябры в окружении пышных цветов украшают круглые столики, покрытые сапфировым бархатом. Составить конкуренцию этой роскоши могут только Ролекс на запястьях мужчин и золотые украшения с дорогими камнями на женщинах в дизайнерских платьях. Переплетение ароматов дорогих парфюмов и духов кружат голову. От созерцания всего этого отвлекают иногда подходящие поприветствовать главы других мафий и другие важные персоны. Фальшивые улыбки и пустая болтовня только раздражает, но все это часть работы, поэтому приходится вливаться.

Перед ними возникает официант с подносом, на котором ровно два фужера с шампанским. Свой Джисон не берет — хоть атмосфера и располагает, но он все еще на службе и алкоголь в крови, пусть и в малых дозах, на пользу ему не пойдет. А вот Сынмин себе в удовольствии не отказывает и уже через одну благодарную улыбку парню наслаждается приятной прохладой во рту и легким фруктовым вкусом.

Вместе они двигаются по периметру большого зала. Сынмин вытянут в струну. Он наблюдает за небольшими кучками людей, которые с завидной экспрессией что-то обсуждают, и чувствует себя маленьким, лишним. Не вписывающимся в общую картину происходящего. Джисон практически осязает его напряжение, от которого словно воздух вокруг накаляется. Он перехватывает проходящего мимо них официанта и просит для господина чего-нибудь покрепче. Через пару минут ожидания просьба выполнена. Сынмин ворчит, противится, но дав по залу круг и с досадой осознав, что иначе он не расслабится, пьет.

Толпа тихонько гудит под ненавязчивую классическую музыку приглашенного оркестра. Время тянется мучительно медленно, до начала остается еще тридцать неиссякаемых минут. У сцены их нагоняет мужчина лет сорока-сорока пяти. У него красивая укладка, белоснежная улыбка, которую он приветливо демонстрирует; на подтянутом теле красуется костюм от лучшего дома мод, левое запястье притягивает внимание изящными часами ручной работы, а на мизинце правой руки сидит фамильное кольцо с печатью. Весь он — олицетворение недосягаемой для простых смертных роскоши и ничем не приправленного лоска.

Лоэ Андерсон — глава Зеленой мафии. Основные сферы деятельности: вымогательство, похищения, ростовщичество и легализация денег.

Сынмин вмиг оживляется — он имел честь встречаться с этим человеком и, пожалуй, из всех присутствующих его компания ему наиболее приятна. Сынмин удивлен, что они не столкнулись ранее. Видимо, мужчина прибыл не так давно.

Чувствуя себя третьим лишним, Джисон решает не мешать их разговору, предупреждает господина о том, что отойдет, и проходит в центр зала. Он сканирует всех присутствующих изучающим взглядом. Их холеные физиономии быстро наскучивают по причине того, что нет в этом зале человека, которого бы он хоть и вскользь, но не знал.

Некоторые заинтересованные лица искусственно улыбаются, пытаясь завязать бесполезный разговор. Джисон согласно кивает на все слова, полностью игнорируя их содержание и больше сосредотачиваясь на очередном произведении Моцарта. Когда он остается один, грудь неприятно сдавливает волнением. Джисон прикрывает глаза и дышит, мысленно делая пометки о каждом вдохе и выдохе.

Перебор черно-белых клавиш постепенно затихает. Торопливый шепот за столиками начинает прерываться редкими удивленными вздохами, а некоторые из гостей и вовсе предпочитают умолкнуть, будто стали свидетелями чего-то страшного. По залу, кажется, проносится легкий ветерок, что неприятно холодит кожу и вызывает отвратительные мурашки. Проследив за парой изумленных взглядов, Джисон оборачивается назад, в сторону тяжелой входной двери. Тихий стук невысоких каблуков режет затянувшуюся тишину. Размеренные шаги ведут точно в центр, становясь все ближе. Шатен в черном костюме с блестящей брошью в виде черной вдовы у самого сердца источает невероятной силы энергию. Чуть подведенные темным глаза хищно осматривают присутствующих, а губы расплываются в ухмылке. Пока наскучившие собеседники возвращаются к своей пустой болтовне, Джисон пытается сфокусировать взгляд на молодом человеке, что подходит все ближе. Опуская ниже, ему удается рассмотреть начало татуировки, что плавно спускается вниз по шее и прячется за воротом белоснежной рубашки. Черная змея. Дело начинает набирать плохие обороты. Встреча с тем самым кое-чем, а вернее будет сказать кое-кем, резко претворилась в жизнь. Джисон ждал. С неохотой и страхом. Поэтому предпочитает избегать его как можно дольше. Он начинает плавно перемещаться между гостями, уходя подальше. Джисон нервно оглядывается и теряет из виду опасного зверя. Надеется найти Сынмина и обговорить происходящее, попытаться спастись, но не дойдя всего пару-тройку метров, оказывается прямо напротив демона, что готов сожрать его душу прямо здесь.

— Вы отпускаете в мою сторону такие испуганные взгляды и, как мне показалось, пытаетесь скрыться. У меня даже ненароком созрел вопрос: я выгляжу так пугающе? — он вопросительно склоняет голову набок.

Джисон застывает на месте без возможности сказать хоть слово. Тело его не слушается, а все слова застревают где-то в горле. Чужой взгляд давит, размазывая по полу. Выискивать макушку Сынмина где-то поблизости — все, на что он сейчас способен. Это не может остаться незамеченным. Парень прослеживает испуганный взгляд загнанной в угол жертвы и устрашающе скалится.

— А-а, — медленно тянет он. — Так это ты верный щеночек того ангелочка из Красной мафии? Меня все мучал один очень важный вопрос… Почему же ты отказался посетить мой особняк? Знаешь как мне жаль было Гилберта, что впустую съездил так далеко? Время нынче очень дорого.

— Не видел никаких весомых причин для позднего визита, — набравшись смелости, отвечает Джисон.

— Джисон, почему ты… — Сынмин, наконец, сам находит своего сопровождающего. Он знал, что на аукционе соберутся все, но встретить главу Белой мафии подобным образом он не рассчитывал. — Что тебе нужно от него? Если есть какие-то вопросы, решай их напрямую через меня и не втягивай других.

— Глава Ким, возьми еще один бокальчик и хорошо проведи время, — Минхо рукой подзывает официанта, взяв высокий бокал, протягивает его Сынмину. Сынмин зло смотрит на него и отказывается от столь щедрого предложения. — М, ты чего? — удивляется Минхо. — Ты лучше всех должен понимать мое желание перекинуться парой слов с твоим человеком. Я дважды повторять не буду, оставь нас.

Сынмин крепко сжимает челюсть и еле удерживается от едкого комментария в ответ. Он хочет защитить Джисона, но Минхо имеет слишком много власти над ним. Приходится отступить на безопасное расстояние.

— Знаешь, как-то слишком много заинтересованных нашими небольшими секретами. Предлагаю переместиться в другое место, чтобы всякие поумерили свой пыл.

Джисон затравленно смотрит на удаляющегося Сынмина, переводит взгляд на безмятежное лицо напротив, берет себя в руки и, придав голосу уверенности, отвечает ровным тоном:

— Вынужден отказаться от Вашей просьбы. Как Вы и сказали, время действительно в наши дни влетает в копеечку. Не уверен, что готов потратить его на Вас.

Чужие брови в изумлении ползут вверх.

— И тем не менее я настаиваю, — Минхо сохраняет обаятельную улыбку и оттенки непринужденности в голосе.

Однако…

— И тем не менее я все еще не…

Мысль обрывается, шеи Джисона касается довольно миниатюрная, но грубая ладонь. Едва ощутимо. Секунда, и она исчезает, оставляя эфемерные иглы холодна на нежной коже. Пальцы ползут ниже, к ключицам, подцепляют тонкую нить ожерелья, сверкающего драгоценными камнями, и тянут. Джисон, точно пораженный, невольно делает шаг навстречу. И замирает.

— Такой красивый, а мозгов как у пташки, — вполголоса произносит, тоже ступая вперед. Теперь между ними расстояния — воздуху не проскочить. Джисон совсем не к месту смущается, пока не захлебывается в черни, что стремительно разливается в чужих глазах. — Ты либо идешь, либо труп. Третьего не дано. Решаешь на счет раз-два-три, иначе выберу я. Мое время утекает впустую, а оно смерть какое недешевое. Тебе и десяти жизней не хватит, чтобы расплатиться. — Минхо отпускает его, смахивает с плеча несуществующую пыль и движется к лифту, попутно приветствуя новоприбывших знакомых.

И даже не оборачивается. Джисон раздраженно цокает — эта уверенность, что за ним обязательно проследуют, злит. Но в первую очередь он зол на себя, потому что потерял бдительность и всецело открылся, позволив всему, что произошло, произойти. Но, как говорится, проигран бой, но не проиграна война.

***

Стены лифта сразу же давят, а может, виной адскому напряжению служит нечто, витающее вокруг Минхо, что люди обычно называют «аурой». Его словно обнимает грозовое облако. Именно такое, какое можно наблюдать перед началом сильного ливня на самом пике сезонной засухи. Оно будто налито свинцом, прячет в себе армию ледяных щетинок и потрескивает электрическими разрядами под напряжением в четыреста киловатт. А еще — пахнет опасностью. Стихийным бедствием, после которого количество жертв не сосчитать.

Джисону за десять секунд, которые они находятся в никем не прерываемой тишине, кажется, что он продрог до последней косточки и сжался до минимальных размеров. Так, что рассмотреть можно только под микроскопом. Звонкий «дзинь», оповещающий о прибытии на нужный этаж, помогает прийти в себя и вспомнить о своей гордости и статусе. По чужим правилам он играть не собирается.

Минхо выходит из лифта первым. Джисон — следом.

Такой же темный коридор, как на сорок первом, только уже и длиннее, сопровождается большим количеством дверей и нервно мигающей лампой в конце. Тишину нарушают только их шаги вперемешку с тревожным дыханием Джисона. Остановившись возле тяжелой двери под номером 666, Минхо набирает код на электронном замке и та издает короткий сигнал, впуская гостей.

— Вид отсюда неплохой, поэтому купил недавно, — зачем-то поясняет Минхо, проходя вглубь маленькой квартиры, больше похожей на номер отеля. — Виски? Коньяк? Текила? — спрашивает он, открывая дверцу мини-бара и выжидающе смотрит на гостя. Джисон отрицательно качает головой, все еще стоя в проходе. Получив ответ, он захлопывает дверцу.

— Да не жмись ты так, змеи никогда не нападают без причины. Садись, — кивает он в сторону широкой кровати, покрытой черным шелком. Кроме нее, рабочего стола и бара в комнате нет ничего, совсем новая. Джисон сомневается, но быстро сдается под тяжелым взглядом и присаживается на самый край. Минхо сверкает глазами в тусклом свете бра и, усмехнувшись, подходит к рабочему столу, присаживается на угол и опирается одной рукой на поверхность сзади.

— Знаешь, я в курсе, что хорош собой. Я люблю чужое внимание, — начинает он, одной рукой дергая галстук и ослабляя его. — Но я терпеть не могу настойчивых детей, что суют свой нос не в свое дело. Понимаешь о чем я?

— Это была вынужденная мера… — голос звучит неестественно низко для Джисона, чему он и сам удивляется.

— Парень, ты, черт возьми, копал под меня. Под меня! — загорается в ответ Минхо, тыча пальцем себе в грудь.

— Мне бы не пришлось, если бы не дурацкие условия так называемого сотрудничества! — повышает вдруг голос Джисон, вскакивая со своего места. — Я многое накопал на тебя и если ты не изменишь условия, все файлы передам в совет.

Минхо задерживает взгляд на чуть покрасневшем лице Джисона, переваривая полученную информацию, а затем сгибается пополам, срываясь на безудержный хохот.

— Давай, — пытается он успокоиться, вытирая одинокую слезинку. — Давай, отправь им то видео. Как ты думаешь, что они сделают? Максимум они выпишут мне штраф с несколькими нулями, но это капля в море, понимаешь?

— Отлично, я рад слышать о твоем хорошем материальном положении. Однако… Что они скажут о незаконном поглощении Красной мафии? Что ты там говорил? «Глава красной мафии еще совсем молод. Я так сильно переживаю о нём. Позволь Белой мафии проглотить его, сделав своим подопечным»? Так сильно переживал о нем из лучших побуждений? — как заведенный, тараторит Джисон, опасно приближаясь к Минхо.

Самодовольная улыбка сходит с лица Минхо и Джисон ложно думает о маленькой победе над этим хищником, пока его радость не прерывают:

— Ты всерьез думаешь меня этим напугать? Да, я немного пересек черту, — признает он. — Но этого недостаточно для того, чтобы все приняло серьезные обороты. Я не потеряю свое место. А вот твой глава может, — Джисон удивленно часто моргает, не понимая что Минхо имеет ввиду. — Так получилось, что отец сыночку хорошенько поднасрал, перед передачей поста главы. По счастливой случайности у меня есть весомые доказательства его махинаций, провернутых за спиной совета. И если я передам их с припиской о том, что хотел «присмотреть» за прозрачностью деятельности Красной мафии, мне поверят и оправдают. И твой ангел об этом прекрасно знает.

Махинаций, провернутых за спиной совета? Джисон впервые слышит. Ошеломленный, он не знает, что сказать. Это сбивает с толку. Джисон теряется в лабиринте загнано беснующихся мыслей.

— Что насчет героина? — цепляется за одну, как за соломинку.

Но и ее у него беспощадно отбирают.

— Ты разочаровываешь, — Минхо качает головой. — С ним все куда проще, — снисходительно решает объяснить. — Весь героин где? В порту. Порт чей? Красной мафии. Чья репутация пошатнется после моих любезных донесений? Красной мафии. Кто в итоге в не самом выгодном положении? Додумаешь сам?

«Ублюдок», — послушно додумывает Джисон. «На одном клане он не остановится», — осознает чуть погодя. Поражение по всем фронтам. Сокрушительное и совсем не красивое. Виртуозно все обставил, ничего не скажешь. Джисон впервые опускает руки, не зная, как поступить. Минхо действительно опасен. Для всех сфер жизни острова. Куда приведут его амбиции — гадать особо и не надо. Точно к краху. Вероятно, сам он полагает, что вознесется над всеми, но это определенно будет недолгий полет точно в кровавую лужу поражений. И цена результата его ошибок — бесконечно дорого.

Что делать? Джисон ощущает, как внутри снежным комом нарастает истерика, задатки которой душат его на протяжении всего вечера. Он все еще может передать ту информацию, что есть у него на руках, не только совету, но и остальным главам. Однако как же тогда быть с Сынмином? Джисон не знает, что именно творил его отец. Какую степень наказуемости имеют его плевые дела? Что, если Сынмину придется расплатиться за них жизнью? Хотя, скорее всего, так оно и есть, учитывая то, что он усиленно скрывает это. Джисон вдруг чувствует себя неспособным собственными руками столкнуть его с обрыва. Он за свою жизнь взял не один грех на душу, но этот не решается.

— Ты чего так загрузился? — усмехается Минхо, разрезая тишину своим голосом. Джисон некрупно вздрагивает. — Подсказать, как действовать дальше? Джисон, — настойчиво зовет, не получая ответа. — Не дуй свои очаровательные щеки, я тебе не враг. Мы союзники, помнишь?

Как же. Что-то Джисону подсказывает, что за борт первыми полетят как раз они с Сынмином. Хотя, возможно, у него какое-то искаженное понимание союза.

Джисон сжимает кулаки и неохотно выдавливает из себя:

— И что? Что же мне делать дальше, господин Ли?

Минхо от внезапного перехода на «вы» морщится как от зубной боли, но оставляет без комментариев.

— Ничего, — разводит руки в стороны. — Выходишь из этой квартиры с твердым убеждением, что ничего не поменялось, и живешь как обычно. Лишь с той разницей, что Гилберт переймет некоторые твои обязанности. Ну и, конечно же, в приоритете стоят мои распоряжения, а не главы Ким.

— Что-то еще?

— Пожалуй, — Минхо меняется в лице и становится серьезным. Нет, скорее угрожающим. — Записи с камер наблюдения, уничтожь их. Попадут не туда, куда надо, и на этом моя благосклонность закончится. Понял? — Кивок. — Отлично. А теперь, — он возвращает былую расслабленность и соскальзывает с края стола, чтобы с ленивой улыбкой протянуть ладонь. Джисон, понимая, что о его желаниях здесь никто не заботится, вкладывает свою и ощущает крепкое рукопожатие. — Надеюсь на плодотворное сотрудничество, господин Хан.

Джисон даже не пытается улыбнуться в ответ, сверля Минхо взглядом. Вид нарочито серьезного парня кажется ему забавным, но он отмахивается от этой мысли и отпускает мягкую ладонь.

Сегодня Джисон уходит проигравшим и с толикой несмирения, залитой горечью поражения, признает это. Но ничего страшного. Он за всю жизнь их с лихвой познал. Джисон родился уже будучи в минусе. Но, к счастью, он не склонен зацикливаться на проблемах — в его прерогативе их решать.

Пока что он займет предписанную ему роль, пусть все будет по желанию Минхо. А записи он придержит у себя — уж больно киллер привлек внимание.

***

Планируемый поход в бар с друзьями набирает неожиданные обороты, когда Хёк и Тан сообщают, что проставляться придется за каждый отложенный день новым напитком. Феликс сначала долго тянет с ответом, чтобы заставить друзей понервничать, но потом наигранно вскидывает руки, сдаваясь, и обещает лучший вечер, после которого их души исцелятся. Главное не пересекать черту, чтобы обошлось без последствий. Зажигающиеся фонари популярной туристической улицы приветствуют троицу, обещая насыщенный вечер в местных барах.

Путешествие начинается с Brave Brewing Co, в котором они выбирают портер с ненавязчивым шоколадным тоном, а в качестве главного блюда жареную оленину под брусничным соусом. Тан не переставая нахваливает тающее во рту мясо дичи в сочетании с кисло-сладким соусом из красных ягод. Феликс счастливо улыбается, наблюдая. Он легко прощается с деньгами и вложение в яркие эмоции друзей приносит дикий восторг. За вторым бокалом темного напитка Хёк начинает жаловаться на преподавателя, что, по его мнению, пытался валить несчастных студентов на экзамене по профильному предмету. Феликс и Тан сочувствующе кивают и делятся своим опытом взаимодействия с тем профессором. Хёк расслабляется и отпускает ситуацию.

Оставив компенсацию за разбитый в последнюю минуту Хёком бокал, они живо перемещаются в El Agave. Хёк экспериментирует с кофейным Б-52, который красиво поджигают сверху. Пьет быстро, чтобы не дать соломинке расплавиться.

— Сначала ты чувствуешь холодный кофейный ликер, который плавно переходит в теплый Бейлис, отдающий карамелью и все заканчивается почти горячим цитрусовым Куантро, — объясняет он друзьям и показывает большой палец бармену.

Тан выбирает шот Хиросимы. Феликс смешно морщит нос горьковато-хвойного, травянистого запаха зеленой струи Абсента, но все с замиранием сердца наблюдают за алыми каплями гренадина, что медленно опускаются вниз, превращаясь в мини взрыв на дне стекла.

Феликс же долго изучает меню бара и заказывает Медузу. Бармен принимает заказ и начинает творить. Феликс ранее обходился чем-то простым вроде вина или, на крайний случай виски, не обращая внимания на многосоставные коктейли, поэтому за всеми действиями он следит безотрывно. Бармен ставит перед ним небольшую охлажденную рюмку и вливает прозрачный ликёр Малибу, от которого исходит сладкий кокосовый аромат. Вторым слоем, аккуратно по лезвию серебряного ножа он вливает апельсиновый ликер, соединяя запахи. Далее, тонкой струйкой в центр заливает белый Бакарди и по стенкам рюмки медленно добавляет сладкий сливочный Бейлис. Последним штрихом добавляет несколько капель Блю Кюрасао и голубые щупальца медузы эффектно расползаются в прозрачной жидкости. С губ само по себе слетает тихое «Вау», а руки тянутся за телефоном, чтобы запечатлеть эту красоту.

Согревшись изнутри, Хёк первым начинает не смешно шутить, пытаясь сохранить трезвость речи. Его слабый организм сопротивляется второму шоту цветного ликера, но Хёк настойчив и обещает дожить до следующего бара, потому ему еще есть что рассказать, но пока состояние не то. Феликс гуглит ближайшие бары, изучая меню и изредка зачитывает позиции друзьям.

Окончательно они оседают в Hawthorn Lounge, с типичной «дарк» атмосферой. В воздухе витает пьянящий аромат, а бармен демонстрирует свои навыки под восхищенные возгласы компании. Они пускают по кругу Космополитен в качестве первого коктейля в этом заведении.

— Почему мы раньше так не выбирались? — смеется Тан, взлохмачивая чуть влажные от пота волосы.

— Я в прошлом году с одногруппниками в «барный тур» ходил в северной части острова, но они так себе компания. Алекс тогда перебрала и клеилась ко всем подряд, а потом выпустила все содержимое желудка по пути в уборную.

— Друг, какого черта… Я же пью, — возмутился Тан.

Один за одним пошли Маргарита, недопитый Мохито и, как сказал Феликс, извращение под названием Кровавая Мэри.

— Знаете, — откровенно заплетается язык Хёка. — Телефон… Я хочу доверить вам телефон, иначе… Я бы хотел позвонить Алекс… Она тогда блевала, но глаза ее так красиво блестели.

— Отвратительно, — морщит нос Тан и легко бьет друга кулаком в плечо.

Феликс аккуратно поглаживает спину друга, придерживая для него бутылку воды. Голова немного кружится, но пока еще соображает. Вернуться домой хотелось бы в относительно нормальном виде, поэтому Феликс отказывается от очередного бокала.

— У меня такое странное чувство, — Феликс оглядывается по сторонам, в поисках чего-то. — Будто кто-то пристально на меня смотрит уже некоторое время.

— Да как на тебя не смотреть, ты же у нас такой КРА-СИ-ВЫЙ, — тянет Хёк, ответственный за пустую болтовню сегодняшним вечером.

— Нет, это… Странно… Впрочем, забудь.

Обсудив все проблемы мира и вылив весь словарный запас, начинает тянуть на романтику. Хёк откровенно плачет, говоря о первой любви и жалуясь на ныне одинокое сердце. Тан успокаивает чересчур эмоционального друга, пощипывая пальцами ладонь. Хёк сначала возмущается, а потом смеется с щекочущих движений. Они просят рассказать Феликса о недавнем свидании, фото с которого он им показал. Не отрываясь слушают, вставляя редкие комментарии и по итогу говорят, что ему крупно повезло с парнем. Феликс не может не согласиться. Пропустив по прощальному бокалу, Феликс предлагает вызвать друзьям такси.

Рассадив Хёка и Тана по машинам, Феликс долго машет вслед уезжающим автомобилям. Сам решает немного пройтись вниз по улице, чтобы набрать свежего воздуха в легкие и дойти до своей остановки.

***

— Господин Ким. — Знакомый голос мгновенно перетягивает на себя внимание. Сынмин оборачивается и видит довольное лицо Минхо. Он осматривает его и, не заметив рядом с ним Джисона, нетерпеливо интересуется:

— Где мой помощник?

Сынмин соврет, если скажет, что не волновался. За время непродолжительного знакомства он не смог проследить в поведении Минхо чего-то, что определяло бы его как адекватного человека. Он непредсказуем и действительно может выкинуть все что угодно. А Сынмину бы этого не хотелось. На то есть две причины. Первая — есть вещи, которые он предпочел бы сохранить втайне от Джисона, а у Минхо язык, очевидно, подвешен. Вторая — сам Минхо. Джисон, конечно, не тот, кто нуждается в защите, но это совершенно другой случай.

Минхо не спешит с ответом, тянет загадочную улыбку, подхватывает бокал джина с подноса несущегося мимо официанта и жестом руки предлагает пройтись.

— Мне показалось, что господин Хан устал, поэтому я предложил ему своего водителя, чтобы он вернулся домой. Он жив, если ты об этом, — усмехается, замечая обеспокоенный взгляд.

— О чем вы разговаривали?

— О том, о сём. О преступлениях и наказаниях. Об отцах и детях. — На этих словах Сынмин заметно мрачнеет. — И так, по мелочи. Господин Хан, оказывается, приятный собеседник.

— Неужели? — Сынмин нервно усмехается.

— К моему удивлению, да. Знаешь, с очень широким кругозором, — взгляд Минхо остреет, заставляя Сынмина чувствовать дискомфорт. Он несколько не понимает эту реакцию. В тот вечер, когда Джисон позволил себе больше положенного и Сынмину поступил звонок от Гилберта с просьбой вызвать того на ковер к «белым», а через час пришло извещение о том, что все улажено, ему показалось, что конфликт изжил себя. Сейчас же все спуталось: Минхо утащил Джисона для неизвестного разговора тет-а-тет, а теперь его явно что-то не устраивает. Что, черт возьми, натворил Джисон?

— Что-то не так? — все же интересуется Сынмин. — Джисон что-то сделал?

Минхо останавливается и разворачивается корпусом к Сынмину.

— Лишил Красную мафию новых территорий на севере, которые я хотел подарить в качестве жеста доброй воли. Считай так. Остальное — не твое дело.

Невероятным усилием воли Сынмин удерживает себя от закатывания глаз. Пренебрежение по отношению к себе просто выводит из себя. Масла в огонь добавляет и тот факт, что он не может сказать что-то против. Не в том положении.

— Не могу сказать, что расстроен, — срывается с губ раньше, чем он успевает подумать. Укоризна к себе за сказанное быстро сменяется неким удовлетворением, но ненадолго.

— Конечно, — Минхо недобро скалится и подходит чуть ближе. — Куда такому малышу столь серьезные вещи, правда? Они детям не игрушка, — он пару раз хлопает его по щеке и уходит, оставляя одного закипать в стыде.

Он серьезно сейчас сделал это на виду у всех?

Ли Минхо…

***

Ночной воздух становится все холоднее. Если идти по прямой, придется сделать немалый крюк, но можно немного сократить, если сейчас завернуть у магазина направо. Освещение слабое, но дорогу видно. С очередным ледяным порывом Феликс забивает на все и сворачивает в переулок, сразу же чуть не наступая в лужу. Он достает спутавшиеся наушники, которые пока таскает вместо недавно потерянных. Одними губами подпевая очередной песне Imagine Dragons, он снимает блокировку и открывает чат, чтобы написать Чану, что вот уже скоро домой. Он проверяет свое местоположение и улыбается, видя, что уже через сто метров он вернется на главную улицу и наконец доберется до своей остановки, где его будет ждать теплый салон автобуса. Песня переключается на какой-то длинный эпический ост к фильму и он возвращается к чату набирая сообщение.

Солнце☀

23:48

Иду на остановку, минут через 45 буду дома. Сделаешь чай?

Ожидая ответа, Феликс бросает взгляд на граффити, что уже долго тянется по одной из стен. Боковое зрение цепляет слабую тень и он резко оборачивается. Пусто. Позади остается одинокий фонарный столб и грязный мусорный мешок, который кому-то очень лень было донести. Какое-то нехорошее ощущение закрадывается и Феликс на всякий случай ускоряет шаг.

Чан♡

23:49

Холодно? Сделаю черный с лимоном.

Как себя чувствуешь?Феликс устало улыбается и представляет теплого домашнего Чана в безразмерной футболке, что обязательно встретит его горячим поцелуем даже не смотря на не самый приятный запах. Стянет холодную куртку и поможет развязать дурацкие шнурки. Отведет на их маленькую кухню и поставит чашку горячего чая. Феликс обязательно поделится глупыми историями Хёка и будет купаться в искреннем смехе своего парня. Возможно чуть позже смех даст в голову и выпитый алкоголь погонит в туалет, где Чан будет успокаивающе гладить спину своими большими ладонями и шептать всякую неразбериху, успокаивая. Отрываясь от ярких картинок в своей голове, он набирает сообщение в ответ.

Солнце☀

23:50

Чудо какое-то, но все действительно хо…

Не успевает он дописать последние слова, как телефон падает на влажный асфальт, трескаясь экраном. Сильная рука, согнутая в локте, удушающе давит на горло, захватывает сзади и грубо тянет на себя.