Инспектору Жаверу потребовалось десять минут, чтобы найти другой экипаж и якобы высадить его в префектуре.

Он шатался от усталости. Однако вновь был на своем посту ранним утром. Глянув на часы, он отметил, что исчез из префектуры на полтора часа. Но за эти полтора часа могло произойти многое.

Был уже день, прохожих становилось все больше, ночь прошла, и рабочие возвращались на свои посты. Париж окончательно проснулся.

Жавер пошел к дежурному полицейскому, который тоже был удивлен, увидев его снова. Инспектор Жавер обычно был одет безупречно, редко можно было увидеть его таким грязным и неряшливым. У него все еще были следы пороха на лице и одежде – напоминание о знаменательном аресте банды Жондрета, а волосы были растрепаны.

Действительно, было удивительно видеть его таким.

— Инспектор?! Вы все еще здесь?

— Как себя чувствуют Буланже и Менар? — Жавер предпочел проигнорировать вопрос дежурного и поинтересоваться здоровьем раненных.

— Их состояние улучшилось. Им повезло. 

Жавер облегченно вздохнул. Двое его раненых сегодня вечером были спасены.

— Вам пора домой, инспектор. Вы…

— Есть новости от Жондретта?

— В отделении его посадили в камеру.  

—Нет никаких посланий для меня?

— Насколько я знаю, инспектор.  

Жавер кивнул и вернулся к своему столу, немного выпадая из реальности.

Он думал, что получит конкретные приказы и снова разыгрывает сцену неудавшегося ареста Жана Вальжана. Он бы громко рассмеялся, если бы это не было так драматично.

Подойдя к окну, глядя в розовое небо, возвещавшее о жарком дне, Жавер прошептал себе:

— Осталось ли у тебя хоть немного чести, идиот? Сены для тебя будет не достаточно, такие преступления искупают Тулоном, и не в роли надзирателя!

 Затем, через некоторое время, Жавер понял, что ничего важного не произойдет, по крайней мере, не сейчас, и решил тоже отправиться домой.

Поспать, умыться, переодеться, поесть … Попытаться найти подобие чего-то нормального в своей жизни, которая так резко изменилась. И всему послужила причиной мадмуазель Элоиза де Монсури?

В его квартире, погруженной в темноту, Жан Вальжан крепко спал. Жавер был удивлен, увидев, что бывший заключенный, заядлый вор, беглец, вечно находящийся в бегстве, так хорошо спит. В то время как он, порядочный полицейский (ну, теперь уже нет, с горечью подумал он), по-прежнему страдает бессонницей.

С большим удовольствием Жавер умылся, даже холодной водой, переоделся и побрился. Он почувствовал себя другим человеком, когда появился в чистой, ухоженной и презентабельной форме. Затем он схватил кусок хлеба перед тем, как сесть за стол, затем отложил… и заснул.

Инспектор плохо спал, это у него было уже давно, но когда ему всё-таки удавалось уснуть, он все равно был постоянно начеку. 

Разбудил его запах кофе. Инстинкт мгновенно заставил его подскочить. Ужасающая боль в шее вежливо напомнила ему о возрасте. Жавер заметил изумленный взгляд Вальжана, сидящего напротив него с чашкой кофе в руке. Он осторожно поставил ее перед Жавером:

— Как вы себя чувствуете, инспектор?

— Отдохнувшим. Который сейчас час?

— Восемь.

— Мне нужно вернуться в префектуру… — Жавер уже хотел было встать и поскорее покинуть жилище.

— Не сразу, — сказал месье Мадлен. — Сначала ваша рука. 

И, не дожидаясь ответа, Вальжан взял Жавера за запястье. Он снял самодельную повязку, которую полицейский изо всех сил пытался наложить после умывания.

Инспектор презрительно ухмыльнулся, и даже вновь стал похожим на себя: суровый человек, с виду полный высокомерия.

— Хотите сказать, что вы вдобавок ко всему ещё и врач? Пропустил ли я какой-то этап в вашей жизни беглого каторжника?

— Нет, - ответил Вальжан.— Я никогда не был врачом, но это не первый раз, когда я вижу травмированную руку. Неудачное задержание?

Жавер не ответил, он вспомнил о стене, о которую сильно ударил, мечтая ударить осужденного, тихо сидящего перед ним. Он почувствовал такой прилив ненависти, что предпочел прикусить щеку изнутри, чтобы не наговорить лишнего.

Не ожидая ответа, Вальжан взялся обернуть руку Жавера настоящей повязкой, которая будет хорошо держаться долгое время. Жавер понял, что запас его бинтов был обнаружен одновременно с запасом кофе.

«Однажды бывший вором остаётся им на всю жизнь…» — Промелькнуло в голове инспектора.

Повязка была наложена, и Жавер не мог не признать, что у него бы вряд ли получилось бы сделать это так же хорошо.

— Сегодня обойдитесь без перчаток, — сказал Вальжан с особым ударением. — А помощь настоящего врача была бы очень кстати. Ваши пальцы кажутся очень поврежденными. Как же вы сделали такое?

Тот же вопрос, но более твердый. Жавер улыбнулся, узнав тот те, которым он отдавал приказы, будучи месье Мадленом, такой же, как в Монтрее, когда еще шеф полиции делал свой еженедельный отчет.

— Без особого интереса, — парировал Жавер. — Я слишком долго здесь уже сижу, если кто придет…

— Квартира пуста, инспектор. И я заметил выход через крышу.

— Да уж, себя не переделаешь. Увидимся позже, Вальжан, после того, как я предприму несколько шагов. 

Жавер встал. Он почувствовал себя лучше, усталость немного отступила, боль в руке, конечно, не исчезла, но стала приемлемой. Он мог продолжить охоту, однако Вальжан снова остановил его, схватив уже за здоровую руку.

— Спасибо, Жавер.

— За что спасибо? — Бросил инспектор. — Вы еще не спасены. 

И он вырвал свою руку, чтобы выйти, наконец, из дома.

Жавер решил начать с рассмотрения дела маленькой Эмили Пруне: так можно было посетить монастырь ещё и для другой цели, не вызывая подозрений.

Он остановил экипаж, стараясь не думать о потраченных деньгах, нужно было выиграть можно больше времени. Он сам отправился на улицу де ла Круа-о-Шамп, где суровая монахиня встретила его без всякой любезности. Но как только история была рассказана, перспектива спасти душу и защитить молодую девушку заставила черствую цербершу улыбнуться. Для получения письменного согласия настоятельницы монастыря потребовалось всего несколько минут. Молодую девушку с радостью примут, чтобы спасти от похоти и не позволить ее душе низвергнуться в огненную геенну.

Это было все, чего Жавер надеялся добиться для юной Лили Бельджамб.

Затем Жавер отправился в монастырь Малый Пик-Пю, где была дочь Вальжана. Откуда она вообще взялась? Жавер не нашел времени, чтобы подумать обо всем этом, но он не был дураком. Несомненно, это была дочь проститутки из Монтрея. Эта девушка умерла из-за приступа гнева Жавера…

Значит, Вальжан воспитывал ее все эти годы? Жавер не понимал. До этого момента он был полностью уверен, что спасение ребенка, оставленного не пойми где шлюхой, было предлогом, который использовал месье Мадлен, чтобы избежать ареста. Но, похоже, что это не было оправданием, и ребенок действительно существовал.

Итак, месье Мадлен, просивший дать ему три дня, не лгал… А Жавер убил мать девочки… Виновен! Инспектор никогда особо не задумывался над этим и постарался, как можно быстрее, выкинуть эти мысли из головы. Каким бы хрупким и нестабильным он ни был сейчас, это состояние точно не стоит усугублять. В противном случае он не сможет сделать все, что пообещал себе и другим… перед тем, как вернуться к Сене.

Вальжан, его дочь Козетта, Жондрет, маленькая Пруне, мадмуазель де Монсури и, к его великому изумлению, зеленые глаза инспектора Лефевра присоединились к череде всего, что временно отделяло его от водяной могилы.

Жавер встряхнулся и постучал в дверь монастыря. Под встревоженным взглядом из-за двери он попросил разрешения увидеться с настоятельницей.

В конце концов, поскольку он был офицером полиции и говорил довольно авторитетным тоном, его впустили… Даже нарушив правило, запрещающее нахождение посторонних лиц мужского пола на территории женской обители.

Впечатляющая женщина, вся в черном, встретила его с холодным лицом. Полицейский по-прежнему оставался полицейским, что никому не доставляло удовольствия.

— Чего вы хотите, инспектор?

— Вам послание от месье Фошлевана.

— Отец Козетты? 

Старуха побледнела и приняла записку, которую ей с нетерпением вручил Жавер. На самом деле она никогда не знала правды, но подозревала, что что-то было не так в прошлом Фошлевана, брата, упавшего с небес бывшего садовника монастыря. Прочитав несколько строк, написанных месье Фошлеваном, настоятельница с изумлением посмотрела на инспектора.

— Он в безопасности?

— На данный момент — да. Но долго оставаться на одном месте он не сможет.

Жавер не знал, что Вальжан вкратце рассказал сестрам монастыря о своей прошлой жизни, поэтому инспектор решил оставаться осторожным и сдержанным.

Но игуменья поняла многое, в чем месье Фошлеван не признался ей. Слегка оправившись от удивления, она спросила:

— Вы спасли его! Зачем? Вы знаете, кто он … 

«Так Вальжан немного сказал себе» — ошеломленно подумал Жавер. Или он был не единственным, кто знал, как распознать сбежавшего преступника и бегущего вора.

— Чтобы вернуть долг, сестра, —холодно ответил Жавер.

— Хорошо, — отозвалась старушка, не пытаясь узнать больше.

Как это всегда было и с милым и немного странным садовником монастыря.  

— Мы будем приветствовать его в нашем доме, покуда не найдем более безопасного места, — сказала монахиня. — У нашего ордена есть другие монастыри во Франции, достаточно отправить его подальше от Парижа. Приведите его к нам сегодня вечером. 

При этих словах Жавер вздохнул свободнее. Он даже не осознавал, что затаил дыхание. Итак, Вальжан собирался окончательно уйти. Что ж.

— А его дочь?

— Она ничего не будет знать о своем отце, мы держим ее с собой. Мы найдем объяснение. Не волнуйтесь.

— Думаю, у нее есть жених. Он не должен приходить и задавать вопросы.  

И очень коротко монахиня сказала чистым и уверенным голосом:

— Нет лучшего жениха, чем Бог! Мы поможем Козетте прислушаться к разуму.  

Козетта может стать монахиней?

Почему нет?

Это все уладит. И освободит Вальжана от всех его обязательств. Спрятать все и всех в монастырском саду. Отлично!

Инспектор утвердительно кивнул. Дело шло полным ходом.

Очевидно, перехитрить полицию у него получится так же хорошо, как и работать на нее все это время. Он помогал заключённому, нарушившему режим, найти выход — чего уж мелочиться?

Ему захотелось удариться головой о стену, когда настоятельница почтительно проводила его до дверей монастыря.

— Вы предупредите его, не так ли, инспектор? Вы его защитите? Месье Фошлеван такой хороший человек, он так сильно переживает за свою дочь.

—Я позабочусь об этом, сестра.

И Жавер иронично улыбнулся. Он докатился до ранга простого посыльного для преступника.