Джисон проблемный: он дерется, курит и матерится через слово, его оценки с каждым днем становятся все хуже, а поведение оставляет желать лучшего. У него везде, буквально по всему телу гематомы, порезы и царапины, везде синяки и ушибы. Хёнджин ведь этого хотел, да? Этого? Разве не он хотел, чтобы Джисон дрался? Разве не он хотел, чтобы Джисон вел себя как другие мальчишки?

Джисон грубый и колкий. Язвит старшим, младшим, язвит всем. Его буквально ничего не интересует (кроме, разве что, сочинения текстов в темном сыром подвале) и родителей это сводит с ума. Хенджин, что на данный момент работает учителем, чувствует огромную вину. Всё началось с той, казалось бы, совсем невинной выходки, ведь «сорвался, ну с кем не бывает, правда?», а теперь заканчивается тем, что Джисон буквально губит свою жизнь. И себя заодно. Джисон погубить себя, судя по всему, не против, а Хенджину за него страшно и больно. Страшно — нереально, больно — по-особенному.

Хенджин до сих пор помнит неровно наклеенные листья в дневнике, кровь от глупых детских ритуалов, застывшие на страницах капли первых по серьезной причине слез и рисунки. Много рисунков: глупых, неаккуратных, наивных. Но таких чистых, таких теплых, словно первая любовь, первая симпатия, первые улыбки. Хенджину не хватает Джисона. Джисону не хватает любви и заботы. Всё взаимосвязано, но сложно. Сложно настолько, что дышать тоже становится тяжко.

Дело в том, что дети растут. Они уже не любят читать сказки про принцев и принцесс, не любят играть в игрушки и весь день проводить на улице. Не любят сладости, как любили раньше, не любят общество, не любят себя. Они уже не наивные и невинные комочки счастья, они погрязают в проблемах и комплексах, пока общество плевать на это всё хотело. Обществу нужны жертвы, и их жертвы — чистые детские души.

Хенджин устало вздыхает и потирает виски.

Тяжело смириться с тем, что Джисон больше не ребенок. Тяжело смириться с тем, что он больше не тот солнечный мальчик, чье лицо было вечно перепачкано в шоколаде или мамином креме для рук. Тяжело смириться с тем, что это вина не Джисона, не родителей, а Хенджина.

Но это нормально, ведь так? Когда мы растем, нам ведь всегда больно, верно?