В доме Франкенштейна сегодня творится переполох. Даже не совсем переполох, а что-то сродни небольшой локальной катастрофе. В гостиной сидят Сейра, Регис, Рейзел и Франкенштейн. Они напряжённо молчат и смотрят на трёх очаровательных малышей. Вернее, напряжённо молчит только Франкенштейн, потому что именно по его вине они тут вообще образовались.

Франкенштейн сжимает губы, виновато смотрит на Мастера и продолжает молчать — извинения уже принесены, а ничего, кроме них, он пока не может из себя выдавить. Он до глубины души шокирован маленькой мерзкой ошибочкой, которую он допустил при эксперименте. Ведь её можно было бы избежать, если бы его не отвлекли… не отвлёк Тао, между прочим!

Франкенштейн косится на одного из малышей с презабавными ямочками на щеках, который беззастенчиво уплетает печенье из глубокой вазочки и болтает короткими ножками, и едва сдерживается, чтобы не съязвить. Он смотрит на Сейру, держащую на коленях ещё одного малыша, и устало выдыхает, думая, что перед ней тоже потом надо будет извиниться.

Глава клана Роярд тем временем размеренно расчёсывает длинные шелковистые волосы Такео большой массажной щёткой и даже едва заметно улыбается. Кажется, ей эта процедура доставляет не меньше удовольствия, чем угрюмо молчащему малышу. Вот только Франкенштейна это нисколько не успокаивает. Он поражён, ошеломлён и зол. На себя и на этих оболтусов.

— Потрясно, — слышится поблизости.

Франкенштейн поворачивает голову и натыкается взглядом на третьего и последнего участника локальной драмы: малыша с пепельно-русыми волосами в помятой маленькой рубашке и почему-то в одном носке. Босой ножкой он притоптывает по полу и сердито смотрит на разомлевшего Такео и беззаботного Тао.

— И что нам теперь делать? — бурчит он, косясь на бледного от потрясения Франкенштейна.

— Расслабиться, — ехидно произносит Регис. — Ты так элегантнее смотришься.

— Завидно? — ухмыляется М-21, прищурившись. — Тебе до такого расти и расти… в обратную сторону.

Регис только фыркает, потому что шпильки от кого-то настолько потешного ничуть не обидны. И это злит и без того злого М-21.

Он круто разворачивается к Франкенштейну, но орать на него не решается, поэтому тут же меняет направление своего гнева на виновного в фатальной ошибке Тао, продолжающего трескать печенье.

— Это всё из-за тебя! — рычит М-21. — Быстро думай, что нам делать!

— Босс, — бубнит Тао, облизывая покрытые крошками пальчики, — это надолго?

— Если я не придумаю в ближайшее время обратную сыворотку, навсегда, — нервно улыбается тот. — У этого препарата, так сказать, закрепляющая роль. Он должен был помочь вашим телам адаптироваться к генной модификации и избрал для этого самый безопасный путь — вырастить генную модификацию вместе с телами. Дети ведь куда лучше ко всему адаптируются. — Он закрывает лицо рукой и старается быстро сообразить хоть что-нибудь, но мысли, как назло, путаются.

— Ты шутишь? — М-21 бледнеет, равняясь по цвету с диваном, на котором сидят все обитатели дома. — Хочешь сказать, что мы будем… расти? Издеваешься?!

Такео продолжает молчать, упорно глядя в противоположную стену, Тао переключается на конфетки, лежащие в соседней вазочке. Сейра молча расчёсывает, Регис не скрывает ехидного ликования, Франкенштейн мечтает провалиться сквозь землю от стыда. Один М-21 испытывает самое честное, праведное негодование, меняя цвет лица с полотняно-белого на ярко-красный.

— Твою мать! — Он топает и пыхтит, как паровоз. — Твою мать! — повторяет он и топает ещё раз.

Франкенштейн думает так же, но ругаться вслух не станет никогда в жизни, поэтому лишь горестно вздыхает, отрывая ладонь от лица. И тут же замирает, поражённый ещё сильнее, чем раньше. У остальных тоже постепенно вытягиваются лица, а Тао роняет на пол конфетку, так и не донесённую до рта.

Дело в том, что Рейзел со всей осторожностью усаживает себе на колени изумлённого до крайней степени М-21. Он степенно устраивает хмурого малыша поудобнее, затем кладёт ладонь на растрёпанные волосы и бережно приглаживает их.

— Ма… Мастер, — выдавливает Франкенштейн, борясь с желанием нервно расхохотаться и всё-таки провалиться сквозь землю. — Вы…

Рейзел поворачивается к нему, на его щеках появляется едва заметный румянец, повергая присутствующих в состояние, близкое к коме. Он размеренно вздыхает и продолжает поглаживать боящегося шелохнуться М-21 по голове.

— Мастер? — недоверчиво окликает Франкенштейн.

— Он няшный, — откликается Рейзел, и в тишине, повисшей в гостиной, не хватает только сверчка для трагизма.

Франкенштейн первым приходит в себя. Он вздыхает и расслабленно улыбается, глядя на Мастера. Присутствие духа вновь возвращается к нему, а в голове тут же начинают мелькать самые разные формулы и составы, способные повернуть действие препарата вспять. В который раз Франкенштейн убеждается, что Рейзел и в самом деле потрясающий.

— Если вы хотите, я могу оставить всё, как есть. — Здоровый сарказм тоже возвращается к нему вместе с бульдожьей хваткой прирождённого учёного.

М-21 вновь бледнеет, Тао честно пытается изобразить обморок, но лишь давится конфетой, а Такео всё так же безучастно созерцает противоположную стену. Один Франкенштейн замечает тень лёгкой улыбки, скользнувшей по губам Мастера.

Да, он действительно потрясающий.