Онью

Джинки старается не нервничать, когда диспетчер аэропорта безукоризненно вежливо, но в то же время бескомпромиссно говорит, что вылет его самолёта задерживается на пару-тройку дней. Погода в Японии оставляет желать лучшего, все рейсы стремительно отменяют, шансы вернуться в Корею до начала фансайна фактически равны нулю.

— Перестань изводить себя, — советует сидящая в кресле Ликим. — Никому легче не станет, если ты заработаешь себе нервный срыв.

Джинки криво улыбается, вздыхает и плюхается в соседнее кресло. Не то чтобы он волнуется, что парни не справятся без него, но всё-таки.

Вдруг что-то пойдёт не так?

Вдруг кто-то из фанатов будет разочарован?

Вдруг его присутствие будет необходимо как воздух?

А он застрял тут и не знает, как справиться с желанием в очередной раз позвонить в аэропорт и попросить уставшего диспетчера придумать хоть что-нибудь. Он понимает, что это тщетно, соревноваться с погодой в изобретательности бесполезно. Но и сидеть сложа руки тоже выше его сил.

Когда запястья касаются прохладные пальцы, Джинки даже не вздрагивает. Он поднимает на Ликим тяжёлый измотанный взгляд, и та в ответ неожиданно улыбается.

— Воспринимай это как незапланированный отдых, — говорит она.

Джинки, хмыкнув, кривит губы. Отдых. Ага.

— Ты ведь издеваешься надо мной?

— Ничуть. — Ликим взмахивает волосами. — Нам повезло оказаться здесь одновременно, так почему бы не воспользоваться шансом и не провести время с пользой?

На миг Джинки кажется, что его погружают в глухой вакуум. То, что у Ликим неожиданно образовалась конференция одновременно с его визитом к местным координаторам, было знаком судьбы — не меньше. Однако он даже мысли не допускал о возможном совместном времяпрепровождении. Слишком уж они оба были заняты все эти четыре дня.

Однако теперь…

Ликим поднимается с кресла, с наслаждением потягивается и, стянув с длинных волос резинку, подмигивает обомлевшему Джинки.

— Я намереваюсь провести каждый час этих выходных так, чтобы потом было стыдно вспомнить. Присоединишься?

На ходу стаскивая тёплый свитер, под которым оказывается тонкая белая майка, она плавным шагом направляется к ванной. Джинки провожает её спину оторопелым взглядом, пока она не скрывается за дверью, и лишь затем подскакивает так, будто его кто-то пинает под зад. Совсем позабыв про звонки диспетчерам, истошно вибрирующий мобильник и переживания, он скидывает пиджак и поспешно следует за Ликим. У них не было совместного отдыха с тех пор, как они начали встречаться, а это уже без малого почти пятьсот дней. Так почему бы и в самом деле не воспользоваться ситуацией, раз уж она настолько безвыходная.

Джонхён

     Джонхёна всё раздражает. Он обрывает телефоны аэропорту, координаторам, менеджерам и, наконец, Саюн, которая как назло вышла за горячими напитками и пропала в чёртовой грозе. Его выводит практически всё: проливной дождь, извиняющийся тон девушки из справочной, заверения Джинки, что ничего страшного не произойдёт, если он на день-два задержится в Америке, а также — беспомощность и бессилие. Джонхён думает, что не отказался бы сейчас от какого-нибудь супергероя, ну или от подлодки, на худой конец. Запланированный ещё месяц назад радиоэфир жжёт совесть калёной кочергой, но сделать что-то с внезапно разбушевавшейся бурей он не может.      

В сердцах кинув телефон на диван, Джонхён практически падает в кресло и громко, с чувством выдыхает, затем слух улавливает шум со стороны входной двери.      

— Тебя там не смыло? — ехидно спрашивает он, повернувшись в сторону звука.      

— Почти, — натужно раздаётся из прихожей, — но это того стоило! — В комнату шагает мокрая с головы до ног Саюн с пакетом наперевес, и у Джонхёна пропадает дар речи. — Смотри, я раздобыла в магазине стеклянную лапшу! Гостиничная еда, конечно, вкусная и всё такое, но я соскучилась по корейской кухне…      

— Балда! — вырывается у Джонхёна так громко, что Саюн осекается. — Ты почему зонтик не взяла?!      

Саюн невольно делает шаг назад и оглядывает себя с таким удивлением, будто только сейчас понимает, что её одежду и волосы можно выжимать. Убрав с лица налипшую прядь, она беззаботно пожимает плечами.      

— Я люблю гулять под дождём, ты же знаешь.      

Джонхёна это заявление заставляет взвиться. Только простуженной Саюн ему для полного счастья не хватает! Он и так готов рехнуться от свалившегося на голову дурдома, и она почему-то не торопится облегчать его жизнь. Когда на небе появляются тучи, рассудительная умная девушка моментально превращается в ребёнка, и если раньше Джонхёна умиляли эти метаморфозы, сейчас ему хочется ругаться и топать ногами.      

— Гулять под дождём и шарахаться по улицам во время урагана — две разные вещи! — сердито шипит он, затем берёт Саюн за руку, усаживает её на кровать и, схватив валяющееся на диване полотенце, бросает его ей на голову. — Слишком много жопы за один день, у меня крыша уже едет!      

— Положи на неё кирпичик, — душевно советует Саюн и ойкает, когда Джонхён вцепляется в полотенце и начинает сердито ерошить её волосы.      

— Лучше ничего не говори, — выдавливает он, стараясь унять хлещущее через край раздражение. — Убить я тебя, конечно, не убью — слишком запарно избавляться от трупа в чужой стране, но отшлёпать и поставить в угол могу.      

Саюн, прижав пальцы к губам, тихо усмехается.      

— Прости, но я бы с удовольствием на это посмотрела.      

Руки Джонхёна замирают. На самом деле, он не имел в виду ничего пошлого, однако слова Саюн, её тон заставляют его на миг забыть о проблемах.      

— Ты провоцируешь меня, что ли? — убрав полотенце в сторону, хмыкает он и только сейчас замечает, что одежда Саюн облепляет её второй кожей. Это неожиданно отзывается приятной дрожью где-то внутри.      

— А тебе бы этого хотелось? — лукаво улыбается Саюн. Она прищуривается и, опершись на отставленные назад руки, прогибается в спине, из-за чего футболка туго обтягивает её грудь.      

Джонхён сглатывает. В принципе, на сложившуюся ситуацию можно посмотреть с двух сторон: одна сторона неприглядная, тоскливая и пахнет адским геморроем, а вот вторая…      

Не дождавшись ответа, Саюн протягивает руку и, подхватив пальцем петлю на джинсах Джонхёна, тянет его на себя. Ну и к чёрту, думает он, ёжась, когда майка быстро пропитывается дождевой водой. В конце концов, Джинки сказал, что они справятся. Вот и пусть справляются, а он наконец-то отдохнёт.

Ки

Лицо Кибома напоминает маску. Он смотрит на прижимающую трубку к уху Джилин и не верит в происходящее. У SHINee утром запись шоу, а ещё через день — фестиваль в Китае. Одному Будде известно, каких трудов ему стоило выкроить пару выходных, чтобы съездить с Джилин к её родителям, однако теперь… им предстоит проторчать в Тэгу ещё не менее двух дней, потому что из-за разбушевавшегося урагана и аэропорты, и вокзалы приостановили работу.

— Ну что? — спрашивает Кибом, когда Джилин осторожно кладёт трубку на тумбочку и зарывается пальцами в волосы.

— Ничего, — отзывается она. — Без вариантов. Завтра — тоже. Говорят, что поезда пустят послезавтра, но это не точно. Насчёт самолётов всё и того хуже.

— А автобусы? Такси? Марсианские летающие тарелки? — Кибом перехватывает осуждающий взгляд Джилин и судорожно вздыхает. — Пиздец, съездили погостить.

Джилин опускает голову.

— Прости.

На самом деле, её вины в происходящем нет. Не могла же она знать, что погода решит так резко испортиться. Хотя досада Кибома от этого меньше не становится. Он крупно подведёт парней, если не явится на шоу, ведь они уже и на предзаписи побывали, и весь сценарий по щепкам разобрали. Остаётся надеяться, что Джонхён как-нибудь выкрутится, недаром же он такой умный.

Вздохнув, Кибом пересаживается ближе к Джилин и прижимает её голову к своему плечу.

— Это не твоя вина.

— Моя, — ворчит та. — Если бы я не настояла на поездке к родителям, ты бы сейчас готовился к завтрашнему шоу и не парился. Ты ведь и ехать-то не хотел, будто чувствовал.

Кибом невольно ёжится. Ничего он не чувствовал. Ему просто было лень куда-либо двигаться после того, как мировой тур подошёл к концу. Он поддался на уговоры Джилин только потому, что они не виделись весь последний месяц и ему захотелось провести с ней время. Эгоистично, но Кибом никогда и не претендовал на святую благодетель.

— Знаешь, если подумать, в сложившейся ситуации есть свои плюсы, — фыркает он после некоторого молчания. — Благодаря невозможности уехать в Сеул, я могу остаться с тобой ещё на пару дней. Парни потом наверняка будут мыть мной все пролёты SM, но, думаю, это я как-нибудь переживу.

Джилин, задумавшись, усмехается.

— Ну да. Целых четыре дня вместе — подарок, если учесть, что мы ещё ни разу так надолго не оставались вместе.

— Бытность знаменитости так утомляет, — с притворным вздохом говорит Кибом.

Джилин кривится и буркает:

— Сноб.

Атмосфера снова сгущается. Решив что-то с этим сделать, Кибом незаметным движением соскальзывает рукой на талию Джилин и, дождавшись, когда та потеряет бдительность, вцепляется пальцами в её рёбра. Взвизгнув от щекотки, Джилин подпрыгивает и таранит головой подбородок Кибома. Из глаз сыплются звёзды, Кибом охает, валится на пол, в то время как Джилин, пытаясь прийти в себя после удара, умудряется ругать его последними словами и извиняться одновременно. Получается так забавно, что Кибом, не выдержав, разражается хохотом. Разрядил обстановку, ничего не скажешь.

Интересно, у него действительно зубы шатаются или ему чудится?

— Раз ржёшь, значит, живой, — ехидно делает вывод Джилин и тоже растягивается на полу. Кибом в ответ фыркает.

На несколько мгновений в комнате становится тихо. Кибом всё ещё хихикает, морщась от боли в челюсти, Джилин сверлит взглядом потолок, потирая макушку. Лишь когда где-то за стеной включают телевизор, из-за чего по гостиничному номеру тягуче расплывается глухой бубнёж, Джилин поворачивается к Кибому и робко уточняет:

— Ты правда не сердишься?

Кибом закатывает глаза. Вместо ответа он обхватывает Джилин за плечи и притягивает её к себе, звучно чмокнув в макушку. Он не может сердиться на неё, не умеет. Тем более, положа руку на сердце, у него уже давно не выдавалось такого продолжительного отдыха. А парни в любом случае что-нибудь придумают.

Минхо

Минхо не чувствует особого беспокойства. У него впереди несколько дней честно отвоёванного у менеджера отдыха, так что обрушившийся на город снегопад действует на него умиротворяюще. Он спокоен и расслаблен. В отличие от носящейся по потолку Тхиян, которая, кажется, намеревается лишиться волосяного покрова здесь и сейчас.

— То есть как все рейсы отменены?! — ахает она в трубку, едва не споткнувшись о вытянутые ноги Минхо. — Мне надо сегодня вылететь, понимаете? У меня работа!

Минхо лениво приоткрывает один глаз. Тхиян стоит посреди комнаты и нервно грызёт ноготь на большом пальце, вслушиваясь в речь диспетчера, который явно не первый раз проговаривает одну и ту же речь.

«Из-за снегопада самолёты не могут подняться в воздух. Последние рейсы были отправлены ранним утром. Извините, ничем не можем помочь. Попробуйте перезвонить завтра. Нам очень жаль», — и так далее. Минхо знает этот текст назубок. Не сказать, что он так уж часто сталкивается с нелётной погодой, но пару раз всё-таки попадал впросак. Обидно, но не смертельно.

— Начальник закопает меня в реквизите, — трагически шепчет Тхиян, выключив телефон, и с хныканьем валится на кровать. — Ну какого хрена нам потребовалось тащиться отдыхать аж в Японию? Или морозить задницы в родной Корее среди вас, айдолов, уже считается моветоном?

Минхо честно пытается сдержать смех. Ситуация, конечно, неприятная, и режиссёр команды, где Тхиян трудится в рядах стаффа, обладает не самым приятным характером, но даже это не повод так убиваться.

— Хочешь, я позвоню Кансэ-ниму и всё объясню? — интересуется Минхо, всё ещё пребывая в блаженной лени.

Его по-прежнему не особенно напрягает возникшая проблема, лишняя пара-тройка дней в обществе любимой девушки кажется подарком богов.

— Не надо, — вздыхает Тхиян. — С тобой он будет масляным, как угорь, а меня всё равно потом пропесочит по полной программе. Пусть лучше злится по существу.

Какой махровый фатализм, надо как-то от него избавляться.

Соскользнув с кресла, Минхо неслышно подходит к кровати, выжидает пару секунд, а затем шумно плюхается на матрас, из-за чего Тхиян с вскриком подлетает.

— Ты совсем, что ли?! — сердито шипит она, пытаясь откатиться. — Я и так на волосок от истерики, а ты делаешь только хуже!

Минхо, вздохнув, хватает её за руку и подтягивает ближе, легко преодолев сопротивление. Обхватив Тхиян так, что она не в состоянии пошевелиться, он зарывается носом в её волосы и неожиданно чувствует себя неприлично счастливым. За окном валит такой густой снег, что не видно ни земли, ни неба, аэропорты стремительно отменяют рейсы, а он лежит на мягкой кровати и держит в объятиях человека, с которым любая непогода кажется пустяком. Он даже готов лично бегать в магазин, если Тхиян вдруг захочется чего-то, кроме гостиничной еды.

— Ну что, успокоилась? — спрашивает Минхо, когда кряхтение в его объятиях утихает.

Тхиян грустно вздыхает.

— Меня уволят, — уверенно говорит она, и Минхо снова начинает распирать от хохота.

— В таком случае, возьмём тебя к себе. Стафф из тебя неплохой, а нам лишние руки не помешают.

Тхиян опять напрягается.

— Да никогда в жизни! — в ужасе отзывается она и, подняв голову, натыкается на искрящийся от сдерживаемого смеха взгляд. Сжав губы, она тыкает Минхо под рёбра кулаком. — Всё из-за тебя, блин.

— Из-за меня, — покладисто соглашается тот и, чмокнув насупившуюся Тхиян в нос, беззаботно интересуется: — Хочешь чего-нибудь перекусить?

— Я бы лучше выпила, — кривится та.

Минхо салютует ей свободной рукой и, изогнувшись, тянется к тумбочке за телефоном. Алкоголь в такую холодину — неплохая штука, особенно когда надо расслабиться.

Тэмин

Проснуться ранним утром и понять, что тебе никуда не надо двигаться по независящим от тебя причинам, — одна из самых прекрасных вещей. Тэмин обожает свою работу, любит фанатов и предпочитает не огорчать ни их, ни руководство, однако даже ему периодически хочется отдохнуть.

Ёльши сопит под боком, завернувшись в одеяло так, что наружу торчит только взъерошенная макушка. Она пока не знает, что обрушившиеся на Пусан минувшим вечером ливневые дожди создали обстановку, никак не способствующую передвижению ни наземного, ни воздушного транспорта.

Тэмин потягивается, откладывает телефон на тумбочку и невольно улыбается. Ранним утром ему позвонил диспетчер аэропорта и, заикаясь, извинился за неудобства. Он сказал, что такая погода продержится минимум пару дней, так что авиакомпания непременно возьмёт на себя все расходы по проживанию. Тэмин терпеливо выслушал поток сбивчивой речи, поблагодарил и отключился. Затем, подумав, набрал менеджера и предупредил, что явится позже, чем планировал. Тот, разумеется, не сильно обрадовался, но плыть на лодке из Сеула в Пусан не пожелал, поэтому у Тэмина внезапно нарисовалась чудесная перспектива отдыха.

Ёльши громко вздыхает и поворачивается на бок, стянув с Тэмина часть одеяла. Её, наверное, стоит разбудить и обрадовать, однако у Тэмина не поднимается рука. Стараясь действовать осторожно, он убирает одеяло с лица Ёльши и не может сдержать улыбки. Она выглядит чертовски трогательной. Любовь всё-таки забавная штука: когда ты влюблён, начинаешь радоваться вещам, которые раньше оставляли тебя равнодушным. Например, прошлые пассии Тэмина ни разу не вызывали в нём желания молча наблюдать за тем, как они спят. Ему это казалось пошлым и наигранным, однако сейчас он смотрит, как ресницы Ёльши едва заметно вздрагивают, и не может даже моргнуть, не говоря уже о том, чтобы оторвать взгляд.

— Тэмин-ши, — вдруг хрипло говорит Ёльши, приоткрыв один глаз, — перестань, пожалуйста, так таращиться, ты меня пугаешь.

Тэмин в смущении отворачивается. Не сказать, что его это как-то остужает, но быть пойманным с поличным не сильно приятно.

— Доброе утро.

— Доброе. — Ёльши протяжно зевает и близоруко щурится, пытаясь отыскать взглядом часы. — Мы не проспали?

Тэмин качает головой и опять ощущает поднимающуюся внутри волну эйфории. Проспать им не грозит ещё два дня минимум. Ну или того больше, если Пусан совсем затопит.

Тэмин усмехается, поймав себя на мысли, что совсем не против такого исхода, хотя это очень некрасиво с его стороны.

— Сколько у нас времени? — спрашивает Ёльши, пытаясь дотянуться до тумбочки, где лежит телефон, но Тэмин мягко перехватывает её руку.

— Достаточно, — говорит он и, наклонившись, целует её в мягкие, чуть припухшие после сна губы.

Ёльши протестующе мычит, пытается отпихнуть его, но Тэмин и не думает отстраняться. Вместо этого он придвигается ближе и почти наваливается на неё, вынудив прекратить сопротивление. Его рука тем временем соскальзывает вниз и проникает под тонкую ночную рубашку. Кожа Ёльши в тот же момент покрывается мурашками.

— Мы точно не опоздаем? — торопливо интересуется она, облизав губы.

— Точно, — кивает Тэмин и ныряет под одеяло целиком.

У них хватит времени на всё, однако рассказать это лучше после того, как они закончат, иначе с Ёльши станется устроить переполох на пустом месте. Всё равно им некуда деваться, а тратить драгоценные часы на панику у Тэмина нет ни малейшего желания. Лучше провести это время с максимальной пользой.