Глаза разбегаются. Тысячи, миллионы тысяч звёзд обрушиваются с бензинового цвета небес, раскаляются в полете и распадаются на осколки, когда достигают земли. Парней спасают только обломки: огромное здание из белого кирпича, что рассыпалось под влиянием несуществующего здесь времени, но сохранило ослепительную чистоту и крышу над их головами. Минги нечего сказать. Наверное, такова их судьба, как ни крути, они бы не выбрались отсюда. Жалкие крошки безысходного ужаса остаются где-то глубоко внутри, потому что внешне парень более чем спокоен. Неправильно спокоен, учитывая их положение. Звездопад дарит умиротворение, рассыпаясь осколками, будто клинки сталкиваются в последнем бою. Розовый песок под ногами кажется тусклым и грязным, бензиновые небеса кажутся намного привычнее родного голубого цвета в их мире. В их мире не было розовых облаков, града из звёзд, тошнотворного песчаника и настолько белых зданий. Но умереть им суждено именно здесь.

– Мы проиграли, – улыбается Ёсан, подходя ближе. Становится рядом и, перекатываясь с пятки на носок, смотрит вокруг. – Не худший конец, как думаете?

Один из его глаз, слепой, наравне со зрячим ищет что-то в небесах с явной, бесполезной надеждой, такой неуместной и разрушающей. Ёсан не ждет ответа: прекрасно знает, что с ним согласны. Из глубины руин слышатся шаги. Медленные, размашистые, тогда к ним подходит Юнхо и опускается на колено, чтобы поднять один из осколков, который случайно попал сюда. Небеса громыхают, а они не обращают на это никакого внимания, потому что и без угроз прекрасно знают, что их ждёт. С самого попадания сюда, это место казалось пустой огромной комнатой без температуры, голода, жажды, ветра, запахов и времени. Сонхва называл его коробкой с игрушками. Ведь только ребенок мог выдумать такой приторный мир, где не существует даже нормальной крови, чтобы ее пролить.

Испачканный в черной жидкости, что течет из царапин и ссадин по всему его телу, Хва открывает глаза почти сразу после того, как небо предупредило их громким рычанием. Он поднимается на шатких ногах. Бликующие звёзды слепят его, от чего он прикрывает глаза рукой, чтобы привыкнуть, а потом тихо шагает к ребятам.

– Вот и всё? – его голос звучит с ноткой приятного разочарования. Юнхо быстро поднимается, позволяя ему опереться на себя и хмыкая в своей насмешливой манере, а Сонхва все равно понимает его без слов, без голоса, которого он лишен, да и Минги с Ёсаном согласно кивают.

Это действительно всё. Запертый, собранный наспех сахарный мир разваливается и забирает их с собой, но на бледных лицах не видно ни капли страха или печали по этому поводу. Огромные каменные плиты под их ногами покрываются крупными трещинами, куда лавиной сыпется песок, разрушая фундамент дальше. Рассматривая то, как смерть подходит к ним ближе, Минги подставляет руку под шквал падающих звёзд. Словно стрелы, они впиваются в его ладонь, а он не чувствует. Смотрит и думает, что все это наконец-то заканчивается, ведь такова судьба. Им не суждено было стать главными героями, которые что-то находят, не суждено было вернуться и существовать дальше с теми жизнями, которые они оставили под голубым небом. Просто не суждено.

– Двинули, – Минги озвучивает мысли всех четверых, опуская покрытую черной кровью руку. Вязкая жидкость капает на белый камень, Ёсан часто кивает, а Юнхо с улыбкой коротко целует Сонхва в лоб, когда тот прикрывает глаза, с практически беззвучным улыбчивым «ну наконец-то».

Не чувствуя ничего, кроме легкости на сердце, они без слов и сцепленных рук делают шаг под миллионы небесных стрел.

Таков их блаженный конец.