У Эмилитии книг много. Не каменные дневники, конечно, но тогда Эмилития даже не смогла бы поднять их. Да и какая разница, на каком материале нашли пристанище изысканные мысли мудрых жуков, коль все они остались для грядущих поколений? Все мудрые жуки, чьи мысли оставили след в её жилище, принадлежат, конечно же, благородным домам… или принадлежали, время и чума не были к ним милосердны. Со многими из них она даже была знакома…

Но есть одна книга, чьё авторство принадлежит именно её перу. Не книга даже — так, набросок, баловство, игрушка… Эмилития написала по прихоти тела и души, а потом забросила. Негоже ведь ей воплощать даже на бумаге пошлые, грубые фантазии! Не пройдёт эта мерзкая рукопись ни суда Бледного Света, ни самой совести Эмилитии… вернее, тех стандартов, которые она установила для себя. Не очень высокие, правда, ведь всё, что она создаёт — и без того прекрасно. Но эта работа…

Но всё же лапка выбросить это не поднималась. Слишком ценен её труд, слишком много сил ушло на него. То, что она не желает даже вспоминать о нём сейчас, не значит вовсе, что она не захочет притронуться к нему потом. Ей ведь нечего стесняться, да и некого. Трупам, конечно, зачитывать свою бесхитростную прозу она не будет, но теперь в оранжевых глазах она не прочитает собственного отвращения к постыдным фантазиям.

Тихими шагами, не оглядываясь, Эмилития добирается до заветного шкафа… и всё-таки прикрывает окна. Подобному чтиву не нужен свет уличных фонарей.

Ведь созерцать запятнанное величие своей героини, которая, вот так совпадение — сама Эмилития — достойна только она одна. И её окружают сплошь и рядом недостойные пустоголовые дворяне… но так считала она тогда, когда её только-только изгнали. Впрочем, ей ничто не мешало наказывать всю эту чернь. Наказывать, очерняя тело, но сохраняя твёрдый и светлый дух.

А ведь всех тех, кто стал прототипом персонажей этого чтива она когда-то имела глупость любить. Давно, очень давно, ещё до того, как от неё избавились. Уже тогда она понимала, что никто из них не достоин её, что никто не составит ей пару. Но волей Бледного судьба подкидывала всё больше и больше испытаний на её целомудренность и благоразумие. Внешне она их сдерживала, но внутри душа билась, билась и билась… она могла бы заполучить любого жука, у неё было всё, она смогла бы найти покой в любых объятиях…

Но раз за разом отказывала она себе в этом. Она — не такая, как остальные. Пусть они балуют себя развратом, пусть! Эмилития должна быть благороднее, плотские утехи — не удел истинных аристократов! Так внушали ей покойные матушка с батюшкой, и в реальности она следовала всем заветам.

Но на бумаге фантазия её, ныне не сдерживаемая ни плотью, ни стыдом, разгуливалась по полной! Но только здесь — в этой маленькой книжечке. Нужно лишь смахнуть пыль и…

…но Эмилития оставляет книгу. Всякому чтению — своё время. Не надо ворошить прошлое, когда все, с кем его приходилось разделить, давным-давно мертвы. Ни к чему вспоминать об этих дурнях лишний раз и связывать себя с ними ещё и воспоминаниями! Эмилитии и так хорошо, она сама вполне может доставить себе удовольствие.

Но зачем? Подлинным аристократам такое ни к чему.