Спуск оказался действительно жёстким. Но в этот раз, в отличие от своего первого падения из авиетки, Алексей не паниковал, а лишь зажмурился, полностью доверившись Воздушнику. Через несколько секунд их тряхнуло, будто чья-то невидимая рука дёрнула за шкирку, но почти сразу падение возобновилось. По телу больно хлестнули ветки деревьев, заставив Алексея разжать руки, и ещё через пару секунд он с головой ушёл в сугроб.
— Твою ж мать! — простонал Алексей, пытаясь встать на ноги. — Викентич, это было сурово! В прошлый раз меня аккуратно на землю поставили. Викентич? Миша?
— Я тут, — ответил Оболенский откуда-то сбоку. — Спиной приложился, как следует. Как ещё голову не разбил! Леонид Викентьевич, нас обязательно было выкидывать? Нельзя было на авиетке сесть?
— Нельзя, Ваша Милость, — услышал Алексей сдавленный голос. — Не удержал бы я машину. Дар не слушается.
Кое-как отряхнувшись от снега, Алексей поёжился и плотнее запахнул тонкое пальто. Они же на званый ужин собирались и никак не рассчитывали на прогулку по зимней тайге. Проваливаясь по колено в снег, и ругаясь сквозь зубы, он побрёл на голос. Михаила он увидел сразу, а вот пилота нигде видно не было.
— Леонид Викентьевич, вы где?!
— За вашей спиной, Алексей Константинович, в сугробе.
— Так вылезайте оттуда, — повернулся на голос Алексей. — Или вы там ночевать собрались?
— Не могу, я, похоже, ногу сломал и рёбра ушиб. Дышать больно.
— Вот дерьмо! — выругался Алексей, подходя к пилоту.
Тот лежал на боку, а правая нога была неестественно вывернута в колене. Может вывих, не перелом, но выглядел Викентич плохо. На скуле большой кровоподтёк, сам весь дрожит, то ли от холода, то ли от боли, зубы плотно сжаты, а на щеках мокрые дорожки от слёз.
— Что ж вы так, Леонид Викентьевич? Вы же Воздушник.
— Дар не слушается. Его почти нет. Только раз поймал Воздух. Хватило только чтобы вас щитами прикрыть.
— Господа, а вам не кажется, что у нас очень большие проблемы? — подошел к ним Михаил.
— Да, Викентич идти не может.
— А нам скоро никуда идти и не придётся. Замёрзнем мы тут насмерть уже через час! — прошипел Михаил. — Эфир словно с ума сошел, там такая буря, все каналы снесло!
— Вам к авиетке надо. Она недалеко упала, там, ниже по склону. Там аварийный запас есть, немного продуктов, аптечка и одеяла. Направление… — пилот поднял голову и всмотрелся в звёздное небо. — На Мышиный Хвост идите. Не собьётесь. Да и деревья, поваленные при падении, не пропустите. А я вас тут подожду…
— Ага, подождёте! — зло выдал Алексей. — Смерти своей! Или от холода, или зверью на закуску! Нет уж, вместе пойдём.
— Алексей Константинович, я двигаться не могу…
— Значит, понесём! Миша, нам две палки для носилок надо.
Через десять минут Алексей понял, что это лишь кажется, будто в лесу легко найти две крепкие ветки. Вот только валежник из-под снега особо не вытащишь, отломать можно лишь что-то небольшое, а для другого нужна пила или топор. Руки давно уже покраснели от мороза, да и ноги в тонких туфлях начали замерзать. Это им ещё повезло, что на улице градусов десять мороза, а не тридцать, и ветра нет.
— Нашел! — заявил Михаил, вытаскивая из сугроба поваленный ствол молодой осины. — Правда, только одну.
— Давай разломаем напополам, — предложил Алексей.
— Как?
— Её с уклоном положить куда-то надо, а потом прыгнуть на середину, — вспомнил Алексей детскую забаву.
На носилки Алексей пожертвовал свой пиджак. Застегнув на все пуговицы и продев палки в рукава, они получили что-то вроде раскладного стула с мягкой сидушкой.
— Забирайтесь, Леонид Викентьевич, хуже, чем есть — всё равно уже не будет. А в авиетке, вы сами говорили, аптечка есть.
Стиснув зубы, пилот перебрался на импровизированные носилки. Лечь было невозможно, получалось только сидеть. Алексей с Михаилом подняли их, заставив Викентича потерять равновесие и застонать от боли.
— За плечи хоть держитесь, что ли, — проворчал Михаил, поудобнее перехватывая палку.
Идти зимой по сугробам и самому не очень легко, а уж когда руки оттягивает ноша… Да и они с Михаилом были непривычны таскать тяжести, так что останавливались часто. Но один положительный момент всё же был — таща на себе пилота, они хоть немного согрелись.
— С чего вообще пропал Воздух, Леонид Викентьевич? — проворчал Михаил. — Так же не бывает, чтобы дар просто выключился.
— А вы свой проверьте, Михаил Александрович, — простонал Викентич.
— Какого рожна?! — вдруг остановился Михаил. — Лёш, я, правда, никого из вас не слышу!
— Значит, пропал не только Воздух. Вся магия вырубилась. Интересно, это везде так или только тут? А мой дар? Тоже пропал?
— А ты попробуй, Лёш. Гитары тут нет, но может стихами? Только давай про счастливое спасение, ладно?
Про спасение Алексею ничего в голову не лезло, зато вспомнилось другое.
— Посмотрите — вот он, без страховки идёт.
Чуть правее наклон — упадёт, пропадёт!
Чуть левее наклон — всё равно не спасти!
Но спокойно — ему остаётся пройти
Уже три четверти пути.*
— Лёша! Давай без «упадёт» и «не спасти», ладно? — вскинулся Михаил. — Я уже сам тебя бояться начинаю, Звезда моя, пьяная!
— Чего? — резко остановился Алексей. — Почему это я «звезда»?
Почему пьяная он уточнять не стал. На ужине у бургомистра выпили они неплохо. Правда, сейчас весь хмель совершенно выветрился.
— Потому что ты моя Звезда, — признался Михаил. — Потом расскажу, что это для Разумников значит.
— Погоди! Ты же сам говорил, что та песня была о настоящих звёздах, не о нас, Миша! Это что, получается, я сам устроил… Нет! Мы же тогда не упали… И это должна быть падающая звезда!
— Метеорит, — вдруг сказал Викентич.
— Вот, метеорит упасть должен был по смыслу!
— Так он и упал, — продолжил пилот. — Я видел росчерк по небу. Дальше на юго-запад. Я машину от ударной волны прикрыл, а через минуту даровые двигатели выключились и я перестал чувствовать Воздух.
— Значит, всё-таки я напортачил… — сквозь зубы процедил Алексей. — Так, спокойно — ведь нам остаётся пройти уже две четверти пути!
Сломанные ветки и поваленные деревья им уже давно попадались на пути, а вот теперь и виновницу они увидели. Авиетка не взорвалась и не загорелась, потому что гореть там было нечему. Она съехала по склону, оставив за собой ровную гладкую горку к началу которой они вышли. Им ещё повезло, что, несмотря на ночь, в тайге было не так темно. Полная луна давала достаточно света, который отражался от искрящегося снега. Да и какая разница — день или ночь. Шли они всё равно лишь по следам падения.
— Ну вот, идти придётся меньше, чем думали! — обрадовался Алексей. — Предлагаю прокатиться вниз. — Леонид Викентьевич, выдержите скоростной спуск?
— Выбора у меня нет. Но лучше лёжа.
Вниз Викентича тащили волоком на тех же носилках. Тут они хотя бы не буксовали в снегу, и не было риска напороться на валежник. Авиетка выровняла собой всё, даже слегка подплавив снег горячим корпусом, отчего наверху уже намёрзла корка льда. Авиетка легла ровно на брюхо, так что внутрь они попали без проблем.