Дряхлый старик в потёртом сюртуке сидел на лавочке у входа в ресторан и читал подобранную газету. Писали в основном об успехах Европейской армии да о том как много людей Его Величества уже сдалось в плен, а ещё больше отреклись от неблагой конфессии и приняли католичество. Причём, авторы статей даже не думали как-то согласовывать между собой цифры, отчего математика получалась презабавнейшая.

Время от времени старик поднимал взгляд на улицу и почесывал ухо. Вернее так могло показаться со стороны. В это время Мастер Эфира ловил каналы и слушал отчеты с остальных постов. Сегодня должна решиться кое-чья судьба.

Через минуту в поле зрения старика попал тощий молодой человек, что шел по улице, опираясь на костыли. Сейчас в нём даже Разумовский с трудом узнал бы подгербового танкиста. Огненно-рыжие волосы будто потускнели и висели неровными прядями, взгляд из язвительно-насмешливого стал смиренным и покаянным, а вечно хмурое по утрам лицо излучало величайшую одухотворенность. Молодой человек доковылял до лавочки и устало опустился на край, отставив костыли в сторону.

— Серьезно? Церковный служка? Ты не смог догадаться как подобраться к этому антропоиду другим путем, как через богослужение? — язвительно хмыкнул старик.

— А вот бы вас, Ваше Высокоблагородие, отправить к нему под бок. Вы бы наверняка нашли идею получше.

— Не язви, Сашка. Ты же знаешь, что они чуют одарённых. Зато Жан Мишель слишком набожен, чтобы пройти мимо сиротки, разочаровавшегося в своей прежней вере.

— Да, только к рыжим они подозрительны чуть ли не вдвойне. Не забыли небось еще, как ведьм своих сжигали. Но ничего, ежели неделю волосы не мыть, то они почти каштановыми становятся. А где взять воды простому пареньку из разрушенного района?

— Жан Мишель сегодня точно будет? — французское имя старик как будто выплюнул, скривившись от презрения.

— Да, и не один. Уж очень ему понравился Чобанац. А вечером у них какое-то собрание. Будут большие шишки, но точнее узнать мне не удалось.

— Жди, тогда, — велел старик, поднимаясь с лавки. — А мне лучше ему на глаза не попадаться.

Оставшись в одиночестве, Сашка откинулся на спинку лавочки и прищурился на весеннее солнце, что ласково пригревало, невзирая на людскую суету. Сегодня ему предстояло закончить то, над чем засланная глубоко в тыл группа одарённых под страхом разоблачения трудилась две недели.

Его кандидатура была выбрана неслучайно. Всё дело в его гербовых, Разумовских, самом сильном в России роду Разумников. Только Владимир Кириллович при поддержке государевой короны мог дотянутся аж до самой Яссы. Но здесь ему нужен был «якорь», и таковым согласился стать Сашка.

Всё дело в том, что «кукольный контроль» можно применить только к подгербовым или клятвенникам. Со сторонним человеком, никак не связанным с Родом, такое сделать невозможно. Вот только подобные действия Разумников приличным обществом осуждались. Неприятно — это мягко сказано. После первого пробного «контроля» у Сашки было ощущение, что его поимели. Грубо, по хамски, с той лишь разницей, что досталось только мозгам. Но не смотря на предупреждение Владимира Кирилловича о том, что из-за дальнего расстояния и ограниченного времени он будет действовать ещё грубее, этим майским днём Сашка сидел на лавочке у ресторана и ждал своего «благодетеля».

Ему нужен был даже не Жан Мишель, а тот с кем он приедет — магистр ордена святого Мавра. Сашка не так давно стал посещать занятия катехизации и пока не мог точно определить, кем тот был в иерархии. Но магистра Мавриниан все называли ставленником Папы и фактически главным церковником в Восточной Европе. Вот к кому подобраться было нереально. Кто никогда не ходил без папской защиты и в чьё окружение не допускались посторонние. И только одному человеку он доверял. Старому другу, Жану Мишелю Берре, с которым вместе учился в духовной семинарии.

После того, как на линии фронта Паладины стали массово гибнуть от бомбёжек, они немного умерили свою спесь, но усилили бдительность и охрану. Теперь они больше не красовались на передовой со знаменем Крестового похода, а предпочитали тихо появиться, сломать всё, до чего могли дотянуться и быстро вернуться в тыл, пока им на голову не прилетел подарочек. И не от «голубя мира», а от «сокола возмездия». Поэтому выковыривать эту заразу стало возможно лишь с помощью диверсионных групп.

Спустя четверть часа ко входу в ресторан подкатила пыхтящая паром механическая повозка, которую здесь, будто в насмешку, называли «локомотивом». Заметив вышедшего из неё «благодетеля», Сашка протянул руку к костылям, поднялся и заковылял навстречу.

— Благословите, святой отец… — неловко поклонился он, пытаясь сохранить равновесие.

— О Александe'р. Ви пгишли чтобы исповедаться'? Пгошу п’ощения, но я пгинимаю только в оп’еделенное в’емя.

От этого французского акцента Сашку чуть не скривило, и он поспешил опустить голову.

— Святой отец, мне до сих пор снятся близкие. Я молюсь как вы и велели, даже уже хотел…

Что он там хотел, Сашка договорить не смог. Потому что в этот момент из машины показался высокий худощавый брюнет в церковной мантии и с брезгливым выражением лица. Тот самый магистр ордена святого Мавра. Медлить было нельзя. Сашка мысленно произнёс кодовую фразу, и в его голову тут же ворвалась сминающая всё на свете воля Разумника. Владимиру Кирилловичу понадобился лишь один удар сердца, чтобы дать точные координаты старому Мастеру Эфира, прячущемуся сейчас от Паладина в подворотне соседнего дома.

А ещё через мгновение из-под локомотива, будто подхваченный порывом ветра, вылетел лист пропагандистского плаката и плавно спланировал под ноги француза. Тот глянул вниз и, пробормотав «Putain d'allemands», наступил прямиком на листовку и тут же замертво рухнул на землю. Да, от Государева «меча» никто не уходил!

Даровая вспышка открытия эфирного окна была короткой, но Жан Мишель всё же почувствовал её. Вот только сделать ничего не успел. Всего одно нажатие на спусковой крючок и человека, что терроризировал православных Яссы, не стало. Всего один выстрел, и человек, что сек и клеймил всех, кто отказывался принимать новую веру, исчез из истории. Всего одна пуля, и монстр, что приказал сжечь священников запертых в храме, убит. И Сашка не будет жалеть, о том что это он спустил курок.

***

Унтер сжимал винтовку до побелевших костяшек, сидя в засаде напротив здания военной администрации. Рядом сидело еще трое рядовых и двое одарённых. Вдруг Разумник коснулся уха, кивнул и глянул на группу.

— Всем приготовиться и замолкнуть.

Напрягшись, он прислушался к тому, что происходит за дверьми. Несколько человек и два боевых пса.

— Ненавижу собак… — прошипел Разумник, и передернув затвор обратился к остальным. — Пять-шесть человек и минимум две псины. Как только те выйдут, стреляйте в последнего! А вам, Ваше Благородие, — обратился он к огневику, — держать животных подальше от нас.

Через два удара сердца на улице зазвучали выстрелы через три квартала от них. В администрации поднялась тревога, и на улицу довольно резвым бегом выбежали солдаты. Унтер, действуя по плану, вывел из строя замыкающего, но попал он не удачно. Тот схватился за ранение и, крикнув что-то на французском, повернулся в сторону стрелявших. Вся группа резко разбежалась по укрытиям и заняла позицию глухой обороны. Солдаты распределились полукругом, начиная обходить противника с фланга. Огневик не отвлекался от дверей администрации, так как собак все еще было не видно, расслабляться было нельзя.

Разумник вдруг зашипел своим бойцам с лёгким волнением:

— Быстрее, они собираются вызывать подкрепление, а наша цель в здании!

Решив, что раз скоро подойдут ударные силы то и от повреждения мостовой не убудет, он тут же достал гранату, выдернул чеку и бросил. Раздался шипящий звук, похожий на тот, что издаёт шаровая молния, и в воздухе запахло жженой плотью и тканью. Электрический удар точно вывел противника из строя. Либо сразу насмерть, либо ввёл в состояние шока.

— Добить раненых и в здание! — велел унтер, покидая укрытие.

За секунды преодолев открытое пространство, группа замерла у дверей. Огневик, чуть приоткрыв дверь, закинул внутрь сгусток плазмы размером с мяч. Раздался небольшой взрыв, а следом за ним короткий собачий визг. Выждав минуту, бойцы раскрыли дверь и, не встречая препятствий, вошли внутрь.

— Вы двое прочесываете первый этаж. Мы — на второй! Обращайте внимание на все двери. Их офицеры смелы, но только вдали от передовой. Подкрепление они уже не должны вызвать. По штабным расчетам, к этому времени Мастер Эфира должен подавить им связь!

Разумник взял с собой одного из солдат и, поднявшись на второй этаж, жестом указал остальным проверить одну часть здания, а сам пошел в другую сторону. Благодаря дару они могли пропускать пустые кабинеты, но возле одного им пришлось занять позицию для штурма. Прапорщик Разумник пальцами указал что в комнате двое и взяв из связки гранат замораживающую, закинул внутрь, стоило солдату лишь приоткрыть щель. После взрыва дверь была резко выбита, и они оба забежали внутрь, держа на мушке все промерзшие укрытия.

— Messieurs les envahisseurs, levez la main, — на на ломанном французском рявкнул Разумник.

Из-за стола поднялась одна пара рук, и в полный рост встал человек в синем мундире и красных штанах. Офицер. Он что-то попытался сказать, но пуля остановила его красноречие.

Подойдя к сдающимся, солдат заметил промерзшего до середины груди второго офицера. Не задерживаясь на нем долго, он заковал офицера в кандалы, и вернулся к главному. В противоположном крыле, раздались выстрелы и ругательства, и Разумник, быстро ударив офицера прикладом по голове, поспешил на подмогу.

— Я же говорил как проводить штурм, оболтусы! Да вас высечь шпицрутенами мало, за такие ошибки. У нас нет приказа брать их живыми. Надо было просто забросать гранатами! — прорычал Огневик, прижимаясь к стене.

— Сколько их там хоть?

— Не могу знать, Ваше Благородие. Но больше двух.

Тяжело вздохнув, Разумник прислушался к Дару и обомлел.

— У них видимо совещание какое-то было. Их аж шестеро!.. Где ваши гранаты?

— Ваше Благородие, мы свои отряду на первом этаже отдали.

— Вернемся в часть, будете у меня сортиры драить, пока Государь лично вам амнистию не выпишет! А пока что надо поприжать их.

Один из бойцов решил ненадолго высунуться для ответного огня и сразу получил пулю в голову.

— Черт бы побрал этих французских псов! Отставить поприжать! Огненный вал!

— Ну что супостаты, попробуйте потягаться с офицером российской армии! — прошипел Огневик и, встав напротив двери, распахнул её без всякого страха. а через мгновение соседнее помещение затопила волна всепожирающего пламени.

***

— Государь, задача выполнена, — очнувшись от транса, доложил Разумовский Алексею Николаевичу. — Магистр ордена святого Мавра уничтожен, гарнизон обезглавлен. Наши потери — пятеро убитыми. Остальная группа рассредоточилась и готова к новому заданию.