Продолжая размышления. Мы, существа Хаоса, вывели человеческую жестокость на новый уровень, — мы сделали ее обыденностью. Даже если среди нас есть (чего я не отрицаю) те, кто пытается решать конфликты мирным путем, их несоизмеримо меньше, чем тех, кто при первой же возможности хватается за меч.

Безусловно, еще триста лет назад ситуация обстояла значительно хуже. Было три фактора, так сказать, «три очага возгорания», что не давали нашему обществу выйти из того ада, где оно оказалось.

1) Особая категория вампиров, обычно представители древних кланов и приближенные к ним, которые считали себя высшими существами, а всех остальных, в особенности простых людей, — пылью под своими ногами. Объединившись в «стаи», они регулярно нападали на деревни, отдаленные от больших поселений, и это случалось так часто, что под угрозой оказалась сама тайна нашего существования. После их набегов в живых в лучшем случае оставались дети и изнасилованные женщины. К счастью, эти вампиры вскоре были истреблены Охотниками и другими неравнодушными.

2) Отреченные. Иначе говоря, убийцы вампиров. Еще раз: не Охотники. Именно что самые обыкновенные убийцы. Здесь обратная ситуация — практически беззащитные вампиры, старавшиеся мирно жить с простыми людьми, стали жертвами больных на голову садистов, желающих подчистую их истребить. Ничего не напоминает? Увы, Отреченные существуют даже сейчас, пусть даже их не так много.

3) Потомки Икирисе Каннаги, Первого Охотника. При его правлении повсюду царил сущий кошмар (мягко сказано, мягко сказано!), но после его смерти сообщество Охотников раздробилось на отдельные города, потому что его чересчур многочисленные потомки не смогли поделить власть. Распри тянулись долгие годы, за которые беззаконие и вседозволенность разрослись до немыслимых пределов. В конце концов, почти всех потомков Каннаги свергли и убили.

Как бы ни была ужасна ситуация сейчас, она не идет ни в какое сравнение с кровавой бойней триста лет назад. Значит, наше общество хоть и медленно, но движется вперед.

К.

***

Рэй-сама* неподвижно лежал на светлом футоне* в своем отсеке, заложив руки за голову. Мягко тарахтели колеса поезда, вагон едва уловимо покачивался, а солнечный свет подступающего вечера пятнами скользил по его фигуре сквозь окно, и в полумраке то и дело вспыхивала белым его рубашка и ярко загорались бирюзовые волосы.

Тэйр смотрела ему в спину, сжав кулаки на подоле платья. Он спит? Или нет? Беспокойные вопросы роились в голове, но нельзя же вот так его окликнуть. Вдруг правда спит?

— Тэйр, — раздался приглушенный голос. — Хватит сверлить меня взглядом. Говори уже, что хотела.

Она невольно дернулась и едва сдержала неловкую улыбку. Поезд слабо закачался на повороте, и островки света, просачиваясь сквозь занавески, снова заметались по отсекам. Рэй-сама повернулся к ней, подперев щеку ладонью. Его глаза затягивала легкая дымка, будто он только-только вырвался из сна.

— Ну, так что тебя беспокоит?

— Они… чувствуют нас? — выпалила она.

Стоило закрыть глаза, как присутствие Охотников в соседнем вагоне вспыхивало в темноте пульсирующими цветными пятнами. Даже ее слабенького контроля энергии хватало, чтобы их почувствовать. Целых восемь! Если бы только она была хоть немного сильнее! Рэй-сама говорил, что в ее возрасте управлять энергией лучше ну никак не получится — хорошо бы поскорее стать взрослой! Но что сейчас об этом думать…

— Не-а, — протянул Рэй-сама с легкой улыбкой и закрыл глаза. — Они не почувствуют нас у себя под носом, не то что здесь.

Тэйр нахмурилась. Что-то может пойти не так, а сражаться в поезде совсем неудобно, да и вокруг очень много простых людей…

— Тэйр, тебе нравятся поезда?

За окном проносились зеленые луга, серовато-голубое небо, пожухлые деревья, напоминающие у горизонта росчерки черной туши на бумаге. Сердце наполнилось беспокойством еще сильнее. В дороге она всегда себя так чувствовала, особенно когда ехать приходилось долго, как сейчас. Они сменили три поезда, прежде чем наконец добраться до Японии.

— Нет, — честно призналась она, отводя взгляд и потирая холодные руки. — Мне нравится путешествовать побыстрее… как на самолете.

Рэй-сама приподнял брови и с видимым разочарованием откинулся на свое место, скрывшись за перегородкой.

— А как же поездная романтика?! Кстати, ты принесла чай?

— Да… На столе.

Тэйр подавленно кивнула на поднос в своем отсеке, где дымились два стакана с чаем. Колеса мягко стучали по рельсам. Японские поезда вообще сильно отличались от остальных: очень аккуратно едут, даже на поворотах не кажется, что тебя сметет с места и впечатает в стену.

— Спасибо, — бросил Рэй-сама, потянувшись за чашкой через перегородку.

Едва ли не впервые он предпочел чай любимому кофе. «Вряд ли у них найдется нормальный», — так он сказал. Он повертел стакан в руках, вдохнул запах чая и сделал глоток. Через миг с рассеянно-мечтательным выражением, что появлялось на его лице крайне редко, уставился в окно.

— Думаете, мы не слишком поздно приедем? — второй вопрос вырвался почти против воли Тэйр, и она неуютно заерзала на мягком футоне.

Лоб Рэя-сама прорезала морщина — верный признак подступающего раздражения. Колеса поезда отбивали «так-так-так», мешаясь с ударами ее сердца.

— Нет. Ничего интересного мы не пропустим. К тому же… забавно, если они начнут бегать и искать нас еще до того, как мы приедем.

Он коротко и почти беззвучно рассмеялся. Солнце снова прорвалось сквозь занавески, и спектральные глаза Рэя-сама, яркий правый и слепой левый, пронизывающе блеснули переливами разных цветов, что плавно перетекали один в другой.

— Но знаешь, Тэйр, если тебя так волнует этот вопрос, можешь выйти на ближайшей станции и доехать автостопом.

Он взглянул на нее и издевательски усмехнулся, будто провоцируя. Тэйр снова нахмурилась. Поезд грохотал, набирая скорость, и вскоре деревья и поля за окном превратились в смазанные пятна.

— Там Клинок, — помедлив, сказала она. — Он может первым найти «Падшего Ангела».

Рэй-сама расхохотался, да так громко, что мужчина в соседнем отсеке дернулся и укоризненно посмотрел на них из-за газеты, которую читал.

— Клинок?! Что, серьезно? Клинок слишком самонадеянный, а его «великая любовь» застилает ему глаза. Ну, может, он проберется в штаб, но на этом все и закончится. Даже если забыть про меня… много кто хочет получить «Падшего Ангела», так что ему точно ничего не светит.

Поезд ворвался в туннель, и в отсеках воцарилась темнота, гулкая и холодная, разрываемая лишь грохотом колес и редкими всполохами ламп под потолком. Взгляд Тэйр упал на книгу — едва различимый белый прямоугольник на футоне. Рэй-сама читал ее недавно, но, похоже, теперь его мысли витали далеко.

Клинок вечно им мешал. У него много проблем, как у всех Королей Хаоса, и Рэй-сама пытался ему помочь, много раз приглашал в Организацию, но Клинок… просто высокомерный эгоист. Вот и сейчас…

Почему бы этому типу не перестать путаться у них под ногами?

Незнакомец с газетой до сих пор странно косился на них. Наверное, гадал, кем они с Рэем-сама приходятся друг другу. Тэйр выглядела немного старше своего возраста, лет на четырнадцать с натяжкой, а Рэю-сама можно было дать лет двадцать пять, так что они явно не тянули на отца и дочь, да и слишком отличались внешне, чтобы быть братом и сестрой. Тэйр уставилась на него в ответ, и через миг мужчина дернул головой и снова уткнулся в газету.

Она подавила вздох. Рэй-сама вытянулся на мягком футоне в отсеке и закрыл глаза, но он вряд ли уснет, у него вообще часто не получалось заснуть, а в поезде особенно.

Она обхватила руками свой стакан и сделала глоток. Чай уже немного остыл, но это ничего, она такой и любила. Мысли потекли к Сэре, к чужому, незнакомому городу, а в сознании вспыхнула полная многоэтажек и машин улица, спускавшаяся к морю, — картинка из какого-то буклета.

Поезд вырвался из туннеля, разбрызгав искры солнечного света по вагону. Тэйр закрыла глаза, и колеса застучали как будто громче. Может, все будет не так и плохо.

В конце концов, неизвестность всегда заманчива.

***

Не спалось.

Рэй обычно и так подолгу ворочался в постели, а сейчас негромкий грохот колес, мерцание светлых пятен за окнами и ощущение чужих людей вокруг раскаленным кинжалом вспарывали сознание. Попробуй тут отрубиться, как же.

Тэйр вытянулась на боку, ее рука свисала с перегородки, черные волосы разметались по футону. Он несколько мгновений смотрел на ее лицо, бледное и неподвижное во сне, потом встал и направился к двери в конце коридора.

Прохладный ветер задувал в приоткрытое окно. Рэй облокотился на перила и прикрыл глаза. Спиной почувствовал усмешку Охотника позади. От его одежды несло сигаретным дымом, и в глотке запершило, зазудело от почти нестерпимого желания тоже затянуться.

Интересно, а вообще играет роль то, что он бросает курить? Никогда о таком не думал, а теперь вот понял, что и без того не отличается самообладанием, так еще и кофеман и курильщик в завязке…

Даже забавно.

— Душновато в вагоне, да? — нарочито дружелюбно осведомился Охотник, подступая ближе. Медленные, скользящие, выверенные шаги. Так загоняют в угол непредсказуемую жертву. Рэй повел в воздухе пальцами, будто прокручивая сигарету. Да что ж такое? Он ведь Король Хаоса, зависимости от табака просто быть не может. Что, какая-то хрень на уровне психосоматики?

Нет. В глубине души он прекрасно знал ответ. Скука, что отступила на несколько бурных часов переезда, теперь возвращалась с новой силой. Как это все предсказуемо. Как банально. Они следят за каждым его шагом, не подозревая, что сами себя загоняют в ловушку.

СКУКА.

Хаос позади разошелся с едва слышным шелестом — Охотник воплотил меч, короткий узкий клинок.

— Нас здесь восемь человек. Сдавайся добровольно, не будь дураком.

Рэй вцепился пальцами в перила и беззвучно рассмеялся, содрогаясь всем телом. Как он по этому скучал. По их наивности, глупости, нерешительности…

Он напал быстрее, чем Охотник успел хотя бы двинуться. Миг — его шея оказалась в каменном захвате, а меч вылетел из руки. Рэй отклонился от слабенького потока его энергии Хаоса, не разжимая хватки. Охотник дергался, его позвонки пронзительно хрустели, из горла вырывался булькающий хрип. Через несколько секунд он обмяк, но Рэй еще подержал его, пока окончательно не убедился, что тот мертв. Тело рухнуло, тяжело ударившись о металлический пол.

Куда бы его сбросить? Пожалуй, подойдет какая-нибудь точка над Тихим океаном. Среди бесчисленного множества скелетов, томящихся на дне, никто не найдет этого человека, если даже и попытается.

Рэй протянул руки и окутал мертвеца мерцающей спектральной энергией. Миг — тот с шелестом исчез, и в тот же миг над ним, наверное, уже сомкнулись темные воды.

Значит, восемь? К концу ночи он незаметно избавится ото всех.

***

Харикен вдруг обнаружила, что губы словно смерзлись, а вопросы, безжалостно терзающие сознание, куда-то подевались. Она почти испуганно посмотрела сначала на Итаки, потом на Юки.

Они не засмеялись.

Не сказали, что это шутка.

В груди разлился неприятный холод. Она едва подавила желание отступить на шаг.

И в этот миг слова вырвались сами собой, будто только и ждали своего часа.

— Что за знак ты мне дал?

Вопрос прозвучал неправильно и как-то глупо. Кровь билась в висках, приливала к лицу, и Харикен, наверное, от волнения раскраснелась, как раскаленная сталь.

Итаки устало вздохнул и закатил глаза.

— Юки, давай ты, а то я уже устал.

Ее словно окатило ледяной водой. Казалось, она стоит в кабинете директора, и ее распекают, распекают, распекают: за отсутствие школьной формы, за тридцать семь баллов из ста за первый пробный тест по геометрии, за нежелание вступать в клуб. Даже сейчас, перед этими… Охотниками не отпускало чувство, словно она что-то сделала не так.

Может, и правда сделала.

— Это Воплощающий Символ, — начал Юки дружелюбно. — С его помощью мы можем воплотить в реальность многие вещи, но для этого нужно очень четко представлять, из чего они состоят. В штабе есть книги об этом, тебе выдадут список. А еще Символ позволяет перемещаться в С-Мир.

С-Мир… Странное название, почему-то вызывающие мысли не то о стреле, не то о мече, тронуло кончик языка. Так и хотелось произнести его вслух.

— Что такое С-Мир? — спросила Харикен и поразилась собственному спокойствию.

— Отражение твоей души в виде другой реальности, открытой только тебе и тем, кого ты туда проведешь.

Она уставилась на Юки. На его фиолетовых кудрях играли солнечные блики. В классе никто словно и не обратил внимания на необычную внешность Охотников — уж о цветных волосах точно бы зашептались. Неужели посторонние видят этих двоих более заурядными?

— Что-то вроде внутреннего мира? — медленно произнесла она.

— Не совсем, — ответил Итаки. — Он может отражать твою внутреннюю сущность, а может и не отражать. У всех по-разному.

В сознании так и засело это «у всех». Там… кроме Итаки и Юки… есть целое сообщество Охотников.

А если есть Охотники…

— Э-э… Но… на кого вы охотитесь?

Итаки и Юки снова обменялись взглядами. Харикен оглянулась, точно только теперь осознав, что залитый солнцем коридор пуст и не слишком подходит для таких разговоров. Даже если их правда никто не услышит.

Даже если все это происходит на самом деле.

— На тех, кто переступил черту и при этом владеет энергией Хаоса, — отрезал Итаки, скрестив руки на груди, и прищурился. — На вампиров. Демонов. Иногда даже на других Охотников.

Безумие.

Она мучительно сглотнула, но горло словно стиснула невидимая рука.

— Нам пора, — помедлив, добавил Итаки. — Мы не сможем объяснить тебе все за раз. Приходи завтра в наш штаб в шесть вечера.

В руку ткнулся картонный прямоугольник. Харикен едва успела сжать пальцы, как Охотники исчезли, оставив ее одну в озаренном светом коридоре.

Несколько мгновений она не двигалась. Охотники… и Акума… ведь правда только что были тут? Она не сошла с ума?

На негнущихся ногах Харикен вернулась в класс и зашагала к своему месту.

— Что случилось? — обеспокоенно шепнула Шида.

— Это… долго объяснять.

Ну нельзя же все выложить, в самом-то деле? Шида, может быть, и поверит, но что если рассказывать обо всем просто… нельзя? Кто знает, как отреагирует Итаки.

Харикен сглотнула и обвела взглядом класс, но лица и силуэты смазывались перед глазами. От волнения и бессонной ночи кружилась голова. Может, правда лучше пойти домой, но захочет ли медсестра выписывать справку?..

— Смотри! — Шида склонилась к ней так резко, что кончики ее коротких волос мазнули Харикен по щеке, и прошептала в самое ухо: — У нас двое новеньких, и оба парни!

Учительница Иррия вошла в класс, а за ней следовали двое юношей. Она встрепенулась, но плечи тут же поникли. Акумы среди них нет…

Они отличались как день и ночь. Один — среднего роста, очень худощавый, даже изящный, в очках с полуоправой и с аккуратно причесанными, достающими почти до плеч русыми волосами, где ярко горели цветные пряди. Ему же влетит от учителей, подумала Харикен восхищенно. Школа Хайвашима никогда не отличалась терпимостью к внешнему виду учеников. Если кто-то красил волосы, не носил школьную форму или приходил с ярким макияжем — вызовут к директору, и в тот же день обо всем узнают родители.

Сдерживая смех, Шида толкнула ее локтем в бок, и Харикен спохватилась, что слишком долго пялится на парня. Она поспешно перевела взгляд на второго. Такой высокий и мрачный… на левой брови белел шрам, да и вообще новенький выглядел так, будто часто попадает в передряги. Темно-каштановые волосы пиками торчали во все стороны, оттеняя чуть смуглую кожу, а от тяжелого взгляда янтарно-карих глаз хотелось опустить голову.

— В наш класс с этого месяца переводятся двое новых учеников, — сказала учительница Иррия, кивнув юношам. — Представьтесь, пожалуйста.

Парень с цветными прядями выступил вперед и поклонился.

— Меня зовут Аоки Исами. Мне семнадцать лет, я японец по происхождению, но последние семь лет прожил в Америке, в Чикаго. Пару месяцев назад мой дядя вернулся сюда по работе, так что я переехал вместе с ним. Люблю анатомию и все, что связано с костями. Не люблю людей, которые предвзято относятся к другим людям из-за их интересов. Надеюсь, мы с вами найдем общий язык.

Он лучезарно улыбнулся, шагнул обратно к доске и вывел на ней свое имя. Не получалось отвести от него взгляда, сердце колотилось так, что, казалось, выскочит из груди.

— Выпендрежник, — кисло шепнула Шида так, чтобы услышала только Харикен. Та закатила глаза.

— Я Ирраташи Шимики, — произнес второй юноша, поклонившись. Голос был ему под стать, низкий, негромкий и хрипловатый. — Родился и вырос здесь, в Сэре. Надеюсь, что мы хорошо проведем вместе учебный год.

Слова бесцветные, будто под диктовку. Да и сам кажется… опасным. Интересно, какой он на самом деле, если узнать его получше?

В коридоре разлилась мелодия звонка, и Харикен с облегчением выдохнула. Учительница Иррия собрала свои бумаги и вышла из класса, а к новеньким, что едва успели сесть за свои парты, хлынула толпа.

— Зачем это все? — простонал Исами, накрывая голову книгой. Его место оказалось прямо позади Шиды. — Кому вообще нравится представляться?! Те, кто захочет пообщаться, сами ведь все узнают!

— Ну… — неуверенно ответила Шида. — Так нужно…

— Кому нужно? Я уверен, все тут же забыли наши имена!

— А вот и нет. Ты Исами Аоки. А второй парень — Ирраташи Шимики.

— Ну-у, думаю, у тебя просто хорошая память… Эй, да ты же подсматривала на доску!

— Ирраташи-сан, а ты пробовал раньше играть в баскетбол? — донесся до Харикен обрывок другого разговора. — Не хочешь вступить в клуб?

— Нет, спасибо, — негромко ответил высокий смуглый юноша и встал. Она изо всех сил старалась к нему не поворачиваться: еще подумает, что она не умеет скрывать любопытство или, чего доброго, подслушивала. Сейчас, так близко, он казался еще мрачнее.

***

Вытянув ноги, Харикен сидела на каменном нагретом солнцем парапете и щурилась на море. Волны мягко перекатывались у берега, и среди них нет-нет да мелькали головы редких пловцов. Подумать только, в середине апреля. Наверное, у них нечеловеческая выдержка.

Она вздохнула, открутила крышечку бутылки и глотнула воды. Чайки с клекотом чертили крыльями небо, такое синее, что больно было смотреть. Здорово было бы, подумала она, уметь превращаться в чайку. Или голубя. Можно полететь куда угодно, и никаких проблем… разве что какой-нибудь хищник на тебя позарится.

Бессвязные упаднические мысли терзали грудь. Харикен разжала руку и поглядела на скомканный картонный прямоугольник. Линии надписи немного расплылись, но все еще легко читались.

«Улица Микирисе, 8».

Микирисе… Это центр города? Или нет? Харикен плохо запоминала улицы, так что даже если когда-то и шла по этой, та не отложилась в памяти.

Она потерла переносицу и уловила движение в море — довольно далеко от берега на волнах покачивался узкий коричневый корабль. Щурясь, получилось разглядеть троих человек в черных костюмах, облегающих тело, как вторая кожа. Дайверы. Один из них скользнул с борта вниз и ушел под воду почти без всплеска, только волны разошлись.

Интересно, что они ищут? Ни с того ни с сего пришла мысль, что в Сэре, наверное, с самого ее основания процветает контрабанда. Харикен подавила ухмылку и поднесла руку козырьком ко лбу, чтобы не слепило солнце.

Прошло, наверное, минут пятнадцать. Время от времени черные силуэты показывались среди волн, но, может, так просто плескалась вода. Харикен задумчиво кусала губы. Так что они ищут? Жемчуг? Потерянную вещь?

Наконец они потянулись к кораблю, а из моря за ними показался плосковатый ящик, зелено-бурый от водорослей и ракушек. Двое дайверов, аккуратно поддерживая, привязали его к свисающей с борта веревке.

Харикен вдруг пробрал холод. Как получилось различить столько деталей на корабле, что стоял едва ли не у самого горизонта? С детства ее зрение немного село из-за любви к книгам, подкрепленной любовью к компьютерным играм, но сейчас…

Она видела все очень четко на невероятном расстоянии.

Вспомнились яркие глаза Итаки и Юки, что поблескивали в полумраке.

Клочок бумаги с адресом цветком лежал на ладони.

Решимость нахлынула на Харикен, решимость, что однажды побудила ее отправиться в Сэру из родного города и шагнуть навстречу своей судьбе.

Дайверы выбрались на корабль, и она различила среди них мужчину без черного костюма — наверное, вышел из каюты. Прежде чем остальные заслонили его, удалось разглядеть его белоснежную классическую рубашку и всполох густых ярко-бирюзовых волос.

К горлу почему-то подкатил ком. Человек снова исчез в глубине корабля, а она все смотрела и смотрела на то место, где он стоял, будто в пустоте от него остался выжженный след.

Вопросы пришли один за другим, будто камешки посыпались вниз за миг до камнепада. Почему Итаки отдал Символ именно ей? Сам так решил, случайно вышло, или у него просто не оставалось выхода? Он совсем не выглядел счастливым, когда говорил с ней. Будто все случилось против его воли.

Харикен склонила голову, и ветер взметнул пряди, что выбились из хвоста. Усталость снова медленно подкрадывалась, напоминая о почти бессонной ночи и обо всем случившемся. Взгляд снова скользнул по морю, но не нашел корабля, только вода пенилась и холодное течение разливалось белым почти у самого горизонта.

Поежившись, Харикен заправила прядь за ухо и закусила губу. Сине-серые волны разливались от края до края, воздух пронзали крики чаек, ветер мягко развевал волосы, и на душе становилось немного легче. Ладонь скользнула к поясу и сжала фотоаппарат. Доставать его сейчас совсем не хотелось, и она просто аккуратно стиснула пальцы, чувствуя обнадеживающую твердость пластикового корпуса.

По асфальту слева скользнула тень. Харикен подняла взгляд и замерла. Он стоял, небрежно засунув руку в карман, а позади него разливалось море и небо. Солнечный свет немного затенял его со спины, но своим новым обострившимся зрением она отчетливо различала черты его лица и даже пуговицы на рубашке.

Несколько мгновений они не двигались. Ветер легко трепал густые медово-русые волосы Энти Акумы, его чуть смуглое лицо казалось сосредоточенным.

Харикен сбежала тогда, в школе. Сейчас не сбежит.

Она коснулась туфлями асфальта и поднялась. Подошла к нему, с трудом сдерживаясь, чтобы не опустить взгляд.

Это был Акума. Акума. Акума.

Робкая улыбка пробилась на губы, как солнечный луч пробивается сквозь задернутые шторы. Харикен сжала его теплые руки в своих руках.

Миг — и Акума улыбнулся в ответ.

***

Идя по улице с ним шаг в шаг, Харикен не знала, что сказать. Это было так неожиданно и странно, что неловкость превращалась в выжигающее, острое смущение.

Разве со своим персонажем она должна молчать?

Акуму, казалось, не смущало ничего. Его рука расслабленно покоилась в кармане брюк, легкая улыбка играла на губах, и только сейчас Харикен заметила, что он одет в форму ее школы, на кармане рубашки коричнев-золотистыми нитями даже вышит герб.

— Я думал, ты хоть что-то скажешь, — бросил Акума.

Досада неприятно резанула сердце, и Харикен нахмурилась. Он злится? Раздражен? По его ровному голосу совсем нельзя прочитать эмоций.

Она не поняла его эмоций.

— Я… я… честно говоря, я даже не знаю, что сказать, — она издала нервный смешок и продолжила, пытаясь выдрать мысли из тумана в голове: — Это все немного шокирует.

— Ты спонтанно воплотила меня, да? — усмехнулся Акума криво. — О, это твой дом?

Харикен и сама не заметила, как они добрались до общежития. Прищурившись, она попыталась взглянуть на него глазами человека, пришедшего сюда впервые. Рыжеватое кирпичное здание в три этажа, узкое и с плоской крышей. Табличка «Общежитие школы Хайвашима» над входом. Вокруг росчерки дорог, ровных и теряющихся среди деревьев, что росли в квадратах вокруг, словно на белых полях шахматной доски. Приятное место, пропитанное духом Сэры, но, наверное, мало чем выделяется.

В тот же миг в голову пришел новый вопрос.

— А где ты будешь жить? — выдохнула Харикен. Наверное, он сейчас ответит, что у него есть квартира неподалеку, или он снял комнату в гостинице, или…

Акума уставился на нее с таким видом, будто она ляпнула ту еще глупость.

— У тебя, конечно, где же еще?

По спине побежали мурашки, она даже плечами дернула. С каждым мигом ситуация становилась все более сюрреалистичной.

— Н-но…

Очевидные неудобства, что возникнут, если малознакомые парень и девушка будут жить вместе, отступили на задний план перед другими проблемами. Черт возьми, да тут вырисовывалась целая куча проблем!

— Как ты пройдешь мимо вахты? У тебя же нет пропуска, а посещения запрещены… Да и тебя… не пропишут, ты же не числишься в школе… Или уже числишься?

Он поднял руки, призывая ее остановиться, и произнес:

— Да все в порядке будет. Просто пошли.

Не успела Харикен возразить, как он неспешно и по-прежнему расслабленно направился ко входу. Что он творит?! Если родителям расскажут, что она попыталась провести парня в свою комнату, ей конец!

— Здравствуйте, — даже не пытаясь скрыться, лучезарно улыбнулся Акума вахтеру, невысокой строгой женщине средних лет. Она приподняла брови, разглядывая его… и вдруг ответила такой же улыбкой. Харикен вообще не могла припомнить, чтобы у этой женщины менялось выражение лица.

— Здравствуйте, можете проходить.

Ни пропуска не спросила, ничего! Она не могла перепутать Акуму с другим жильцом — вроде бы в общежитии не было ни одного светловолосого парня. Неужели…

Харикен толкнула турникет, поравнялась с Акумой и прошептала:

— Что это было, иллюзия?

Акума усмехнулся и подмигнул ей.