Харикен привалилась спиной к двери. Голова трещала по швам. Акума невозмутимо, как будто даже с удовольствием, расправлял одеяло на свободной кровати. Его руки плавно двигались, и белый солнечный свет островками скользил по ним, придавая происходящему тень болезненной нереальности.

Когда самая сокровенная мечта сбывается, человек должен быть счастлив, разве нет? Почему тогда кажется, что ее огрели камнем по голове?

Занавески золотились на солнце, что просачивалось в каждый угол, каждую щель, словно преследуя черноту. На тумбочке лежала стопка рукописей, покрытых скачущими размашистыми иероглифами, и Акума осторожно, точно величайшего сокровища, коснулся верхнего листа и вздохнул.

— Я почитаю… Можно?

Харикен с трудом кивнула. Почему он вообще просит разрешения? И разве не знает, что за события там описаны? Она стянула с плеча сумку, бросила на кровать и направилась в ванную. Дрожащими руками открыла кран, уперлась ладонями в раковину и посмотрела в зеркало. Лицо бледное, как никогда, под глазами синяки, волосы растрепались, и весь вид какой-то потерянный…

Испуганный.

Вместо того чтобы обрадоваться, она испугалась.

Шум воды белым потоком врывался в сознание. Да чтоб его! Человек, испугавшийся собственной мечты, просто жалкий! Нет ничего более жалкого!

Все хорошо. Теперь жизнь никогда больше не покажется болотом, что с каждым днем все сильнее затягивает в трясину отчаяния, неуверенности и серости. Да, иногда она будет опасной, даже безумной, но это совсем не плохо!

Не плохо.

Харикен решительно посмотрела в темные глаза своего отражения. Резко закрыла кран, отозвавшийся скрипом, и вернулась в комнату. Акума вытянулся на кровати и аккуратно листал рукопись, его мягкие туфли стояли у двери. Надо бы раздобыть ему тапочки…

— Скажи, — протянул он, не глядя на нее. — Почему ты меня воплотила? У меня такое ощущение, что ты совсем не рада.

Харикен оцепенела. Попыталась собраться с мыслями, но они неизбежно разбегались, а уверенность, что еще миг назад плескалась в груди, схлынула без следа. Молчание затягивалось. Брови Акумы скользнули к переносице.

— Понятно, — бросил он, отложил рукопись и вздохнул. — Надеюсь, ты не пожалеешь.

— Не пожалею, — выпалила она. Эмоции штормом метались внутри, сметали слова, как надписи на песке. — Прости, просто… моя жизнь перевернулась вверх тормашками. Я уже вообще ничего не понимаю. Ты здесь ни при чем, я очень рада, что… могу с тобой поговорить.

Вот так, очерченное неярким солнечным светом, лицо Акумы выглядело почти нереальным.

— Знаешь… — протянул он. Она разглядывала его профиль и медово-русые волосы, разметавшиеся по подушке. — Я тебя представлял совсем другой. Думал, это опытный писатель, а ты… просто девочка.

— Ну спасибо, — мрачно пробормотала Харикен. — На первый взгляд ты так-то тоже кажешься просто парнем. И совсем не похож на того Акуму, что описан в моей книге.

Акума промолчал. В душе клокотали горечь, злость, разочарование, но он здесь ни при чем.

Дело не в нем.

***

Тело ломило так, будто Итаки вчера долго и упорно колотили ногами. Если бы не Маори, сейчас было бы куда хуже. Маори вообще становился слишком щепетильным, когда дело касалось здоровья. Может, поэтому раны большинства Охотников хорошо заживали, а болезни проходили без последствий. Ты потерял много крови и еще плохо выглядишь, сказал он. Маори…

Итаки выдохнул. Серая, почти осязаемая духота протянулась по комнате, навалилась на него мокрым одеялом, вызывая болезненную пульсацию где-то за глазами.

Та девчонка, Рей Харикен… Дурацкие вопросы выводили из себя. Беспомощный взгляд злил. Она… взяла и воплотила параллелоса, как будто просто игралась, черт возьми! Она не думала о последствиях! Совсем ничего не понимала. Не знала их мир… свой мир.

Вот только она не просила о Символе.

Ты не можешь быть разочарован. Не можешь. Не имеешь права — сам ведь во всем виноват. Ни отец, ни мама ни за что бы не позволили загнать себя в такую ловушку.

Итаки сел на кровати. Прижал к лицу здоровую руку. Все, хватит. Что сделано, то сделано. Он должен обучить девчонку всему, что знает сам, и точка, хватит думать об этом, все равно ведь нет смысла!

Как во сне, он оделся. Окоченевшими пальцами завязал шнурки на ботинках. Замер у выхода, замялся, резко толкнул дверь и вырвался в коридор. Тихо и пусто. Ковры под ногами приглушали шаги до едва различимого эха, а узкие коридоры тянулись в глубину штаба, как в бездну.

Ничего. Если так подумать, мало что изменилось.

Он Охотник. Даже без Символа.

Надо найти Юки. Переработать их тактику на дежурстве. Пусть теперь идет впереди, а Итаки будет его прикрывать…

У поворота, словно из ниоткуда, вырос мужчина: примерно одного с ним роста, но шире в плечах и в целом крепче. Чуть смуглое обветренное лицо, темные вихры, будто присыпанные пылью, и смотрит в упор, так пронзительно и остро, что хотелось опустить голову.

Итаки остановился от неожиданности. Знал всех Охотников штаба, если не по именам, так в лицо, но этого человека видел впервые. Он шагнул вперед, собираясь обойти незнакомца, как чужая рука преградила ему дорогу.

— Что ты до сих пор здесь делаешь?! — от громкого восклицания тишина разлетелась на осколки. Итаки подскочил как ошпаренный.

— Я… я… Да просто ищу своего напарника! А что, нельзя?!

— Мне плевать, — откликнулся незнакомец холодно и прищурился. — Я о том, почему ты вообще до сих пор остаешься в штабе.

Итаки непонимающе моргнул.

— А где мне еще быть? Я вообще-то тут живу.

Окружавший незнакомца ореол высокомерия обжигал, как пощечина, но голос звучал твердо, совсем не насмешливо:

— Насколько мне известно, недавно ты потерял Символ в сражении. Сочувствую, но Охотник, который больше не может использовать энергию Хаоса, должен уйти из штаба.

Да как он… какое ему вообще…

— Кто вы такой?! — выпалил Итаки. Узкий коридор смыкался вокруг, стены издевательски изгибались, будто пытаясь сдавить плечи темными деревянными панелями. Он проглотил грубость. Заговорил спокойнее, хотя внутри клокотал бессильный гнев: — Почему вас это так беспокоит?

— Я Акияма Сэйши, — протянул мужчина, и на миг странная тень тронула его лицо. — Заместитель Арлентай Рэссы, главы Охотников Японии. Меня беспокоит все, что происходит в штабах, в том числе и это.

Заместитель… заместитель главы Охотников Японии? По спине пополз холодный пот. Итаки стиснул зубы, но взгляда не отвел.

— Сам подумай: ты больше не сможешь выполнять задания, это попросту опасно и для тебя, и для твоего напарника, — продолжил Сэйши веско. — Если твоего напарника ранят, ты не сможешь переместиться сквозь Хаос сюда или хотя бы в С-Мир, чтобы ему помочь! А даже если ты останешься среди координаторов, не сможешь вовремя почувствовать опасность и предупредить патруль!

Нет, это… это…

Все сомнения, что Итаки упорно подавлял, все страхи, копившиеся в душе, под напором чужих слов вырывались наружу. Все правда. Все… правда. Без энергии Хаоса он не почувствует даже чужого приближения, не говоря уже о том, чтобы сражаться как следует!

Сэйши говорил и говорил, а звуки его голоса гвоздями впивались в тело. Ни насмешки, ни жалости, ни холодной бесстрастности. Он просто объяснял все как есть, обнажал правду, словно свежуя, с сочувствием, но твердостью глядя ему прямо в лицо.

Как можно быть настолько уверенным в такой ситуации?..

— Тебе всего девятнадцать. Ты можешь заняться чем-то другим. Поступи в колледж. Или пойди работать копом, например, с твоими-то талантами.

Итаки с трудом выдохнул. Невольно отступил на шаг. Этот человек…

Он ошибается.

Итаки не сможет заняться чем-то другим. Не сможет поступить в колледж или кем-то работать. Дело не в том, чем он занимается, а в его сущности. Он Охотник. Даже без Символа и энергии Хаоса. Он Охотник и останется им до самой смерти.

— Я понял вас, но, извините, мне пора, — сказал он резче, чем собирался, но и прекрасно. — Скоро дежурство, а мне еще нужно обсудить с напарником нашу новую тактику.

Он спиной почувствовал, как Акияма Сэйши окаменел.

***

Он поднял руку. Провел кончиками пальцев по стене ближайшего здания. Шероховатость кирпичей, едва уловимые прогалины стыков. Дальше — камень, гладкий, словно пластик. Где-то вдалеке шумели редкие машины. Фонарь у дороги озарял улицу мощным светом, и его отблески каплями дождя метались по проводам.

Сердце трепетало. Он коснулся фонаря другой рукой — холод на кончиках пальцев, едва уловимый звон металлической ножки — и отправился дальше.

Я вернулся. Вернулся в Сэру.

Когда он последний раз сюда приезжал? Этот город тогда, кажется, еще был относительно небольшой деревней. Или он все же заскакивал сюда, когда Сэра уже разрослась и обзавелась огромными небоскребами? Черт возьми, вылетело из головы.

Помедлив, он нагнулся и коснулся ладонями дороги. Брусчатка и асфальт. Пахло пылью и скорой грозой. Погода в нынешнем апреле менялась быстро, а сегодняшний день выдался достаточно жарким, не то что предыдущие.

Он поднялся. Кейс, плывущий за ним по воздуху, мягко спланировал в подставленную руку, и в плече тут же отдалась граничащая с застарелой болью тяжесть, словно натянулись нити. С одиннадцати вечера до двух ночи он рубился в покер в каком-то дрянном подпольном казино и выиграл двести тысяч йен, собрав фулл-хаус. Не слишком много, но все равно здорово.

Неон… Как много неона повсюду! Желтые, розовые, голубые, фиолетовые, красные, зеленые вспышки разливались вокруг, приятно рябили в глазах до цветного тумана, вывески с призывом подмигивали, отгоняя ночь, и он опустился на колени, разглядывая отраженные в луже огни, так близко, что мог в них раствориться.

Город приветствовал его спектром.

Он поднял взгляд к небу, рассеченному облаками, что казались зеленовато-коричневыми в неровном лунном свете. На короткий миг и сама луна выскользнула из-за них — яркий, чуть надкушенный круг. Улыбка тронула губы. Ха, а почему-то казалось, что сегодня полнолуние.

Какая хорошая ночь.

Пошатываясь, он поднялся. Отряхнул колени. Замер на секунду, чуть дрожа от предвкушения, от мерцающих цветных огней в ночи на асфальте и зданиях, точно таких же огней, что полыхали у него в глазах.

Он свернул с главной улицы в узкий серый переулок, спускавшийся к реке. Пульсирующие неоновые здания исчезли, сменившись щербатыми домами с заколоченными окнами, потрепанными сетчатыми заборами и забегаловками, куда могло потянуть только самого неприхотливого посетителя. Негромкий плеск черной воды, что слегка переливалась белым в лунном свете, нес покой, но его перекрывали голоса: под одним из домов сидели три потрепанных типа лет тридцати. Их глаза ввалились, очерченные черными тенями, на щеках темнели красные пятна. Увидев его, один из них оживился.

— Слышь, мужик, сигаретки не найдется?

— Ты реально думаешь, — фыркнул он и усмехнулся, — что я бы стал тратить на вас сигареты?

Силуэты застыли, почти нереальные во тьме, идущие волнами теней, как лужи от дождя. Медленно поднялись и встали напротив, загородив дорогу к реке.

— Тогда, может, у тебя найдется немного деньжат?

У одного в руке красноречиво блеснул нож. Внутри потоком взметнулась эйфория, такая сильная, что он едва сдержался, но пальцы все равно конвульсивно сжались, а в ладонь врезалась ручка позабытого кейса.

— Ох, парни, — расплылся он в широченном оскале. — У меня сегодня такая хорошая ночь, а фатум столкнул меня с вами, чтобы она стала еще лучше!

Как они вопили, когда умирали…

Энергия Хаоса заглушила их крики.

***

— Новаки… — всколыхнулся бесплотный голос во тьме. На подоконнике соткалась фигура изящного человека. Капюшон лежал на его плечах, открывая высокий бледный лоб, но сейчас обломок маски больше не прикрывал его глаза, и они горели во тьме множеством разных цветов.

Спектры. Цветовой круг художника.

Затрепетали шторы на открытом окне, мигнула луна, прорвавшись из-за туч, и по коже пробежали мурашки. Харикен попыталась двинуться, но мышцы остались вялыми и непослушными.

«Это сон!» — панически пронеслось в голове, когда Клинок по-кошачьи мягко соскочил на пол и направился к ней.

— Прости, но я должен убедиться, что твоя кровь такая, как нужно. Не беспокойся, из шеи пить не буду — это слишком… интимно, да и следы потом заметны.

Он плавно высвободил ее левую руку из-под одеяла. Харикен дернулась, рванулась, но тело сковывал невидимый лед. Ужас липко растекся внутри, сбил дыхание…

Клинок чуть приоткрыл рот, обнажая длинные блестящие клыки, поднес ее запястье к губам и впился в вены.

Боль сверлами пронзила руку. Вскрик застрял у Харикен в горле, а губы Клинка залоснились от крови, ярко-алые в ночном полумраке.

От ранок к мозгу прокатилась жаркая волна, притупляя волю и сознание. Харикен снова попыталась дернуться, попыталась закричать, но чернота вокруг сделалась гуще и темнее, кровать выскользнула из-под спины, обрушив ее в пульсирующее беспросветное ничего…

Она проснулась в своей постели и, задыхаясь, поднесла запястье к лицу, провела пальцем по коже у вен. Ничего. Ни следа. Просто сон?

Мрак вокруг давил, гудел от напряжения, такой кромешный, что очертания мебели выступали из него только тусклыми призраками. Харикен сжалась под одеялом, подтянув колени к груди и пытаясь согреться хоть немного. Ее колотил озноб, сна не осталось ни в одном глазу, а свежий ветер, врывавшийся в окно, пробирал до костей.

Ветер… Окно открыто.

Значит, на самом деле?

Она села. Попыталась нашарить тапочки ногой, но не вышло. Пижамная кофта неприятно липла к спине. Ветер бесчинствовал снаружи, луками выгибал деревья у самой земли. Шторы, раздувшись, бросились в лицо, и она отпрянула, подавив желание обхватить себя руками. Медленно дотянулась до ручки и захлопнула окно. Гул ветра как отрезало — остались лишь черные силуэты деревьев в ночи, что метались, будто в жутком танце под неслышимую музыку.

От сухости во рту язык прилипал к нёбу.

Харикен отступила назад. Нашарила на столе графин, дрожащей рукой налила воды в чашку. У стены напротив вздымалась кровать, скомканные простыни в лунном свете напоминали призраков.

— Акума… — глухо, едва слышно позвала Харикен, словно глаза могли обманывать.

Помедлив, она осторожно постучала в дверь ванной. Тишина. И свет не горит. Ручка тоже послушно поддалась.

Он ведь… не мог вот так взять и уйти. Что если на него напал Клинок? Или Акума просто решил прогуляться, потому что не спалось, а она не услышала скрип двери? Может, это он открыл окно, чтобы не проходить мимо вахтера, а просто соскочить на землю?

Он ведь впервые в Сэре, совсем не знает переплетений улиц, где так легко заблудиться. Неужели ушел из-за того, что она наговорила? Или… дело совсем в другом?

В ее произведении Акума ведь совсем не положительный персонаж.

Все то, чем Харикен упивалась, когда писала, переписывала, читала моменты о нем… Все то, что восторгом туманило сознание, когда она выводила на бумаге строку за строкой…

Все это здесь, в реальном мире, опасно.

Акума опасен.

Ее окатило волной азарта вперемешку со страхом, что сменилась выжигающим, почти злым спокойствием. Этот дикий, безумный, прекрасный сон начался в полдень позавчера, когда ее дрожащие руки коснулись листка с Символом. Она перешла черту между видимым и тайным, погрузилась с головой в темную сторону мира, где есть вампиры, демоны, Охотники, так чего теперь бояться?

Воздух отдавал опасностью и трепетом.

Она похлопала себя по щекам. Черт возьми, Харикен, возьми себя в руки! Нечего радоваться, что Акума сбежал и теперь может натворить что угодно! Это совсем не весело!

Она замерла. Медленно отняла ладони от лица. Нет… Думать, что можно водить Акуму за ручку, сделать его удобным, непроблемным, послушным — да что за глупость! Она ведь воплотила его живым человеком из плоти и крови, со своим характером и своими желаниями. Он не обязан отчитываться, куда и почему идет!

Как и она не может вечно за ним следить.

Разве родители не относились так к ней самой? Будто Харикен была слишком маленькой и глупой, чтобы самой принимать решения, и ничего не понимала…

Но если с Акумой правда что-то случилось? Вдруг Клинок напал на него, или он просто заблудился в незнакомом городе?

Вдруг он… не собирался возвращаться?

Им нужно поговорить. Поговорить, раскрыв души друг другу, а не так, как сегодня днем!

С шорохом Харикен потянула ящик стола. Вытащила рисунок, прищурилась, разглядывая карандашные линии. Силуэт Акумы, такой близкий, будоражащий, родной… И Символ рядом с ним, резкий и чужеродный, похожий на раздавленного жука, но он — знак решимости и выбора, сделанного в кои-то веки по ее собственной воле.

Харикен аккуратно прижала рисунок к груди. Закрыла глаза. Нужно найти Акуму. И сказать, что он может уходить когда и куда угодно, но всегда возвращаться к ней, если захочет.

«Запомни, что параллелосы тоже люди, поэтому с ними нужно обращаться как с людьми».

Теперь она понимала.

Из общежития вахтер в такое время не выпустит. Хуже того — утром позвонит родителям и обо всем расскажет, ей же еще нет восемнадцати. Может, Акума и вышел без проблем, наложив на себя иллюзию, но, скорее всего, просто выбрался через окно.

Она стянула пижаму. Ежась, вытащила из шкафа свитер и джинсы, сняла с крючка легкую куртку. Идти вот так ночью на улицу страшно. Там Клинок… Да и вообще — страшно. Сэра не опаснее других городов Японии, но это не значит, что с человеком, который будет слоняться по улицам в такое время, ничего не случится.

Так что же — просто сделать вид, что Акума никуда не уходил?

Харикен открыла окно. Ветер снова разъяренным псом рванулся в лицо, но она, прикрывая рукой глаза, все же вскарабкалась на подоконник. Да, вон и едва различимые отпечатки мужских туфель… Значит, правда этим путем! Высота небольшая, но голова слегка закружилась. Всего второй этаж, но если неудачно прыгнуть, можно запросто подвернуть ногу…

Она сглотнула. Отняла у ветра полы своей куртки и застегнула молнию. Села на подоконник, свесив ноги, и осторожно соскользнула вниз. Короткий миг падения — и земля ударила по кроссовкам. Харикен пошатнулась и повалилась на траву.

Ну, могло быть и хуже.

Странный холодок прошелся по плечам, и она оцепенела, осознав: ветер, еще несколько мгновений назад бушевавший в припадке безумия, прекратился, будто его и не было. Стояла тишина, густая и непоколебимая, а небесная чернота нервно пульсировала звездами.

Дернув ворот куртки, Харикен бросилась в лабиринт улиц. Дома смыкались вокруг, словно нарочно подбираясь поближе, — серые хищники, оскалившиеся пастями потухших окон. Она метнулась в одну сторону, затем в другую. Остановилась. Эхо шагов затихло, снова уступив пугающей тишине. Если она — создатель, а Акума — параллелос, у них ведь должна быть особая связь? Получится ли почувствовать его сквозь лабиринты спящего города?

Харикен поправила волосы, что в спешке не собрала в хвост. Закрыла глаза. Ну же. Ну же…

Воспрянувший ветер издевательски забирался под куртку, обжигая холодом. Ничего. Совсем ничего… Который сейчас вообще час? Какая все же дурацкая затея…

От того, что она бродит вот так посреди ночи по улицам города, где еще толком не освоилась, все внутри против воли закипало от азарта.

Медленно, прислушиваясь к каждому шороху, Харикен шла вперед. За домами показался мостик с потертыми перилами, а за ним взвилась река, смоляно-черная, беспросветная от небесного отражения, слабо рассеченная белыми царапинами ряби. Над водой склонился человек.

«Акума!» — подскочило сердце и тут же разочарованно стиснулось. Нет, точно не Акума.

Человек словно почувствовал ее. Резко обернулся. Его спектральные глаза горели во тьме, на рубашке расплывались пятна крови.

***

Медленно, подставляя ветру разгоряченное лицо, он спустился к реке. Волна радостно облизала его легкие черные ботинки. Он присел на корточки и опустил ладони в восхитительно холодную воду, смывая кровь, что тут же расплылась темными завитками. Чистая формальность, просто чтобы не чувствовать ее липкость на пальцах: кровь залила его с головы до ног, но он наслаждался этим, прильнув к реке, он алкал эту кровь, как дикий зверь. Тело гудело от восторга, непередаваемого трепета, что приносило лишь…

Он плеснул водой в лицо, помотал головой, и чья-то энергия слабо, едва различимо обдала восприятие. На мосту вверху стояла девушка. Молодой Охотник.

Скалясь, он развернулся к ней.

Какая чудесная ночь!

Она попятилась и бросилась бежать. Он смотрел ей вслед. Убить ее ничего не стоит — хватит одного потока энергии, что пронзил бы ее со спины и когтем вышел из груди. Она может разболтать кому не надо, но…

Это даже сыграет ему на руку.

Пусть бежит. Пусть болтает.

В конце концов, она никогда прежде не видела его лица, зато в полумраке многие цвета кажутся слишком похожими и ничего не стоит их спутать.

***

Асфальт бил по ногам, стены врезались в плечи, но она не замечала ничего. Бежать, бежать, бежать без оглядки, подальше, боже, лишь бы подальше…

Нога обо что-то зацепилась, и Харикен со всего маху рухнула на землю. Сбитые ладони тут же вспороло болью. Всхлипывая, она поднялась и захромала прочь.

Тот человек был весь в крови! Нужно… нужно вызвать полицию!

Силы схлынули так резко, что она пошатнулась. Тяжело дыша, привалилась к стене. Нет… Видела ведь его волосы… и глаза…

Это был Клинок. Полиция тут не поможет.

Тогда, может, Охотники? Адрес ведь есть! Итаки сказал прийти завтра вечером, но ситуация критическая!

Так… улица Микирисе… куда же идти? Харикен механически пошарила по карманам, но наткнулась только на ткань. Телефон остался в комнате, а дорогу сейчас явно не у кого спросить.

Дрожа, она обхватила себя руками. Надо уходить! Вдруг он побежит за ней?! Надо… Но… Акума…

И чем же она сейчас сможет ему помочь?! На что вообще рассчитывала? Но если сейчас не найдет Акуму, все будет зря!

В отчаянии Харикен метнулась вперед и едва не налетела на человека. В ужасе отпрянула — Клинок!

Нет. Не он. Незнакомый парень со слегка грубоватыми чертами лица и ярко-голубыми, достаточно коротко подстриженными волосами. Она выдохнула с облегчением, но через миг снова напряглась. Какой-то он… Слегка потрепанная кожаная куртка, неприятная ухмылочка на губах, а правая рука сбита чуть ли не до мяса. Похож на якудза.

— Эй! — бросил он, не переставая нагло усмехаться. — Нарушаешь правила, а?

Смотрел на нее. Неотрывно. Насмешливо. Жадно. Так хищник смотрит на загнанную в угол добычу. Воздух между ними искрился, наливался тяжестью, звенел в преддверии грозы. Казалось, одно неверное движение — и этот человек набросится на нее.

Город вздымался вокруг, покачивался электрическими проводами, шелестел листвой редких деревьев. Это то самое место, подумала Харикен, не отводя взгляда от лица незнакомца, то самое место, где Итаки отдал мне Символ.

Юноша отчетливо выдохнул ртом, точно проверяя, не пойдет ли пар, а воздух стремительно холодел, и от этого холода все внутри скручивалось, сжималось, переворачивалось…

Усилием воли Харикен посмотрела ему в глаза.

Они раскаленными углями горели во мраке, а между полусомкнутых губ в неярком лунном свете сверкнули клыки.