На самом деле повредить связь с Хаосом куда проще, чем кажется на первый взгляд, особенно в детстве, когда существо Хаоса еще не окрепло ни физически, ни психически. Любая душевная травма может повлечь за собой повреждения энергии, а таких травм еще двести, триста лет назад у нас было предостаточно. Я уже не говорю о временах войны Тэнгу и тирании Каннаги.

Когда на плечи ребенка-существа Хаоса падает слишком тяжелая ноша, он ломается. Такой ношей может стать совершенное над ним насилие, смерть близкого человека или сильный всплеск энергии, спровоцированный шоком.

Последствия у повреждения связи с Хаосом могут быть разными. В лучшем случае волосы существа Хаоса (или некоторые пряди в более легких случаях) утратят свой природный цвет и сделаются пепельно-серыми, что повлечет ухудшение контроля над энергией в той или иной мере. В худшем — существо Хаоса перестанет стареть, прежде чем его тело войдет в период зрелости и возраст остановится естественным путем. В истории есть примеры, когда некоторые из нас вынуждены были коротать свою вечность в обличьи ребенка, что, к сожалению, наложило неизгладимый отпечаток на их психику.

К.

***

Ледяная капля конденсата ползла по трубе, и Аой чувствовала ее на своей шее. Город вспыхнул, сменившись серым сырым подвалом, и вернулся на место.

Она зашагала быстрее, борясь с дурнотой, почти не различая, как грохочет позади чемодан и оттягивает руку. Улицы и фасады зданий напрыгивали отовсюду, наваливались на плечи тесной клеткой. Сэра… она никогда здесь не была… или была?

Перед глазами вспыхнула залитая кровью площадь. Аой мотнула головой, отгоняя видение. Проклятье, она столько лет училась закрывать сознание, но, наверное, очень скоро произойдет что-то такое, что перевернет мир, а отгородиться от такого невозможно.

Она остановилась. Глубоко вдохнула. Впереди высилось неприметное здание, где скрывался штаб Охотников Сэры, узкая дверь с облупившейся краской скалилась на нее, похожая на больной зуб. Капля конденсата скользнула по позвоночнику под свитером. Аой как-то пряталась в подвале, и там были обмотанные тряпьем трубы. Они тихо гудели, а она пыталась заснуть, согретая их теплом. Она пряталась… наяву или в своих видениях? Проклятье!

Скорей бы забиться куда-нибудь, чтобы позволить видениям сбить с ног и разодрать на куски — а потом провалиться в долгий, беспробудный сон без сновидений.

Она почти бегом скользнула в затхлый полумрак подъезда и едва не натолкнулась на завесу, что зловеще взвилась мутными цветными пятнами, закрывая прохода. Аой затаила дыхание. Вытянула руку, коснулась ее кончиками пальцев и почувствовала лишь слабое покалывание.

Завесы во всех штабах обычно пропускали глав других городов, но всякое могло случиться. Еще один знак, что жизнь в последние десятилетия стала спокойнее. Раньше завесы могли испепелить любого, чью энергию не узнавали. Так в прошлом главы штабов могли не бояться, что глава из другого города или просто нахальный, но талантливый выскочка нагрянет, перережет всех врагов во сне и захватит власть. Впрочем, кто очень хотел так поступить, все равно находил лазейки. В клане Первого Охотника, Икирисе Каннаги, хватало таких умельцев.

Аой нырнула в завесу. Глаза резанул помпезный ярко-алый ковер, что устилал пол такого же помпезного огромного холла, заставленного манекенами с доспехами и завешанного оружием. Она поморщилась. Ох уж эта любовь Маори к броской роскоши, да и не только его. Чего стоит Тайджимару Корнелиус и его лизоблюды, что вливали целые реки энергии в Облачный Замок, только чтобы удержать его на лету.

Аой снова тряхнула головой и с мягким шорохом потянула чемодан по ковру, пока не свернула к лестнице и не погрузилась в приятный полумрак второго этажа. Ни одна лампа не горела, лишь сереющий свет лился сквозь окно у дальней стены, бросая тусклые пятна на обитые темно-зеленой тканью стены и деревянные панели. Какое счастье, что бесконечно помпезным был только холл! Нужно поскорее найти Маори. А то еще наткнется здесь на кого…

Хотя, конечно, скоро местные Охотники все равно узнают о ее прибытии.

В глубине коридора хлопнула дверь, и впереди показались два очерченных тенью силуэта. Крепко сложенный мужчина среднего роста, с обветренным лицом и вихрами цвета темного пепла. Худощавая женщина с белой, как иней, кожей и блестящими черными волосами.

Аой остановилась. Капли конденсата, бесчисленное множество капель, жгли плечи холодом.

Что эти двое здесь делают? Если бы она только знала…

То все равно бы приехала в Сэру.

— Аой-сан? — с усталым удивлением приподнял брови Акияма Сэйши. Арлентай Рэсса возле него замолчала на полуслове и взглянула на нее исподлобья, как затравленный зверь. Их окутывали серые тени коридора.

Лед и снег.

— Сэйши-сан? — откликнулась Аой в тон ему. Волевым усилием не дала дрогнуть ни единому мускулу на лице, но мысли лихорадочно заметались в голове.

Глава Охотников Японии Рэсса, ее заместитель Сэйши. Аой никогда не пыталась с ними сблизиться, как и с другими главами штабов. Слишком трудно древним бессмертным существам доверять друг другу, а она и вовсе всегда держалась подальше от людей, предпочитая присматриваться на расстоянии.

Рэсса и Сэйши — старые Охотники, устоявшиеся напарники, придирчивые надзиратели. Тайджимару Корнелиус поручал им самые сложные дела, с которыми больше никто не мог справиться, а их боевой опыт поражал. Живые легенды и, пожалуй, самые нежеланные гости в любом штабе, ведь кому захочется, чтобы подноготную их правления обнажили и изучили под микроскопом?

Если они здесь, то случилось что-то действительно серьезное. Наверняка…

Наверняка из-за Рэя.

У Аой перехватило дыхание.

Сэйши нахмурился и бросил:

— Что вы тут делаете?

Она многое слышала о нем и многое подметила сама за те годы, что управляла Кавасаки. Сэйши внимателен к деталям, умелый дипломат, но при этом педантичен, категоричен и часто так упрям в своих суждениях, что становится груб. Из тех, кто ради своих принципов растаптывает других людей, если те попадутся ему на пути.

Вдобавок, он чувствует ложь сквозь Хаос. Идеальный охотничий пес.

Нельзя отвечать на вопрос прямо, иначе он почувствует. Нельзя уходить от ответа, ведь это его насторожит. А солгать… какую ложь придумать, если нет ни единой серьезной причины, что могла бы подтолкнуть ее очертя голову броситься в Сэру из собственного штаба.

Выход только один.

Аой отпустила контроль. В висках взорвалось. Голос Сэйши превратился в глухое бормотание и перетек в сильный, полный решимости боевой клич, что нарастал в ушах, заслоняя все.

— Кто он такой, чтобы решать, кому жить, а кому нет?! Мы не ступеньки к власти и не скот на убой, чтобы пожертвовать нами ради собственных амбиций!!!

Сэйши стоял в воздухе над Сэрой, окутанный ярко-синей энергией Хаоса. Толпа внизу ревела, вторя его словам, сотни мечей пылали отблеском смерти, совсем как осколок цвайхандера в его руках.

Видение мигнуло. Сэйши лежал на дороге, раскинув руки, вокруг расплывалась лужа подсыхающей крови. Серые хлопья пепла, пронзая ночь, вились вокруг и падали вниз. Слева на шее Сэйши багровели раны — четыре глубоких запекшихся пореза.

— Аой! Держитесь! Что с вами?!

Сэйши подхватил ее над самим полом. Тепло его ладони обожгло поясницу.

Руки Аой взвились против воли и так толкнули его в грудь, что он пошатнулся. Она отпрянула. По телу прокатилась дрожь.

Проклятье. Проклятье. Проклятье.

— Спасибо… — хрипло выдохнула она и качнула головой, стараясь не смотреть в его ошеломленное лицо. Их разделяло расстояние, но его прикосновения до сих пор липли к коже, как прикосновения всех людей, что касались ее без разрешения, особенно мужчин.

Конечно же, он ни в чем не виноват. Даже хотел как лучше. Еще бы на лбу не выступал холодный пот, а сердце не колотилось как бешеное…

Все в порядке. Ты в безопасности. В безопасности, черт возьми.

— С вами все в порядке? — спросил Сэйши ровным, ничего не выражающим голосом.

— Да… Здесь немного душно, закружилась голова, — Аой выдала слабую улыбку.

Все не так, не так, как тогда. Ты в безопасности. Никто здесь не навредит тебе. Никто больше не навредит тебе так, как тогда, а со всем остальным ты справишься.

Более унизительную ситуацию и придумать сложно, впрочем, из-за видений она частенько попадала впросак, так что переживет. Но… что же значат те видения? Сэйши стоял перед ней, пытаясь просканировать взглядом. Собранный, сдержанный, непроницаемый. Тот ли этот человек, что в потоках разящей и яркой энергии Хаоса возвышался над толпой, скандирующей его имя? Такая решимость, такая воля к борьбе и победе, уверенность в собственной правоте…

А в другом видении он умирал, истекая кровью на улицах города…

Аой закашлялась. Попыталась что-то сказать, но не получалось высвободить нужные слова из спутанного клубка мыслей. На ум приходили лишь банальности вроде «Будьте осторожны». Ну да, лучше и не придумаешь.

Как будто можно отвратить то, что предначертано.

— Зачем вы сюда прибыли? — спросил Сэйши снова, а его цепкий взгляд вперился ей в лоб, куда-то под волосы, кожу и череп. Аой глубоко вдохнула, изо всех сил возвращаясь к реальности. Нет, эту тайну она ему не отдаст.

— У меня личное дело к Маори-сану. Прошу прощения, — она склонила голову так, что волосы свесились на плечи, и прошла мимо. Когда поравнялась с Арлентай Рэссой, та подняла взгляд, а в ее глазах разлился холодный фиолетовый огонь.

Они с Сэйши – как будто отражения друг друга. Рэссу тоже не волновало ничего, кроме идеально выполненного задания. Превосходный боец, и никто не сравнится с ней в скорости. Но куда же сейчас подевался страх перед людьми, что в мгновение ока лишал ее решимости?

Аой чуть приподняла подбородок. Потянула чемодан дальше. Спиной чувствовала их взгляды. Они наверняка задаются вопросом, что привело ее сюда, вопрос бьется в их головах, как бабочка в стеклянной ловушке, и они попытаются запустить руки в ее тайну…

Вот только никто не сможет связать ее с Рэем, а даже если бы смог, Аой ни словом, ни делом никогда не предавала Охотников. В чем они могут обвинить ее?

Она лишь хочет встретиться со старым другом. Ничего больше.

Конденсат мертвенно блестел на трубах, блестел на руках и полу. Липкий жар накатывал снова, все плыло, на фоне коридорных стен проступали другие: грубые и серые, точно отлитые из бетона, те самые, что окружили город. Разве вокруг Сэры раньше были такие стены?..

Кровь залила небеса. Мертвецы, множество мертвецов лежало на земле в багровых лужах и черных тенях. Он стоял среди них, вскинув голову, и безумная улыбка блуждала по его губам.

Конденсат вдруг брызнул из глаз, покатился по щекам, и Аой закусила губу. Шла и шла вперед, хотя мир ускользал из-под ног, тонул в непрошенных слезах.

Будущее в видении неизменно. Не стоит и пытаться. Вдобавок, если она предупредит Рэя, то может сделать только хуже — подставит под удар существ Хаоса Сэры.

Но…

Рэй спас ее тогда. Не колебался ни мгновения, хотя мог просто пройти мимо, оставив ее ублюдку, что собирался ее изнасиловать и убить.

Ее дело — обо всем ему рассказать. А он уже пусть делает выбор.

***

По небу разливались лиловые сумерки. Тени лениво вытягивались, погружая город в полумрак, — только окна и витрины еще горели в последних лучах заходящего солнца.

Итаки вслушивался в гудки мобильного, прислонившись к стене и надвинув капюшон пониже. Прохожие его не замечали — может, тень энергии Хаоса еще скрывала его истинный облик, а может, он теперь выглядел так заурядно, что никто даже внимания не обращал.

Хотелось верить, за ним никто не следит. Не хватало еще, чтобы кто-то услышал их с Айзеном разговор и донес Маори.

— Эй, Риоши-сан! Твой телефон не прослушивается? — раздался из трубки голос.

Итаки закатил глаза. Черт возьми, как в младшей школе! Правда… тайный шифр под гангстерский разговор, который они придумали в детстве, всегда веселил, пусть даже он ни за что не признается в этом.

Айзен, наверное, и так знал.

— Вроде нет… Якан-сан*. По крайней мере, не думаю, что Маори так не доверяет своим подчиненным, — Итаки взволнованно, почти против воли, подхватил игру. По телефону они никогда не называли настоящие имена, хотя глупо пользоваться спонтанными прозвищами. Глупо, ведь…

Уже в детстве они понимали, что это не защитит, но так могли сделать вид, что все происходящее — просто игра.

Он глубоко вдохнул. Произнес сдержанней:

— Что там случилось? Связь прерывалась, я ничего не понял. Так, стоп, а где ты вообще взял телефон? Ты не в штабе?

Сердце стиснулось от надежды и беспокойства. Может, Айзену повезло и он наконец смог выбраться из города…

В телефоне раздался шумный вздох. Живо представилось, как Айзен виновато пожал плечами и отвел взгляд. Итаки тут же все понял, но промолчал, давая ему возможность высказаться. Город разливался впереди, отрезая его от других людей, от их гомона и толщи запыленного воздуха, словно барьер пустоты.

— Ну… Я в штабе, — наконец протянул Айзен глухо. — Это долгая история, но, можно сказать, меня снова поймали. А телефон я украл и пронес в ботинке.

Итаки едва подавил стон.      

— Проклятье! С тобой ничего не сделали?   

— Издеваешься? — фыркнул Айзен. — Они не могут ничего мне сделать, если не считать пары синяков и царапин, иначе Маори с них шкуры спустит. Риоши-сан*, слушай: если сейчас надсмотрщик вернется и увидит, что у меня тут телефон, мне точно будет не особо хорошо. Ту девчонку, которой ты отдал Символ, случайно не Рей Харикен зовут?      

— Да, — произнес Итаки с плохим предчувствием.

Что она опять натворила?

— Она пыталась переместиться в С-Мир. Сама, без присмотра, и, короче, что-то стряслось. В штабе все бегают, энергия шарахнула, как будто метеорит упал… Ты что, уже учил ее перемещаться?

Во рту вмиг пересохло.      

— Что?! — рявкнул Итаки. Из-под карниза над ним в страхе бросились голуби. — Разумеется, я не учил этому Харикен!!! Это же невозможно! Ей бы просто-напросто не хватило сил переместиться, даже если бы она все правильно сделала! Проклятье! Часть ее тела осталась в реальном мире, а часть переместилась?! Или сознание не смогло вернуться?!

— Нет-нет, все не так страшно. Она потеряла сознание, а перед этим, насколько я понял, у нее очень сильно разболелась голова. Вроде как она бредила и говорила, что ее толкнули в зеркало, или как-то так…

Итаки медленно опустил руку. Сжав зубы, захлопнул телефон и сунул в карман.

И Айзен еще говорит, что все не так страшно?!

Внутри снова заклокотал гнев вперемешку с виной. Нечего было ей показывать такой притягательный, прекрасный С-Мир! Она же безрассудная и плюет на последствия, разумеется, ей тоже захотелось покрасоваться!

Если бы… если бы она умерла…

Его замутило от одной мысли. Да что же такое — ее ни на секунду нельзя оставить одну, как маленького ребенка?! А Ирраташи Шимики куда смотрел? Маори же приставил его к Харикен, чтобы присматривал! Черт возьми, да Итаки сам ее убить готов! Ни рассудительности, ни осторожности! Как она станет Охотником, если лезет на рожон и делает то, в чем ничего не смыслит?!

Он бежал к штабу сквозь колючий ветер. Улицы прыгали и смазывались, пока из их сплетения не вынырнуло знакомое здание штаба и приветливо не вспыхнула дверь с облупившейся краской.

***

Юки бесшумно толкнул дверь в палату и переступил порог. Харикен спала, погруженная в исцеляющие сновидения его энергией Хаоса, ее грудь мерно вздымалась и опускалась в такт дыханию. На открытом окне возле ее кровати вуалью трепетали белые занавески.

Зачем она рискует собой зря и заставляет Итаки беспокоиться? На ее месте Юки затаился бы в тенях, смешался бы с ветром, не попадался бы никому на глаза, пока все враги не забыли бы о его существовании. Она настолько не ценит свою жизнь? Или для нее все это до сих пор — лишь сон, откуда легко можно вырваться?

Глупо. Глупо и горько. Такие существа Хаоса не живут долго, если, конечно, они не Акияма Рэй, сделавший безрассудность своей путеводной звездой.

Юки осторожно приблизился. Оглядел ее правую руку, не притрагиваясь, — и без того знал, что физически с ней все в порядке, вот только тот, с кем Харикен связана, давно и серьезно травмирован и старые шрамы беспокоят его, а значит, боль вернется и к ней. С головой дела получше: это недавняя рана. Скоро заживет и перестанет донимать.

Юки потянулся сознанием к сознанию Харикен, скользнул глубже, к связи, чужеродной и хрупкой, как рыбий скелет. На первый взгляд так просто разорвать…

Сознание потекло глубже, еще глубже, сквозь цвета спектра к очагу боли. Вот она — старая, жуткая рана, жгуты шрамов, обвивающих руку от запястья до самого плеча…

Во лбу взорвалось. Кафельный пол загремел по затылку. Юки растянулся возле кровати и сжал руками голову. По позвоночнику пробежали иголки, как предвестник рвоты, мир поплыл, пока из колкой тьмы перед глазами не проступили носки кожаных туфель у самого его лица. Юки инстинктивно сжался, но удара не последовало.

— Морриган, — загудел в ушах голос, полный насмешки и холодной, убийственной ярости, — не суйся куда не следует, а то малыш Итаки может ненароком узнать, что случилось с его папочкой, и тогда — у-у-у что начнется! Просто веди себя как всегда: прикинься тенью и сделай вид, что тебя вообще ничего никогда не касается. По-моему, сейчас у тебя прекрасно получается! Как, впрочем, и всегда. Так зачем рыпаешься?

Юки с трудом сел, дрожа в ознобе. Привалился спиной к ножке кровати. Мир гудел, как колокол, расходился в стороны по шву и снова собирался воедино. По лбу текли струйки крови, сползали по щекам и срывались вниз.

Над ним стоял Акияма Рэй и криво, очень паскудно ухмылялся. На полу белели осколки вазы, которой он, судя по всему, вломил Юки по голове. А казалось, что то был ментальный удар…

— К… как ты… сюда попал? — выдавил Юки. Внутри словно свернулся клубок змей. Он слишком глубоко нырнул в чужие подсознания и попал в ловушку видения? Или это реальность, где человек, которого все разыскивают уже несколько месяцев, обошел защиту штаба и теперь стоит перед ним, как ни в чем не бывало?

Рэй насмешливо склонил голову к плечу.

— А какая разница? Была у меня парочка путей, и я выбрал один из них. А даже если бы они не сработали, я бы нашел какие-нибудь другие. Как два пальца. Вообще-то, раз у нас в какой-то мере давние отношения, то скажу тебе кое-что. Нет, не подумай, я презираю тебя так же, как и раньше, но тем не менее. Мой враг — и враг Норрена-Леммана, понятное дело — скоро будет здесь, в Сэре!

Сердце сдавил гигантский кулак.

Нет. Не может такого быть. Не может.

В памяти вспыхнул отрывок из недавнего  сна.

— Ты бесполезен, — рубанул Змей хриплым, холодным, отрывистым голосом, совсем как множество лет назад, а впереди и над ним простирались каменные стены, утопая в черноте. — Уйди, мальчишка. Такие, как ты, мне не нужны.

Он тянул за собой Норрена — маленького Норрена с жутким кислотным ожогом на щеке и потускневшими глазами.

Юки со свистом втянул воздух сквозь зубы. В глубине души он всегда знал, что однажды это случится, но… Почему сейчас? Прошло больше пятисот пятидесяти лет с тех пор, как он забрал Норрена из ада, так почему именно сейчас?

Он покачал головой.

— Если то существо вернулось, мы все погибнем.

Рэй злобно хохотнул, но его спектральные глаза остались холодными, лунатичными, мрачными. Он не шутил. Не играл. Не издевался.

Он говорил правду.

— Кто бы мог подумать, что ты так скажешь. Какая неожиданность, ну на-адо же. Хочешь знать мое мнение? Ты и так поразительно долго протянул. Я лично собираюсь его прикончить, а ты можешь лечь и подыхать прямо здесь.

— Ты не сможешь, — прохрипел Юки. — За столько лет никто… Он был до нас. И будет после нас. Не нужно только зря… провоцировать его. Если он появится в городе… боги, тут останется пустыня. Он перебьет всех.

Рэй с грохотом вцепился в железные прутья кровати.

— Всегда ты так! — прошипел он сквозь насмешливый оскал, что превратился в гримасу. — Знаешь, а ведь если твой обожаемый Норрен скоро будет в Сэре, то тоже погибнет — так получается? А, погоди, или тебе уже плевать на него, раз у тебя теперь есть Итаки? Ну так Итаки, на минуточку, тоже сдохнет!

Юки со вздохом вскинул голову, и позвонки прошибло иголками. Зачем Рэй вообще пришел сюда?

— Может, в тот день ты наконец-то сделаешь выбор, а не будешь метаться, как новорожденный щенок, натыкаясь на стены. Но смотри, подумай как следует. А то вдруг ляпнешь что-то не то, и все годы, что ты провел рядом с Итаки, пойдут насмарку… — Рэй издал сдавленный смешок, но неожиданно посерьезнел. — Знаешь, что я думаю? Потому-то вас, да’иров, и перебили. Те, кто даже не пытается сражаться, обречены сдохнуть!

Юки сковал страх. Нет, несмотря ни на что, Рэй не изменился. Ведет себя так, будто самая страшная, самая непреодолимая угроза для него просто забава.

Рэй словно встал перед ним не таким, каким был сейчас, — а юношей, почти мальчиком, из прошлого: худющим, будто в его теле остались одни острые углы, с желтовато-серой кожей, спутанными волосами и страшной, смертельной решимостью во взгляде.

Он думает, что если один раз совершил невозможное, то сможет и второй? Такая безрассудность ведет вперед лишь до поры до времени. Рано или поздно он оступится — а если он оступится, когда тень Змея накроет город, всему конец.

— Рэй… — выдохнул Юки. — Как ты тогда смог… сделать то, что сделал?

— Как-то, — пожал плечами Рэй. — В этот раз не сработает, просто поверь на слово.

— Ну а… Почему ты не ушел с нами?

И зачем спрашивает? Столько воды утекло. Впрочем, он не понимал Рэя ни тогда, ни сейчас и сомневался, что вообще хоть когда-нибудь сможет понять. Может, оно и к лучшему.

— А? — выдал тот недоуменно и приподнял брови. — Да блин, ты что, смеешься? Если бы мне пришлось терпеть твое нытье и кислую рожу Норрена, я бы через десять минут вскрылся!

Правда или нет? Наверное, нет.

Время текло, срывалось вниз капля за каплей, гулко в тишине, как падающий снег. Юки закрыл глаза. Его как будто снова окружала стужа, бескрайняя, бесконечная зима, как тогда, когда он впервые встретился с Норреном-Лемманом.

— Скажи, — разомкнул губы Рэй. — Если бы Итаки умер, тебе бы стало легче?

Юки вздрогнул. Едва смог выдохнуть:

— Ты что говоришь?..

— Просто признай. В глубине души ты же хочешь, чтобы он умер и освободил тебя! Тогда ты сможешь вернуться к Норрену… Ты трус, Морриган. Если ты хочешь вернуться — ты должен вернуться. Несмотря ни на что.

Казалось, Рэй теперь обращался не к нему, а к кому-то в глубинах своей памяти, его взгляд сделался рассеянным.

Юки снова закрыл глаза. Когда открыл, комната пустовала — лишь Харикен мирно спала на кровати, все еще во власти целебной силы его энергии. В висках пронзительно гудело. Он выдохнул. Обхватил себя руками, как будто в человеческом теле вдруг сделалось тесно. И правда… он так давно не менял облик, что трудно вспомнить ощущения. Последний раз — семь лет назад, когда забрал Итаки из опустевшего дома его семьи и пронес до самого штаба сквозь снежную бурю.

Буря… почему все глубокие раны в его жизни застланы снегом, словно в насмешку сплетаясь с его именем*?

Воздух загудел, заискрился, водой разлился вокруг. Кожу закололо от статического потрескивания, но через миг оно унялось, как будто впитавшись в жилы, слившись с мышцами и костями. Руки и ноги раздались, колени выгнулись назад, пальцы укоротились, и в пол уперлись подушечки огромных мягких белых лап, а хвост с черной кисточкой на конце заходил из стороны в сторону.

Юки выпрямился. Потянулся, выпустив когти, что заскрежетали по плитам. Ветер, долетавший из окна, вздыбил густую шерсть на загривке, и ноздри затрепетали от ярких запахов лекарств, трав, пряностей и выхлопных газов, что он принес за собой.

Какая прекрасная, ни с чем не сравнимая свобода!

Он издал гортанный рык, а следом — утробное высокое урчание, больше подходящее киту. Попытался завыть, но горло, не приспособленное для вытья, издавало только полные страдания стоны.

Если бы кто-то заглянул в палату, то увидел странную картину: на кровати спала девушка с красными волосами, а рядом сидел огромный белый тигр и, вскинув голову, отчаянно мяукал и выл совсем по-человечески.

***

Аой раньше и подумать не могла, что Маори такой неуступчивый. С виду казался спокойным, даже мягким, но под хрупкой скорлупой оказалась свинцовая сердцевина.

— Поймите, — сказал он со вздохом, — если я это сделаю, мне придется писать кучу объяснительных. Особенно если что-то выйдет из-под контроля, а так обязательно и будет. Господин Глава обвинит меня в том, что я вас покрывал!

Весь его кабинет как будто ощетинился острыми углами и жесткими линиями. Книжные шкафы, кресло-качалка в углу, дубовый стол под окном, парочка стульев — так мало пространства, что можно задохнуться. По лбу Аой градом катился пот, но видения покрытых конденсатом труб наконец рассеялось, уступив напору сосредоточенности.

Помедитировать. Отдохнуть. Поспать. Но для начала нужно преодолеть последнее испытание.

Проклятье, Маори и правда ни черта не понимает. Аой не просто так оставила Кавасаки, свой город, не просто так переложила свои обязанности на плечи молодой племянницы и приехала сюда. Она проделала долгий путь и так просто не уйдет.

Возможно, дело даже не только в Рэе.

На Сэру надвигается что-то ужасное.

— Ничего не случится, уверяю вас, — выпалила она, с трудом сдерживая эмоции, и сжала кулаки под столом. — Как только я закончу здесь свои дела, то тут же вернусь в Кавасаки. Но если я не встречусь с определенным человеком, случится катастрофа и много людей пострадает! Ваших людей!

Маори покосился на нее как на помешанную. Аой скрипнула зубами. О, какой знакомый взгляд. Много кто так смотрел на нее — и обычно не воспринимал всерьез, но она уже не молодая девушка с припадками видений, а глава Охотников Кавасаки, черт возьми.

Не успела она выдать резкость, как Маори переплел пальцы перед лицом и продолжил:

— Арлентай Рэсса и Акияма Сэйши уже видели вас. Один из них рано или поздно донесет Главе, а тот поинтересуется, что заставило вас ни с того ни с сего сорваться с места и броситься в Сэру, никого не предупредив.

Да что за игру он ведет? Такое впечатление, что отказывается помогать, но все же не настаивает, словно ждет чего-то…

— Если я с ним не встречусь, ваши Охотники погибнут! — повторила она громче. Подумать только: приходится опускаться до полуправды, почти умолять, изгаляться как только можно, чтобы пробить стену его упрямства! — Я видела кровь на улицах вашего города, ярко-красное небо, как будто завеса Хаоса лопнула, и огромного белого змея! Мои видения всегда сбываются, Маори. И мне нужно время, чтобы разобраться в том, что я вижу уже последние несколько недель, потому что Сэре угрожает опасность!

Он взглянул на нее неожиданно цепко и произнес:

— Что это за человек, с которым вы должны встретиться? Акияма Рэй?

Аой оцепенела. В голове так стучала боль, что не получилось вовремя скрыть эмоции, и он прочитал все по ее лицу.

И зачем только упомянула, что хочет здесь кое с кем встретиться? Проклятье! Если бы сознание не разрывалось от видений, она бы в жизни не допустила такую оплошность.

— Рэй всем нужен, особенно в последнее время, — приподнял брови Маори. — Честно, не представляю, что заставляет людей добровольно его искать, но за последнее время я слышал его имя столько раз, что мог бы разбогатеть, если бы за каждый раз мне давали йену. Честно говоря, меня уже тошнить начинает. Я бы лично предпочел его никогда больше не видеть и не слышать.

— Я… — Аой опустила голову, признавая поражение, и глубоко вдохнула. — Это дело пойдет лишь на пользу Охотникам, да и существам Хаоса в целом. У меня нет злого умысла.

Оправдывается как девчонка. Виновата усталость, манипулятор Маори, или дело в ней самой? Кого винить, если она сама попалась в ловушку? Ни видения, ни тяжелая дорога не могут быть оправданием для главы Охотников Кавасаки.

— Не сомневаюсь, — протянул Маори с улыбкой, что в исполнении другого человека могла бы показаться насмешливой. — Хорошо. Я даже сделаю так, чтобы Рэсса-сан и Сэйши-сан «забыли», что вас здесь видели. Если и вы сделаете кое-что для меня.

Черт возьми, так вот в чем дело! Он развел ее на откровенность, хотя с самого начала можно было предложить ему… что?

Если он потребует от нее то, что иногда требуют мужчины от женщин в своих кабинетах, она тут же его прикончит.

— Заберите в подземелья Кавасаки одного моего заключенного-вампира, — произнес Маори.

Аой уставилась на него. Невольно стало стыдно, что вообще допустила мысль…

— Вы же знаете, что у меня там за заключенный, — выдала она, снова сжав кулаки под столом. — Хираташи Норрен-Лемман, древний вампир, он же Поглощатель. По сути, все подземелья моего штаба оборудованы специально чтобы удержать его, вздумай ему сбежать. С ним бы лучше вообще никому из вампиров не контактировать…

Потому что он бомба замедленного действия. В сколько сейфов ни положи, рано или поздно рванет так, что ошметков не соберешь. В памяти всплыл рисунок, нацарапанный Норреном на стене: змея с оскаленной пастью, свившаяся в кольцо.

Та же, что в ее видениях? Та, что надвигается на город?

Аой словно пронзило. Проклятье, если бы сразу поняла… Что если в штабе что-то произойдет, пока ее нет? Много лет Норрен почти не проявлял признаков жизни, но вдруг появление гигантского белого змея спровоцирует его?

Видение пока еще непонятно. Что вообще такое этот змей? Ни один демон не смог бы принять обличье такой громадины, будь он хоть самым выдающимся мастером энергии Хаоса, а больше ему неоткуда взяться. Может, это просто-напросто метафора?

В ее видении против гигантского змея, уничтожающего все на своем пути, встал Рэй.

— Я предлагаю вам сторонника Эрта Ива, — нахмурился Маори. — Обращенного им лично. Пожалуйста, не сочтите, что я на вас давлю, но если из ваших подземелий не может сбежать даже сам Хираташи Норрен-Лемман, то мой заключенный не сбежит и подавно. Я просто хочу, чтобы его отсюда убрали. Хотя бы на время.

Аой замерла. Эрта Ива, значит…

«Мое имя не склоняется на ваш манер!»

Как странно. Из головы совсем вылетело столкновение с легендарным Яшимским Карателем перед Сэрой, как будто это пустяк, рядовое событие. Так смутно все вспоминается…

Аой покосилась на Маори. А он сам знает о том, что Ив Эрта в городе? Да наверняка. Иначе откуда бы взялась такая просьба? Что ж, под ее штабом и правда большое подземелье, целые катакомбы — места хватит на всех. Если Ив прибыл в Сэру, его стороннику точно нельзя здесь оставаться.

— Ладно, — выдала она и прищурилась. — По рукам.

Маори улыбнулся с явным облегчением.

— Добро пожаловать в Сэру, Аой-сан — произнес он почти торжественно.

В его светло-каштановых, почти бесцветных волосах кое-где проглядывали серые пряди — и не заметишь, если каждый день не видел точно таких же в зеркале.

Значит, не она одна — глава штаба Охотников, обладающий поврежденной связью с Хаосом. Странное, неприятное чувство общности.

***

Харикен плыла посреди облаков. Внизу шелестела листва, целое море опавшей рыжевато-коричневой листвы, щекотавшей нос пряными запахами осени.

Она открыла глаза. Белое марево никуда не исчезло — наплывало отовсюду, слегка двоилось и расплывалось, пока не превратилось в стены и потолок и ряды безупречно заправленных кроватей.

Она заморгала. Прищурилась. Тяжелая, онемевшая голова утопала в подушке, как в настоящем облаке. Руки вытянулись поверх одеяла — явно чужого, да и место незнакомое. Школьный медпункт? Какой-то слишком большой…

Взгляд сфокусировался на Итаки, сидевшем на стуле рядом. С непонятным выражением он смотрел на нее и, хотя видел, что она очнулась, не проронил ни слова.

— Ты жутко… молчишь, — выдала Харикен хрипло и слабо, сжав пальцы на одеяле. Его взгляд сделался более осмысленным, словно он вынырнул из глубин мыслей.

— Да? — произнес Итаки почти так же невнятно, как и она. — Мне казалось, что страшнее, когда я говорю.

Не получалось понять, шутит он или нет, и Харикен снова закрыла глаза, желая хотя бы на несколько мгновений провалиться обратно в приятную дрему. Подушка мягко обволакивала голову. В висках больше не гудело. Затылок не болел.

Вот сейчас Итаки начнет отчитывать…

— Что пошло не так? — спросил он с неожиданным, каким-то неловким участием. Его брови тут же скользнули к переносице, будто он рассердился на себя за такие чувства. — Ты не смогла пройти сквозь Хаос?

— Не совсем… — прошептала она. — Я попала не в С-Мир. Не знаю куда, но точно не в С-Мир…

Линия его челюсти затвердела. Пожалуй, когда он кричал, и то было легче. Не чувствовала себя как на исповеди…

— Ты вывела Символ на бумаге и сказала «С-Мир», так?

Харикен попыталась кивнуть, но не смогла и выдохнула:

— Да… И тогда… меня потянуло вверх, как сквозь игольное ушко, и я… оказалась на каком-то грязном чердаке…

Она рассказывала, а в голове вспыхивали образы. Шкаф оранжевого дерева посреди запустения. Блеск начищенных клинков. Насмешливый, яростный голос. Нож. А потом… дикая, ни с чем не сравнимая боль в голове.

— Я уже видела его, — добавила Харикен, помедлив. Если Итаки пришел сюда сам, она расскажет ему все. — Наверное, это он тогда был у реки весь в крови, а не Клинок. У меня такое ощущение, что… мы с ним связаны. И… у меня были странные сны про мальчика, и я их вижу все чаще и чаще…

— Подожди, — оборвал Итаки. — У тебя что, бывают видения? Почему ты раньше не рассказала?!

Она сглотнула. Потолок кружился, слегка мерцал, как звезды сквозь москитную сетку.

— Я не знала, кому… и с чего начать…

Он очевидным усилием воли подавил злость. Несколько мгновений сидел с закрытыми глазами, на его челюсти все так же играли желваки, но голос зазвучал довольно спокойно и твердо, хоть и глухо:

— Ты можешь обо всем рассказывать мне! И давно у тебя эти… видения?

— Почти с того момента, как ты отдал мне Символ.

Он скрипнул зубами. Вздохнул. Харикен решилась:

— Ты бы хотел, чтобы я вернула тебе Символ?

Немыслимо. Она ведь мечтала о таком с самого детства, мечтала всем сердцем… И все же — вот он, вопрос, сорвался с губ, как самая естественная вещь на свете, и повис в воздухе между ними. Уперевшись локтями в колени, Итаки взглянул на нее, а в его глазах разлилась такая мука, что сжалось сердце.

— Хочешь честный ответ? — прохрипел он. — Да больше всего на свете. Но ты все равно не сможешь его мне вернуть. И отдать кому-нибудь тоже не сможешь. Не знаю, почему это так работает, но как есть. Символ, с которым ты родился, можешь передать кому угодно, но Символ, который ты получил от другого Охотника, с тобой уже навсегда.

Харикен тоже закрыла глаза. Глубоко вдохнула.

— Тогда я буду хорошим Охотником.

Это не просто слова — обещание. Она приложит все усилия. Она больше не будет такой безрассудной. Она…

— Голова не болит? — произнес Итаки, уходя от ответа.

— Нет.

— Скажешь потом Юки спасибо. А в целом как?

— Правая рука побаливает. От запястья и аж до плеча, как будто по спирали, не очень сильно, но не перестает, особенно вот тут.

Она ткнула в место, где плечо продолжалось ключицей, и опустила пальцы чуть ниже. Итаки снова нахмурился.

— Я попрошу Юки, пусть еще раз посмотрит. Кстати, ты сказала, что нашла какой-то нож там, куда переместилась. Покажи.

Прозвучало как приказ.

Харикен огляделась. Ее школьный пиджак висел на спинке кровати, сумка лежала возле тумбочки, совсем недалеко, но руки не слушались.

— Можешь, пожалуйста, подать?..

Итаки схватил сумку за лямку и протянул ей. Харикен порылась в учебниках и тетрадях, наткнулась пальцами на гладкую рукоять и вытащила нож. Плоское темное лезвие блеснуло на свету.

Из головы вымело мысли. В памяти вспыхнули ряды ножей и мечей, щербатая блестящая алебарда в шкафу — а теперь этот нож прямо перед глазами. Она залюбовалась его мерцанием, и реальность размылась, закрутилась белым, исчезла без следа. Так красиво…

Итаки протянул руку.

Нож компасом крутнулся в пальцах Харикен и вспорол ему ладонь.

Вскрикнув, Итаки отшатнулся. Нож с лязгом отлетел к стене. Харикен охнула и зажала руками рот.

— Я не… я не хотела! Прости, прости!!! Я не знаю, как это получилось!!!

Итаки уставился на руку. В порезе пузырилась темная кровь и текла ручьем по запястью, расплываясь пятнами на рукаве.

— Не знаешь? — всколыхнулся в голове насмешливый голос. — Ты же сама на долю секунды так захотела! Ну же, просто признай, что тебе в последнее время все чаще хочется причинить кому-то боль, вот ты и не сдержалась!

— Нет! — выкрикнула Харикен, сжимая руками виски. — Оставь меня в покое! Я бы ни за что… Я бы ни за что не сделала Итаки больно!

— Серьезно?! Ты же только что пырнула его ножом!

Итаки смотрел на нее ошеломленно, почти с испугом, зажимая глубокую рану на ладони.