На следующее утро Принц-мэнор сотрясали страсти. Истерила Лили, до которой наконец дошло, что она больше никогда не подержит на руках своего малыша Гарри, потому что поднять сто восемьдесят семь фунтов боевого мага ей просто не под силу. Рычал Джеймс, поливая проклятиями Дамблдора и Волдеморта за то, что упустил из рук титул лорда.

В отличие от магглорожденной Лили, он прекрасно понимал, какое влияние имеет Лорд Магии и что отныне его слово десятое. Он был бы рад оторваться и на Снейпе, да вот только не выходило. Прямой запрет главы рода затыкал ему рот до того, как он успевал облегчить душу. А ещё до молодой четы дошло, что отныне у них нет ничего своего: ни жилья, ни денег, ни имени. И если Лили Поттер рвалась устроиться на работу, то Джеймс был в бешенстве от такой перспективы.

Да, Джеймс Поттер был аврором, но пошел он туда вслед за Сириусом и под давлением Дамблдора. Единственное, что ему нравилось в этой работе — это чувство превосходства, которое давала алая мантия, и возможность срывать плохое настроение на шушере из Лютого.

Но больше всего Джеймс мечтал, как будет арестовывать ненавистного ещё со школы Снейпа. Возвращаясь вечером с работы, он любил наблюдать, как готовила на кухне Лили. Джеймс смотрел на молодую жену и очень хотел стереть из её памяти мерзкого слизеринца. Он представлял себе, как во главе ударной группы возьмёт штурмом ставку Тёмного Лорда, как будет вальяжно прохаживаться, срывая маски с мерзких перепуганных лиц Пожирателей. Как под одной из них он увидит лицо Снейпа — такого же жалкого и беспомощного, как тогда, когда они подвесили его вниз головой.

И Лили обязательно будет рядом. Только в этот раз она не будет защищать этого ублюдка, а с ненавистью плюнет ему прямо на чёрную уродливую метку и с восхищением взглянет на него, Джеймса, её героя. Нет, не только её — на героя всей магической Британии! А когда вырастет их Гарри, то станет таким же отважным и смелым. Обязательно поступит на Гриффиндор, заведёт такого же весёлого друга, как Бродяга, и Хогвартс вздрогнет от нового поколения Мародёров.

Вот только в реальности всё вышло иначе. Ненавистный Снейп нагло ухмыляется, не упуская случая ткнуть ему, Джеймсу, в лицо кольцо лорда. Любезничает с Лили, которая продолжает ему улыбаться, и спит с его сыном. Положа руку на сердце, надо сказать, что Джеймс не воспринимал этого взрослого мага, как своего малыша Гарри. Но какая разница! Джеймс Поттер даже не мог точно ответить, который из этих трёх факторов раздражал его сильнее всего. Зато точно знал, кто во всём виноват.

— Я сегодня был в мэноре, — небрежно заметил за обедом Гарри. — Родовой гобелен отражает Джеймса Поттера как младшую непризнанную ветвь рода. А Лили там нет вообще.

— Непризнанную? — не сдержал удивления Джеймс. — Я наследник рода!

— Ты был им, — скривился Снейп.— Вот только в тот момент, когда Гарри принимал титул лорда, тебя не существовало. Так что для родовой магии ты бастард, Джейми. Ну, а с Лили ещё проще. У вас ведь министерский брак, не магический?

— Нам этого хватает, Северус. К чему эти глупые пережитки прошлого?

— А что, Джеймс тебе не объяснил? — наигранно удивился Снейп. — Видишь ли, Лили, министерский брак могут себе позволить заключить только те, кто не получает родовую подпитку. Проще говоря, так делают магглорожденные и некоторые полукровки, у которых нет родового камня. Им неоткуда черпать магию и для них магический брак это не дополнительная сила, а дополнительные ограничения.

А вот когда дело касается введённых в род, а особенно наследников родов, то без магического брака они считаются для рода холостыми. А значит, все их дети будут бастардами. И Гарри не избежал этой участи. Ему повезло. На момент принятия титула Лорда он был единственным представителем своего рода и Магии было просто некуда деваться. Присутствуй на тот момент в этом мире Джеймс, и Гарри не сумел бы возглавить род в обход Джеймса.

Но вас не было. И Магия признала Гарри единственным, то есть новым Лордом. А это в свою очередь означает, что любой, появившийся после него носитель крови, никто иной, как бастард. И если сейчас, пока Джеймс официально не введён в род, а ваш брак продолжает оставаться министерским, у вас появится ребёнок, то для Магии он будет Эванс, а не Поттер. И в нём не будет ни капли родовой крови.

Джеймс гневно открыл рот и вынужден был его захлопнуть. Признавать то, что Снейп в общем рассказал всё верно, он не хотел. А возразить было нечего. В тот момент были ещё живы его родители и главой рода являлся Флимонт Поттер. В необходимости министерского брака их убедил Дамблдор, заявив, что ситуация в Британии непредсказуемая и если с Джеймсом что случится, то при магическом браке Флимонт, как глава рода, имеет право отдать Лили замуж за кого угодно, хоть за Пожирателя, хоть за Снейпа. А пока у них брак министерский, Лили такая судьба не грозит. Это и стало решающим фактором, а потом Джеймсу было как-то не до изменения статуса.

— Какая разница! Это всё-равно будет наш ребёнок! — попыталась отстоять своё мнение Лили, но в её голосе больше не чувствовалось прежней уверенности.

— Кстати, Джеймс, где вы собираетесь жить и чем хотите заниматься? — спросил Гарри. — Через неделю мы с Северусом вынуждены будем покинуть мэнор.

— Если ты не против, Гарри, мы бы хотели вернуться в дом в Годриковой впадине. Он, конечно, частично разрушен, но я восстановлю его. А насчёт работы… — скривился Джеймс. — Снова пойду в Аврорат.

— К Мальсиберу? — вскинул бровь Северус. — Вот уж кто обрадуется новому подчинённому!

От такой неожиданной информации Джеймс поперхнулся и закашлялся.

— Какой Мальсибер?

— Тот самый Колдер Мальсибер, который учился на год старше нас.

Лицо Джеймса вытянулось и посерело. Он прекрасно помнил этого жесткого высокомерного слизеринца, которого ещё в Хогвартсе предпочитал обходить стороной.

— Конечно, кого ещё мог назначить на эту должность ваш… министр! — зло заявил Джеймс. — Только своих… сторонников.

— Ничего страшного, — попыталась улыбнуться Лили. — У меня прекрасно получались зелья, и я могу попробовать устроиться преподавателем в Хогвартс. Слагхорн меня не раз приглашал к себе.

— Слагхорн давно уже отошел от дел и у меня сейчас совсем другой преподаватель. Прости, Лили, но даже ради нашей старой дружбы я не буду жертвовать качеством преподавания и менять Мастера зелий на человека без степени и опыта работы.

— Причем тут ты, Снейп! — процедил Джеймс.

— При том, мистер Поттер, что в данный момент именно мой супруг является директором Хогвартса.

— А… а где профессор Дамблдор? — удивлённо спросила Лили, для которой во всей вселенной просто не могло существовать другого директора Школы Чародейства и Волшебства, кроме Альбуса Дамблдора.

— В клетке, — просто ответил Северус.

— В тюрьме? — переспросил Джеймс.

— Нет, в клетке. Он теперь попугай, — пояснил Гарри. — Птица.

***

Можно сказать, что Лиззкина помолвка удалась. Приглашенных гостей почти не было. Только те, кто имел непосредственное отношение к двум родам. Это же не свадьба — такие мероприятия не принято делать масштабными. Но так даже лучше. Ларс впервые попал в общество магической аристократии и то, что она оказалась представлена ограниченным, относительно дружелюбным составом, позволило ему безболезненно дебютировать, как представителю одного из родов.

А вечером, когда мы все разбрелись по своим гостевым покоям, в окно постучала почтовая сова. Вот честно, напиши Красавчик что-то вроде: «Уважаемый лорд Милтон, мы желаем вас лицезреть…», то я бы попросту забил на это приглашение до лучших времён. Но его нервное: «Хель, ждём тебя на завтрак в Принц-мэноре. У нас тут pizdetz», заставило меня, вопреки протесту всего организма, вылезти из постели рано утром.

Собираясь к Фоули, я прихватил с собой несколько парадно-выходных комплектов. Не то место чужой мэнор, где глава другого рода, пусть и родственного, может себе позволить ходить в домашних штанах и тапочках. Так что к Красавчику я прибыл одетый, как на официальный приём. Тёмно-серый приталенный костюм с зауженными брюками, лакированные туфли и мантия цвета жидкого серебра. Разумеется, подобная одежда не сочеталась со встрёпанными волосами и красными с недосыпа глазами. Поэтому пришлось ещё и внешним видом заняться. Поэтому из камина в Принц-мэноре я вышел не ровно в десять, а в начале одиннадцатого.

Встретивший меня домовик с поклоном заявил, что хозяева и их гости ждут меня в малой столовой. Стоп, гости? М-да, моё опоздание в этом случае выглядит не очень хорошо. Ну и хрен с ним. Нацепив на лицо выражение: «Опаздывают только работники, а начальство задерживается», я стремительной снейповской походкой проследовал за сопровождающим.

Малая столовая Принц-мэнора была отделана в мрачных цветах, неожиданно разбавленных белым. Тёмно-фиолетовые стены, черная мебель и кипенно-белые шторы. Сиреневый камень пола накрыт белоснежным ковром. Небольшой, всего на шесть персон обеденный стол и мягкие стулья, собравшие на своей обивке все оттенки окружающего интерьера.

В торцевой части стола, напротив друг друга, сидели Снейп и Поттер. Левую сторону занимала молодая пара, а напротив них единственное свободное место приготовлено, видимо, для меня. Завтрак уже был накрыт, но к трапезе ещё не приступили.

— Доброе утро, лорд Принц, лорд Поттер, — начал я с официального тона. — Ваше приглашение стало неожиданностью для меня.

— Лорд Милтон, мы рады, что вы к нам присоединились, — подхватил тон разговора Красавчик.

Тем временем я занял приготовленное для меня место и удивлённо принялся разглядывать гостей. По возрасту они были чуть старше меня. Молодой мужчина с «сеновалом» на голове и круглых очках-велосипедах, и рыжая смазливая деваха с зелёными глазами. Что-то, а точнее кого-то, они мне напоминали. А учитывая тон отправленного мне письма, в голове завертелись идеи, а жопа почуяла приключения.

— Я так полагаю, лорд Поттер, — перевел я взгляд на Гарричку, — эти молодые люди являются вашими родственниками? Не представите мне их?

— С удовольствием, лорд Милтон, — откинулся на спинку стула Гарри. — Джеймс и Лили Поттеры, мои родители. Лорд Хельгерт Милтон, сюзерен рода Блэк.

— Милтон? — переспросил Джеймс. — Насколько я помню, такой фамилии не было среди чистокровных.

— Джеймс и Лили Поттеры? — хмыкнул я. — Насколько я помню, таких имён не было среди живых.

— Мои родители, лорд Милтон, были перенесены, не без помощи магии, из прошлого в настоящее, — пояснил Гарри.

— И? — вскинул я бровь. — Если бы вы предоставили мне Регулуса Блэка — я бы понял необходимость моего присутствия. Но род Поттер? Я имею к нему лишь опосредованное отношение.

— Это так, — тяжело вздохнул Красавчик. — Но вас мы пригласили немного по иной причине. Мистеру и миссис Поттер требуется официальное признание.

Я глотнул крепкого черного кофе и внимательно посмотрел на Красавчика. Тот явно нервничал, хотя со стороны это было незаметно. Но я слишком хорошо его знаю. Как и ход его мыслей. Всё просто: ни он, ни Поттер не желают нарваться на Круцио в исполнении Томми, когда до него дойдёт весь абсурд ситуации.

— Признание через министерство? — спросил я. — Не желаете испытывать на себе раздражение лорда Слизерина?

— А вы, лорд Милтон? Не желаете официально напрашиваться в гости к Лонгботтомам? — вопросом на вопрос ответил мне Поттер.

— Услуга за услугу, лорд Поттер? — повернул я голову. — Вам же известно, что мне нужно от рода Лонгботтом?

Гарри кивнул, а я призадумался. Да, появление живых Поттеров, в чьей смерти громче всего обвиняли Томми, станет для него шоком. И в этот момент рядом с ним находиться будет опасно. Но без Гаррички я не смогу попасть к гобелену Лонгботтомов. А я всё ещё хочу выяснить, кто такой на самом деле Аллан Батлер. Ну, Круцио мне не грозит — на мне Томми оторвётся по-другому. Так что вазелином нужно будет запастись.

Я перевёл взгляд на чету Поттеров и призадумался. Нет, не над заданным вопросом: тут я уже однозначно решил, что соглашусь. Я задумался над тем, как эту «сладкую парочку» можно использовать. Увы, в голову ничего не лезло, кроме банального отбеливания имени Томми и ещё одного гвоздя в крышку гроба Дамблдора. Только запоздало это действо. Вот появись они лет пятнадцать назад… А сейчас? Надо ли ворошить это?

— И чем мы вас так заинтересовали, лорд Милтон, что вы так беспардонно пялитесь на нас? — ехидно спросил Джеймс, особенно выделив интонацией мой титул.

— Думаю, мистер Поттер. Что мне будет сделать проще: объяснить всем кто вы и как тут оказались или просто убить вас, восстановив историческую справедливость?

После моих слов Лили уронила вилку в тарелку, а Джеймс вздрогнул, но тут же вернул себе прежнюю уверенность.

— Неудачная шутка, — ухмыльнулся он.

— А разве я шутил? — растерянно повернулся я сначала к Северусу, а потом к Гарри.

Мои действия повторила и Лили. А глядя на серьёзные сосредоточенные лица двух лордов, резко побледнела. Да, этим двоим была прекрасно известна моя тяга к чёрному юмору. Что возьмёшь с некроманта?

— Северус? Гарри? Вы же не собираетесь сдать нас Тому-Кого-Нельзя-Называть?

— Пф, что за глупое прозвище, миссис Поттер? — фыркнул я. — Надеюсь, у вас хватит ума больше не оскорблять подобным обращением лорда Слизерина? Потому что пообщаться вам с ним всё равно придётся. Но для начала я хочу узнать, как вы тут оказались. И не из вашего рассказа. Северус?

— В думосборе есть воспоминания. После завтрака мы можем подняться ко мне в кабинет.

Воспоминания Поттера я просматривал несколько раз. К сожалению, заглянуть за плечо Лили в детскую мне не удалось. Гарри не видел что там, значит и в воспоминании этого не было. Но все сказанные слова я разобрал по составу и морфологии. И вот многие пазлы встали на свои места.

Во-первых, разрушенный особняк. Ведь Томми однозначно утверждал, что не громил его. Он лишь убил Джеймса, убил Лили и при попытке убить Гарри что-то пошло не так и он развоплотился. И после ухода Северуса он был цел. Я то раньше думал — это авроры сделали. А выходит сам Гарричка расстарался.

Во-вторых, выходило, что Джеймс действительно сам отдал Дамблдору мантию-невидимку. Но только на время операции. А в итоге, третий дар Смерти задержался у Пресветлого на десять лет.

В-третьих, Сириус, который так убеждённо отвечал на суде, что это он виновен в смерти Поттеров, просто выполнял ментальную установку после Обливиэйта. Да он даже под веритасерумом подтвердил бы свою виновность, поскольку был в ней полностью убеждён. Он считал себя виновным в смерти Поттеров, но не в предательстве. А о последнем его и не спрашивали.

В-четвёртых, Сириуса в Азкабан и Гарри в Дурслькабан Дамблдор отправил лишь для того, чтобы их не нашли неизвестно куда исчезнувшие Джеймс и Лили. И историю Мальчика-Который-Выжил Дамблдор разнёс по магическому миру по той же причине. Не могли родители не кинуться выяснять судьбу своего ребёнка. Гарричкина слава, оказывается, была приманкой для его родителей.

Дамблдору нужна была чета Поттер. И ему нужен был их дом в Годриковой впадине. Поэтому он и не стал ими рисковать, а подставил под удар Томми других людей. И это всё каким-то пердимоноклем связано с Уизли. Но ведь Гарричкой он рискнул! Значит, изначально история была завязана не на него, а на его родителей. Они зачем-то нужны были ему живыми и совсем не нужны были мёртвыми. Не мёртвые…

— Лонгботтомы! — потрясённо выдохнул я, вынимая голову из думосбора.

— Что? — удивился Северус. — Они-то тут причём?

— Алиса и Фрэнк Лонгботтомы! Не мёртвые! Два мальчика — два претендента на пророчество. Дамблдору для чего-то нужны были их родители. Живые, но недееспособные! Вот какая судьба ждала Поттеров. Старый хрен собирался объявить общественности об их смерти, для этого и подготовил двойников. Но при этом, их самих он бы куда-то спрятал. Как и поступил с четой Лонгботтомов. Попугай сейчас хрен признается. Наврёт с три короба о всеобщем благе. Два мальчика, два претендента на пророчество, два наследника рода… Мне нужно к Томми!