Праздник Йоль длится двенадцать дней, начинаясь в полночь 21–22 декабря и заканчиваясь 1–2 января. В праздничные дни Йольские каникулы бывают не только у школьников. Празднуют все маги, в том числе и чиновники министерства магии. На дежурстве остаются лишь единицы, а всех остальных поймать на рабочем месте практически невозможно. И Томми не исключение. Тем более, что сейчас в мэнор вернулись Драко и сыновья.

Именно по этой причине я даже не думал соваться в министерство, а сразу от Красавчика камином переместился в Слизерин-мэнор. Ненавижу камины, вот честно. Как только появится время — займусь идеей порталов. А хотя… зачем самому голову ломать? У Томми целый отдел невыразимцев имеется!

— Минки! — позвал я местного домовика. — Где лорд Слизерин?

— Старшего лорда нет в мэноре, — поклонился домовик. — Младший лорд Слизерин у себя в кабинете.

— Доложи, — велел я и уверенно направился в сторону кабинета Драко.

В Слизерин-мэноре я уже ориентировался, как у себя дома. Стоило мне только подойти к дверям, как они распахнулись.

— Хель? А мы думали ты до конца каникул останешься у Фоули, — улыбнулся сидящий за столом Драко

— Я бы и остался, если бы меня Северус не выдернул. Наш неугомонный Гарри Поттер снова нашел приключения на свой зад.

— Ну и что Потти вытворил в этот раз, что Северусу понадобился ты?

— Вытащил из прошлого в настоящее своих родителей. Живыми.

Драко подавился воздухом и закашлялся.

— Это невозможно! Мемориал в Годриковой впадине же существует!

— Да, существует. Где Том?

— В министерстве, — потрясённым голосом ответил Драко.

— Как ты думаешь, его лучше дождаться или к нему сходить?

— Не надо сообщать Томарису подобные новости на рабочем месте. Он же заавадит половину министерства. Я лучше его сюда вызову.

Патронус-змея унёс Томми сообщение от Драко, а я, ожидая, пристроился в кресле у окна. Томми появился через полчаса в прекрасном настроении. Глядя на его чуть лукавую улыбку, мне даже неловко стало портить ему этот день.

— Драко, к чему такая спешка? — начал он, заходя в кабинет. — Хель? Неожиданный сюрприз. Так это благодаря тебе у министерства сегодня образовался выходной?

— Да, Томми. Вот только не уверен, что сюрприз тебе понравится…

Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, я начал рассказ. Томми и Драко слушали молча и не перебивали. И только нарастающее шипение на парселтанге убеждало меня, что я разговариваю не с пустотой.

— …Вот и получается, что, по всей видимости, на кладбище в Годриковой впадине лежат совершенно другие люди. Магглы, — я открыл глаза и встретился с алыми глазами Томми, сверкающими на змеином, покрытом чешуёй лице.

В таком виде он до отвращения напоминал невменяемого Волдеморта. Драко молчал, замерев в кресле. Надо же, эльфёнок по-прежнему испытывает перед Томми благоговейный трепет? И это после стольких лет равного брака? М-да, Драко, видимо, мне не помощник…

— Томми, ну и чего ты тут Нагайну изображаешь? — хмыкнул я. — Косплей тебе не к лицу.

— Хххге они? — прошипел Томми, нависая над моим креслом.

— Там, где им и положено быть, — я подался вперёд и обнял Томми за шею. — Ну что ты так нервничаешь? Подумаешь, нашлись двое малолетних идиотов. Хочешь, я их по-тихому отравлю?

Не позволяя Томми разогнуться, я провёл языком по безгубому рту. Прихватил зубами за подбородок и выдохнул.

— Томми, так не интересно. Мне твой человеческий облик нравится больше.

— Ххде Поттеры? — прошипел он, прихватывая меня пальцами за горло.

Убить он не пытался, лишь сделать больно. Острейшие когти вспороли кожу и под воротник потекла кровь. Я даже немного испугался, что неверно просчитал его будущую реакцию.

— Если задушишь, я останусь тут призраком и буду распевать про тебя похабные песенки в министерстве, как Пивз, — прохрипел я, пытаясь оторвать его руку от горла.

— Просссти, — вдруг сдулся Томми, как будто из него выпустили воздух.

Отпустив меня, он жидким металлом стёк на пол, положив мне голову на колени. Медленно, очень медленно к нему возвращался человеческий облик. Так же медленно, как на дорогой ковёр падала, снимаемая когтями с кресла, стружка. Когда толщина ножки уменьшилась вполовину, а на голове Томми вновь появились волосы, я рискнул подать голос.

— Ещё пара стружек и я ебанусь с кресла.

Томми поднял голову и посмотрел мне в глаза. А потом встал, обошел кресло со спины и осторожно стер пальцами кровь с шеи.

— Я сссделал тебе больно, — огорчённо вздохнул он.

— Терпимо, — облегчённо вздохнул я.

— Поссле твоей ссмерти на Асстрономической башшне, я пообещал ссебе, что никогда не причиню боль ссвоей ссемье, — прошептал Томми, наклонившись к самому уху и осторожно провёл языком по кровоточащим царапинам.

Кожу защипало и я физически ощутил, как заживают мелкие ранки.

— Не ссделаю больно, не ссделаю плохо, не бойсся, — шипел Томми, цепляясь за эти слова, как за смысл жизни.

— А разве похоже, что я испугался? — фыркнул я, оттянув за волосы его голову и ловя взгляд вишнёвых глаз. — Ну, а раз уж ты переварил эту новость, то давай подумаем, что делать с Поттерами дальше?

— Не заострять на них внимание, — отмер Драко. — Перемещение во времени заменить на стазис и преподнести общественности, как грандиозный обман Дамблдора, который Томарис разгадал, поэтому даже не собирался убивать Гарри Поттера.

— У меня есть ещё несколько идей и я хочу их проверить.

Ещё полчаса занял у меня пересказ своих выводов из увиденного в думосборе.

— Вот скажите мне, зачем ему могли понадобиться наследники родов? А главное — зачем Дамблдору нужны были их живые родители?

— Очередь наследования, — ответил Драко. — Из-за того, что жив Фрэнк Лонгботтом, Невилл не может стать главой рода. А отдать в качестве откупа алтарю психически нездорового, но физически сильного отца у него рука не поднимается. Вот и завис род: и есть он, и нет его. Теоретически, сегодня любой из действующих глав родов может подмять Лонгботтомов под себя. Для этого достаточно лишь посадить Невилла на кровный вассалитет. И тогда род Лонгботтом станет младшей ветвью другого рода. Объяснить, что это будет означать?

— Не надо, — вздохнул я. — Всё имущество и магия Лонгботтомов перейдёт во владение нового рода. Они вольются в него, как влился род Гриндевальд в род Милтон. Но ведь этого не происходит…

— Потому что я запретил, — хмыкнул Томми. — Доходчиво объяснив, что любой, кто попробует это сделать, меня очень сильно огорчит. За последние сто лет количество родов в Британии и так сильно сократилось. А таких умников, как ты, Хель, больше не наблюдается. Вот и не трогают Лонгботтомов, хотя их магия без необходимых ритуалов слабеет каждый год.

— Значит, точно такую же судьбу готовил Дамблдор и Поттерам. Он собирался влить их род в чей-то другой. Уизли? Но тут не сходится. Это Джинни должна была войти в другой род.

— Ну и что. Нет тут никакого противоречия. Джинни вводят в род Поттер по магическому браку. И тут уже неважно, является Гарри главой или наследником. Он в любом случае член рода. Джеймс жив, но вне досягаемости, род он так и не принял, значит повторяется история Лонгботтомов, — принялся рассуждать Драко. — Два обезглавленных рода, чьи наследники второй очереди в полном моральном подчинении Дамблдора… Синкретизм! — потрясённо выдал Драко.

— Чего? — не понял я, а Томми вдруг расхохотался.

— Гениальный психопат с манией величия! Даже я не додумался бы до такой аферы! Это же сколько времени он готовил всё это?!

— Я дико извиняюсь, достопочтимые лорды, но можно мне, тупому магглорожденному, объяснить вашу гениальную догадку нормальным языком?

— Синкретизм, Хель, это постоянное объединение в одной форме нескольких частей, разделённых между разными формами, — преподавательским тоном начал Драко. — Проще говоря — это способ собрать один род из частей осколков других родов. И тут главное слово «нескольких». С одним родом такого не провернёшь. Смотри, Лонгботтомы и Поттеры. Ни у тех, ни у других нет главы и не появится, пока живы Фрэнк и Джеймс. Но есть родовые камни и наследники второй очереди. Если просто заключить союз между Невиллом и Гарри, то ничего не изменится. Но вот если обоих отдать младшими супругами одному магу, то он автоматически становится главой объединённого рода.

— Дамблдор собирался взять Невилла и Гарри младшими супругами? — поперхнулся я. — Постой, а Уизлетка? Гарри же был бы уже занят.

— И что? — фыркнул Томми. — Померла бы она от Драконьей оспы, вот он и свободен. Деньги от рода Уизли он бы получил, два родовых камня слил в один, и стал бы кем-то вроде тебя: новым и демонически сильным лордом.

— Ну и к чему эти сложности? — нахмурился я. — Почему бы Дамблдору просто не основать свой род?

— Потому что это не так просто, как кажется, — ответил Томми. — Это тебе повезло с признанием Гриндевальда. Если бы он не провёл ритуал вливания, ты бы никогда не смог основать род. Да и сейчас в Британии никто не может этого сделать. И не мог Дамблдор, и я не мог в свое время. Поверь, Хель, я пробовал. Если бы у меня в шестидесятые годы была такая возможность, то Волдеморта бы никогда не было. Я не цеплялся бы так за наследие Мраксов и Слизеринов. Не вгрызался бы зубами в знания и традиции. Я много что перепробовал, но до синкретизма не додумался. Да и где взять два ущербных рода, наследники которых не будут стремиться возглавить их любой ценой, а добровольно уйдут в почти рабство? Это должны быть очень… необразованные наследники и фанатично преданные старшему магу. Но в то время само словосочетание «наследник рода, не знающий традиций» звучало как нечто издевательское. А любой из наследников: хоть Блэков, хоть Малфоев, Розье, Ноттов и прочих с лёгкостью бы отправили своего недееспособного отца на алтарь. И уж точно не стали бы, как Невилл, лелеять ненужную жизнь в ущерб роду. Вот так.

— Значит Дамблдор, с момента своего назначения директором Хогвартса, готовил себе почву? Убирал старшее поколение, лелеял выходки Мародёров, насаждал власть магглорожденных и избавлялся от ритуалов и традиций лишь для того, чтобы сделать следующее поколение неграмотными? Чтобы самому стать лордом Магии? Но почему он тогда в молодости не согласился на брак с Гриндевальдом? И был бы себе лордом?

— Как полукровка он был бы младшим супругом, — ухмыльнулся Драко. — А если бы Геллерт скоропостижно скончался, то Дамблдор стал бы лишь регентом при наличии сына, и простым членом рода, если бы главой стал кто-то другой. Да и кто сейчас скажет, из-за чего разругались они тогда? Может, как раз из-за этого?

— Ну и сколько он собирался жить, если его план сработал, когда ему уже за сотню перевалило? — недоверчиво спросил я.

— Дамблдор был учеником Фламеля. А тому скоро восемьсот исполнится. Кто знает, чему он у старика научился, — нахмурился Томми. — Да и с крестражами на мне он не просто так экспериментировал. Сумел же я возродиться и тело создал магическое…

— Кстати о Дамблдоре. Где эта птичка? — спросил я.

— Здесь, в мэноре, — ответил Томми.

— Хочу с ним пообщаться. Но не сейчас, а после того, как разрулится ситуация с Поттерами. Томми, а из него никак нельзя вытащить правду? Может веритасерума ему в водичку капнуть?

— Не смеши, Хель, — фыркнул Томми. — Дамблдор — магическое создание, а на них зелья не действуют. И легилименция его не берёт, потому что он не человек. Даже анимагов в обороте прочитать нельзя, а тут истинная форма. Единственный вариант — это пытки. Но не факт, что он заговорит, а не спалит себе мозг.

— Этот бородатый козёл на протяжении шестидесяти лет ставил над магической Британией эксперимент. И всё это для того, чтобы стать бессмертным, сильнейшим магом и править тупым быдлом, в которое он собирался превратить всех остальных. Вот уж достойный последователь дедушки Геллерта!

«Ради всеобщего блага…»