Unlike Pluto - Have Fun

Ты просто купаешься в жалости к себе.

Заведомо предполагалось, что вечеринка не оправдает ожиданий, а оставит после себя мерзкое, липкое чувство отвращения ко всем присутствующим и к себе в первую очередь. Внутренний голос навязчиво и медленно ставит старую, до того заевшую пластинку, от которой где-то на подкорке зудит, вытесняя любые положительные мысли из черепной коробки будто их туда старательно и не заталкивали.

Страшно. Больно. Противно.

Кто-то говорил, что внутренний голос отображение лучшего, что он самый прекрасный из голосов, которые ты можешь себе вообразить. Ударить бы этого кого-то по лицу пару раз опровержения слов ради и заставить забрать свои слова обратно. Чарующий. Возможно, таким он и был, когда ты плескался в лучах юношества, не цепляясь за совершенные ошибки, а мысли, что вразрез с мнением общества не сверкали своей неправильностью. Феликс уже этого не помнил. Какой он? Это было слишком давно.

Шаблоны, привычки, маски, что возводили огромную стену от социума мучительно долго, создавая тот самый образ, в котором ты варился, оглушительно затрещали от парочки фраз. Даже смешно. Слишком долго носил. Слишком долго скрывался. А стена падает быстро. Она всегда падает с невероятной скоростью.

Это как распускать мешок с мукой. Нужно потянуть за нитку, чтобы он полностью раскрылся. Сначала она не поддается, а потом рвётся в момент, не успеешь и заметить. Стежек за стежком. И самым уничтожающем, пожалуй, является даже не то, что он распустился, а то, когда и какая реакция за ней последовала, если чиркнуть спичкой. Мучная пыль взрывоопасна.

 В момент, когда разум отравлен алкоголем, в разгар веселья в кругу старых знакомых которых не видел добрые пять лет и на самом деле не видел бы столько же, возвращаются запертые на хлипкий замок убеждения, что лучше не вступать ни с кем в разговор, ибо не знаешь как. Не знаешь, как шутить. Что говорить. Все кажется глупым и нелепым. Ты кажешься глупым и нелепым. А скрипучий голос в голове начинает царапать по затылку, нашептывая о твоей ничтожности и незначительности.

Сиди в стороне. Просто смотри. Пей. Сиди и молчи. Они танцуют, ты так не можешь. Пей еще. Чувствуй себя ненужным. Завидуешь?

— Скажи, тебе это так нравится? — от неожиданности Ли неловко дернулся, неприятно прочертив коктейльной трубочкой по небу. — Ты сейчас буквально сидишь и всем видом кричишь о том, что хочешь чтобы тебя пожалели.

Вот пошел первый стежек.

— Ничего подобного, с чего ты это вообще взял? — Феликс покосился на парня, приближение которого не успел заметить, нацепив подобие улыбки.

— Я говорю, что вижу. Почему тебе так нравится купаться в жалости к себе даже сейчас?

Ты купаешься в жалости к себе.

Второй стяжек.

— Я не купаюсь в жалости к себе, о чем ты? — Феликс невнятно фыркнул. Пальцы крепче сжали деревянный выступ камина. — Хочешь поговорить об этом?

— Ничего я не хочу, — немного поёрзав парень спрыгнул с камина, на котором сидел пол вечера, больно задев пару палений ногой. От удара на глаза навернулись слёзы. — Слушай, что тебе надо? Я тебя не трогал, и ты меня не трогай, иди куда шёл.

 Неверный ответ.

Четвёртый стежок.

— Твоя реакция сейчас подтверждает мои слова. — парень криво ухмыльнулся. — Признай просто, ты действительно купаешься в жалости к себе.

Пятый.

— Не начинай только опять плакать, я просто же хочу поговорить по старой дружбе. — Из-за громкой музыки будто вибрировала грудная клетка изнутри. Смех знакомых на фоне казался искаженным, как прогнанным через дешевый автотюн.

— Я не плачу. — коснулся щеки. Действительно, слеза. — Просто полено…

— Вечные оправдания.

Шестой.

— Пожалуйста, отстань уже от меня. — парень скривился, когда понял, насколько жалостливо это прозвучало.

— Опять хочешь оказаться королевой драмы этого вечера? Тебе не надоело? Просто иди и поиграй с другими в бильярд, не знаю. Потанцуй, а не сиди и думай какой ты бедный и несчастный.

Опять. Хочешь.

— Все же ты упиваешься жалостью к себе. — парень, тяжело вздохнув, закатил глаза.

Треск.

Мешок распустился.

Мелкая пыль летает в воздухе, только поднести зажигалку, черкани спичкой и произойдёт взрыв. Огромный, разрушительный, всепоглощающий взрыв.

Чуть склонив голову в сторону и показав вымученную улыбку, Феликс крутанулся на месте и на еле гнущихся ногах направился прочь из комнаты, где смеялись уже, казалось, над ним, а не над Ханом, который в очередной раз забив шар в лузу исполнил до дикости забавную волну телом, не упустив шанс ткнуть кием рядом стоящую Йеджи.

Но Хан не танцевал.

Никто не смеялся.

Надо было уйти, просто уйти куда-нибудь, в какую-нибудь другую комнату, где темно, никого нет и где можно выпустить рвущийся наружу полустон отчаяния и разочарования в самом себе за то, что не удержал, казалось, намертво приклеившуюся маску. Слабый. Феликс считал себя действительно слабым. Слабым и ничтожным. Обида разрасталась всё дальше, становилось противно от себя. Руки чесались. Все, чего сейчас хотелось — пропасть. Провалиться под скрипящие доски у лестницы в этом старом доме и остаться под ней горсткой вековой пыли.

Парень буквально влетел в туалет на втором этаже намереваясь спрятаться, предварительно шлёпнув ладонью по выключателю и вырубив свет. «Темная комната — нелюдимая комната» — подумал он, хотя идея не отличалась особой продуманностью, ибо при стеклянных, слегка будто <i>заблюренных</i> дверях ты скроешься разве что от слепых мышей.

 В носу щипало, а по телу в каждой клетке отдавалась усталость. Хотелось лечь прямо на холодный кафель. Руки продолжали зудеть, пальцы теребили резиновые браслеты, щелкая ими по запястьям.

В углу комнаты, почти аккурат напротив двери возвышалась небольшая колонна с прикреплённой к ней шторкой, что ограждала душевую зону.

Мысли о том, что санузел на весь дом один и укрытия хуже не придумаешь, поскольку место являлось самым востребованном на вечеринке за двадцать с лишним человек у парня не возникло. С таким же успехом можно было просто лечь под бильярдным столом изображая из себя аномальных размеров шар с табличной «Пни меня».

Проскользнув в душевую зону, причём, в прямом смысле проскользнув, поскольку кафель был мокрым, а в сочетании с голыми ногами без пары пируэтов не обошлось, парень чересчур остервенело дернул шторку, закрывая себя от мира и больно впечатываюсь спиной в сырую колонну, не упустив возможность задеть душевой шланг от чего лейка свалилась ему прямо на голову. Парень злобно шикнул и пнул несчастную лейку в угол. Это была последняя капля. Слезы неудержимо стекали по щекам, пока он, залепив рот рукой пытался не издавать и звука.

— Кхм, я прошу прощения, я тут… — Феликс замер, проглотив вставший комок в горле, продолжая прижимать небольшую ладонь ко рту. — Я тут немного как бы есть?

Промелькнула мысль, что лучше бы Ли все же навернулся на этом скользком кафеле, приложившись обо что-нибудь виском.

— Я полагаю, ты хочешь, чтобы я вышел? — вкрадчиво поинтересовался кто-то, на что Феликс сначала качнул головой, но осознав, что его не видно, промычал что-то похожее на согласие. — О, да, конечно, без проблем. — Послышалось какое-то копошение, тяжелый вздох, а после и треск закрывшейся двери.

Феликс с подозрением покосился в сторону выхода, будто внезапно обрёл способность видеть сквозь штору. Он ушел. Неизвестный парень с до боли знакомым голосом действительно сразу ушел. Не стал задавать вопросов, не пнул того пару раз за отсутствие манер. Странный.

Облегченно вздохнув, Ли подчеркнул мысль, что позже найдет его и извинится как следует, пожалуй, даже поблагодарит пару раз и все же еще пару раз извинится.

Ты отвратителен.

Голос продолжал скрипеть. С первого этажа так же восторженно кричали люди, остервенело пытаясь перекричать музыку. Одежда парня намокла и теперь неприятно холодила спину и бёдра, вызывая волну мурашек.

— А вообще нет, я передумал. — щёлкнул замок двери. Знакомый голос появился в помещении так же резко, как и ушёл и судя по копошению проскользил в сторону подоконника, который находился рядом с душевой зоной. Кстати, ещё один сомнительный предмет для интерьера в ванную в дополнение к стеклянной двери. — Это ты сюда немного беспардонно залетел, а я, между прочим, отвоевывал это место в очереди около семнадцати минут. — Мысль об извинениях и благодарности Феликс засунул куда подальше, раздраженно откинув голову, сталкиваясь затылком со стенкой. — Мне даже пришлось обмануть одного парня, что внизу без него началась игра в бир понг и я не знаю, что он сделает со мной, когда найдет, ибо выглядел он весьма грозно. Так что не честно, не думаешь?

— Что ты от меня хочешь? Просто не обращай в таком случае внимание и делай свои дела, поскольку я останусь тут.

Прозвучало чересчур нагло, Феликс это прекрасно понимал, но подняться с места, а уж тем более натыкаться на кого-то у Ли не было ни сил, ни желания. Он молился лишь, что этот парень не посчитает его каким-то извращенцем, после раскидывая небылицы направо и налево. У всех же парней это обычное дело врываться в душ к другим парням, предварительно выключая свет. Обычное дело, ничего нового, проходите, не стесняйтесь, можете даже не закрываться шторкой.

— Ты что, извращенец? — в принципе Феликс никогда не верил в силу своих молитв, да и удача не ходила за ним, наступая на пятки, так что такого вопроса он и ожидал.

— Успокойся, мне до тебя ровно никакого дела.

— Ну… — предположительно деревянный подоконник скрипнул. — Тогда позволь задать вопрос?

— Ты его только что задал. — отсек Феликс.

— Хорошо, тогда другой вопрос?

— И вновь ты его…

— Боже, блять, — за шторкой что-то вновь скрипнуло, Феликс готов поставить на то, что на этот раз это уже был не подоконник. И да, этот голос… он сто процентов был парню знаком. — Тогда я просто задаю свой вопрос, чёрт, я пытался быть тактичным, так что не огрызайся уже, колючка. — неосознанно Ли насторожился, проследив за изменившейся интонацией тактичного собеседника и немного приподнялся, готовый в любой момент выпрыгнуть из душа, как чёрт из табакерки. Что он собрался делать выпрыгивая не понятно, но главное он был готов. — Зачем ты…

Закончить он не успел, ибо по двери колошматили несколько пар рук, голоса перекрикивали друг друга. Ужас и испуг упали на парня в один миг. Он не знал, что делать. Немного отступившая волна страха накатила вновь. Вот сейчас, прямо сейчас, неизвестный парень по ту сторону шторки сдаст его, сказав, что он тут, сидит на полу на мокром кафеле и его вытащат отсюда как сжавшегося зверька.

Тебя нашли. Ты добился внимания. Ты должен быть счастлив.

Феликс больно лупанул себя по колену вышибая панику и затыкая скрипучий голос.

— Ликси, ты там? — голос Йеджи казался чересчур раздраженным. — Что он тебе сказал? Выходи, расскажи мне все, а потом я надеру ему его стремный зад или использую его вместо чертовых шаров для бильярда.

— Бестия, прекрати орать мне в ухо и опусти кий, пожалуйста, иначе я останусь без глаза.

— Если ты не заткнешься, то я надеру и твой дивный зад, Джисон. Он довёл Ликси до слез, так что у меня наконец появился повод уебать его заслуженно.

Данная ситуация, судя по приглушенному смеху неизвестного за шторкой, казалась ему комичной. Феликс же веселья не разделял. Он максимально вжался в стену в желании раствориться подобно микробу. Чувство стыда укрывало его холодным одеялом, а голос продолжал скрипеть в подсознании, что этот весь балаган происходит из-за него.

Подавив порыв с размаху удариться лбом о кафельный порог на ум, так некстати пришла мысль, что можно в крайнем случае выпрыгнуть в окно, минуя тем самым предстоящие разборки. Отбросилась она так же стремительно, как и прилетела, повторять подвиг Скотта Пиллегрима ему не хотелось, а если взять в счет его удачу он бы скорее не смог банально открыть это чертово окно или того хуже, застрял бы в нем.

— Хватит долбиться, черт возьми, тут занято! — крикнул неизвестный за шторкой чуть поразмыслив и пнул дверь в ответ. Ей богу, сколько ударов за вечер перетерпела несчастная. Но что было важнее, ему сейчас помогают? Феликс изумленно покосился на штору.

— Хенджин? — угрозы чуть стихли. — Это ты?

— О, дорогая, представляешь, это я?

Тихая пауза, разбавляемая, пожалуй, только звуками музыки и какими-то криками с первого этажа. Судя по всему, сейчас действительно началась игра в бир понг, так как кто-то восторженно вопил на весь дом о том, что его не способен перепить в этом доме никто. Феликс бы поспорил, выдвинув свою кандидатуру, но был немного не в том положении.

— А ты что не сказал, что уже приехал, я заколебалась тебе названивать! — теперь ярость девушки переключилась на её брата. — а вообще ты тут один сидишь?

— Йеджи, бога ради, это туалет, нет конечно, я закатил тут охуительную вечеринку с парочкой охуительных ребят, а вас, естественно, не позвал.

Феликс еле слышно встал, подавляя некстати рвущийся смешок и развернулся всем корпусом максимально приблизившись к шторке.

— Ты слишком скучный для такого. — скептично ответил Хан.

— Конечно, я скучный для такого, потому то тут и один, а теперь разрешите удалиться, это место предназначено немного для иных действий и если захочешь ворваться ко мне в ванную, то можешь спокойно это сделать дома.

— Еще чего, дурила. — фыркнула девушка.

— А ты не видел Феликса? Ну, нашего Феликса с печальным взглядом и аурой грусти? — Хан нетерпеливо тыкал кием в дверь. — И что у тебя на лиц…

— Не видел, — перебил Хван, не дав закончить последний вопрос. — Надерите лучше задницу, которую хотели, а там скоро и я выйду.

— Какие мы сегодня несдержанные. — Хан заглянул за спину Хвана и добавил с некоторым ехидством. — А почему ты без света?

— Я — мрачный парень, знаешь. Люблю мрачные и темные душевые. — дверью хлопнули.

Пару мгновений раздавались шепотки за дверью, но придя к какому-то своему соглашению, Феликс не разобрал, они удалились.

— Итак, Ликси. — шторка зашуршала снаружи, от чего заметно расслабившийся Феликс вновь принял боевую стойку. — парень с печальным взглядом и аурой грусти, я сейчас предупреждаю, что резко одерну эту штору, ибо теперь мне интересно, что произошло и почему Йеджи сейчас стояла с кием в одной руке и готова была насадить меня на него как какой-то кусок говядины на потеху своей скверной и жестокой душе.

— Ты не посмеешь. — прозвучало скорее, как мольба, нежели как угроза.

— Посмею?

— Я закричу?

— Ох, ну нет, — Феликс про себя отметил, что смех у Хенджина был приятным и даже немного заразительным, Ли невольно и сам улыбнулся. Хоть и улыбаться, впрочем, было нечему. — Не закричишь, Джерри, иначе тебя поймает грозный кот в юбке, чего ты пока явно не желаешь. — шторка вновь зашуршала, Ли увидел, как чьи-то длинные пальцы сжали один ее край. — Конечно, есть вероятность, что в меня тоже возможно полетит один из её бильярдных шаров за укрытие преступника, но это не сказать, что пугает, поскольку я итак уже в списке на кару у парня, которого наебал, мне нечего терять.

Окно. Нужно срочно прыгать в окно. Или быть может огреть парня лейкой от душа? Чем не вариант? Бьет она не слабо, он пробовал. Чувство благодарности, будь оно неладно, граничило с чувством паники, что при сильном желании не давало ему поступить с ни в чем не виноватым парнем так жестоко. Лейкой не ударит, но извинения он решил все же оставить при себе. Не заслужил.

В безвыходных ситуациях остается только принять свою судьбу. Ну увидит он его, в конце концов не так и страшно. Остается просто выйти с гордо поднятой головой, будто не ты учинил весь этот балаган и укрыться восвояси. Главное гордо.

Из плюсов: дорожки от слёз на лице теперь заметить было сложно. Да что угодно было бы сложно заметить вообще, ибо главная лампа в комнате до сих пор выключена от чего царил полумрак, разбавляемый полоской желтого света из-за стеклянной двери.

Из минусов: Феликс никогда не хотел участвовать в конкурсе мокрых маек. Хенджин возможно тоже, он не знал. Но при всей своей нелюбви к подобным конкурсам, Феликс устроил конкурс мокрых маек.

Как только шторка действительно дёрнулась, парень резко направил лейку душа в Хвана и дернул ручку подачи воды. Как уже говорилось ранее, Феликс никогда не был особо везучим, поэтому вместо того, чтобы окатить водой из лейки вторженца она полилась сверху на обоих. Вопросов почему в ванной был такой мокрый и от того скользкий пол более не оставалось. Вероятно, режим переключения подачи воды выведен из троя и не один он успел за вечер попасть в мокрую ловушку душевой кабины.

— Лучше бы ты все же завизжал, — Хенджин попытался смахнуть воду, что неприятно стекала с длинной свисающий по бокам чуть волнистой челки в глаза. — Джерри.

— Не буду говорить о том, что все пошло по плану, но ты сам виноват.

— Я тебе жизнь вообще то спас. — надул губы Хван сложив руки на груди. — Так ты благодаришь своих спасителей?

— Нечего было врываться в душ без разрешения.

Если Феликс думал, что до этого Хенджин таращился на него во все глаза как на ненормального, то он ошибся, ибо они стали ещё больше. Определить точно эмоции парня ему удавалось с трудом, но что-то подсказывало, что тот был как минимум обескуражен.

Ожидаемая реакция для человека, оказавшегося в этом калейдоскопе странностей, но виноватым по какой-то причине Ликс себя совершенно не ощущал. Желание забиться в коробку страданий ушло на второй план и голос в голове заметно притих, поэтому он чувствовал невероятную бодрость, злость и уверенность в себе. И дело совершенно не в том, что его отрезвило ледяной стеной воды. Он действительно каким-то образом абстрагировался от мыслей, что навязчиво кружили в голове назойливыми мухами.

— То есть, давай законспектируем, я ворвался к тебе без разрешения, ага.

— Ну естественно, черт возьми.

— Ага, это мы выяснили, я злостный нарушитель твоего спокойствия, значит… — Хенджин хлопнул в ладоши от чего Феликс еле заметно вздрогнул. — А ты в этой истории у нас, дай-ка вспомню… — картинно приложив пальцы к подбородку и задумавшись брюнет продолжил. — Кхаа, извини, не выходит, может поможешь?

Повисла неловкая тишина, разбиваемая лишь звуками бьющихся об кафель капель и музыкой снизу, что стала спокойнее. Видимо место за аппаратурой перехватил кто-то другой, забрав этот лавр из рук Джисона, пока тот бегал за Йеджи не давая проткнуть кого-нибудь кием. Или быть может желая сделать это первому.

Приятный мотив расслаблял. Феликс выдохнул, окончательно успокаиваясь и фокусируя свой взгляд на профиле Хенджина, в глаза сразу бросилась одна маленькая деталь, что выбивалась из всего образа парня.

— Какая интересная стрелка. — прошептал скорее самому себе Ли, продолжая вглядываться прямо в лицо собеседника, а не сквозь, как делал это всегда.