Сидя в нейрокресле, Кьери с любопытством рассматривал двух разумных. Биологическое сканирование однозначно показало, что перед ним представители того же вида, что попадались им и раньше. Но только сейчас он смог рассмотреть их настоящих, без вживлённого под кожу металла, покалеченных глаз, с которых срезаны веки и заменены мембраной, искусственно созданных внешних кровяных сосудов и изуродованных конечностей.

Того, который начал разговор, Кьери определил как альфу, а второго — как воина-бету. Это было довольно странное, с точки зрения Кьери, определение, но единственно подходящее. Ведь «молчаливый» был больше и наверняка сильнее, но тем не менее явно подчинялся первому.

Ростом с крупного альфу, они имели серебристо-серую кожу, отливающую голубизной. Полосы были более яркие, изломанные, чёткие, продолжающиеся со скул дальше на череп. Эти двое вели себя гораздо спокойнее и увереннее, чем предыдущие носители языка. Поэтому Кьери и спросил то, что интересовало его больше всего:

— Зачем ваши люди специально портят свои тела? Зачем себя калечат? На такое больно смотреть. Ведь эти изменения необратимы, и я ничем не могу им помочь.

Услышав вопрос Дахатур изумлённо вскинул голову. Несколько мгновений он пытался понять, правильно ли услышал, а потом осторожно спросил:

— Иши не нравится как дневные следуют традициям?

— Иши? — удивился Кьери и почти сразу догадался: — Да, Кьери-Ра-Илле. Ты знаком с моим Родом?

— Конечно! Нет такого умана, кто никогда не слышал бы об Иши… — Дахатур кивнул и обвёл взглядом стоящих рядом детей. — …и их Тар.

Языковая матрица помедлила, но считав мимику, перевела понятие «тар» как «бета».

— Они здесь? Илле? Где их можно найти?

— Ишитар ушли, — покачал головой Дахатур. — Давно, но оставили после себя техников.

Последнее слово Дахатур произнёс хоть и исковеркано, но точно на рнейском, что окончательно заставило Кьери поверить в то, что вернуться домой — это реально.

— Техников? Значит тут есть рабочие объекты? Расскажи!

Дахатур не совсем понял, почему Иши приравнял жрецов к ремонтникам, но послушно кивнул. Воля Иши была высказана чётко, поэтому ему осталось лишь вдохнуть и начать свой рассказ.

— Давно, больше двух тысяч лет назад мир Уман был озарён светом, и лучезарный Иши впервые шагнул в наш мир. В «Песне Света» поётся, что его слову беспрекословно подчинялись его Тар и перед ним преклонялись пришедшие с ним Варо. По воле Иши его Тар построили цитадель… — Дахатур снова употребил рнейское слово, — …и начали обучать уман. Они отбирали самых мудрых и, меняя их тела, возвышали до техников. Тар научили уман летать в Ночи, добывать атар для кораблей и суюм для оружия, а Варо охраняли своего Иши, позволяя лицезреть его только Дневным.

— Что значит «дневные»? — переспросил Кьери.

— Озарённые светом, техники, познавшие мудрость Тар и силу Варо. Допущенные в цитадель и знающие все её таинства, — пояснил Дахатур и продолжил: — Свет Иши озарял Уман две сотни лет, а после раскрылись врата и Ишитар ушли. Но их ждут до сих пор, и техники продолжают нести мудрость цитадели. Именно они решают, достоин ли уман света и что нужно поменять в его теле, чтобы он стал инженером или солдатом, пилотом или властителем.

— Зачем?! — изумился Кьери. — Разве без искусственного вмешательства вы не можете делать то же самое? Ведь у тебя ничего лишнего нет, но ты летаешь, как и другие.

— Мы — Ночные, — поджал губы, но вскинул голову Дахатур. — Те, кого в своё время сочли недостойным света. Их дети, и дети их детей, которые так и не смогли заслужить это право.

Дахатур замолчал, пристально глядя снизу вверх на сидящего Иши. Ещё день назад он и предположить не мог, что «лучезарный свет» найдёт отклик в его сердце, ещё час назад он презирал своего пилота за его слабость, а сейчас готов был сам склонить голову.

И дело тут было не только в вере, а в том, что представлял из себя Иши. Ни одно изображение, никакая «Песня Света» не могла передать ореол восхищения, окружающий его. Он оказался совсем не таким, как пели жрецы-шатаар, которых Иши забавно назвал «ремонтниками». В нём не было высокомерия и не было безразличия, Иши покорял своей теплотой и состраданием.

Такое чудо не могло родиться на Умане. Его место в бархатной мерцающей глубине Ночи, танцующего под шепот звезд, озарённого светом галактик. Но уж точно не среди жадного Дневного Умана, озабоченного только своей выгодой и властью, и не в кровавом Ночном, где нет места жалости, а правит сила и оружие. Дахатур смотрел и пропадал, понимая, что по одному только слову Иши утопит мир в крови тех, кто осмелится перечить…

Кьери нахмурился и погрузился в размышления. Переводчик хоть и с трудом, но справился со своей задачей, вот только понятнее от этого всё равно не становилось. Рнейцы посещали Уман — это точно. А судя по тому, что на корабле были омеги, а не только беты и альфы, то это был не исследовательский корабль, а пассажирский. Они провели на планете двести лет, а потом «…раскрылись врата». За ними прилетели? А свой старый корабль они здесь бросили, раз цитадель ещё действует? Вопросов было много и для полноты картины не хватало не только ответов, но и слов.

— Ты поможешь мне всё понять? — робко спросил Кьери, опасаясь, что его собеседник сейчас встанет и улетит, а он так и останется в чужом космосе без надежды на возвращение.

— Я сделаю всё, что ты захочешь, Иши.

Против такого обращения Кьери спорить не стал. Хочется этому альфе называть его именем Рода — пусть называет. Ведь в конце концов Кьери-Ра здесь единственный представитель Илле, не считая своих сыновей.