Солнце уже опускалось к востоку, но небо не спешило окрашиваться в золотые оттенки лучей, что расплывались по его прохладной глади. Звери расходились по своим норам, домам, прятались в подвалах зданий; птицы накрывались свежей травой и листвой в новеньких гнездах, нахохливая свои грудки и перебирая перья в крыльях и хвостах.

      Эдгар готовился ко встрече с матерью, записывая на скорую руку письмо Эдогаве: он понимал, что, если не сделает этого до ее прихода, мысли будут далеки от темы разговора, за которым приезжает миссис По. Руки его дрожали, вырисовывая уже привычные иероглифы, знаки хираганы в иностранных для Японии словах, а глаза оббегали получающийся текст так, словно Аллан-младший вовсе и не знает этот язык. Небольшие капли чернил мозолили глаза, шкодливой группкой окружив чернильницу и каждую секунду ожидая прибавления к своей компании.

      В комнате графа становилось с каждой секундой все темнее и темнее, но Эдгар не торопился зажигать свечи. Карл заприметил это, запрыгивая на колени хозяину, отчего его нога дрогнула и сам енот чуть не упал обратно, и покусывая мужчину за рукав рубашки, обращая внимание того на себя. Писатель посмотрел на своего чудесного питомца, поглаживая того по холке и спускаясь вниз, пальцами зарываясь поглубже в густую мягкую шерсть. Карл разнежился, прогибаясь под движения рук, но все же не забывая о своей первичной цели. Он ткнул лапкой в сторону канделябра, пытаясь взобраться на стол писателя всем телом, лишь бы Эдгар наконец обратил внимание на то, что действительно значимо сейчас, и поберег свои глаза. Но тот же лишь смотрел на попискивающего под его руками енота, что, видимо, получал блаженство от происходящего, но истинных намерений того он не понимал. Карл ловко перепрыгнул на стол, выскакивая из рук хозяина - явно нехотя, но понимая, что это необходимо, - и подходя, осторожно переступая через бумаги, чернильницу, перья, стопку книг, к канделябру.

      Он ткнул лапой в него, чуть царапая своими коготками, отчего металл, из которого был изготовлен предмет декора, издал едва слышимый скрежет. Аллан-младший поежился от неприятного звука, в удивлении посмотрев на любимца. Недовольный писк пушистика заменился на хрюканье и фырканье, еще сильнее выбивая По из колеи. Ему все же пришлось стать и зажечь свечи в канделябре. На этот вечер их было три. Перед глазами вместе с пламенем вспыхнуло обращение к Рампо: от яркого света рукописи на белой бумаге стали видны отчетливо, ярко, ударяя по глазам.

«Дорогой Эдогава,

Спешу обрадовать тебя великолепной вестью: мои старые друзья Луиза и Джон планируют свадьбу через пару месяцев и уже разослали всем приглашения на нее. Они отложили одно также и для тебя в надежде, что ты все же сможешь вырваться из рутины японской жизни и главного детектива в агентстве. Очень хотелось бы встретить тебя там, чтобы все дорогие моему сердцу люди собрались в один вечер вместе и могли провести время так, как не дала суматоха, происходящая полгода назад.

Вирджиния заболела чахоткой, и лекарь дает неутешительные прогнозы насчет ее будущего, но я не верю этому шарлатану. Хоть он и довольно почитаем среди людей, мне кажутся его методы чересчур жестокими, как и слова, которыми он выносит приговор человеку из-за его социального статуса! Поэтому судить по его словам о состоянии Вирджинии я не могу. Но и по ее словам тоже, ведь она не хочет, чтобы кто-то переживал из-за нее. Остается только следить за ней и лечить, чем можно. Надеюсь на лучший исход, конечно же, но…

Что же… Совсем скоро придет матушка: она собиралась поговорить о чем-то. Мне кажется, что это относительно Вирджинии. Надеюсь, я прав. Мне нужно бежать, поэтому до свидания, Эдогава,

Твой Эдгар Аллан По».

Закончив с письмом, Эдгар дал чернилам немного времени подсохнуть, помахивая на них чистыми бумагами. Водоворот мыслей в голове не дал графу понять, насколько несуразной вышла концовка его письма, которое он уже успел сложить вчетверо и спрятать в конверт. Он растопил серые кусочки парафина и вылил его на письмо, прижимая к бумаге сургуч с фамильным гербом семьи По. Граф подписал адрес доставки и передал письмо своему лакею. Джимми тут же поспешил в почтовое отделение, пока оно не закрылось до завтрашнего утра.

Будто скидывая с души камень, Эдгар расслабленно выдохнул, а до этого прилизанная гелем челка снова спала на лицо, прикрывая глаза и щекоча кончик носа. Он чихнул, после чего дергая плечами и потирая нос ребром указательного пальца. Задумчиво взглянув на костяшки пальцев и тяжело вздохнув, Аллан-младший наконец вернулся в реальность, окружавшую его сейчас. Осознал, что скоро приедет матушка, вспомнил, что нужно позаботиться о Вирджинии, что у него полно дел в имении, что скоро все так же поджидает его свадьба Джона и Луизы.

По вернулся в имение, оглядываясь вокруг: серый, грустный интерьер давил на него, заставляя задумываться о состоянии Вирджинии вновь и вновь, ведь именно она влияет на свечение дома, его красоту и красочность. Женщина и сама это прекрасно понимает, именно потому она так не хотела давать себе послабления и желала как можно дольше простоять на ногах самостоятельно.

***

Эдгар старательно украшал имение, расставляя по нему цветы с садика на заднем дворе. Вирджиния бы безумно ругалась, увидев, что он сорвал их, но для такого повода не жалко: не каждый день к нему приезжает матушка… В общем-то, это будет первый раз за пол года… С того самого момента Аллан запрещал Корнелии приезжать к сыну, оттого виделись они лишь на редких встречах, званых вечерах и балах, устраиваемых людьми из высшего света Европы. Лишь ближе ко времени приезда матери По задумался об этом: действительно, как матушка смогла отпроситься у отца на поездку? Не уж то она солгала ему о том, куда едет? Или они вовсе приедут вместе?.. Нет, уж этого точно не бывать. Эдгар знает Аллана слишком хорошо, поэтому откинул эту мысль тут час же в сторону. Тогда… остается только дожидаться приезда Корнелии и поговорить с ней обо всем, что тревожит их души. Только стоило ему задуматься о том, что же хочет обсудить матушка, как со двора послышалось ржание запыхавшихся лошадей. Джимми был сейчас в городе, потому встретить женщину нужно Аллану-младшему самому.

По вышел на улицу, осторожно закрывая дверь и обращая взгляд к карете, на которой прибыла матушка. Во владении их семьи – именно старшего поколения По – было 3 разные повозки, и сейчас Корнелия прибыла на своей любимой: нежно-лавандовой с голубыми и розовыми бутоньерками по бокам, а также атласными ленточками, собранными в удивительной красоты оборки по периметру кареты и ее дверей. Из этого прекрасного убранства, элегантно открыв дверь пухлой ручкой, неуклюже вылезла, хихикая сама себе, миссис По. Вздрогнув и выкрикнув «М-матушка!», ей на помощь поспешил Эдгар, подавая руку помощи, чтобы вылезти. Он указал лакею на место, в котором он мог бы поставить карету и напоить лошадей. Аллан-младший накрыл второй рукой материнский локоть, помогая ей идти к имению. Низенькая женщина еле поспевала за его широким шагом, прося чуть притормозить.

– Матушка, вам необходимо быть аккуратнее. Еще чуть-чуть, и ты точно упала бы! – напряженно шепча себе под нос, но так, чтобы Корнелия его слышала, проговорил граф.

– Вечно ты так переживаешь по пустякам, Эдгар. Аллан точно такой же, ей Богу! – хихикая, чуть громче сына проговорила женщина. – Я хоть и в возрасте, но не беспомощна, дорогой.

– Д-да, конечно, матушка. – опомнившись, мужчина встрепенулся и чуть громче спросил: - как вы смогли уйти из дома ко мне? Что сказал отец?

– Ах, дорогой, Аллан не всегда знает точный адрес моих поездок, хи-хи. Я сказала ему, что собираюсь к Маргарет Митчелл, чтобы обсудить мое платье к свадьбе Стейнбека и Олкотт. А то, что мы давным-давно все обсудили, ему знать не так важно, верно? Сколько недель я уже нормально не общалась с тобой, Эдди! Ты просто не представляешь, как я соскучилась по тебе, дорогой!

– Все же вы ему солгали… Матушка, я тоже по вам безумно соскучился, и ждал дня, как сегодня, чтобы все обсудить, но разве ложь не порок?

– Да, Эдгар, ты прав, лгать нельзя, но что ни сделаешь, чтобы встретиться с любимым и единственным сыном. – она положила руку поверх его ладони и прижалась плотнее.

Аллан-младший открыл дверь в имение, пропуская матушку вперед. Женщина учтиво кивнула ему в знак благодарности, одарив лучезарной теплой улыбкой. Эдгар робко улыбнулся ей в ответ, устремляя взгляд отчего-то в пол.

– Я приготовил твои любимые пирожные. Как учила Вирджиния. Те самые: с шоколадом и малиной! И… и мильфей. Твой любимый: с клубникой и бананом! – миссис По рассмеялась. Она наклонила голову вниз, кокетливо прикрывая нижнюю часть лица руками.

– Ты у меня такой чуткий, Эдди. Помнишь абсолютно все тонкости, что я говорила или же ты сам замечал в детстве. Лучше скажи, как ты? Как все прошло в Америке? И в целом, что нового произошло за эти полгода.

– Произошло, на самом деле, не так уж и много. Присаживайтесь, матушка. – придерживая Корнелию за локоть, Аллан-младший помог ей присесть на диванчик. – Сейчас, я принесу чай и пирожные.

Эдгар лишь на пару мгновений скрылся за поворотом на кухню, погремел чашками и подносом, крышечкой от чайника, ругнулся на то, что одна капелька упала ему на палец, после чего не спеша, дрожащими руками вынес сервиз с домашними сладостями к матери. Искорка любви сию минуту зажглась в ее глазах, а все тело стало излучать энергию любви и тепла.

– Они выглядят просто превосходно, Эдгар! Я удивлена, что ты все еще помнишь, как их готовить. Этим так долго занималась Вирджиния, да и ты не любитель сладкого… Боже, сынок… – казалось, Корнелия вот-вот расплачется, как сильно ее тронули действия Эдгара.

– Н-ну… Я же знаю, как сильно ты их любишь. И уверен, что не позволяешь себе есть их каждый день, потому… потому мне кажется, что это прекрасный десерт к нашему разговору.

– Ты прав как никогда, дорогой. Что же… присаживайся, присаживайся! – женщина чуть отодвинулась к противоположному краю диванчика, хлопая по освободившемуся месту рядом с собой. – Нам нужно многое обсудить!

– Д-да, матушка. – граф послушно сел рядом, положив руки на колени. Он смотрел на матушку через закрывавшую глаза челку, не зная, что же она хочет обсудить. Женщина же протянула руку к своему сыну, разделяя челку на две стороны и заправляя каждую за уши. В этот самый момент Корнелия тепло и мягко улыбалась, пытаясь заглянуть в глаза Эдгара и увидеть так глубоко, как только возможно, чтобы точно знать, насколько сильны терзания его души, ведь сам он не расскажет об этом.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, Эдди? – увидев кивок в ответ, она погладила сына по щеке, после – кладя руку поверх его ладони. – Я хочу знать, что произошло в Америке. Хочу знать, что было в эти полгода. И я тебе расскажу, что было у нас с Алланом. Нам так многое нужно обсудить.

– Конечно, матушка. С чего бы начать… Америка – гигантская, яркая страна. Там живут очень хорошие люди, как тот судья, что помог мне выиграть судебный процесс. Но есть и… есть и такие, как президент… Ох, да, там царит демократия. Власть сменяется каждые четыре года, только представь себе. И новые президенты не связаны кровными узами, их выбирают люди… как они там говорили… голосованием! Люди собираются в одном месте и пишут имена тех, кого хотят видеть следующим президентом. Потом их голоса считаются, и у кого их больше, тот побеждает. – Эдгар активно жестикулировал, объясняя и показывая каждое свое слово на пальцах – совсем не для матери, для самого себя, чтобы вспомнить, как ему это описывала Агата Кристи. – Д-да, точно, я купил нам с Эдогавой кольца. Надеюсь, когда он приедет, я сделаю ему предложение. Мне плевать, если церковь не разрешит нам заключить союз. Условно, но мы будем семьей. В-вы же дадите мне благословение, да? Про отца и спрашивать не буду… Но вы, матушка!

– Ох, конечно, Эдгар, ты же знаешь, что если ты счастлив, то и я счастлива! Можно попросить короля Людовика благословить ваш брак и уговорить церковь обвенчать вас, да? Он же говорил, что за спасение страны и поимку милорда Мори сделает для тебя что угодно!

– А… Вы правы, матушка! – По схватил женщину за ладонь обеими руками, в радостях целуя костяшки ее пухлой руки кончиками губ. – Точно так мы и поступим! Спасибо, спасибо большое, матушка! А… Ах, да, вы же спрашивали, что было еще за полгода. В целом… ничего значительного. Продолжаю выпускать детективы, подписал контракт с журналом на ведение колонки с рассказами. Ох, да, с Эдогавой стали обращаться по имени. В Японии все обращаются друг к другу по фамилии. Только самые близкие люди обращаются по именам. И для этого нужно спрашивать разрешение, представляете, матушка?

– Это звучит просто прекрасно, дорогой. Я так рада за вас с… Эдо… Эдогарой.

– Эдогавой, матушка.

– Ох, да, конечно. Извини.

– Н-ничего страшного! Прошу, попробуй то, что я испек. – Эдгар пододвинул к матушке пирожные и чашку с уже подостывшим чаем.

Между матерью и сыном воцарилась тишина, и лишь довольное мычание Корнелии растворялось в воздухе. К ним присоединился и Карл, ухватив кусочек торта, что стоял к противоположному углу от стороны, с которой сидел Аллан-младший. Енот уселся на кресло в углу комнаты, шустро запихивая в рот куски мильфея и пачкая кремом все вокруг. Эдгар глянул в его сторону, понимая, что убираться придется ему, потому он вернул взгляд к матушке, что элегантно держала чашку чая у рта, отпивая немного теплого чая и расслабленно втягивая нотки аромата травинок и сухофруктов.

– Да, дорогой, ты просто прекрасный мужчина и повар. Как же повезло Эдогаре. Особенно если он любит сладкое, аха-ха-ха. – женщина снова положила ладонь на руку сына, чуть сжимая его кисть.

– Эдо.. Да, матушка, думаю, ты права. – он смущенно улыбнулся Корнелии.

Разговор между ними продлился еще несколько часов, и только когда на дворе уже стояла беспросветная тьма, звезды рассыпались по ночному небу, только тогда Корнелия засобиралась домой к мужу, вспомнив, что он ожидает ее. Они успели обсудить все: и отношение к Эдгару Аллана, и то, что происходило в семье По в течение полугода, и как в их имении поменялась почти вся прислуга из-за психов Аллана.

Эдгар совершенно не знал, куда деть себя во время рассказа: ему было совершенно некомфортно слушать такое, но все же для матери важно поделиться всем, что происходи в ее жизни, и Аллан-старший – один из главных элементов в ее судьбе. Поэтому он лишь продолжал выслушивать Корнелию, отвечать хоть как-то, лишь бы она не подумала, что ему неинтересно, скучно или вовсе не поняла, что ему довольно-таки грустно.

Вечер подошел к концу, Корнелия По уехала из имения своего сына, на прощание поцеловав его трижды: в обе щеки и лоб. Она страстно обняла родного отпрыска, нехотя отпуская от груди. Эдгар проведал Вирджинию: женщина уже спала, жар, казалось, отступил, но холодная испарина на лбу и такое же холодное лицо давали знать об обратном. Граф действовал по совету лекаря: закутал ее посильнее во второе пуховое одеяло и поставил на тумбочку рядом с кроватью графин с водой, перед уходом налив в стакан немного жидкости. Аллан-младший убрал за енотом, собрал всю посуду и тщательно вымыл все. После, даже не принимая ванны, завалился в кровать в верхней одежде, и стоило его голове оказаться на перин подушки, как мужчина тут же погрузился в дрему, что почти сразу перетекла в густое молочное царство Морфия