Жизнь шла своим чередом. Питер больше не выступал перед собором, он больше не видел архидьякона. День за днем, неделя за неделей — юноша забыл свой страх. Все воспоминания об отце Осборне затуманились, покрылись вязкой дымкой. Они не исчезли окончательно, но были сокрыты глубоко и больше не тревожили. 

Почти каждый день он виделся с Уэйдом, они все больше узнавали друг о друге. О вкусах, увлечениях, взглядах. Питер рассказывал наемнику о физике и теории света, а Уэйд вслух читал ему пошлые романы. Они бурно обсуждали каждую сцену, слог, сюжет, и под конец заливались смехом, вытирая глаза от слез. Питер громко хохотал, сгибаясь пополам на своей кровати, а Уэйд со счастливыми слезами на глазах прижимался лбом к коленям акробата.

Они вместе гуляли по Парижу, облазили все закоулки и улицы, но сошлись во мнении, что их двор с колодцем был самым лучшим местом в столице.

Уэйд много времени провел в комнате Питера. Он пытался читать его заумные скучные книжки, но это было нелегко. Поэтому чаще всего во время чтения Уилсон подсматривал за Паучком через его огромное дорогое зеркало. Питер мог изобретать что-нибудь новое. Лицо юноши сразу же приобретало вдохновленное выражение в такие минуты. Глаза сверкали, кончик языка высунут, а пальцы безумно быстро что-нибудь прикручивали, выворачивали, соединяли. 

Самым приятным было то, что именно ему, Уэйду, Питер показывал новые научные штуки. В такие моменты Уилсон чувствовал себя особенным и важным. 

С Мэри Уэйд тоже стал теплее общаться, не так как с Питером, конечно. 

«Оно нам и не надо».

“Да, к вредине ЭмДжей подкатывает яйца выродок Осборна, счастье и здоровье молодым”.

Лето сменилось осенью. 

Гарри стал частым гостем их замка. Больше не было слышно о его дебошах и пьянках, он все больше вел себя прилично. Питер догадывался, что это было благотворное влияние Мэри. Он замечал все чаще, как его подруга и младший Осборн сидят вместе в главной зале, склонив головы друг к другу, словно в тихом заговоре. Но ЭмДжей она все еще не разрешала себя называть. 

— Только самые избранные люди могут так меня называть, — говорила ЭмДжей, когда Гарри дерзнул назвать ее этим именем. 

И сам Питер сдружился с Гарри. Акробату было интересно слушать человека, который учится в Университете. Ему, бродяге, об этом глупо было даже мечтать. Но слушая рассказы Осборна-младшего, он мог представить себя в здание коллежа, изучающего лекции профессоров.

Гарри даже давал Питеру свои учебники и иногда пересказывал книги, которые было запрещено выносить из библиотеки. Акробат же помогал новому другу с домашней работой. 

Питер чувствовал себя самым счастливым. Все было так прекрасно. Новые друзья, Уэйд рядом, да и на новом месте деньги им кидали так же часто, как и у собора. Питер учился новому, и каждый день был непохожим на предыдущий. 

Так в карусели чудесных дней наступил декабрь. Уэйд в первый же день огорошил Питера неприятной новостью. 

— Одно дельце, — говорил Уилсон. — Всего на пару недель, не заметишь моего отсутствия. 

Они подходили к границе города. Уже были видны открытые ворота. Дома до стен теснились и близко прижимались друг к другу, но стоило выйти за ворота, как лачуги становились редкими и какими-то совсем одинокими. Здесь было много лошадей и повозок. Один мужчина согласился за несколько солей подхватить наемника, так как им оказалось по пути. 

— Замечу, — зло ответил Питер. 

Он не улыбался, потому что поводов не было. Ему очень не нравилось, что Уэйд уезжал. Тем более, что уезжал на какое-то подозрительное «дельце». 

— Ты ведь никого не убьешь? — вдруг спросил Питер. Он много слышал о былых делах Уэйда Уилсона.

Они почти дошли, поэтому юноша замер на месте. Он хотел еще немного оттянуть разлуку. 

— Нет, дело без убийств, — ответил Уэйд с понимающей улыбкой, которая еще больше злила Питера. — Я ведь тебе обещал, Питти. И это слово я сдержу. Но дело и правда выгодное, так что глупо отказываться. 

Питер поджал губы. Он верил, что Уэйд не будет убивать. Но ему все равно не хотелось, чтобы он уезжал. Внутри него все противилось этому отъезду. 

— У меня чутье, что что-то случится, — сказал акробат. 

— Твое паучье чутье? — усмехнулся наемник. — Да что может случиться? 

— И не надо смеяться, чутье меня никогда еще не подводило, — Питер хотел скрестить руки, но сразу же их опустил. Злость ушла и на ее место пришел страх, который мерзким слизняком прошелся по спине. — А вдруг с тобой что-то случится? Разбойники, например. Или обвал. Или внезапный буран. Или вспышка чумы. Уэйд, пожалуйста, не уезжай. 

— Малыш, не переживай, — Уэйд дотронулся до чужого плеча и едва заметно погладил. — Со мной все будет прекрасно. Я ведь неубиваемый и очень везучий. Это факт. 

— Это не факт. 

— Ну как же? Я, вон, встретил тебя. Везучий. как ни крути. Все, мне пора, а то придется идти пешком, а это задержит меня. 

Уэйд сделал шаг к воротам, но Питер остался стоять на месте. Наемник снова подошел к акробату. Уилсон аккуратно взял Питера за подбородок и поднял его лицо. Теперь Паук смотрел в голубые глаза напротив. 

— Все со мной будет хорошо, обещаю, — мягко сказал Уэйд. — А теперь, прошу, улыбнись мне. Пожалуйста, Питер. Одна маленькая улыбка. Вот так, молодец. Я скоро вернусь. 

Рука пропала. А вместе с ней пропал и Уэйд. Питер не смотрел ему вслед, боясь, что расплачется. Его чутье так и кричало.