Уэйд никогда в жизни так быстро не бегал. Он стрелой промчался по богатому залу, после несся по узкой винтовой лестнице, перепрыгивая ступеньки. В мгновение ока он оказался на крыше. Устремился вглубь колонн, где давно приметил небольшую каморку. Наемник распахнул дверь, аккуратно боком уложил Питера на кровать, снова вышел на крышу. Погони не было. Уэйд подошел к самому краю, внизу творилось какое-то безумие. Все по плану. 

Убедившись, что больше Питеру никто не угрожает, Уэйд бегом вернулся в каморку. 

Питер уже сидел на кровати и стаскивал с головы мешок. Руки юноши дрожали, но он справился и показал лицо. Акробат брезгливо поморщился и вытащил изо рта тряпку. Уэйд продолжал стоять у двери, не решаясь пройти вперед. Питер левой рукой потер правое запястье и поднял голову. 

Уэйд знал, что никогда в жизни не сможет забыть этот момент. Он отпечатается в его душе навечно. 

Это был Питер. Его славный добрый Паучок. 

— Уэйд, — прошептал Питер. 

Он смог подняться, даже выпрямиться. В несколько шагов Уилсон преодолел расстояние между ними. Хотел сжать акробата, крепко обнять, но он не знал, где Питеру больно. 

Но объятия все равно свершились. Питер стиснул руки за спиной Уилсона и уткнулся лицом в чужую ключицу. 

Уэйд так и не решился дотронуться до Паучка, но прижался щекой к темным волосам, прикрыв глаза. 

Ничего еще не было кончено, но сейчас Питер был рядом, живой и теплый. Больше ничего не имело значения. Только самый сильный на свете юноша был важен. В этот момент Уэйда накрыло волной облегчения. Живой. Питер живой. Вот он, в его руках. Главное, что живой, а со всем остальным они уже справятся. 

Питер отстранился, но продолжал держать руки за спиной наемника. Уэйд очень аккуратно дотронулся до щеки. Невесомо провел большим пальцем по фиолетовым следам у скулы, пожелтевшего синяка под глазом. Питер внимательно смотрел на Уилсона. Черные ресницы акробата дрожали, но слез не было. Уэйд почему-то их ждал. Сейчас вот-вот кто-нибудь из них заплачет. 

— Гарри говорил, что ты в порядке, — прошептал Питер. — Но я все равно переживал. Вдруг он мне соврал, чтобы успокоить.

— Питер, — только и смог вымолвить Уэйд. 

И заплакал. Он ни разу не плакал за последние пять лет, всю свою жизнь, которую он смог запомнить. Но сейчас Уэйду совсем не было стыдно. Перед Питером ему нечего было стыдиться, и он всегда готов был показать все свои чувства. Вот он — весь я. Только для тебя, все нутро наружу, тебе я покажу все. 

Питер не стал смеяться, своими ледяными пальцами одной руки он ловил слезы, которые душили наемника.

— Ты жив, — произнес Уэйд.

— Да, ты спас меня.

— Я опоздал. Тогда ты ждал меня.

— Но ты ведь спешил ко мне?

— Мне вообще не надо было уезжать. 

— Ты же не знал.

— Твое паучье чутье…

— Может, мне стоило попроситься с тобой.

Слезы кончились, только Уэйд продолжал шмыгать носом. Конечно же, Питер не злился. Он не винил Уилсона ни в чем, несмотря на то, что тот не сдержал свое обещание. Не спас, не защитил. 

Уилсон все смотрел на Питера. Один глаз юноши был полностью красным, видимо, что-то лопнуло внутри. Волосы грязные, взлохмаченные, кожа бледная, почти серая. На скулах кожа потрескалась и шелушилась. В Шатле навряд ли вообще был доступ к солнцу. Как глубоко они посмели запрятать опасного акробата?

Уэйд повернул голову к двери, за мгновение до того, как она открылась. На пороге стоял Брюс. Выглядел он взмыленным, в руках мешок. 

Питер отстранился от Уэйда и посмотрел на нового гостя. 

— Питер, Господи, все получилось, — Брюс прошел вперед. — Слава Богу, все получилось. Ты не представляешь, что с нами со всеми творилось все эти дни. Ужас. Какой ужас. Как ты? Где болит?

— Спина болит, — сказал акробат. 

— Что они делали? — спросил доктор. 

— Была плеть. Было немного ударов, не помню, сколько.

Питер виновато посмотрел на Уилсона. 

“Стоп! А почему виновато?!”

Уэйд не знал. Но почувствовал себя ужасно после одного робкого взгляда карих глаз.

Значит, была плеть. Уилсон не простит ни одного удара…

— Что-то еще? — спросил Брюс. 

— Ну, — Питер замялся, но все же поднял грязную руку. — Вот.

— Что они сделали? — Уэйд не решался дотрагиваться, но и за слоем засохшей крови он ничего не мог понять. Что они посмели сделать с рукой Питера?! 

— Боже, — прошептал врач. — Уэйд, срочно найди горячую воду. 

— Что они сделали? — повторил вопрос Уилсон и продолжал смотреть на пальцы, покрытые толстым слоем кровавой корки.

— Воду принеси! — повысил голос Брюс, уже раскрывая свой чемоданчик с лекарствами. 

Уэйд с тревогой посмотрел на руку Питера, но все же отвернулся и выбежал из каморки. Пришлось спуститься вниз и вытрясти из монахов бадью с горячей водой. Назад бежал медленнее, чтобы не растрясти драгоценную жидкость. Когда он поставил бадью возле Брюса, врач сразу же опустил в воду чистый бинт. Питер сидел на старой кровати. Уэйд сел по левую руку акробата. Питер вдруг протянул наемнику раскрытую ладонь. Уилсон сжал тонкие холодные пальцы в своей грубой изуродованной шрамами руке и следил за тем, что делает Брюс. 

Питер зашипел, когда врач медленно стал стирать запекшуюся кровь. Акробат отвернулся и смотрел на Уилсона, который же внимательно смотрел на пальцы Питера. И с каждой секундой ему становилось все хуже. Три пальца Паучка были изуродованы. Брюс тихо ругался. 

— Их ведь не вылечить? — спросил Питер, не поворачиваясь. 

Брюс ответил не сразу. Тыльной стороной ладони он вытер пот со лба. Врач выглядел сосредоточенно и зло. Питер сильнее стиснул руку Уэйда. 

— Я могу попробовать вправить, но шансов мало, Питер, — сказал Брюс. 

— Вправляй, — ответил акробат. 

— Будет больно. Очень больно. 

— Все равно. 

— Ладно, тогда держись. 

Пришлось поменять положение. Брюс подвинул громоздкий стол к кровати, покалеченную руку положили на столешницу. 

— Может, выпить для храбрости? — спросил Уилсон, видя, как волнуется Питер. 

— Можно, — отозвался Брюс, вытаскивая свои врачебные инструменты на стол. 

Уэйд вытащил флягу из-за пазухи, откупорил крышку, сделал несколько глотков и только потом протянул Питеру. Юноша дрожащей рукой взял флягу, стал принюхиваться. Сморщил нос. 

— А ты не нюхай, пей залпом, — сказал Уэйд. 

Питер глянул на него исподлобья и сделал два больших глотка. 

— Хватит, а то на голодный желудок, — остановил его Брюс, отбирая флягу. 

Уэйд снова сел подле Питера, стиснул его левую руку. Брюс тяжело вздохнул и начал свою работу. Питер закричал.