Это было долгое путешествие, но никто им не тяготился. Питеру нравилось проводить время с Уэйдом, а Уэйду с Питером. Уилсон учил акробата кочевой жизни, а юноша был самым способным учеником, он схватывал все налету. Денег у них с собой было достаточно и они могли с комфортом проделать весь путь, но сам Питер попросил добавить больше природы, потому что он сам ужасно засиделся в четырех стенах. Правда, первый месяц все приходилось отдавать предпочтения трактирам, но как только потеплело и снега растаяли, путники все чаще ночевали под открытым небом. 

О Гарри и его отце не говорили, Уэйд никогда не поднимал эту тему, потому что не хотел бередить раны, которые только начали медленно затягиваться. А еще Уилсон ужасно скучал по звонкому смеху Питера, по его улыбкам до ушей. Акробат не был искренним после всего ужаса, что им пришлось пережить. Уэйд пытался балагурить, шутить, выставлял себя дураком, но это не помогало. Питер каждый раз улыбался как-то натянуто, а иногда даже грустно. В глазах больше не было прекрасных искорок-смешинок, которые так любил наемник.

Сначала Уэйд думал спрятаться где-нибудь в глухой деревушке их страны, но потом передумал. Питер достоин всего мира, а не проживать лучшие годы в захолустье вдали от интересных людей. Тогда наемник предложил попробовать перебраться в другую страну. Питеру эта идея понравилась. 

— Куда бы ты хотел? — спросил Уэйд. 

— Всегда было интересно посмотреть Англию, — недолго думая ответил Питер.

— Мне нравится, я даже знаю немного язык, но не помню, как учил. Что-то из прошлой жизни.

— Я тоже знаю, но я точно запомнил, как долго это учил. 

— Почему я не удивлен.

— Правда стоит немного освежить воспоминания. 

— На месте и потренируемся. 

Питер кивнул, а потом задумчиво сказал:

— Наверное, нужны какие-то документы. Все-таки другая страна. 

— Да там все проще простого, малыш. Даем пару золотых нужным людям, а они нам нужные для жизни бумажки. Я так много раз делал, знаю, к кому обращаться. Так что не переживай, со мной не пропадешь, — говорил Уэйд, легко щелкнув Паучка по кончику носа. 

Но с переездом не спешили. Уэйд старался давать Питеру задания, хотя очень хотелось самому все сделать и самого юношу пронести через всю страну на руках, но он не мог. Наемник понимал, что его акробату нужен труд, чтобы медленно вернуться к прежней жизни. О выступлениях больше не было речи, о чем оба молча грустили, но по пути тут и там подворачивалась несложная работенка. 

К концу года они добрались до Англии. Для Питера это стало еще одним приключением. Он впервые видел море. Юноша долго тогда стоял на берегу и любовался волнами, пока Уэйд стоял рядом и любовался Питером. Для наемника в море не было ничего удивительно. Большая соленая лужа. Не впечатляет. А вот Питер, который бежал босиком по берегу и пытался увернуться от пены, которую приносили волны, впечатлял. 

Потом они отправились на корабле в “Туманный Альбион”, как поэтично назвал Англию Питер. Паучку понравилось путешествовать вплавь, а вот у Уэйда разыгралась морская болезнь: он валялся в каюте и медленно умирал. Акробат о нем заботился и рассказывал, что он видел на палубе. 

Поэтому Уилсон был счастлив, когда они сошли на берег и продолжили свое путешествие. 

Они отправились дальше. Прошли много деревень, маленьких городов и городов побольше. 

В одном из городов они задержались намного дольше. Питера заинтересовало выступление. Старик показывал представления с волком и молодыми людьми, которых называл своими детьми. Детей было двое. Слепая юная девушка и юноша немного старше ее. Сначала Уилсон решил, что молодой человек выступает в маске, но Питер ему объяснил, что это лицо. 

— Компрачикос, — сказал ему тогда Паучок. — Скупщики детей. Я слышал о таком, но не думал, что такое правда существует.

— Компр… чего? — переспросил Уэйд.

— Скупщики детей. Они их воруют и уродуют, чтобы потом продавать. Делают из детских лиц такие маски. 

— Какой ужас. Детей? 

Питер кивнул и вновь посмотрел на сцену. Уэйд оглянулся. Было много слушателей. Скорее всего они пришли посмотреть на урода, но Питеру нравились пьесы старика за их содержание и философские мысли. 

Месяц старик развлекал народ своими историями, а потом уехал искать новых слушателей вместе со своими детьми и волком. А вот Питер и Уэйд остались. Они много гуляли по этому городу и полюбили эти улицы. Питер узнал, что здесь есть большая библиотека. Это его очень обрадовало. 

Уилсон купил скромный домик для Питера. 

Вдвоем они впервые начали жить вместе. То, что было в каморке в соборе, сложно было назвать жизнью. Скорее существованием. Приготовить еду, поспать, пытаться придумать, чем себя занять в этой ловушке. 

Медленно потекла совместная жизнь. Уэйд даже подумал, что они стали как те семьи, что приходили на службы в церковь каждое воскресенье. Папа — это, конечно же, Уилсон. Счастливый наемник в бессрочном отпуске. Красавец-Питер вместо красавицы-мамы. Детей, правда у них нет, но честно, если бы Паучок захотел, то Уэйд бы нашел им какого-нибудь беспризорника.

Уилсон не говорил вслух, но ценил все мелочи их жизни. Раскрытую книгу на столе, которую Питер перестал читать: что-то отвлекло его. Повсюду исписанные листы с заметками. Оружие Уилсона, которое всегда валяется в разных самых неожиданных частях дома. Бесполезные вещи, которые никогда не приобретешь при кочевой жизни: картина с деревянной рамой; хитрые изобретения Питера, которые захламляли комнаты; плед, который Уилсон купил для своего акробата; посуда, у Уэйда даже появилась любимая тарелка; засохший цветок на окне, который оба забыли полить.

Вскоре Уилсон осознал, что давно уже не слышал в своей голове голосов. Они так тихо исчезли, что Уэйд этого даже и не заметил. Он рассказал об этом Питеру, тот был рад, казалось, больше самого наемника. 

Рука Питера так и не поправилась окончательно. Два пальца на правой руке остались поврежденным, юноша едва мог их сгибать. Но Питер с особым упорством научился писать левой рукой. 

Уилсону пришлось найти себе работу, потому что заниматься разбоем он больше не мог, да и не хотел. Сначала он планировал рассказывать людям шутки за деньги, но Паучок идеи не оценил. Поэтому Уэйд принялся чинить все поломанные вещи в округе, иногда ему помогал Питер, подсказывая, как можно усовершенствовать ту или иную вещь. Вскоре их улица прознала, что у них появился рукастый сосед и народ сам стал приносить Уэйду вещи на починку. 

Так однажды чиня дешевую, но ценную по памяти шкатулку, Уэйд услышал смех, который доносился с улицы через открытое окно. Уилсон замер, потому что узнал бы этот смех из тысячи. Он бросил все инструменты, подошел к окну и выглянул наружу. 

Питер кружил на плечах детей, которые чуть ли не дрались друг с другом за внимание акробата. Юноша только говорил, что его на всех хватит, подкидывая верещащую от счастья девчонку над головой. Он сам улыбался и смеялся. Не так заливисто и ярко, как до костра, но это был шаг вперед. Уэйд тогда долго простоял у окна, следил за Питером и не мог сдержать улыбки. 

Вскоре Паучок начал задумывать об университете. Уэйд его с радостью поддержал, хотя внутри нарастало неприятное беспокойство. 

Они начали вместе узнавать, какие у Питера шансы. Нужно было много денег, но Уилсон был только рад потратить их последние сбережения. Да и деньги никогда не были для него проблемой. Он готов был все отдать, только бы у Питера была цель, даже если эта цель отдаляла его от Уилсона. 

Иногда они целовались, но Уэйд первым отстранялся от Питера, который потом целый день смотрел на наемника большими грустными глазами. Но Уилсон ничего не мог с собой поделать, он сразу же вспоминал тесную каморку собора и как делал Питеру больно. 

Но они часто засыпали вместе. Питер пробирался ночью в кровать Уэйда и сворачивался под боком. Они могли долго не спать и разговаривать до самого рассвета.

— Хорошо на улице, — говорил Уэйд на одной из их прогулок.

Они сидели у фонтана. Питер держал в руках свою умную книжку, а Уилсон только жмурился на солнце, рассматривая птиц на площади. Питер иногда зачитывал интересные моменты из книги, а Уэйд даже не пытался делать вид, что что-то понимает. Питер этому улыбался и с жаром начинал все разъяснять. 

— Да, хорошо, — кивнул Питер, прикладывая закрытую книгу козырьком ко лбу, прячась от солнца. Волосы его недавно подстригли и случайно отняли больше, чем хотели, поэтому каштановые локоны совсем взбесились и вились во все стороны.

На площади было немного людей, мало кто захотел выходить под солнце в такую жару. Поэтому Питер и Уэйд с интересом посмотрели на девушку, которая села на бортик фонтана недалеко от них. Волосы у нее были светлые, золотистые, да огромные голубые глаза.

Она взглянула на Питера, задержала глаза на его книжке и отвернулась. Но долго она не усидела, повернула к мужчинам голову и спросила:

— Интересная книга? 

— Нам нравится, — ответил Питер. 

— Нам? — переспросила девушка. 

— Я читаю вслух. 

Уэйд старался лишний раз не высовывать лицо, чтобы не пугать девушку, тогда она сама наклонилась вперед и улыбнулась Уилсону.

На первый взгляд одета она была скромно. Самое простое платье в пол, без рюшей и кружев. Но если приглядеться, то можно было понять по деталям, что все было не так очевидно. Цвет платья был синий, такой красивый пыльный оттенок. Корсет был зашнурован за спиной. Кожа бледная, где-то даже просвечивают голубые вены. Атласная лента подвязывает светлые волосы. 

Уэйд наемник, он умел подмечать подобные мелочи. Раньше он анализировал людей, чтобы выбрать правильную тактику нападения. Сейчас этим навыком пользовался скорее по привычке, когда видел новое лицо. А эта девушку он точно видел впервые. 

— Я слышала про эту книгу, все хотела почитать, но папа ужасно злится, — говорила девушка. — Он говорит, что и так в этом месяце я читала две книги, мне хватит. 

— Любите читать? — спросил Питер.

— О да, хоть это и не занятие для юной леди. 

— Я так не считаю, юным леди очень идет образование. 

Уэйд только усмехнулся. Надо же, как его малыш умеет завернуть разговор. 

— Я — Питер, — сказал акробат. — А это мой дорогой друг, Уэйд. 

— А я Гвен. Гвен Стейси.