— Неро! — Голос зовущего был крайне неприятен, но легко узнаваем: чрезмерно громкий, пронзительный и режущий слух. — Неро! Неро!

Неро криво улыбнулся: Грифон, кто же ещё. И в подтверждение его мыслей вслед за окликом раздалось и хлопанье крыльев. Такое же гулкое — до чего же много шума издавала эта назойливая птица, и как только Ви терпел её? — как и усиленные множественным эхом возгласы. Неро перекинул за плечо Красную Королеву; не остановился, но замедлил шаг и нехотя обернулся.

На узкой, искорёженной массивными корнями улице они были одни.

— Чего те… — усмехнулся привычно. И замер, проглотив окончание фразы.

Роняя перья, двигаясь рывками и продолжая кричать, Грифон быстро приближался. Его кренило, широкие крылья не плавно взрезали воздух, но как будто черпали его: взмахивали грузно, хаотично, с мучительной болезненностью, явно не выдерживая веса своего обладателя. Сощурившись и приложив ко лбу механическую ладонь на манер козырька, Неро напряжённо смотрел, как на асфальт падают тягучие капли демонической крови. С тихими влажными шлепками, отбрасывая тусклые блики, часто, слишком часто, тяжело и жутко, — но так сразу и не отвести взгляда. Завораживающее зрелище.

А Грифон неловко зацепил лапой фонарный столб и вдруг заклекотал — звонко, надрывно, даже страшно, — с чем-то отвратительно хлюпающим, словно подавился и теперь пытался исторгнуть из себя не только инородный предмет, но и собственные внутренности.

«Чёрные, — мельком подумал Неро, отступая, хмурясь и машинально опуская пальцы на рукоять Синей Розы, — они же должны быть чёрными».

Маслянистыми, лаково поблёскивающими и наверняка дурно пахнущими. Чернота особо неприятного вида, свойственная лишь демоническим выродкам, — он повидал её немало. Не такая, совершенно не такая, даже и близко, как окрасившая замысловатую вязь татуировок Ви или его вьющиеся волосы, пусть и причиной её были всё те же демоны-фамильяры. Как полутона во вкрадчивом голосе или густая темень на дне его глаз. Зелёных — Неро помнил, что они были именно зелёными, — но неярких, почти чёрных, с редкими, так что увидеть их можно исключительно при ближайшем рассмотрении (и об этом он тоже отчего-то так некстати и несвоевременно вспомнил), вкраплениями карего. О наличии последних едва ли знал сам их обладатель, но почему-то очень точно знал Неро.

И он действительно не понимал, с какой стати задумался надо всем этим сейчас. С какой стати задумывался над этим и прежде, пусть украдкой, мимолётно, почти не отдавая себе отчёта, но всё-таки задумывался. Это его не касалось и не волновало. По крайней мере, не должно было волновать. Ничуть. Его цель — очередной корень Клипота — была в пределах досягаемости; виднелась в разломе разрушенного жилого здания и призывно мерцала насыщенным алым в обрамлении заскорузлой серости. Отвлекаться на откровенно раздражающие выходки и розыгрыши Грифона («Грифона, — мысленно настраивал себя Неро, — и только Грифона, Ви здесь совершенно ни при чём. Не он… Он не… не отвлекает. Никогда не отвлекал») не стоило.

И всё же… Это был явно не тот случай.

Дыхание сбилось — случайность, определённо; просто слишком много ядовитой пыльцы зависло в воздухе удушливой взвесью. Подушечки пальцев бегло скользнули по рукояти револьвера и остановились, наткнувшись на прохладный металл. Всё тело чувствовалось сродни этому самому металлу: такое же стылое, тяжёлое и на данный момент бесполезное.

Ни само ощущение, ни сравнение Неро не понравились.

Ви мог попасть в передрягу, потому и прислал Грифона за ним. А ведь именно он, Неро, в этот раз предложил разделиться. Ви же не оспорил его решение, даже не попытался: покорно пожал плечами, бледно улыбнулся одними уголками губ, как он обычно это делал, изображая мистера Загадочность (спасибо, хоть обошлось без высокопарных цитат из его потрёпанной книжонки), и, подхватив трость, скрылся за поворотом.

Теперь же к Неро второпях летел Грифон, всклокоченный, раненый, давящийся собственными криками и надрывно кашляющий.

На зубах сухо скрипнул песок. Рэгтайм едва не сдетонировал. А сам Неро продолжил неподвижно стоять, не в силах сделать и шага к демону-фамильяру, ощущая неприятную слабость в ногах, нетвёрдость опоры под ними и ошеломляющее чувство неправильности происходящего.

Что же он натворил?

Ладонь вспотела, и на поверхности огнестрельного оружия остался влажный след.

— Эй, суперзвезда, нужна помощь, — с трудом добравшись до Неро и толком не отдышавшись, хрипло рассмеялся Грифон. Но прежние остатки смешливости в его интонации тотчас вытеснились тщательно скрываемой за завесой сарказма и напускной бравады обеспокоенностью. — Там Ви, и он…

Неро, не дослушав, сорвался на бег.

«Там Ви, и он…» — пульсом стучало в висках, и этого было достаточно.

Достаточно, чтобы забыть об изначальной цели и не раздумывая вернуться; достаточно, чтобы быстро переставлять непослушные ноги и пытаться выжать из себя максимум, в то время как в голове воцаряется хаос из пугающе реалистичных образов того, что он мог вот-вот застать; достаточно, чтобы оставить город на растерзание демонам ещё на несколько минут-часов-дней — даже месяцев, чёрт бы их побрал! — дольше. И, кажется, даже достаточно, чтобы покинуть его навсегда, если это будет означать больше никаких «там Ви, и он…», произнесённых столь взволнованным голосом.

Достаточно для всего.

А оставшийся позади Грифон, крупно вздрогнув и окончательно потеряв равновесие, упал на землю. Перья его покрылись вязкой клейковиной, и, хотя клюв ещё разевался в попытке бросить пару колкостей напоследок, голос уже был сорван и не звучал. Судорожно впившись когтями в асфальт и оцарапав его с громким скрежетом — даже в это мгновение он не пожелал уйти бесшумно, безмозглый неуёмный цыплёнок, — он расплавился сгустком тёмной материи и завис в воздухе блёкло мерцающей сферой. И теперь один Ви был способен пробудить его к жизни.

А Неро, стремглав несущемуся к развилке, где он в последний раз и видел его, казалось, что в воскрешении нуждается уже не только Грифон. Но и он сам.

Его трясло, но как-то мелко, едва ощутимо. Тремор бил пальцы и сводил запястье, и крепко стиснутая в кулак рука сдерживала его, пока ещё успешно; костяшки же постепенно белели. Но, Неро чувствовал это, при всём старании выдержки его надолго не хватит.

Поворот направо, ещё один, широкий прыжок через разлом тротуара — долго, до чего же долго и непозволительно медленно! — и крутой спуск по щерблёным ступеням в помещение подземной парковки, чудом не заваленной обломками. Боковым зрением Неро отметил утерянное перо, отливающее перламутровым синим, и облегчённо выдохнул: он на верном пути.

Тишина и безмолвие нервировали. По звукам битвы легко можно было бы догадаться, что ещё ничего не кончено, что он успел и Ви всё ещё жив. Но нет, собственное загнанное дыхание и стук сердца перекрывали, казалось, даже шум торопливых шагов, и кроме них и отзвуков их затухающего эха Неро ничего не слышал.

Он остановился на середине лестничного марша и небрежно взмахнул механической рукой, разгоняя клубы поднятой в воздух пыли и привыкая к полумраку. Рэгтайм был массивен, и жест смотрелся наверняка комично, вот только Неро было не до смеха. Он вглядывался в рассеянные тени пристально, почти что щурился, но без толку: среди нагромождения искорёженных остовов автомобилей, битого кирпича и мелкого строительного мусора не угадывалось ни намёка на присутствие Ви. Холодно не было, тянущий сквозняк шёл не в счёт, но взявшийся из ниоткуда озноб пробирал насквозь.

— Ви?.. — С такой же интонацией его, наверное, звал и Грифон. Но громче и живее, тая́ искру надежды. У Неро этой надежды уже практически не осталось, одна лишь подавленная мольба, и голос его надломился в самом конце и фальшиво истончил последнюю ноту.

Ответа ожидаемо не последовало.

Сплюнув себе под ноги, Неро нахмурился и сделал ещё один шаг вниз. А потом увидел его.

Ви сидел на полу в дальнем углу, ссутулившись и прислонившись спиной к стене. Неподвижно. Узоры на его коже выцвели; трость сиротливо валялась чуть поодаль — если бы не тусклый металлический проблеск, Неро и не посмотрел бы в ту сторону, — забрызганная подсыхающей чернильной кровью. Под конец он, видимо, сражался врукопашную, без помощи демонов-фамильяров. Слабый, но и неизменно отрицающий это, едва ли держащийся на ногах, Ви остался один на один с толпой жестоких и алчущих его смерти порождений Нижнего мира.

И всё потому, что он, Неро, самонадеянно предложил разделиться. Его необдуманное решение и его последствия. Он чуть было не погубил Ви. И как теперь жить с этим, Неро не представлял.

«Погубил, — немилосердно прострелило навылет осознание; чуть позже, чем следовало, но оттого не менее остро и страшно. И припечатало вдогонку повторно: жёстко, раскатисто, так, чтобы до солоноватого металлического привкуса на языке и боли в кисти — а ведь и не заметил, что всё ещё не разжал онемевшие пальцы: — Погубил».

Неро показалось, что он оступился; что нога не нашла ступени и он провалился в пропасть, сорвался вниз и летел, летел, бесконечно летел, не достигая дна. Но вот Ви шевельнулся, и ощущение падения до конца не прошло, нет, но замедлилось, расплавилось и потёками чего-то липкого и холодного заскользило по спине вдоль позвоночника.

Ви был в сознании. Тень пала, и он бережно, одними кончиками пальцев оглаживал клубящийся непроницаемой тьмой красноватый шар — присмотревшись внимательнее, Неро отметил эти беглые движения, и сведённая почти до судороги рука слегка расслабилась.

А если бы погиб он, мелькнула шальная мысль, стал бы Ви так же ласкать и перебирать его волосы? И что-то прогорклое на кончике языка подсказало единственно верный ответ: навряд ли.

Неро переступил с ноги на ногу, с трудом оторвал взгляд от подрагивающих пальцев, расчерченных тонкими линиями чернил, и перевёл его на самого Ви. Тот был ранен, измождён затянувшимся сражением и изнурён, но жив. И только это имело значение. В другой же руке его покоился неизменный томик стихов. Как обычно, как будто ничего не произошло; как будто не случилось ничего страшного и непоправимого; как будто Неро сам всё придумал, и кричащий и истекающий кровью Грифон ему померещился.

И дышать как-то сразу стало легче, а сердце вопреки всему забилось чаще; падение прекратилось.

На скуле Ви виднелась ссадина, а на предплечьях — несколько мелких порезов, перечёркивающих завитки татуировок. Неро с удовольствием вспорол бы глотку тем демонам, чьих когтей это было дело. Но врагов, даже их останков, поблизости не оказалось: успели растечься грязной жижей и просочиться сквозь трещины полиуретана. Неро принюхался: сильно пахло озоном — следствие электрических атак Грифона, — чем-то горелым, даже жжёным, и свежей кровью.

На негнущихся ногах он миновал оставшиеся ступеньки, приблизился к Ви и повторно замер.

Он не успел. Опоздал. Не помог, не спас, не защитил. И мог ли, имел ли право подойти теперь, когда не оправдал доверия? И даже если это самое доверие и гроша ломаного не стоило, Неро был за него благодарен, за каждую его крупицу. Потому что это было всем, на что он мог в действительности претендовать. Взъерошенный бродячий пёс, ожидающий подачки, любой, пусть самой жалкой и ничтожной — и он был бы зол на самого себя за эти унизительные мысли, если бы не тревога за Ви. За Ви, который так и не проронил ни слова и, кажется, даже не заметил постороннего присутствия.

— Эй…

А тот закрыл книгу и, не отрывая взгляда от сгустка Тени, вдруг едва различимо произнёс по памяти:

— «Есть взгляд, проникнутый злобой, и взгляд, таящий презренье. А если встречаются оба… — Размеренно, певуче, словно грудное урчание. И вскинул на Неро мутные невидящие глаза, — от этого нет исцеленья».

— Вижу, всё не так уж плохо, раз у тебя ещё есть силы на эту чепуху, — нервно хмыкнул Неро, запоздало понимая, что все его эмоции наверняка легко считывались с выражения лица, и, помедлив мгновение, сел рядом и отвернулся. — Говорил же с самого начала, надо было тебе остаться с Нико.

Поддев носком ботинка осколок демонической крови, он отбросил его к противоположной стене и провёл ладонью по лицу, снимая паутину проступивших волнений. И откуда их столько взялось, Неро не знал. Отчего-то посмотреть в глаза Ви казалось чем-то невозможным, запредельным; чуть позже, ещё хотя бы на минуту позже, но не сейчас.

Никогда не сейчас.

Он не догадывался, зачем Ви таскается за ними. Ведь он всего лишь человек с парочкой ручных демонов и Кошмаром в разводах аспидно-чёрной краски. Он — работодатель, заказчик, и не обязан был подвергать себя риску наравне с закалёнными бессчётными сражениями охотниками. Но он был здесь, побледневший, уставший, едва ли не рассыпающийся на ходу, весь в полуоттенках и полутонах, и Неро не понимал его мотивов. Но хотел бы понять, постичь их все, пусть и отказывался признаться в этом даже самому себе. Самому себе в особенности: так было безопаснее.

И стоило Ви шевельнуться рядом, едва-едва задев его коленом, вскинуть глаза и поймать его взгляд, как всё это тут же отступило на задний план, даже не на второй, на третий, и показалось чуть ли не преступным. Неро был ему никем и не имел права указывать, как ему жить и что делать; и температура в помещении как будто упала на пару градусов ниже.

Где-то на задворках сознания предательски возникла непрошеная мысль, что он уже давно не такой, каким был прежде, не тот влюблённый в Кирие наивный, но нахальный подросток. Воспоминания о Кирие вдруг хлёстко ударили по лицу — наотмашь, заслуженно, полностью заслуженно — и петлёй затянулись вокруг шеи; сдавили нещаднее небезызвестных корней и сплелись с чувством вины. Вины?..

«Надо ей сказать…» — Сказать — что?

Неро не успевал за ходом собственных мыслей. И сидящий поблизости Ви не помогал; одного его присутствия было достаточно, чтобы внести в них ещё бо́льшую сумятицу.

А Ви затянул с ответом и как-то незаметно завалился на бок, и Неро, погрязший в раздумьях, запоздало встрепенулся и едва успел подставить ему плечо. Всё прежнее в одночасье стало неважным и ненужным. Жаль, рука механическая. Рэгтайм острый, угловатый, для поддержки не предназначенный, но Ви не пожаловался. Неро не мог бы вспомнить, когда тот вообще на что-либо жаловался.

— Да к чёрту! — прошипел он и, осторожно отстранив Ви, сорвал Бич Дьявола, и тут же на смену ему пришла более покатая Гербера. Уже лучше.

Неро помнил, что после неё шёл ещё один Рэгтайм, а после… А после у него останется лишь его плечо. Живое, человеческое. Никакого лишнего металла, отделяющего его от Ви. И соблазн избавиться от механизмов подскочил до небывалых высот. Нико его бы точно убила за такие мысли. Или можно было активировать последний Рэгтайм и остановить время — временно, как бы нелепо это ни звучало, — и ненадолго задержаться вот так. Просто вот так, как есть. Без риска для жизни, без ставшего уже привычным привкуса пыльцы Клипота и чужой крови на языке, без запаха бензина, подтекающего из мотора Превосходства — давно следовало отладить механизм, но всё руки не доходили, — и без страха потери. Особенно без последнего.

От Ви пахло по́том и кровью, кожа была покрыта холодной испариной, волосы взмокли, и на слипшихся прядях и ресницах мелким порошком осела пыль. Но Неро был не из брезгливых. Он привлёк Ви к себе, прижался щекой и уголком губ к его виску, ненадолго, малодушно пользуясь моментом и чужой слабостью; прилагая все оставшиеся силы к тому, чтобы убедить себя в необходимости своих же действий и не чувствовать себя при этом больным ублюдком, гнусным вором, берущим ему не предназначенное. И хотелось приникнуть ещё ближе, сильнее, плотнее, но нельзя.

«Нельзя, — упрямо твердил самому себе Неро, будто бы невзначай скользя губами по коже и как-то вдруг разом плюя на собственные запреты. — Нельзя-нельзя-нельзя».

Ви тихо рассмеялся, горько, невесело, забавляясь своей слабостью и беспомощностью, а носки собственных ботинок неожиданно показались Неро невероятно интересными.

Он не вздрогнул, но на секунду усилил хватку, когда Тень пришла в себя и скрылась в татуировках Ви, окрасив их рисунок интенсивнее. Интересно, как это ощущалось ею. И чувствовал ли при этом что-нибудь сам Ви. Человеческая рука сама коснулась чужого локтя, и кончики пальцев очертили одну из петель прежде, чем Неро успел себя остановить. Ви ничего не сказал и никак не среагировал, и за это Неро был ему признателен. Помедлив ещё несколько мгновений, напряжённый и готовый отпрянуть при малейшем признаке нежелания или сопротивления, но так и не встретив ни то, ни другое, он оставил свою руку на новом месте.

— Нужно двигаться дальше, — устало произнёс Ви, и Неро недоверчиво поджал губы — хранящие, всё ещё хранящие, привкус его кожи — и нехотя отстранился, чтобы лучше видеть его лицо.

Ви дышал поверхностно, но ровно. Кажется, ему стало лучше. Неро очень надеялся, что так оно и было. Но обречённость в его голосе была правдивее и важнее смысла оброненной фразы. Он не выдержит, не сможет; Неро не мог позволить ему и дальше так рисковать собой.

— Да чёрта с два! — вспылил он, но сразу же, встретив недоумевающий взгляд и слабую понятливую улыбку, ему противоречащую, вспыхнул и неловко, всё ещё сердясь, поправился: — Потому что ты ничем не поможешь, если подохнешь на подступах к Клипоту! Я разберусь.

— Ты прав, — легко согласился Ви, и Неро даже растерялся: победа, так просто, неужели?

Ви подогнул под себя ноги, неуклюже перебрался на четвереньки и дотянулся до трости. Неотрывный взгляд Неро сопровождал каждое его движение. Он встал, с трудом опираясь о трость, самодостаточный, по-прежнему самодостаточный, хотя никого уже не мог обмануть этой своей искусственной постановкой, особенно, когда колени его подгибались буквально на ходу. И когда он пошатнулся, Неро едва успел подавить в себе импульсивный порыв броситься и подставить плечо. Потому что знал: помощь будет тактично отвергнута, и он сам — тоже. Костяшки пальцев с нажимом проехались по синтетическому покрытию пола, зацепились о кромку неглубокой трещины и стесали кожу, но Неро даже не поморщился: больно не было. Не так, как могло бы быть. Не так, как уже было.

— Иди дальше один, а я найду Грифона и закончу с твоим корнем. — И снова это смирение, спокойствие приговорённого и вкрадчивые ноты в бархатном голосе, а в смешливом прищуре глаз — знание чего-то, ему, Неро, недоступного.

Невыносимо. Ви, должно быть, издевался над ним или испытывал на прочность забавы ради. Кто их разберёт, этих эксцентричных любителей английской поэзии.

— Нет, ты найдёшь Грифона и вернёшься в фургон к Нико! — рявкнул Неро, тоже вскакивая на ноги. — А корни предоставь мне!

Грудь тяжело вздымалась, а внутри, под рёбрами, тлела ярость на собственное бессилие; у него никогда не получалось отговорить Ви от попыток прикончить самого себя. И когда тот рассыплется прахом под стать его древней книжонке, загнанный в угол стаей эмпуз, Неро некого будет винить, кроме самого себя. Он не сможет быть рядом всегда, как сегодня — вот же, за примером далеко ходить не нужно! — как бы сильно сам этого ни желал. Но Ви упрямился, безумец, практически не жилец, сотканный из собственных тайн, цветущих на его коже вытатуированными узорами.

«Надо было запереть его в фургоне, — короткой вспышкой возникла мстительная мысль и поблёкла тотчас; почти исчезла, но не угасла и осталась, затаившись на время: ещё пригодится. — В следующий раз так и сделаю».

А Ви, приглушённо рассмеявшись, отбросил упавшие на лоб пряди — Неро хмуро проследил за его жестом, незаметно для самого себя прикусывая кончик языка, — и, покачав головой, медленно побрёл к ступенькам.

— У нас нет на это времени, — с бесцветной полуулыбкой заключил он и растаял в полумраке.

И привкусом лежалой пыли на губах осело недосказанное. Неро показалось, что под своими словами Ви имел в виду что-то ещё; в его фразах всегда можно было отыскать некий скрытый подтекст, но именно в этот раз он даже не стал и пытаться. Думать об этом не хотелось: что-то едкое, токсичное расплавляло его изнутри, стоило дать волю мыслям, а воли им давать было никак нельзя. Неро нужна была вся его собранность, особенно сейчас. Ведь Ви не ушёл далеко, а стены уже постепенно заволакивало кровавым плетением, и демоны, дождавшись своего часа, медленно заклубились в углах чёрными завихрениями.

— Эй, мистер Поэзия! Постарайся не умереть в первой же передряге! Не хочу объясняться с Данте, куда делся его заказчик, — бойко воскликнул вдогонку Неро и хохотнул, но вышло неубедительно, так что самому себе не поверил: наигранно, чрезмерно пафосно, с апломбом. Утончённому Ви наверняка не понравилось. Неро болезненно скривился и беззвучно добавил одними губами, глядя вслед ушедшей фигуре: — Что ж, по крайней мере, ты ещё жив… — И, перехватив Красную Королеву поудобнее, завёл бензиновый мотор, оскалился первым появившимся пиромантам и проглотил вместе со слюной терпкую горечь чужих слов, всё ещё не идущих из головы. — «И одного этого уже достаточно».

Пусть и понимал, что это неправда и он лжёт самому себе.

Недостаточно. Конечно же, недостаточно.