О Тимора, благослови мои помыслы!

- Нам… сюда. Сейчас, подожди немного, я найду ключ. Да где он, чёрт возьми?!

Перед дверью с низкой аркой стояли две покачивающиеся фигуры: полуорчиха, роющаяся в сумке через плечо в поисках того самого ключа от кладовки, и гоблин, у которого от полутьмы храма и выпитой настойки начало двоиться в глазах. Гневный шёпот полуорчихи разносился по храму эхом и Бёлгу показалось, что Тана внезапно окружила его со всех сторон, и что стены вполне согласны с её негодованием.

- Ха! Вот он! - «Ха» звонко разнеслось и умножилось в несколько раз, отчего гоблин дёрнулся и чуть было не схватился за кинжал, - только будь аккуратнее и ничего не трогай, понял меня?

Бёлг сделал самые честные глаза из всех, что умел, но Тана не оценила стараний, цокнула языком и вошла первой. Тёмное зрение несколько помогало гоблину ориентироваться в комнатушке, и он заприметил несколько деревянных ящиков, старый палас на полу и стоящие в углу швабры

- Напомни мне, почему мы должны пьянствовать именно здесь? - гоблин сделал шаг назад, чтобы упереться в стену, но чуть не наступил в ведро.

- Потому что если настоятельница увидит нас с бутылью на двоих у алтаря, не сносить нам головы.

Тана открыла один из ящиков и достала оттуда несколько восковых свечей, те самые, которые украшали алтарь в утреннюю и вечернюю службу в храме Тиморы. Она было потянулась за огнивом, но раздался щелчок, и фитиль одной из свечей вспыхнул искрящимся пламенем, освещая насмешливое лицо Бёлга.

- И все гоблины такие выпендрёжники? - нахмурившись спросила Тана.

- Вряд ли, ведь я особенный! - Бёлг хихикнул, подобрал полы красного плаща и уселся на край низкой деревянной кровати, - Здесь кто-то живёт? Для кого такие удобства?

- Вовсе нет, - Тана подпалила основание свечей и установила их в ряд на каменном постаменте, с которого уже свешивались ниточки воска, - мы дежурим в храме, на случай, если кто-то захочет нанести нам визит. По очереди. Сегодня моя.

Каморка наполнилась тусклым жёлтым светом, тени заплясали на сводчатых стенах, и перед лицом Бёлга засеменили крошечные золотистые пылинки. Блестели и пряжки ремня Таны, цепи на её шее, медный гребень в волосах. «Хорошо, что она повернулась спиной», подумал Бёлг, ведь можно было вглядеться в детали, не опасаясь за целостность челюсти.

- Всё хотел спросить…, - Тана повернулась к Бёлгу с глиняной флягой и кивнула головой, ожидая продолжения, - вы же с ребятами не монахи, так зачем всё крутитесь вокруг храма?

Не успел Бёлг моргнуть, как едва не пропустил флягу, летящую прямо ему в грудь; он успел обхватить её двумя руками и охнул от неожиданности.

- Будешь много знать, скоро состаришься! - Тана нахмурилась и села рядом с Бёлгом так резко, что он даже немного подпрыгнул. Она выдохнула и нехотя продолжила, - Сестра Гараэль много сделала для нас. Настоятельница мудра и бескорыстна, поэтому помогать ей и храму - мой долг, вот почему.

Бёлг хотел было спросить, чем Тана обязана настоятельнице, но осёкся на полуслове. Взгляд Таны потух и она как будто находилась не с ним и не здесь, а погрузилась в пучину тягостных воспоминаний.

- А знаешь что! - Бёлг с усилием потянул пробку от фляги, та тихо хлопнула и по комнате разнёсся плеск спиртного о глиняные стенки сосуда, - я о черве не успел тебе рассказать! Сидим мы значит в постоялом дворе, а через столик от нас две какие-то институтки…

***

Из каморки раздавались смешки, иногда такие громкие, что случайный посетитель храма мог бы услышать странный звук у самого входа. Тана иногда шикала на Бёлга, хотя сама порой не могла сдержать хохот и затыкала рот тыльной стороной руки. Пустая фляга давно упала на пол, ковёр впитал последние капли пьянящей жидкости; также оказалось, что «на всякий случай и на чёрный день» в одном из ящиков для хранения свечей у Таны были припасены несметные богатства: настойка на яблоках и корице, пшеничный дистиллят с северных винокурен и странная чёрная бутыль, которая при вскрытии издала протяжный свист и выпустила облачко тёмного газа.

- … а потом ведьма как свистнет, и Ярл начинает хохотать и бегать по полю кругами! Ведьме мы-то конечно башку отрубили, а Ярла до заката пришлось отлавливать, потом в город тащить, чтобы морок снять! - Тана сделала глоток, шумно выдохнула и захохотала.

- Помнится… ты говорила мне не шуметь, а сама-то… - Бёлг еле смог снять с себя плащ деревянными от опьянения пальцами и теперь положил голову на меховой ворот, свисающий с одной из коробок, - а то «настоятельница-настоятельница»…

- Ой, не надо мне тут! - полурчиха достала из узла волос гребень, и тёмные локоны упали ей на плечи, - пока настоятельницы нет, я в этом храме главная, ясно тебе?

- И что ты мне сделаешь? - Бёлг глянул на Тану исподлобья, еле сдерживая ехидную усмешку, - вон меня выставишь и лишишься единственного собутыльника?

- Ну ты у меня допиздишься…

Бёлг было прикрыл глаза, чтобы одарить полуорхичу насмешливым прищуром, как оказался распластаным на узкой кровати; Тана рывком уложила растерявшегося гоблина на лопатки и теперь возвышалась над ним, удерживая его за горло и сбивчиво дыша.

- Сразу видно, что в бою ты не используешь силу. Один на один ты бы против меня не выстоял.

Бёлг шумно вдохнул, чтобы осыпать Тану непристойностями с ног до головы и вспомнить напоследок прошлое её матушки, но взглянул на тёмный силуэт полуорчихи и забыл всё, что хотел сказать. Волосы Таны растрепались и щекотали руки Бёлга, золотистый свет огибал выбившиеся волнистые прядки, пушок на щеках и плечах. Полуорчиха приоткрыла рот, вбирая побольше воздуха душной, наполненной парами алкоголя комнаты, оголила заострённые клыки.

- Ты чего… чего уставился? - Тана ослабила хватку и присела на твёрдые доски кровати, прижимая ноги Бёлга теплым весом бёдер, - Потренируешься немного и ещё посмотрим, кто кого!

Тана рассмеялась, но Бёлг мог поклясться, что разглядел в полутьме заалевшие щёки и уши полуорчихи. Медлить было нельзя; гоблин сделал ответный рывок и схватил Тану за плечи, ещё вздох - и лёгкие наполнил терпкий запах кожи и разгорячённого пота. Растерявшаяся Тана хотела сбросить руки гоблина, но было слишком поздно, её губы встретились с губами Бёлга. Тана промычала что-то невразумительное и попыталась скинуть с себя собутыльника, но на беду оказалась права: гоблин не использовал силу в бою. Бёлг прижал Тану к стене и обхватил мускулистую спину орчихи ногами, крепко прижимая её к себе. Орчиха приоткрыла рот и в него проник острый язык гоблина, она ощутила вкус крепкого алкоголя и железный привкус свежей крови; Бёлг так боялся, что упустит момент, что случайно прикусил Тане губу.

Привычное занятие для искателя приключений - обыскать тело, обшарить карманы связанного противника - приобрело для гоблина другое значение. Он было потянулся вниз, к поясной сумке, по старой привычке, но в своём воображении шлёпнул себя по затылку для ясности мысли. Это же баба, с ними надо по-другому! А как, по-другому?..

В голове Бёлга пронеслись тысячи образов, которые он успел почерпнуть во время странствий, танцы горожан на площади, неловкий флирт юнцов, сдобренный средней руки элем в средней руки таверне, странные песни бардов про изгибы, лоно и прочую чепуху, но ни одно из воспоминаний не задержалось в его голове надолго, изгоняемые из головы пульсирующим потоком крови. Бёлг так погрузился в свои мысли, что не заметил, как руки Таны легли на его бёдра, разминая и поглаживая их. Последние здравые рассуждения надолго покинули голову несчастного гоблина. Он зарылся в волосы Таны тонкими пальцами и застонал ей в губы, изумляясь от собственного стона.

Не знаете, с чего начать свой путь в IT?

Реклама

•

16+

 practicum.yandex.ru

- Помоги… помоги расшнуровать рубаху. Пожалуйста, - Тана отпрянула от Бёлга и взмахом руки указала на спину, - заказала у кожевенника, чтобы сиськи в походе не тряслись… обычно парни затянуться помогали, а теперь… сам знаешь, - Тана смущённо хохотнула и закрыла заалевшее лицо руками.

Бёлг кивнул, Тана повернулась к нему спиной и приподняла длинные волосы. Крепкие кожаные ремни стягивали корпус полуорчихи так сильно, что кожаный доспех стал ей второй кожей, повторяя линии плеч, талии и груди. Бёлг развязал узел ремня и услышал облегчённый вздох Таны, каждый раз, когда он ослаблял шнурок, её дыхание становилось спокойнее и глубже.

- Дальше я сама, не то рубаху порвёшь. А ты со штанами разберись, показалось, что ты пряжку гвоздями прибил!

- Просто у кого-то кривые пальцы! - огрызнулся Бёлг, оттягивая край ремня, который предательски застрял в механизме пряжки.

Тана привстала и сняла через голову кожаный доспех, оставшись в нижней рубашке и полотняных серых штанах. Почему-то этот образ показался Бёлгу знакомым; полутьма, плывущий от спиртного взгляд, далёкий силуэт обнажённой орчихи и… смех Адейра. Причём здесь вообще Адейр?

Края кожаного доспеха оставили на оливковой коже орчихи красноватый след, всё тело Таны было покрыто ожогами, полосками шрамов и округлыми следами от пропущенных стрел. Она старалась не смотреть на Бёлга, но не могла не заметить очевидное сходство: те же шрамы на груди, те же следы былых битв. Некоторые были совсем свежими, едва затянувшимися под действием зелья лечения. Ещё вечером Тана принимала участие в мессе и молилась Тиморе, чтобы новички вернулись с задания живыми, и богиня ответила согласием на её просьбу. Зачем она вообще молилась за этих придурочных? Зачем подпустила так близко незнакомцев? Мысли Таны прервал возглас Бёлга:

- Не стой столбом, замёрзнешь! - гоблин картинно развалился на кровати и похлопывал по расстеленному красному плащу рядом с собой, приглашая Тану присоединиться.

- Интересно мне, как твой язык ещё не отрезали существа менее терпеливые, чем я? - Тана вмиг вспомнила, с какой язвой её столкнула судьба.

- Потому что у моего языка более тонкое предназначение, - промолвил Бёлг, без тени насмешки глядя прямо в глаза Таны. Уловка сработала, полуорчиха скрестила руки на груди и отвела смущённые глаза.

- Ну так продемонстрируй, - раздался хриплый голос Таны.

Долгие тысячелетия эволюции и магической трансформации сделали тела гоблинов идеальным орудием убийства. Цепкие пальцы впивались в кожу и раздирали её, острые зубы срывали плоть с костей, а природная ловкость позволяла удрать так же молниеносно, как и напасть. Бёлг был благодарен дарам судьбы ровно до этого момента. Его руки сворачивали головы, но никогда не умели гладить и ласкать, зубы обнажались в самый неподходящий момент, царапая и прокусывая нежную кожу, а ловкость движений и вовсе куда-то испарилась.

Тана на удивление терпеливо перехватывала руки Бёлга, заставляя его повторять движения, менять темп, ослаблять и стискивать. Ладони гоблина легли на прохладную грудь орчихи, та приглушённо рассмеялась и сдвинула пальцы Бёлга ближе к соскам. Он провёл подушечками пальцев по бархатным бугоркам и Тана откинула голову назад, скрывая стон. Оставалось лишь наблюдать за реакцией. Оттягивать не стоит, за этим следует шипение, а если слегка сдавливать и потирать коричневые округлости, можно услышать такие звуки, которые бы Тана раньше никогда не издала. Гоблин нашёл удачное применение и языку, острый и шершавый, он скользил по шее орчихи, задевая мочки ушей, от чего она сильнее стискивала его спину и обжигала плечи горячим дыханием.

- Прости, - прошептал Бёлг на ухо полуорчихе, - я раньше никогда…

- И я никогда… не имела дел с гоблинами, - рука Таны скользнула по талии Бёлга, устремляясь к паху, - Надеюсь, что некоторые вещи у вас работают так же.

Горячая ладонь орчихи накрыла пульсилующую головку члена и оттянула вниз красноватую плоть. У Бёлга потемнело в глазах. Он заскулил и вцепился в спину Таны.

- Больно? - взволнованно прошептала орчиха.

- Ммм... - только и смог выдавить Бёлг, толкаясь в широкую ладонь.

Теперь всё стало ясно. И почему девушки в длинных юбках старались крепче прижаться к партнёрам по танцу, почему хмельные юнцы отводили глаза, когда служанка наклонялась над столиком слишком сильно, обнажая тугую грудь, о какой чёртовой луне пели барды. Они все знали. Знали особый ритуал, когда телесное превозмогает мысленное, когда слова не имеют значения, а время меняет свой ход. Бёлг был готов на всё, лишь бы это мгновение длилось вечно, лишь бы Тана целовала его, а её руки заставляли тело сотрясаться в конвульсиях. Голова кружилась, а воздуха в комнате становилось критически мало, он обжигал и не давал живительной силы. Движения Таны стали ритмичнее, а Бёлг уже не мог сдерживать рвущиеся из его груди стоны. Волна эйфории накрыла гоблина с головой, он прикусил плечо орчихи и толчками излился ей в ладонь. Бёлг открыл глаза и увидел, как глубоко клыки впились в кожу Таны, впервые от вида стекающей струйки крови ему стало дурно.

- Как же так… я сейчас, у меня по-моему осталось немного зелья… - Бёлг был готов рвануть к походной сумке, которую оставил у входа, но Тана перехватила его за запастье.

- Ерунда, и не такое бывало, - Тана поцеловала Бёлга в иссохшие губы и бросила на него взгляд исподлобья, помутившийся и прищуренный, - я дам тебе шанс отработать… моральный ущерб.