Саша на неофициальный посвят всё-таки приходит. Он, вообще-то, не пьёт почти никогда, но сегодня всё-таки соглашается на пластиковый стаканчик с дешёвой водкой, перемешанной с соком, торжественно вручённый ему кем-то из одногруппников. Как же, ведь даже самый-правильный-на курсе-староста почтил их своим присутствием, такое нельзя не отметить.

Саша жалеет о том, что пришёл, уже на третий час.

Получается почти как в «Юности» у Толстого:

«...все только почему-то считали необходимым притворяться, что им очень весело»

Только у Толстого весело не было никому, а на этом празднике жизни не весело, кажется, только Саше.

Но притворяться он не умеет.

Голова быстро становится тяжёлой. И противно вдруг почему-то становится от шума этого, от дебильных пьяных развлечений, от играющего за каким-то хреном фоном на повторе «Красного трактора», который тыр-тыр-тыр... От всего вообще противно.

Но больше всего — от себя.

Люди делятся на два типа: те, кто под градусом веселеет, и те, кого под градусом вдруг начинает крыть.

Саша относится ко вторым, поэтому и не пьёт почти никогда.

На кухне темно — свет включать не хочется — и чуть менее шумно. Саша плюхается на излюбленный стул в дальнем углу, у самого окна, и залипает на ползущую по стене тень от непонятно кем и зачем поставленного здесь цветка.

В горле стоит ком. Саша его глотает, судорожно выдыхая через нос. Не помогает. Всё так же противно и почему-то щиплет глаза.

Дверь распахивается слишком громко, заставляя Сашу дёрнуться от неожиданности. Худосочная фигура шлёпает резиновыми сланцами через всю кухню и замирает на полушаге, заметив его очертания на фоне окна.

— Сашк, ты чего тут? Са-ашк?..

Саша от этого «Сашк» снова дёргается и отворачивается, быстро стирая идиотскую влагу под глазами и чувствуя себя тоже как-то по-идиотски.

— Ну ты чего, эй? — не отстаёт Ярик. — Ты чё тут, ревёшь, что ли?

Чудовище неугомонное. Вечно рядом вертится. Даже загнаться по-человечески не даёт, в гордо-уязвимом одиночестве, чтобы не видел никто, не приставал с расспросами: «а чего, а куда, а почему?» Достал. Все достали.

Да если б он сам знал, почему. Да вроде как и нипочему. Вроде как и причины конкретной нет. Просто накатило как-то разом всё. А что «всё»... Непонятно.

Вот поэтому Саша и не пьёт почти никогда. Потому что на него алкоголь не веселье, а тоску нагоняет, расковыривает что-то щемяще-давящие и наружу вытаскивает. И вместо попсы дурацкой про то, как кто-то идёт вдоль ночных дорог, хочется «Сплин» какой-нибудь включить и пялиться в одну точку. Вон, хоть бы и на цветок этот несчастный, например.

И меньше всего хочется, чтобы его в этот момент трогали.

— Подобно английскому сплину, короче: русская хандра им овладела что-то там... — усмехается Ярик.

— Чего тебе, а? Чего ты сюда пришёл? — получается чуть грубее, чем звучало в его голове.

— Да я за стаканом, мы там один грохнули, — бормочет Ярик, растерянно на него глядя. — Ну, то есть, я...

— Ну бери свой стакан и иди, — бурчит Саша.

Ярик вместо этого запрыгивает на подоконник, перед самым его носом и внимательно смотрит на него сверху вниз, слегка склонив голову на бок — словно диковинное что-то рассматривает. Ни мышонка, ни лягушку, а неведому зверушку.

— Алкогольная тоска? — спрашивает понимающе. — У меня тоже бывает, когда перепью.

— Я почти трезвый, — фыркает Саша.

В нём и правда всего ничего — половина пластикового стаканчика разбавленной бадяги. Но этого, оказывается, более, чем достаточно.

— Ты почти в истерике, — замечает Ярик.

Он, вообще-то, прав. Саша и правда на грани.

— Всё и сразу? — угадывает Ярик.

— Ну типа, — нехотя признаёт Саша.

Ярик двигается к стенке и легонько хлопает по освободившемуся месту рядом с собой. Саша зачем-то перебирается к нему на подоконник.

Ярик понимающе молчит. Редкое для него явление. Он обычно не затыкается: что на парах, что в перерывах между ними, что в общем чате. И в компании, наверное, тоже не затыкается. Саша не в курсе, — они вряд ли когда-нибудь будут в одной компании, — но почему-то уверен в этом.

Саша молчит благодарно. Он такого нехитрого, нужного понимания не ожидал.

И молчаливого несмелого тычка в плечо — тоже. Это типа в знак поддержки — догадывается.

И больше всего хочется, чтобы этот тычок повторился.

— Ты за стаканом вроде пришёл, — чуть хрипло после долгого молчания напоминает Саша.

— Угу, — тихо отзывается Ярик.

И ещё раз тыкает его в плечо.

— Чай будешь?

— Давай.