– А знаешь, я даже удивлен, что дворец не наполнила вся знать, – потягиваясь, сказал ему Константин на следующий день.

Ваня усмехнулся.

– Ну они же тоже не дураки, Костя, – ответил он. – Ты вчера правильно сказал: лишиться головы не хочется никому.

Константин самодовольно просиял.

– Что я слышу? Мой доблестный уже почти рыцарь согласился со мной?

– Не забудь закатить по этому поводу пир, – ответил Ваня.

Константин закатил глаза, но почти сразу же рассмеялся, прикрывая их. Ваня невольно залюбовался им. Осторожно обвел взглядом. Камзол сидел на Константине с идеальной точностью, по-королевски строго и величественно, без единой лишней складки – ни дать ни взять, Его Величество король Константин Реаннон Орлин Фенсалор, король и лорд-протектор Релении, Верховный Главнокомандующий и лорд Рилиандила. Но его темные волосы от движения чуть растрепались, и теперь слабо поблескивали на солнце отдельные прядки, придавая Константину уютно-взъерошенный вид.

Ваня тихо улыбнулся. Константин повел носом, шумно сглотнул и затих.

Поверх удушающего запаха штиля резко пахнуло прибоем.

– И все же, Костя? Я, конечно, безмерно польщен оказанной мне честью, но объясни, пожалуйста, зачем нужно было оказывать ее сейчас? – еще шутливо спросил Ваня.

Они сидели на приличном расстоянии друг от друга – Константин устроился на столе в своем обыкновении забраться куда повыше, а Ваня занял одно из приемных кресел возле двери. Комната была пропитана глубоким морским запахом для одного, и тяжелой сталью с мягкостью яблочного пирога для другого. Дышать обоим приходилось через раз, но после вчерашнего потрясения это было легче.

Ваня сперва ожидал, что Константин откроет ему дверь с улыбкой из серии “я знаю, что ты хочешь меня” и будет вести себя куда более открыто и развязно – особенно после откровенной провокации несколько недель назад. Канард даже собирал силы на то, чтобы дать ему мягкий, но непреклонный отпор. Но король держался собранно, старательно скрывал, насколько плыл сам, и разговор вел исключительно по-дружески. Возможно, он все-таки взрослел.

– Я не собираюсь проигрывать течке, Вань, – пояснил Константин.

– Я заметил твое… усердие, – ответил Ваня, теперь старательно не опуская взгляд ниже лица короля. – Не могу понять только, зачем тебе я?

– Помучить за компанию? – слабо улыбнулся Константин.

– О, Релен, надеюсь, что нет, – вздохнул Ваня.

Константин медленно поднял со стола чернильницу, покачал в руках, наблюдая за переливами жидкости. Точно так же покачивался его запах – легкий морской ветерок перегонял его из одной стороны комнаты в другую. Ваня сглотнул.

– Я… я думал, Вань, – наконец начал Константин и сосредоточенно замолк, подбирая слова.

– Ты? Это похвально, – мягко поторопил его Ваня. – О чем?

Константин тихонько хмыкнул и сжал чернильницу покрепче в руках. Ветерок стих.

– Уметь просто твердо разговаривать с альфами недостаточно. Даже сейчас, рядом с тобой… – голос короля дрогнул, он порывисто вздохнул и резко закусил губу. Прикрыл глаза, разжал зубы и продолжил: – Прости. Это сложно... Дай мне минуту, я возьму себя в руки.

Ваня до боли сжал кулаки, но ответить постарался ровно, с мягкой улыбкой:

– Уж постарайся.

Константин натужно весело усмехнулся.

– Твой запах все равно тебя выдал… 

– А ты держись давай, не принюхивайся.

Константин пожал плечами и сфокусировался на себе. Несколько тяжелых вздохов, плотно закрытые глаза, язык, быстро скользнувший по тонким губам – и через полминуты Константин кивнул.

– Лучше? – Ваня осторожно потянулся ослабить ворот своей рубашки.

Константин не прокомментировал. На его щеках едва-едва проступал лихорадочный румянец, король провел по ним ладонями, чтобы остудить.

– Лучше. Так вот, – он смог говорить снова спокойно и ровно, – я не могу не учитывать, что меня могут коснуться.

В комнате резко похолодало. Или Канарду так показалось?

– В смысле? – тихо спросил он.

Константин ответил почти шутливо:

– Ревнуешь? – улыбнулся и осторожно чуть сдвинулся на другой край стола, почти незаметно. Пожалуй, незаметно для кого угодно, кроме Ивана. Тому от этого почему-то стало спокойней.

– Формами не вышел, чтобы тебя ревновать, – улыбнулся он.

Константин кивнул, словно такого ответа и ожидал.

– Я думал, могут ли мне приказать, но это, пожалуй, можно исключить, да? Даже случайный приказ я могу счесть оскорблением, и виновник понесет суровое наказание, – он задумчиво уперся глазами в кончик своего сапога.

– Пожалуй, – согласился Ваня.

В свое время еще учитель рассказывал им, что альфы могут бросить омегам резкий, короткий приказ, будь то "встань", "замолчи" или банальное "дай пройти". Ученики догадывались, что, кроме этих, омеги могли получить приказы и другого содержания, но разговор об этом не заводил даже раскованный Константин. Омега, получивший приказ, с трудом мог сопротивляться ему, если был не в течке. В течке же вариантов не было – желая того или нет, омеги первым импульсом бросались исполнять то, что от них потребовали. Учитель, правда, добавил тогда, мол, ныне считают, что сопротивляться таким приказам – это навык, причем тренируемый, "как фехтование, например", но сам институт отношений альф и омег – вещь, обычно скрытая от глаз, поэтому нельзя сказать наверняка. Большая часть их мира – беты, а альфы и омеги испокон веков рождаются в аристократических семьях, где родители тоже имеют отличные от бет вторичные полы. Конечно, бывают случаи рождения альф и омег даже в крестьянской среде, но эти случаи настолько редки, что о них не говорят. И почти наверняка родившись в маленькой деревне и прожив в ней до смерти, альфа не встретит ни одного омеги.

Учитель рассказывал им много всего, но Иван даже не думал, что не только он сам жадно конспектировал и старался поймать каждое слово старика – омеги волновали Канарда даже больше, чем альфы, ведь омегой случилось родиться его лучшей занозе в заднице. Оказалось, Константин тоже вынес из лекций немало. 

Король постучал пальцами по столу и продолжил разговор:

– Я не хочу окончательно сбрасывать со счетов приказы. Но пока меня волнует другое. Я подумал, что меня могут коснуться случайно.

– Случайно? – переспросил Ваня, силясь представить, как именно это могло бы произойти. – Например, споткнуться?

Константин кивнул.

– Случайно или якобы случайно… – тихо прошептал Ваня, катая слова на языке.

Пахнуло нагретой на солнце морской водой, настолько явно, что Канарду показалось, будто он лежит на берегу в теплый и погожий день. Ваня поднял лицо. Константин улыбался.

– Меня начинает пугать это, знаешь… – вернул улыбку Ваня.

– Запахи?

– Ага.

Улыбка Константина стала шире.

– А по мне так это единственный плюс происходящего. От Цейта я чувствовал только удивление и страх. Очень бодрило. Ну, удивление, страх и…

– Можешь не продолжать, – попросил Ваня, отгородившись от Кости рукой.

Тихий смешок принес с собой легкий запах отвесных рифов.

– Так вот... – попытался вернуться к теме разговора Константин, но Ваня прервал его, чуть подняв руку.

– Ты же сейчас не скажешь, что мне нужно тебя полапать ради того, чтобы ты сдержался с лордами, правда? – очень, очень осторожно спросил он.

Внешне по Константину почти не было заметно перемен, но его резкий вздох Ваня уловил. Одни боги да Константин знали, чем пах сейчас сам Канард, но король едва заметно пожевал губами.

“Твой пирог тогда как будто насадили на меч” – сказал он потом.

Ваня чувствовал, как снова – постыдно легко – закипает, и медленно поднялся с кресла. Он изо всех сил старался лишний раз не вдыхать, чтобы не подкинуть в назревающий пожар дровишки Костиного запаха. Слишком уж сильно тот на него действовал.

– Нет, – сказал Ваня твердо, – нет, и об этом тоже не проси. Костя, тебе нормальные идеи в голову приходят вообще?

– Не уходи, – спокойно попросил Костя. – Я не предлагаю делать это сейчас. Мы можем не торопиться. Но тянуть тоже нельзя.

“А потом пирог разрезали и отбросили меч. Запахло печеными яблоками, не прикрытыми тестом. Я полагаю, у тебя мозги кипели. Кипели, Вань?”

Ваня глубоко вздохнул, призывая себя к спокойствию.

– Ты все равно не перестанешь гулять в… такое время, – осторожно начал он, укладывая все в голове. Константин кивнул, и Ваня продолжил: – И коснуться тебя действительно могут… И если ты не сможешь этому… противостоять, то…

Он замолчал, усердно отгоняя картины того, что произойдет, если Константин не сможет противостоять прикосновениям случайного альфы. А картины воображение, распаленное запахом моря, подкидывало очень и очень детальные. Хоть и основанные исключительно на книжных знаниях о различии полов.

Устало поджав губы, Ваня сел обратно в кресло. Константин, не прерывавший его до этого, спросил:

– Не такая страшная просьба, как метка, верно?

Ваня хмыкнул.

– И как ты прикажешь мне тебя… потрогать?

– Было же “полапать”?

– Боюсь, “потрогать” – это все, что я могу тебе предложить, – ответил Ваня.

Пахнуло густыми морскими водорослями, тиной, попавшей в сети рыбаков. Константин неспешно поднял свое запястье ближе к глазам. Покрутил рукой в воздухе. Вдруг его взгляд сделался совсем серьезным, из него исчезли вся шутливость и все ребячество. Пропала даже доверчивая мягкость, которой король иногда награждал друга. На свое запястье, сидя на столе перед Ваней, смотрел король и лорд-протектор Релении, Константин Реаннон Орлин Фенсалор. 

– Я не знаю, как отреагирую, – начал он таким тоном, словно обсуждал план боя посреди военной палатки. – Сильно сразу – точно не нужно. Падать на меня тоже. Это будет еще хуже. Начнем с того, что ты возьмешь меня за руку.

Константин отнял руку от лица и посмотрел Ване в глаза.

– Не сегодня. Сегодня я не справлюсь.

То ли это было влияние взгляда, то ли запахов, то ли причиной была просто резкая перемена в Косте, но Ваня быстрее, чем осознал это, негромко сказал, не отрывая от короля завороженного взгляда:

– Тебе идет быть таким…

Константин понял по-своему. Или сделал вид.

– В течке? – усмехнулся он, и моментально снова стал собой. Странный образ расчетливого и собранного, последовательного мужчины слетел с семнадцатилетнего парня, осколками потонув в морской глубине.

Ваня как-то отшутился, но уже спустя полчаса не смог вспомнить, как.

Ваня волновался.

Немного успокаивало, что сам Константин, судя по запаху (волны все накатывали и накатывали на песчаный берег), волновался даже больше.

– Сегодня последний день течки, – попытался отшутиться он, – если мы сорвемся и ты возьмешь меня, то хотя бы это продлится не больше суток.

Ваня потер лоб, старательно стараясь не думать о сладком, желанном срыве и его последствиях. Впрочем, он все равно уже понял, что собственный запах выдаст его желания перед королем.

– Я не обижусь, – заверил Костя. – Каждый альфа хочет каждого омегу, я вовсе не обижаюсь на то, что ты хочешь меня. Мне это даже…

– Просто дай руку, – прервал его Ваня, тяжело вздохнув.

Константин замолчал. Большая волна сильно ударилась о берег вместе с ударом Ваниного сердца. 

Теперь они оба сидели в креслах – ближе друг к другу, чем были вчера. Запахи проникали под их кожу, нагревая ее, смотреть друг на друга становилось тяжелее с каждой секундой. Константин дышал откровенно чаще обычного, хоть и было видно, что он старательно сдерживается. Ваня то и дело кусал себя за губы с внутренней стороны.

Наконец Константин коротко прикрыл глаза – точно так же, как он делал перед тем, как сигануть со скалы в воду или зайти в покои отца, зная, что получит мягкий, но все же выговор. Вздохнул глубоко и протянул ладонь. 

Ваня нелепо уперся в нее взглядом.

Ладонь была обычной, константиновской, с мелким шрамом от падения в розовый куст. С мозолями от тренировок с мечом и въевшимися чернилами у запястья. Крепкой, смуглой, с аккуратно подстриженными ногтями.

Заметив, как друг медлит, Константин шутливо хмыкнул.

– Не нравится?

Ваня фыркнул.

– Надеюсь, ты ее помыл.

– После чего? – хитро отозвался король.

– После… Костя. Нет, – Ваня поднял на него осуждающий взгляд, – только не говори мне, что ты…

Хитрая улыбка на лице короля стала шире. От этого Ване стало даже спокойнее. Пусть от его запаха и скручивало все внутри, но Константин хотя бы был снова похож на самого себя.

Чтобы не слышать наверняка ехидный ответ, Канард протянул свою руку к руке короля. Еще не коснулся, завел под его ладонь и замер в паре дюймов.

О берег ударилась новая волна, Константин шумно выдохнул и задержал дыхание. Ваня замер, ожидая реакции.

– Не бойся, не кусаюсь… – поторопил Костя, опуская руку ниже.

– Запах и тебя выдает, – ответил Ваня и осторожно сжал его ладонь своей.

В следующую секунду он утонул в запахе прибоя. Пахнуло не просто резко, Константин словно вспыхнул запахом, как если бы прямо перед носом сняли крышку с ароматного блюда.

– Костя…

– Не отпускай…

Ваня не был уверен, что смог бы сейчас отпустить. Прикосновение оказалось куда более желанным, чем он мог себе представить. Теплая кожа под его пальцами, бьющаяся под ними жилка. Ладонь у короля и на ощупь была грубоватой. Ваня провел по ней большим пальцем, желая прочувствовать кожу. Осторожно обвел шрам.

Стоило только потянуть эту ладонь к себе, ближе – и он смог бы ощутить жар чужого тела больше, ближе, прижать омегу к себе, вдохнуть запах там, где сильнее всего пахнет. Омега же тоже этого хотел бы, да?.. Он наверняка так устал мучиться от течки…

Ладонь в Ваниной руке дрогнула. Ваня поднял невидящий взгляд. Он смутно помнил, что нужно зачем-то сдерживать себя, что нельзя делать ничего из того, что так хочется. Не отпуская руку омеги, он постарался сфокусироваться на лице перед ним.

Константин медленно дышал, сильно закусив губу. Его ресницы мелко подрагивали, а на лбу выступили капельки пота. Он все еще смотрел на их сцепленные руки, мутным и тяжелым взглядом.

Ване отчего-то стало обидно, что король почти не реагирует, и он сжал чужую ладонь сильнее, переплел их пальцы. Константин шумно выдохнул и все-таки прокусил губу.

Тонкая алая струйка, окрасившая его губы, немного привела Ваню в чувство. Он наконец вспомнил, кто перед ним, зачем они все это делают. И почему “нельзя”.

А еще он вспомнил, что прикосновения даются омегам тяжелее и осторожно разжал пальцы.

– Этого хватит?.. – спросил он тихо, собираясь отнять руку, но Константин не дал – сжал своей. – Костя?..

Король медленно помотал головой. В уголках его губ скопилась кровь.

– Костя, это я, Ваня… – с трудом напомнил Канард, силясь опять не поддаться безумию. – Мы подержались за руки, теперь отпусти…

Константин шумно втянул носом воздух, медленно откинул голову, открывая крепкую шею – зря. Не отпустил. Зато, кажется, отпустил губу: он несколько раз быстро сглотнул.

– Отпусти, с тебя хватит, – попросил Ваня еще раз, – я не собираюсь тебя…

– Я помню… – тихо, хрипло и сбивчиво отозвался Константин. – Подожди, Вань…

Ваня попытался смотреть не на него, но не вышло. Взгляд так или иначе возвращался к Константину. Убранство комнаты, зелень деревьев за окном, смотровая башня, быстрый бег облаков – ничего из этого не было способны занять внимание Канарда ни на секунду. Первая, сильная, волна безумия спала, и держать себя в руках стало проще. Правда, Ваня отчетливо понимал, что если Константин сам подастся ближе или притянет его к себе, то нужно будет или быстро покинуть его покои или…

Константин не сделал ни одного, ни другого. Он медленно дышал, постепенно успокаиваясь. Кажется, и он пообвыкся, и ему тоже стало легче. Успокоился даже запах: снова стал ровнее, тише, не таким требовательным. Константин медленно опустил голову.

– Еще немного… – прозвучало как приказ, но Канарду было не до глупых обид.

– Как ты? – осторожно спросил он.

– Как видишь, непросто… – осторожно ответил Константин, – если бы меня тронул Цейт, было бы плохо…

У Вани потемнело перед глазами. Константин вздрогнул и осторожно погладил его ладонь.

– В теории, Вань…

Настала очередь Ивана закусить губу. И еще раз напомнить себе, ради чего они все это начали. Как раз ради того, чтобы Константин справился с подобными прикосновениями от других альф.

Меньше всего на свете хотелось, чтобы кто-то позволил себе его коснуться.

– Будь реалистом… – словно прочитав его мысли, ответил на них Константин, – это действительно может произойти случайно… Давай еще раз…

И быстрее, чем Ваня успел среагировать, король отпустил его ладонь и сжал ее снова.

На этот раз прикосновение не выбило из его головы все мысли сразу.

– Чего ты хочешь, Костя?.. – спросил Ваня, так же медленно дыша, стараясь восстановить дыхание.

– Хочу?..

– Добиваешься.

– Сейчас я хочу стонать… – честно ответил Константин, – И к тебе, ближе… – он слабо улыбнулся, – Но мы неплохо справляемся, да?..

Ваня тихо хмыкнул и снова погладил его ладонь. Внешне Константин смог почти не среагировать, но над его морем подул сильный ветер, едва ли не ураган.

– Запах же все равно выдает тебя, – задумчиво сказал Канард. – Даже если так не заметно, все равно легко уловить, что ты реагируешь.

Константин усмехнулся.

– Сильно заметно?.. – спросил он.

– Сильнее, чем когда ты стащил две бутылки вина, выпил их, рассовал пустыми по карманам и пытался соврать мне, что трезвый.

Константин тихо рассмеялся.

– Если лорды не будут смотреть на меня так же укоризненно, как ты тогда… как-нибудь переживу.

Ване пришлось сдержаться, чтобы не сказать, как именно будут смотреть на Константина лорды, почувствовав его запах. Он понадеялся, что король это понимает и сам. Должен же он понимать хоть что-то. Хоть иногда.

– А ты, Ваня?.. – спросил Константин.

– Я буду, – заверил Иван, – должен же хоть кто-то заменять тебе совесть, раз своей нет.

Константин широко улыбнулся и кивнул на их руки. Ваня словно отстраненно отметил, что все еще поглаживает чужую ладонь. Казалось, он бы удивился именно, если бы увидел, что перестал это делать.

Сколько раз они держались за руки будучи детьми, просто так или помогая друг другу забраться на дерево? Не счесть. Даже недавно, на тренировочном поле, Ваня, как всегда, протянул руку Косте, помогая ему встать. И сам так же сжимал протянутую ладонь, отталкиваясь другой от земли. Ваня уже знал эту ладонь наизусть, столько раз коснувшись ее.

Поэтому странным было сейчас изучать ее заново. Странным, но таким правильным, что дыхание перехватывало.

– Насколько тебе сложно сдерживаться?.. – пояснил Константин. И честно добавил, тяжело и открыто вздохнув: – Я из последних сил держусь… Если бы не план, уже залез бы к тебе на колени…

Ваня длинно выдохнул, призывая себя к спокойствию. Его лицу и ушам невольно стало тепло.

– Я нормально, пока ты не делаешь вот так.

– Не лезу к тебе на колени? – облизнулся Константин.

– Пока ты не заставляешь меня думать о том, как сильно я хочу, чтобы ты залез ко мне на колени, – признался Канард.

Константин вздрогнул, замолчал, пахнуло глубокой, соленой морской водой. Ваня довольно отметил про себя реакцию обычно непробиваемого друга, и продолжил:

– И пока ты так не вздрагиваешь.

– А когда я вздрагиваю?.. – хрипло уточнил Константин.

Ваня почти ответил, но уловил в чужом запахе что-то странное. Взглянул на Константина – в помутневших глазах того плясали хорошо знакомые Канарду маленькие дьяволята.

– Нет, Костя, нет, ты не заставишь меня говорить пошлости. Ни тебе, ни кому-либо еще.

Константин недовольно фыркнул. Откинул голову, чуть прогнулся в пояснице, закусил губу и тихо простонал.

Ваня отдернул руку, будто на нее плеснули кипятком.

Прижал ее к своему быстро бьющемуся сердцу, поднялся, прошел мимо короля и распахнул окно. Уперся руками в раму и глубоко вдохнул свежий запах Южного моря. Спокойный, не удушающий, в отличие от моря Костиного. Сердце в груди Ивана колотилось так быстро, как никогда до этого. Штаны, которые он и так пару дней назад сменил на более просторные, жали в паху.

Он едва не сорвался.

Константин затих в своем кресле. Ваня внутренне понадеялся, что до короля сейчас медленно доходит, насколько он перегнул палку и в какой опасности оказался. Хотя, что более вероятно, Константин сейчас мог злиться из-за того, не получил желаемого. Не желая искать ответы в чужом запахе, Ваня подальше высунулся в окно.

От осознания того, что “желаемым” на этот раз был он сам, Канард сжал зубы. Лицо еще пуще прежнего залило краской, но внутренности обидно сжало, когда Иван силой напомнил себе, что всему причиной течка Константина. Течка, в которой омегам сложнее сдерживать себя, чем альфам. И если бы омегой был сам Иван, то именно он мог бы так простонать. За исключением того, что он не стал бы дурить и вылезать в такие дни из покоев, а тем более – проводить время с другом-альфой.

Теперь же стон Константина, понимал Ваня, ему не выкинуть из головы никогда. Он сжал оконную раму сильнее.

– Прости… – донесся тихий голос со стороны кресла.

Ваня хмыкнул и осторожно повернулся, морально готовясь столкнуться с удушающим запахом короля.

Константин сидел в той же позе, только запустил руку в волосы, взъерошив их. Поймав взгляд друга, он неуютно повел плечами, как делал каждый раз, когда его ловили на чем-то. Ваня наблюдал молча, привычно ожидая недовольных извинений. А затем и короткого, но искреннего раскаяния.

– Ненавижу, когда ты так делаешь, – признался Константин.

– Когда я приглашаю к себе в… такие дни друга-альфу, заставляю его взять себя за руку, а потом делаю так, что ему становится некомфортно? – уточнил Иван.

– Я тебя не заставлял! – возмутился Константин. Ваня только покачал головой.

– Я своим поведением вынуждаю его взять себя за руку, – исправился он.

Константин сместил руку с волос на лицо и недовольно простонал. На этот раз тем самым виноватым стоном, который Ваня слышал уже не раз и не два. Этот стон он перенес спокойно. Свежий воздух из окна помогал не тонуть в плотном, горячем запахе омеги.

– Я могу сказать, что это было ради трона, ради страны, не знаю?.. – спросил Константин.

Ваня скрестил руки на груди.

– Ясно. Тогда просто прости, хорошо? С тобой и сидеть рядом сложнее, чем было стоять возле Цейта... Даже если не касаться.

Ваня попытался проигнорировать довольное урчание глубоко внутри себя в ответ на эти слова.

– Ты пахнешь как-то… по-родному? – продолжил оправдываться Константин. – Нет, не так. Привычно? – он задумчиво покусал губу. – Словом, если бы я действительно собирался когда-нибудь лечь под альфу, то предпочел бы лечь под тебя, – заключил он.

Ваня вздохнул.

– Зря ты прогуливал занятия по красноречию, Костя, – сказал он. – Перед послом так смотри не выступи. 

Константин довольно улыбнулся. Быстро почувствовал, что угроза выговора миновала. Как говорится, где не нужно – чуйка работала, как часы.

– Я же могу позволить себе быть с тобой откровенней, чем с каким-то послом?

– Ты неисправим, – примирительно вздохнул Ваня, прекрасно осознавая, что попадается на излюбленную королевскую уловку.

– О, да – согласился Константин, и добавил: – Не закрывай окно.

Ваня кивнул. Осторожно вернулся в свое кресло, сел, подперев ладонью лицо. Воздух снаружи перебивал запах короля, но вблизи это помогало мало. Канард ослабил ворот рубашки сильнее. Сам король снова задышал тяжелее, медленней. Его нижняя губа припухла – след от укуса. Ваня спешно отвел глаза.

– Я думаю, на сегодня хватит, Костя, – осторожно сказал он.

Константин прикрыл глаза.

– Дай мне подумать…

– Давай я подумаю за тебя, – предложил Иван, но король только покачал головой. Он снова как-то неуловимо собрался, почти незаметно пропали эмоции с его лица.

Ваня почувствовал то же, что и вчера, когда Константин внимательно рассматривал носок своего ботинка, сидя на столе. Словно не обычный молодой король сидел перед Канардом, а кто-то еще незнакомый, во всех смыслах повзрослевший и при этом такой же свой и родной. Кто-то, спокойно рассуждающий даже в трудной ситуации и не позволяющий эмоциям брать верх. Словно обычного Константина ненадолго заменил призрак того, кем ему еще только предстоит стать, оставив в прошлом многое, что он может позволить себе сейчас.

Ваня пожалел, что разноцветные глаза закрыты – ему хотелось прочитать в них, о чем именно думает друг. По крайней мере, попробовать. Или хотя бы посмотреть на твердое спокойствие вместо обычной лавы или хитрого прищура.

Наконец Константин кивнул каким-то своим мыслям.

И протянул руку.

– Еще раз. Недолго. И погладь, – короткие фразы не были приказом, но звучали похоже. Ваня внимательно посмотрел в лицо короля и взял его за руку.

Внешне Константин не среагировал. Снова вспыхнул его запах, затапливая, увлекая на глубину. Иван приложил все усилия, чтобы остаться на поверхности.

– Погладь, пока я не остановлю, – твердо и спокойно сказал король, и Иван погладил. 

Провел большим пальцем по его ладони, внимательно всматриваясь в невозмутимое лицо Константина. Раненой птицей среди бушующего моря бился только его запах. Иван аккуратно переплел их пальцы, смелея от спокойствия Константина и пьянея от его моря. Огладил каждую мозоль – внешне Константин не среагировал. Провел по линии жизни, по линии судьбы – запах вспыхнул сильнее, но на лице короля не дрогнул ни один мускул. Иван с трудом сдержал себя от того, чтобы прижать его ладонь к губам. Хотелось, и, кажется, уже давно.

Он медленно, как завороженный, спустился прикосновением к чернильному пятну у основания Костиной ладони. Обвел его, легонько царапнул, собирая под ногтем черный след. Шторм стал мягче, но шире, занимая собой, кажется, всю водную поверхность. Константин сглотнул, но и только. Иван опустил взгляд на их руки, плавно высвободил свои пальцы и провел по ладони короля уже всеми. Погладил запястье, коснулся рукава рубашки и проник под него.

Если бы он сейчас мог следить за временем, то заметил бы, что не прошло и полутора минут с того момента, как он сжал чужую руку в третий раз. Но время, впервые в его жизни так явно, расплылось и потеряло свои границы. Он касался желанного тепла всего секунду или уже вечность? 

Учитель рассказывал, что тела омег в течке горячее обычного. На ладони это было не так заметно, как на запястье. Иван обхватил его плотнее и скользнул под рукав уже всеми пальцами.

Константин шумно вздохнул, вздрогнул и подался ближе. Клацнул зубами – Иван услышал. И резко накрыл руку Канарда второй своей рукой. Все внешнее спокойствие разом спало с него, как будто его не было вовсе.

– Вань, хватит… – попросил Константин, задыхаясь, – все, я больше не могу, отпускай…

Иван поднял на него глаза – даже немного удивленно. Ему приятно, и он просит остановиться?..

Константин выдохнул. Задышал быстро-быстро, шумно. Помотал головой. Быстро облизнулся и кивнул на руки. Сам убрать чужую руку со своей он уже явно не мог.

– Отпустить?.. – тихо переспросил Иван. – Сейчас ты хочешь, чтобы я отпустил, Костя?

Отпустить, отпустить… Он помнил, что нужно было отпустить. 

Константин помотал головой, потом зажмурился – словно болезненно, и кивнул. И снова помотал головой. Откинулся на кресло и спрятал лицо в плече, так же шумно и быстро дыша. Его плечи подрагивали.

И этот Константин только что как-то делал вид, что он может равнодушно такое переносить? Видимо, терпение омег не безгранично, даже если этот омега - упрямый король.

Следующая мысль больно обожгла. Иван легко отвел ту руку Константина, которая мешала ему исследовать горячее тело. Скользнул под рукав глубже.

– Другой альфа не отпустит, ты же знаешь. Забери руку сам, – сказал он, явственно отмечая про себя, что если бы он добавил в голос чуть больше твердости – то вышел бы приказ, которому омега не смог бы не подчиниться.

Константин бы его не простил. Не этот гордец, чей запах сейчас мелко-мелко задрожал: шторм улегся и рябью подернулась вся морская гладь.

– Нет… – Константин, задыхаясь, помотал головой, снова закусил губу, попав на укус – он тихо прошипел.

Удивительно, сколько спокойной уверенности дарило такое поведение омеги. Это была уверенность другого толка, не та, которая возникала, когда внешне спокоен был сам Константин. Тогда Иван чувствовал себя его рыцарем, подчиненным, следующим приказу своего короля, которому вверил свою жизнь. Сейчас – интересным ощущением было полностью держать ситуацию в своих руках, когда его король, омега, задыхался рядом.

В голове прояснилось.

“Я должен буду отпустить, – напомнил Канард себе, – нельзя предать доверие Кости, если он не сможет, отпускать нужно мне.”

– Вань… Вань, давай ты… 

Иван тихо прорычал от того, как прозвучало его имя. Константин закрыл свободной ладонью лицо и глухо простонал.

– Ты меня в это втянул, Костя, – тихо сказал Иван, игнорируя успокоившееся сердцебиение. – Постарайся взять себя в руки и забирай сам.

“Я отпущу, если ты бросишь дурацкую идею разгуливать по дворцу в течку”, – едва не сказал он вместо этого. Костя бы согласился. Именно этим оно и было плохо. Костя бы согласился и никогда не простил бы другу этих слов, придя в себя.

Иван смотрел внимательно, осторожно поглаживая горячую кожу. Константин поймал взгляд своим – мутным, темным, поплывшим.

– Забирать самому… – тихо прошептал он, облизывая пересохшие губы.

Иван кивнул.

Константин снова тихо простонал, а затем – задержал дыхание, потому что Иван сдвинул рукав его рубашки выше, ближе к локтю.

– Фарг…

Король закрыл глаза и задышал медленней, силясь взять себя в руки. Рябь на морской воде не желала успокаиваться, но вздох за вздохом усиливалась, пока не стала мелкой волной. Константин сам еще подрагивал, но старательно расслабил лицо, разгладились его изломанные брови. Мутный взгляд медленно прояснялся.

Константин медленно, осторожно потянул руку к себе – Иван прикусил губу, чтобы не сопротивляться этому. Его пальцы снова коснулись ладони короля и замерли на ней, потому что король остановился.

– Не пощадишь меня?.. – с улыбкой спросил Константин уже не так сбивчиво, но еще задыхаясь.

Иван покачал головой, и король прикрыл глаза. Еще медленней, еще глубже задышал. Мелкие волны окутали всю поверхность воды. Константин выровнял дыхание и забрал руку.

Иван тут же поднялся из кресла и отошел к двери.

– Я справился, да?.. – тихо спросил Костя.

Жар его запястья все еще горел на пальцах Ивана. Тот вглядывался в лицо короля и гадал: упустил ли Константин контроль над собой или специально довел их обоих до такого. Обычно Канард бы не раздумывая поставил на первый вариант. Но сейчас в запахе Константина было что-то… вроде полного спокойствия? Как будто он и не ожидал другого исхода. Слишком хитро для обычного Кости, но если вспомнить мелькнувший на несколько мгновений собранный и решительный взгляд перед тем, как он попросил взять его за руку еще раз…

Почему-то в план даже верилось.

Впрочем, сейчас Канарду больше всего хотелось покинуть чужие покои и подышать уже полноценно свежим воздухом снаружи дворца.

– Ты справился, – подтвердил он. – Я пойду.

– Иди… – отпустил его Константин, и Иван вышел.

Ему отчаянно нужно было обдумать все произошедшее: все, что он узнал о себе и о своей собственной реакции на омегу. 

Закономерной реакции альфы.

Свою любовь к королю Иван давно принял, перестал он сопротивляться и своей животной части. Только вот была ли вся любовь чувствами непосредственно к Константину или всего лишь следствием их вторичных полов?

Кажется, он задавал себе этот вопрос с того первого дня, когда впервые учуял запах моря. Всего парой месяцев позже, чем Костя обнюхал его самого в цветочном саду вместо занятий. Иногда спокойный, как штиль, иногда бущующий штормом, легкий запах Константина был с Иваном каждый день. Росло ли тепло в его в груди вследствии этого запаха или само по себе, от их общения?

Эта любовь в любом случае вела в никуда, и Канард раньше даже не пытался раскопать ее причины. Быть рядом, быть опорой и другом – разве имел он право надеяться на что-то иное? Иван хорошо знал, что нет. Константин был помолвлен. Кроме того, что принц не смотрел на друга больше, чем просто на друга.

Но теперь на внутренней стороне век Канарда были выжжены картины, в которых он прижимает короля к креслу, к кровати, к столу, разводит коленом его ноги, упирает его в чужой пах и под тихие стоны избавляет Константина от одежды неспешно, быстро, плавно, рывками… И они были вызваны ничем иным, как чужим запахом. А сами чувства – они были?

Картинки настолько захватили мысли, что ему было почти противно от того, что он так сильно желает Константина.

Ивану еще нужно было разобраться в причине своих чувств, но, что он точно и явственно понял, так это то, что он не хотел бы, чтобы они были вызваны только этим природным желанием, инстинктом.

Пусть окажутся чем угодно, но не этим.

Он направился к морю, не зная, что Константин, который намного меньше задавался подобными вопросами, уже сидит в кресле, которое раньше занимал Канард, и жадно вдыхает впитавшийся в обивку запах.