Ярик облажался и облажался конкретно. Ну чем он думал, когда пробовал перекинуться на убывающую луну, после высосавшего все силы полнолуния? Ладно взрослые иногда рискуют, а он... Дурында. Допробовался, блин. А теперь застрял в теле щенка русской борзой: мелкого, трясущегося на морозе щенка с обвислыми лохматыми ушами. Позорище.

Хорошо хоть, этот парень с двумя пакетами из «Пятёрочки» мимо шёл. Из пакетов, кстати, пахло вкусно — сосисками, кажется, и колбасой докторской. Вкус детства.

Ну Ярик следом и увязался. Он же не совсем дурной в минус двадцать на улице ночевать. Сейчас хвостом повиляет, и, может, этот с пакетами добрым, сердобольным окажется, приютит хотя бы на ночь, а там уж он что-нибудь да придумает.

Сердобольным этот с пакетами не оказался. Внимательным тоже. Заметил Ярика только у самого подъезда, и то не сразу — пришлось жалобно заскулить, чтобы привлечь к себе внимание.

Парень с пакетами обернулся, вздохнул.

— Ну чего ты тут? Нету у меня для тебя ничего...

Нет, ну вы видели нахала... Кому заливает? Из пакета запах на пол-улицы, а он — «нету». Нету слова «нету», а сосиски в пакете точно были. Ярик же не совсем дурной.

Пришлось сесть на холодный асфальт, припорошенный снегом, и кокетливо склонить голову на бок. И взгляд изобразить поумнее и пожалобнее. Видели бы свои, как он тут изгаляется — засмеяли бы. Но когда на кону стоит тёплая квартира и сосиски, принципами можно немного и поступиться. Ярик — оборотень не гордый. Гордыми быть только сильные, матёрые могут себе позволить, а Ярик что? Двадцать семь едва стукнуло— щенок и есть.

— Ну ладно, — закатил глаза парень с пакетами. — Колбасы дам тебе. Будешь колбасу, эй?

Парень поставил пакеты на землю, присел на корточки, раскрывая упаковку с докторской. Один кусочек положил перед Яриком. Прямо на снег. Что за манеры...

На безрыбье, впрочем, и рак — рыба, так что капризничать особо не приходилось. Колбаса оказалась вкусной. Только смущал немного изучающий взгляд этого с пакетами — наверное, ошейник пытался разглядеть. А у Ярика ошейника не было никогда и не будет. Он ведь не псина какая-нибудь. Ну, то есть... не в этом смысле. Но, стоит признать, когда парень с пакетами протянул к нему руку и легонько почесал за ухом, было... приятно. Падать ниже в глазах стаи, правда, было уже некуда, но за колбасу, тем более вкусную, можно было и потерпеть.

Всё хорошее кончилось слишком быстро. Быстрее, чем Ярик успел к этому хорошему привыкнуть. Парень поднялся на ноги, порывшись в кармане куртки, приложил магнитный ключ к домофону и стал открывать дверь.

Инстинкты сработали молниеносно, медлить было нельзя — пан или пропал. Ярик тоже вскочил и припустил к этой самой двери, проскользнув в образовавшуюся щель быстрее, чем парень с пакетами успел сориентироваться.

По крайней мере, даже если его не возьмут с собой в квартиру, он хотя бы не задубеет ночью на улице. И на том, как говорится, спасибо.

— Эй, ты куда? — вздохнул парень. — Нельзя тебе со мной, ну.

И нажал кнопку вызова лифта. Видимо, выкидывать из подъезда беззащитное создание постеснялся. А Ярик стесняться не стал и зашёл в лифт вслед за парнем. В лифте неприятно пахло. Если бы Ярик мог поморщиться в этом обличии, он бы обязательно поморщился. Но парень с пакетами сделал это за них обоих.

— Я тебя с собой не возьму, — предупредил он, выходя на своём этаже. Ярик упрямо трусил следом. — Ну не могу я тебя взять, понимаешь ты, нет? Меня ж квартирная хозяйка вместе с тобой в подъезд выкинет.

Ярик понимал. И даже сочувствовал. Чуть-чуть. Но, если бы парень с пакетами знал, каково на самом деле ночевать в подъезде, он бы точно сжалился. А так пришлось действовать нахрапом.

Едва ключ повернулся в замке и дверь немного приотворилась, выпуская в коридор полоску света, который вышедший за продуктами человек, должно быть, забыл выключить, Ярик рванул внутрь квартиры.

Кто бы мог подумать, что и второй раз прокатит... Ему сегодня, определённо, везло. Настолько, насколько это было возможно в его положении.

— Нет, ну ты совсем обнаглел? — возмущённо крикнул ему вслед парень. — Куда... Куда намылился? Грязными лапами... Только попробуй на ковёр!

Ярик и правда обнаглел. Но наглость — второе счастье. Зато он хотя бы воспитанный. У Ярика, в отличие от этого, манеры есть. Разумеется, по ковру с дурацкими узорами он топтаться грязными лапами не стал.

— Блять, меня ж хозяйка убьёт... — скулил не хуже Ярика парень, проходя за ним в комнату, уже раздевшись и без пакетов. — Вместе с тобой, между прочим. Сюда иди, кому говорю...

Ярик ориентировался куда быстрее — всё-таки инстинкты — и забился под кровать. Тесновато, конечно, и пыльно, аж чихать захотелось, но так его хотя бы достанут не так быстро.

Достали его, впрочем, немного быстрее, чем он ожидал. Парень просто приподнял немного не слишком тяжёлую икеевскую кровать и лёгким пинком под хвост выпроводил из-под неё Ярика. Не больно, конечно, но всё равно неприятно. Ярик даже взвизгнул тихонько, чтобы нахалу невоспитанному стыдно стало. Но у невоспитанного нахала, кажется, не было ни стыда, ни совести, потому что он бесцеремонно подхватил Ярика на руки и куда-то понёс.

А так, вообще-то, не делается. Ярик, может быть, высоту не очень любит, а нахал этот — совсем не крошечный, между прочим. Если уронит, до пола далеко.

Стыдно признаться, но в какой-то момент захотелось инстинктивно прижаться к чужой груди. Не от страха, нет... Так... Для верности. Отпустило, только когда Ярика опустили в ванну и включили воду.

— Лапы давай сюда, хоть помою... Чучело, — проворчал склонившийся над ним парень, окатывая его тёплой водой. После холодной улицы это было особенно приятно.

Лапы помыть... Значит ли это... Ярик счастью своему сначала даже не поверил. Неужели прокатило?

Он от радости даже уселся и лапу переднюю сам протянул, положив её на бортик ванны.

— Но это только до завтра, понятно? — пробормотал парень и потянулся одной рукой за шампунем. — А то меня хозяйка вместе с тобой в подъезд...

Ярик фыркнул от резкого запаха «морозной свежести», ударившей в нос. Да слышал он уже эту песню, слышал... До завтра ещё дожить надо. Утро вечера мудренее.

Шампунь резко пах и сильно пенился. Какая необходимость была выливать его ему на спину, Ярик не очень понял. Наверное, его так от блох избавить хотели. Так их у него и не было никогда. Он ведь не псина какая-нибудь. Ну, то есть... не в этом смысле.

Чистое махровое полотенце пришлось очень кстати — не трясти же по-собачьи ему всем телом, чтобы обсохнуть. Ярик, терпеливо ожидая, пока ему вытрут лапы, в чужих руках пригрелся и даже готов был потерпеть очередную переноску из ванны назад в комнату. К груди чужой на обратном пути всё-таки прижался — не устоял. Парень, кажется, усмехнулся, пощекотав тёплым дыханием лохматое ухо.

— В кровать не пущу, — предупредил он, опуская Ярика на ковёр.

Ярик посмотрел на него осуждающе. Ну что за манеры... Заставить гостя спать на полу. А если сквозняк...

— И не смотри на меня такими глазами. Ты и так обнаглел, — фыркнул парень, будто прочитав его мысли.

Ярик, может быть, и обнаглел, но наглость — второе счастье, так что была не была.

Ярик вильнул хвостом и в один прыжок очутился на кровати поверх покрывала. И тут же подполз поближе к подушке, укладывая на неё острую мордочку.

— Ну ты и нахал, — фыркнул парень, плюхаясь рядом, и — не удержавшись, наверное — осторожно почесал его за ухом.

Ага. Кто бы говорил.

С кровати его почему-то так и не согнали, — видимо, совесть замучила, — но тихо напомнили:

— Только до завтра. Завтра придумаем, что с тобой делать.

Ярик зевнул, удобно улёгшись возле подушки. О завтра думать совсем не хотелось. Завтра будет завтра.

А пока — утро вечера мудренее.