***
-Вон! Все вон!
Некоторые из пожирателей кидали неодобрительные взгляды на их хозяина, что приказывал очистить зал, оставив его наедине с Поттером. Кто-то колебался, кто-то - до сих пор был ошарашен предательством Северуса Снейпа, получившего, с недавнего времени, прозвище "Убийца Директоров". Отряд кинувшихся в погоню так и не вернулся, что наводило на мысли о том, что зельевар сейчас прорывается к школе, под канонады мощнейших проклятий. Не добавляло оптимизма и то, что выскочку-Избранного не смогла убить Беллатрикс Лестрейндж, которая считалась одной из самых опытных в дуэльных искусствах, после их Лорда, разумеется. Те из пожирателей, кого можно было отнести к младшему поколению, винили во всём какие-то мощные охранные чары, которые спасли жизнь Поттеру. Старшие же ломали головы над тем, откуда у полукровки взялись защита рода. Судя по тому, что убить его не смогла именно Беллатрикс, а цвет купола напоминал сгустившуюся черноту ночи, можно было прикинуть, что парень выжил за счёт крови Блэков. Каким же образом они защитили не чистокровного наследника - оставалось загадкой.
Люциус открыл двери и маги спешно поторопились к выходу, кидая взгляды полные презрения и злобы на парня, что так и не смог встать с пола. Сейчас Избранный походил больше на безвольную куклу, которую владелец зачем-то счёл нужным кинуть собакам. Изорванная окровавленная одежда, грязные волосы, и самое беззащитное положение из всех возможных. И это должно было бросить вызов их повелителю в рамках какого-то пророчества, написанного чёрт знает кем? Именно это жалкое существо он считал своим главным врагом и несколько лет вёл неустанную охоту на того, кто даже не нашёл в себе сил попытаться принять смерть в бою? Они могли поверить в силы Альбуса Дамблдора, о да. Старика не понаслышке знало подавляющее большинство в этом зале. Все они учились в Хогвартсе. Все они видели и знали, что безобидный старик, который постоянно распоряжается очками факультетов в пользу своих любимчиков, может гораздо больше, чем показывает. Ходили слухи, что в пору своей молодости, Альбус занимался поиском артефактов столь могущественных, что от активного их использования могла поменяться суть вещей всего волшебного мира. На этой почве молодой Том Реддл и нашёл общий язык с тогда ещё профессором трансфигурации и ЗОТИ. Оба они искали то, что способно укрепить их власть и авторитет. Оба обладали широким кругом сторонников. Сложись судьба иначе - они стали бы могучими союзниками, что ведут Магическую Англию в светлое будущее. Но старик верил в маглов. Верил, что у чистокровных представителей родов прав должно быть столько же, сколько у тех, кто гораздо слабее них. В глазах пожирателей он был опасным безумцем, который вёл к тому, чтобы всё стало общим. Никаких родовых библиотек, никаких капиталов. Глобальное и тотальное равновесие. А среди всего этого сброда - Он, который сумел устранить любые различия, между теми, кто был, есть и будет неравен. Большинство пожирателей не были садистами, только - ближний круг и то не все. Но именно насилие было той необходимой мерой, которое позволило бы сохранить мир таким, каким он должен был оставаться. Мир, в котором выросли они и их предки.
Мальчишка же был простым наглецом в их глазах. Альбус не мог двинуться на политическую арену сам - это вызвало бы слишком много неудобных вопросов, которые он предпочитал умело игнорировать. Ему нужен был символ, идея. И он получил её, в лице ребёнка Поттеров, семью которых чуть ли не канонизировал после их смерти. Никто даже не сомневался, что окажись Альбус в ту ночь рядом, хотя бы с горсткой мракоборцев - Реддл был бы схвачен и казнён. Почему же его там не оказалось, когда лорд пытал Джеймса Поттера? Почему допустил смерть Лили Эванс от Авады Кедавра? Всё дело было не в том, что он не успел. Он и не хотел успевать. Ему нужны были мученики - жертвы войны. Даже если бы мать не защитила дитя, породив связь между Гарри и Волан-де-Мортом, он не терял совершенно ничего. Смерть семьи Поттеров стала бы очередным толчком к тому, чтобы начать охоту на чистокровных, аргументируя это тем, что они поддержали Тёмного Лорда. Однако, одна из пешек, которыми был готов пожертвовать в этой партии Альбус, пересекла поле и стала вторым ферзём на его доске. Культ личности Гарри стал массово пропагандироваться в волшебном мире. Поттер олицетворял надежду и веру. Сначала он упрятал ребёнка к маглам - как низко. Он дал ему расти в помойке и питаться дерьмом, чтобы потом сыграть в доброго дедушку и открыть мальчику целый мир. И это сработало! Поттер стал надменным, самонадеянным, беспрекословно принял роль жертвенного агнца, посчитав, что так и должно быть. А добрый дедушка лишь посмеивался в бороду. Он растил идол, оружие невообразимой мощности. Мальчишка знал лишь самые простые заклинания из тех, что давали ему в Хогвартсе. Ничего из того, что хранили у себя Поттеры или Блэки он не получил, только лишь небольшую подачку в виде золота из Гринготтс. Старик боялся того, что его новообретённое преимущество станет слишком разумным и рано или поздно дойдёт сам до того, почему погибли его родные.
Год сменялся другим, Альбус не забывал подкидывать очередную безделушку для своего любимчика, чтобы тот оставался верен хозяину. Некоторые из учеников клялись родителям, что видели, как Уизли и Грейнджер получали от старика увесистые мешочки с галеонами, лишь за то, чтобы ребята, вроде Драко не имели даже возможности поговорить с Гарри. Ситуация дошла до того, что интриги директора дошли до того, что Поттер стал той самой мессией, что лепил из него старый интриган. Даже если бы тот внезапно погиб - это уже не имело значения. Тот воспитывал своего Гарри, как считал нужным. В его глазах Гарри был не наследником - нет. Инструментом, приверженцем - не более. Альбус, скорее дал бы отрубить себе руку, но не доверил бы молодому Поттеру и десятой части того, что он делал для того, чтобы победить в этой закулисной борьбе. Всё это привело к тому, что мальчик уже не мог отделить себя от вложенной в него цели. Только чёрные и белые тона. Только идеи глобального равенства и братства, которые он нёс, как символ, но не как человек.
Пропитывая зал своим невысказанным недовольством, прислужники покидали зал один за другим, растекаясь по Малфой-мэнору. В конечном итоге, подле лорда остались лишь Люциус и Беллатрикс.
- Вы тоже.
- Но, Лорд... Мы не совсем уверены...
- Не совсем уверены в том, что мне хватит могущества справиться с юнцом, которого два дня держал под пытками твой сын, Люциус? Если это действительно так и наш гость выкинет что-то неординарное, я буду считать, что твой сын недостаточно хорош, чтобы быть пожирателем. Как и недостаточно хорош для того, чтобы жить. - Том чеканил каждое слово, смерив Малфоя уничтожающим взглядом.
- Этот юнец...
- Валяется здесь, у меня в ногах. Он перестал быть избранным с тех самых пор, как его уродливую физиономию покинул мой "прощальный подарок". - Лорд кинул беглый взгляд на обессилевшего Гарри, - Люциус, ты очень дорог мне, как советник, но я не желаю, чтобы во мне сомневались...
- Я и не сомневался, Мой Лорд. Никогда не сомневался...
- Тем лучше для тебя, Люциус. Ты хороший слуга. Нет никакой надобности в том, чтобы выгонять тебя отсюда пыточным заклинанием, опозорив тебя перед товарищами, которые ещё помнят, как глава рода Малфой умеет кричать...
Старший Малфой на каком-то инстинктивном уровне потянулся к ноге, словно бы почувствовав, как Нагайна снова ломает ему кости. Спустя мгновение они с Лестрейндж смиренно кивнули и удалились из зала, закрыв за собой двери.
- Сколько раз я представлял себе то, как ты умрёшь, Гарри... - приторно сладко обратился Реддл, - Сколько бесчисленных вариантов подкидывало мне моё буйное воображение! Ты сгорал заживо, вместе с трупами друзей в Норе Уизли... Тебя пытали насмерть, сохраняя лучшие кадры в Ежедневный Пророк, где твой некролог занимал бы пять, а то и больше страниц... Мы бились в разрушенном дворе Хогвартса... О, я бы поддавался тебе, дал бы надежду на то, что ты сможешь одолеть меня в равной схватке, а затем, также быстро отнял бы её... - голос Лорда подбирался всё ближе к Гарри, хоть и не было слышно шагов.
Парень понял, что Реддл склонился над ним, покрыв своей мантией. Никакого тепла, как от живого человека Поттер не чувствовал. Лишь леденящий холод пробирался в каждый уголок его тела, заставляя замерзать, словно стекло, рядом с которым проплывал по воздуху мрачный дементор. Если бы дементоры умели говорить, Гарри готов был поклясться, что их манера речи и голос совпадали бы с речью Тома. Слегка змеиная, иногда приторно-слащавая. По сравнению с его голосом, Амбридж с её неуравновешенностью была чем-то похожа на музыку. Ему не надо было видеть, чтобы понять, как губы отвратительной человекообразной оболочки Лорда приблизились вплотную к его уху.
- И вот он ты, Гарри Поттер. Я могу дотронуться до тебя. Могу причинить тебе столько чудесной и сладкой боли... - Том перешёл на шёпот.
Холодные щупальца Легилименции лезли к нему в голову. Волан-де-Морт очутился в Отделе тайн среди полок, которые наполняли разного рода пророчества. Гарри пытался сопротивляться, что было сил. Таблички на стеллажах постоянно меняли названия и перемещались, путая Лорда. Эта игра его даже забавляла. Жалкая попытка Окклюменции, предпринятая мальчишкой. Лишь когда их связь была по-настоящему сильна, Поттер смог бы остановить подобное вторжение. Тома всегда выводило из себя, что сопротивление Гарри отзывалось в нём самом. Он сам, словно бы подчиняясь приказам, проникал в воспоминания с большой неохотой. Это давило на него, усиливало защиту от любой подобной атаки. Но теперь этой связи не осталось. Уроки, данные ему какой-то бестолочью смогли лишь на толику его задержать. Лорд провёл рукой в направлении стеллажей и они послушно подчинились, застыв на месте.
Волан-де-Морт внимательно изучал даты на стеклянных шарах и взял наиболее подходящее. Заглянув внутрь воспоминания, он видел, как Гарри Поттера припёр стенке Аластор Грюм. Он чувствовал боль и обиду Гарри, словно бы сам там был. Сделав пасс рукой, он остановил воспоминание и принялся неторопливо "откручивать" его в обратную сторону. Гарри медленно ложился на пол, Грюм снова вставал перед ним на колени, а вокруг вставали двойники Гарри подходя к нему ближе, под действием "обратной перемотки". Поттер принял естественную позу, прикрыл глаза... И в направлении лорда полетело характерное заклинание рода Блэк.
- Пошёл. Вон. Из разума. Моего. Крестника! - на него агрессивно наступал Сириус Блэк, заставляя защищаться от неожиданности появления оппонента.
- Эти воспоминания не для тебя! - вторым атакующим материализовался Орион Блэк.
- Мальчик теперь принадлежит нашему роду, прояви почтение, полукровка! - Вальбурга Блэк наседала на него с третьей стороны.
- Вы все призраки! Призраки давно погибших людей! - отчаянно прошипел Волан-де-Морт, выставляя защитное заклинание.
- Ты чертовски прав, Реддл, но только призрак рода может сделать так! - Сириус Блэк растворился в воздухе и материализовался прямо перед ним, чётким ударом кулака разбив то, что должно было быть носом Тома.
Чёрные сгустки принялись хватать Тёмного лорда, связывая по рукам и ногам, медленно оттаскивая его обратно из головы Гарри. В след летели заклятья, которые он не мог отразить, а лишь получал новую порцию тупой боли снова и снова. Отдел тайн, который был создан разумом Гарри утонул в непроглядном мраке. Спустя несколько мгновений, Реддла откинуло от парня прочь так, что тот проскользил по полу и приткнулся к одной из стен. Рука Тома инстинктивно метнулась к носу и почувствовала что-то вязкое и холодное. Открыв глаза, Лорд Волан-де-Морт с ужасом для себя обнаружил, что у него шла кровь. Поттер всё также ничком лежал перед его креслом, даже не пошевелившись. Опираясь на стену, Тёмный Лорд с трудом встал, медленно и сбивчиво ковыляя к своему месту. Снова прислонив руку к лицу, он удостоверился, что кровоостанавливающее не нужно и лишь парой взмахов палочки убрал следы подобной слабости с лица. Гарри вызвал у него неподдельный интерес. В одной из книг Реддл читал о возможных вариантах так называемого "оберега рода". Подобным обладали особо отмеченные волшебники, чьей миссией было спасти погибающий род от полного исчезновения. Абраксас Малфой однажды продемонстрировал нечто подобное, когда чуть было не погиб на дуэли в довольно молодом возрасте. Правда, защита была в разы слабее, но и её хватило, чтобы поединок засчитали как "ничью", в виду оберега рода Малфоев. Поттер перестал быть Избранным в одном понимании, но стал совершенно в другом.
Том всё крепче сжимал подлокотники кресла. Если парень мог похвастать такой вещью, как защита рода, то он не имел никакого права убить его. Он не имел права даже приказать кому-то это сделать. Каждый из пожирателей давал ему клятву, а значит, так или иначе... Лорд прикрыл глаза рукой. Иначе родовое проклятье обойдёт любое заклятье, будь то кресстраж и настигнет его. Проклятье рода, которым защищался любой избранник рода, было смертельным. Ещё никому не удавалось придумать, как обойти подобную преграду, да и прецедентов было не слишком много. Наследник, защищённый таким образом должен был приниматься надлежащим образом, со всеми возможными принадлежащими ему регалиями рода. И вот тут его, мастера тёмных искусств и загнали в угол. Если он стоял за чистоту крови, он должен был немедленно освободить наследника Блэков. Если он попробует нарушить правила, продиктованные "священными семьями", то не станет их обоих. Он не сможет воскреснуть более никогда, ведь такая оплошность для него станет фатальной. Гарри Поттер, теперь уже - Гарри Блэк, вместе со своим родом, поставили ему в этой партии шах и мат. Оставалось лишь последнее средство, на которое он мог надеяться. Если оно сработает... Люциус... Лорд мысленно воззвал к Малфою, причиняя ему боль через метку. Люциус...
Двери с грохотом распахнулись и в комнату вошёл Малфой старший с палочкой на изготовку. Позади него, также воинственно раскинулся своеобразный "веер" из четырёх пожирателей. Том не раз сравнивал Малфоя с павлином. Гордый, любитель всяческого рода роскоши... Но настолько же горделивый и напыщенный, откровенно говоря, глуповатый и слишком самоуверенный, хоть и безумно верный. Абраксас, которого успел вспомнить Лорд, был совершенно другим. Расчётливый, хитрый, уважаемый среди врагов и друзей, искусный в делах, которыми занимался. Всё же было интересно, это он был никудышным отцом или Малфой - никудышным сыном, раз так далеко укатился от яблони.
- Повелитель, пленник пытался бежать? - Люциус с ненавистью бросил взгляд на Поттера, - Желаете его казнить?
- Ни в коем случае. Я хочу, чтобы ты принёс Чашу Кровей. - Лорд даже не удостоил взгляда.
- Ещё какие-то указания?
- Приведи членов Ближнего Круга, кого сможешь найти в мэноре. В особенности, мне нужна Лестрейндж. У меня есть новость, которая возможно, обрадует её...
***
Гарри пришёл в себя в другой комнате. Попытавшись сесть, он понял, что он не связан ни физическими, ни магическими путами. Оглядевшись по сторонам он увидел Реддла, склонившегося над чашей из белого мрамора. Рядом стояли Малфой Старший, Долохов, Лестрейндж, Руквуд и Эйвери. Малфой что-то нашёптывал Волан-де-Морту, указывая на текст в открытой перед ними книге. Долохов подтачивал нож, периодически поигрывая им в руке. Эйвери и Руквуд тоже о чём-то совещались, потягивая янтарную жидкость из стеклянных бокалов. И лишь Лестрейндж напряжённо вглядывалась в Гарри. Поймав на себе взгляд её безумных глаз, Поттер вспомнил с какой ухмылкой она глядела на него, после убийства Сириуса. Эта женщина была совершенно не в себе. Садистка, готовая на всё, ради внимая Реддла. Тому это льстило, но взаимного интереса к Беллатрикс он не испытывал. Это жгло её, толкало на новые преступления, лишь ради того, чтобы он её заметил. Их взгляды сцепились. Улыбка медленно ползла по её лицу. Эта сумасшедшая ведьма решила его провоцировать, копируя ту самую улыбку. Ей не нужно было лезть в его голову Легилименцией. Образы сами всплывали в его голове, причиняя тоску и боль. Гарри был уверен, что настанет день и он лично создаст "несчастный случай", который похоронит Лестрейндж. Такие как она не должны быть пойманы и сидеть в Азкабане. Ни одна пытка дементоров не вернёт ему Сириуса. Он убьёт её. И он сделает это сам. Резкая боль в руке заставила его выдать себя, сдерживая крик. Беллатрикс кашлянула.
- Проснулся, милорд. - Лестрейндж кинула взгляд на подёргивающуюся руку, локализовав источник боли Гарри. - Я же сказала не пытать его!
Эйвери, Руквуд и Долохов подняли руки, демонстрируя, что в них нет палочек. Люциус и Реддл лишь на секунду отвлеклись, но продолжили изучать книгу.
- Ну-ка дай сюда! - Беллатрикс приближалась к Гарри, жестом требуя показать его кисть.
Поттер лишь сплюнул ей под ноги и с вызовом посмотрел ей в глаза.
- Ах ты негодяй! Испортил такой чудесный ковёр своими слюнями! - Беллатрикс бросила на парня обжигающий ненавистью взгляд.
Рука Гарри начала медленно разгибаться, под силой невербального волшебства Лестрейндж. Та схватила кисть, притянула к себе и расплылась в довольной улыбке.
- Мой Лорд, кажется, наш гость кем-то проклят! - заявила Беллатрикс, поднимая кисть Гарри, чтобы её мог видеть каждый.
Все присутствующие в комнате уставились на руку Поттера. А именно на потемневший мизинец и безымянный палец левой руки парня. Неестественный бордово-тёмный цвет выделял их. Вместо молодого вида, они больше походили на пальцы того же Альбуса. Сухая, шелушащаяся кожа, чуть более тонкие, чем обычно, словно бы что-то высасывало из них жизнь.
- Должно быть его прокляла рыженькая Уизли, когда тот не пришёл к ней в спальню! - загоготал, подкинув нож Долохов.
- Или за то, что попросился без защитного заклятья! - поддержал похабную шутку Эйвери.
- Гарри, а ты точно успеешь? Конечно, дорогая, я же Мальчик-который-Вытащил!- сквозь хохот выдавил из себя Руквуд.
Лестрейндж присоединилась к общему гоготу и лишь Малфой с Реддлом продолжали внимательно изучать руку Поттера. Люциус снова наклонился к Реддлу и указав на руку, принялся что-то активно шептать. Том внимательно вслушивался, не сводя взгляда змеиных глаз с кисти Гарри, а затем, знаком руки дал Беллатрикс знак, чтобы та опустила руку. Гарри вновь прижал кисть к себе, пряча её от взгляда всех окружающих. Немного посовещавшись, Лорд в последний раз кивнул на слова Малфоя и распрямился, опираясь на стол, перед которым сидел Гарри.
- Гарри, сейчас ты примешь участие в ритуале, который я и мои товарищи любезно для тебя подготовили. - Реддл оголил гнилые зубы в улыбке, - Больно будет, но не слишком, чтобы мы успели проникнуться этим мгновением...
Смешки ближнего круга холодными иголками попадали в Поттера.
- Позволь же объяснить тебе, Гарри, суть того, что тебя ожидает. Ты когда-нибудь видел эту чашу раньше?
- Нет, Том.
Волан-де-Морт сфокусировал на Гарри взгляд полный злобы. Он ненавидел, когда кто-то вспоминал его имя. Через секунду самообладание вернулось к нему.
- Неудивительно. В Хогвартсе учатся лишь правильные детки, которых нельзя делить между собой! Не важно, чистокровный ты, полукровка или грязнокровка! Все мы одно большое магическое общество! - издёвка Реддла вызвала смешки у Люциуса и Беллатрикс.
- Мы даём тебе, Гарри, возможность присоединиться к "священным семьям". Недавние события заставили меня сомневаться в том, что ты полукровка! И я, добрый Тёмный Лорд, решил дать тебе последний шанс остаться в живых. - слащавые речи Тома доводили до внутренней тошноты.
- Это - Чаша Кровей, Поттер. Раньше с её помощью бастарды волшебников могли проверить к какому роду они принадлежат. Большинство из них были нечисты кровью и та лишь растворялась, как и любая другая. Кровь чистокровного же волшебника проявит себя характерными... Свойствами, назовём это так. - Люциус подхватил мысль своего Лорда.
- Люциус, не будешь ли ты так любезен показать нам пример? Долохов, нож! - скомандовал Волан-де-Морт.
Затачиваемый нож со свистом пролетел и воткнулся в дерево перед Малфоем старшим. Тот с ужасом посмотрел, какой урон был причинён его антикварной мебели и с нескрываемым возмущением перевёл взгляд на метнувшего оружие.
- Не боись, Белобрысик, купишь новый! Денег всё равно пруд-пруди. Может, это сподвигнет тебя на ремонт... - с невинным видом откликнулся Долохов на незримую претензию.
- Люциус, не тяни!
Малфой закатал рукав рубашки на правой руке. Схватив ладонью лезвие, левой рукой он медленно вёл рукоятку вниз разрезая себе ладонь. От лёгкой боли Люциус поморщился, но продолжил вести ножом в зажатой ладони. Пара капель крови упала в воду, наполнявшую мраморную чашу. Из-за белого цвета, казалось, что капли упали в воздух и медленно стекают по нему. Алые капли начали белеть, как молоко, спустя лишь пару секунд. Вода в чаще стала мутнеть, всё сильнее окрашиваясь в белый цвет, словно бы кто-то растворил тюбик с краской. Переливаясь белыми клубами, краска постепенно сконцентрировалась в белую букву "М" в точности повторяющую букву, изображённую на гербе Малфоев. Люциус довольно улыбнулся, словно бы нервничал, что исход может быть другим.
- Чистокровный волшебник из рода Малфоев! - радуясь, словно ребёнок, прощебетала Беллатрикс.
- Ваш черёд, мистер Поттер. - блондин вытирал свою кровь с ножа платком, который достал из нагрудного кармана жилетки.
Нож перешёл в руку Гарри.
- Смелее же, Гарри, мы начинаем нервничать! - Долохов наставил на Гарри свою палочку, ускоряя процесс.
- Нам всем очень интересно, что произойдёт с твоей кровью! - повторил действия товарища Руквуд.
Парень встал со своего места, взял нож у Люциуса и расположил руки над чашей. Гарри сжал лезвие ножа в ладони. Левой рукой он также взялся за рукоятку и принялся медленно оттягивать её вниз. В сравнении с пытками Драко, всё это действо показалась ему лишь щекоткой. Нож медленно, но верно разрезал плоть его правой ладони. Первые капельки крови упали в кристально чистую воду, в которой не осталось и следа от белесой мутности Малфоя. Кровь принялась медленно растекаться, смешиваясь с водой. Потихоньку вода стала розоветь, а затем алеть, смешиваясь с обычной человеческой кровью.
- Полукровка! - Беллатрикс приставила палочку к горлу Гарри и надавила.- Мой Лорд, вы можете его убить хоть сейчас!
Мерзкая улыбка Тома снова начала растягиваться на всё его омерзительно бледное лицо.
- Раз господина Поттера убить не удалось, Люциус, джентльмены, раз это не удалось даме, не окажите ли вы мне честь?
Щелкнул набалдашник трости Малфоя и тот наставил свою искусно спрятанную палочку прямо на Гарри, пока того держала Лестрейндж.
- С удовольствием, милорд. -Люциус элегантно переводил цель палочки прямо на грудь Гарри.
- Чтоб наверняка? - неодобрительно хмыкнул Эйвери.
- Растягиваю удовольствие. - с ухмылкой уточнил Малфой.
Вода в чаше начала закипать. Все собравшиеся в комнате с удивлением уставились на то, как алая вода бурлила и темнела, плескаясь в белом мраморе. Даже пена была не белой а чёрной, как смола. Слегка выплёскиваясь на стол, она заставляла дерево дымиться. Комнату наполнил древесный запах, усиливая эффект происходящего. Постепенно, вода успокаивалась, а чёрные клубы вырисовывались в трёх воронов. Гарри помнил, где уже видел этих птиц. Он вспомнил семейное древо, что показывал ему Сириус в доме на площади Гриммо. Это была часть герба рода Блэк. Волан-де-Морт лишь смотрел на то, как вороны постепенно растворяются и вода снова становится кристально чистой. Больше всего поражённым выглядел Малфой, который переводил взгляд с Гарри на воду и обратно, с таким удивлением, словно бы его кинули в клетку к живому дракону.
- Чистокровный волшебник из рода Блэк. - нарушил молчание Реддл, - В виду отсутствия живых наследников, способных предъявить права на управление родом - глава рода. Мистер Гарри Блэк.
- Что значит, отсутствие живых наследников? - переходила на истерический тон Беллатрикс, - Мой лорд, я хоть и замужняя, но это мой род! По праву крови!
- Беллатрикс, ты, как бы это так сказать... - начал Люциус, в попытке успокоить ведьму.
- Что? У меня нет члена, Малфой? Тебе это не особо мешает управлять родом Малфой!
Долохов и Эйвери прокашлялись, сдерживая смех.
- Да как ты смеешь наносить мне оскорбление?! В моём доме?! Кем ты себя возомнила, высокомерная сука?! - Малфой наотмашь ударил Лестрейндж тыльной стороной ладони.
Гарри в каком-то внутреннем порыве сжал окровавленный кулак и резко врезал старшему Малфою. Долохов, Эйвери и Руквуд наставили палочки на Гарри. Люциус схватился за нос, прикрывая его платком. Беллатрикс неожиданно обернулась на Гарри с одобрительной усмешкой.
- Тебе кто удар ставил, мальчик? Сириус? Дерьмовый удар, но смелость в тебе есть...
- Не смей говорить мне о Сириусе! Ты убила его!
- И сделала бы это снова, представься возможность!
Палочку вынул уже старший Малфой, наводя её на Гарри.
- Довольно! - скомандовал Волан-де-Морт и всех собравшихся моментально парализовала волна накатившей боли. -Люциус, глава рода Блэк имеет право заступиться за честь дамы из своего рода. Вы трое, опустите палочки, или здесь сейчас станет на троих пожирателей меньше!
Трое пожирателей сразу же убрали палочки. Люциус защёлкнул свою обратно в трость. Беллатрикс, опираясь на стол, потихоньку поднималась на ноги. Дверь распахнулась, после чего в комнату влетел Хвост, прибившись к ногам своего господина.
- Господин, я знал, что вы велели не беспокоить, но случилось несчастье! Страшное несчастье!
- Говори уже, Хвост! - Реддлу было противно общество такого лизоблюда.
- Господин... Господин Рудольфус Лестрейндж... Скончался, повелитель. Во время налёта его серьёзно ранил Уизли младший. Предатели крови дорого заплатят... -начал выть хвост, имитируя настоящую скорбь.
- Мой муж умер? - осекалась Беллатрикс.
- Госпожа, мне жаль, мне так жаль! - Хвост пытался прибиться к ногам Лестрейндж, не переставая всхлипывать.
- Что ж, это решает вопрос, где мы поселим мистера Блэка. Пожалуй, Беллатрикс, ты не станешь противиться, если Гарри останется жить в твоих апартаментах?- в голосе Тёмного Лорда слышалось, что он явно не просил, а ставил перед фактом...
Гарри взглянул на абсолютно выбитую из колеи Лестрейндж, которая потупила взгляд в никуда.