Махну крылом на белый свет

Сухой травой как первоцвет

Электрофорез – Первоцвет

Уилл зашёл домой почти твёрдым шагом и почти не-измотанно улыбнулся, набросившейся на него стае. Они лаяли и брыкались, сразу пытаясь играть. Видимо, соскучились. Он тоже.

Собаки были способны повалить Уилла на пол, прыгая на него и облизывая лицо, и он бы им даже позволил, если бы не мягкий смех Аланы позади и скрип закрывающейся двери. Это немного привело его в чувство, пока Алана чесала Хайди за ухом. Та блаженно подставлялась, высунув язык.

— Они тебя просто обожают, — сказала Алана.

— Да... Наверное, испугались, что я так долго не возвращаюсь. Я же обещал пораньше.

Она вопросительно подняла брови.

— Ну, — Уилл пожал плечами, стараясь подавить неловкую улыбку. — Я просто... Это глупо, наверное... Я, в общем, перед уходом всегда им говорю, когда вернусь, и если не возвращаюсь к этому моменту...

Он прикрыл лицо ладонью, нервно посмеиваясь. Алана, скорее всего, после этого будет держать его за суеверного идиота, пусть даже сейчас выражение вежливого интереса плотно пристало к её очаровательному лицу.

— Я заметил, что они становятся беспокойнее, если я не возвращаюсь к сроку. Но, возможно, они просто привыкают к цикличным неделям и моему расписанию, в общем, неважно, — спешно добавил Грэм, махая рукой.

— Это очень мило, — улыбнулась Алана.

Все собаки облизали его руки и удостоились поглаживаний перед тем, как Уилл сказал им вернутся на лежанки. Все, и даже Хайди, которая так и вертелась вокруг Аланы, подчинились и легли на свои места.

— Ты хорошо их выдрессировал, — заметила Алана, и Уилл позволил себе немного погордиться, пока не вспомнил произошедшее сегодня. Всё счастье от нахождения дома, рядом со своей стаей, растаяло как первый снег, предвещавший холода и долгие одинокие ночи.

Он так до конца и не понял, что случилось. Всё было словно из детства, когда всё, что ты потом помнишь — помимо мнимых воспоминаний с видеокассеты —, это нечёткие образы, которые ты даже не можешь описать. Уилл протёр лицо и зарылся руками в волосы, с силой оттягивая их. Он готов был завыть. Он ещё никогда так быстро не погружался в сознание убийцы.

Уилл отрывочно помнил, как его, покрытого чужой кровью, вели по коридору, как предоставили ванную для персонала, предварительно убрав все острые предметы, и как он быстро, почти бессознательно умылся, как если бы просто собирался утром на работу. Только где-то в этот момент осознание начало накрывать его.

— Он буквально содрал его кожу зубами и начал его есть! — слышал он отголоски крика Беверли уже у себя в голове, стоя с чужим полотенцем в руках в ванной ФБР. Когда он провёл им по волосам, на ткани остался розовый след.

Его осмотрели, и затем Алана заботливо привезла его домой, так как вести он был не в состоянии. Никому другому она это не позволила, хотя на заднем сидении машины молчаливо ждал вооружённый полицейский.

— Как ты? — наконец спросила она то, что хотела спросить, наверное, с момента, как увидела его окровавленным в лаборатории.

— Честно? — спросил он, засовывая руки в карманы, и тут же поругал себя за манерность. Конечно, она хотела честности, она же спрашивает это не в лаборатории для быстрого теста на вменяемость.

— Это не для психоанализа, Уилл. Я спрашиваю, как друг.

Друг. У Вашингтонского Волка-одиночки — как уже успели окрестить нового убийцу в ФБР — не было близких друзей. Только один, и тот был плохим. А были ли у Уилла друзья?

— Отвратно, — признался он, не смотря на Алану. Уилл бесцельно пинал краешек ковра, когда она понимающе вздохнула и сжала руку на его плече.

Уиллу хотелось верить, что у него есть друзья, и среди них были не только собаки.

— Отдыхай, хорошо? — сказала она, заглядывая в него своими лучезарно голубыми глазами. Уилл кивнул. — Мне надо ехать, но... Если хочешь, я останусь.

Он бросил на неё быстрый взгляд исподлобья, который сказал ему всё и подтвердил его опасения. Она его боялась и хотела поскорее уйти. Он её не осуждал, это было в порядке вещей. Уилл рано или поздно заставлял всех окружающих людей отвернуться от него. Хотя если бы она снова попросила его ответить честно, он честно сказал бы ей, что хотел бы, чтобы она чесала его за ухом, как Хайди несколько минут назад, и просто позволила ему лежать на её коленях, пока он бы дрыгал конечностями во сне. С ней ему было спокойно.

Картина простого собачьего счастья была такой живой и прекрасной, что он чуть не выпалил это, но вовремя одумался и помотал головой.

— Нет, всё в порядке. Ты и так много для меня сделала, спасибо. Тебе тоже отдых не повредит, — сказал он, погладив проходящего мимо Бастера.

— Понимаю, хочешь побыть один. Всем нам нужно иногда пространство для себя, это в порядке вещей, — сказала Алана, и это даже не было ложью. Уилл действительно хотел побыть один, но... Он хотел побыть один с кем-то.

Он согласно покачал головой, помахал Алане рукой вслед, стоя на веранде, и вот уже чёрная машина пропала из поля зрения. Алана уехала, оставив в груди Уилла зияющую дыру. Поэтому он делал то, что часто делал, когда ему плохо: гулял со своими единственными настоящими друзьями — собаками.

Уилл не стал переодеваться даже несмотря на то, что его клетчатая рубашка и потёртые брюки впитали чужую кровь. Он просто выпустил собак, и они резвились все вместе на поле перед лесом. Грэм кидал им палки, бегал за ними и просто дарил им свою любовь, как и они ему. Жизнь уже не казалась такой же паршивой.

Было ли внезапное одиночество в мире людей его собственным чувством или это были осколки хаотичного разума Волка-одиночки? Он не знал. Уилл Грэм просто не знал. Там, в лаборатории, он внезапно ощутил с ним такую неподдельную связь, как будто они были очень похожи.

— Хороший мальчик, — похвалил Уилл. В этот раз первым вернулся Макс, и Грэм наградил его лакомством.

Любил ли Волк-одиночка собак? Наверное, да. Скорее всего, он любил всех животных.

— Как будто встретилось два зеркала, — продолжил Уилл вслух, смотря, как Бастер и Макс шутливо дерутся за палку. — Одно разбитое, а другое целое. И невозможно понять, кто из них разбит, а кто нет, пока они смотрят друг на друга. Раны отражаются в обоих зеркалах.

В какой-то момент Зои была на грани того, чтобы прыгнуть в огромную лужу и вымазаться в грязи, но одного строгого голоса Уилла было достаточно, чтобы остановить её. Он не мог на неё по-настоящему сердиться за это. В конце концов, он хотел бы сделать то же самое.

Реальный мир оставил его ровно на полчаса и вновь заставил окунуться в себя, когда в кармане завибрировал телефон. Уилл тяжело вздохнул и всё-таки завыл. Собаки испуганно замерли и прекратили играть. Они весело побежали ему на выручку, махая хвостами. Уилл засмеялся, когда они окружили его, требуя к себе внимание. Он пропустил из-за этого один звонок и даже не пожалел бы, если бы телефон не зазвонил снова. Уилл готов был закатить глаза так сильно, что они должны были бы совершить полный оборот.

— Ладно-ладно, всё хорошо, я в порядке, правда. Играйте дальше, наслаждайтесь своей свободой, — сказал он, потрепав напоследок Хайди. Стая неохотно отошла от него, когда он поднялся с колен и достал телефон. На экране высветилось имя Ганнибала.

Уилл недоумённо моргнул и помедлил брать трубку. Ладони неожиданно вспотели, и во рту пересохло. Признаться, он не любил говорить по телефону, а уж с Ганнибалом — тем более. Было что-то в этом неприятно волнующее. Во всём Ганнибале было что-то тревожное и непонятное, противоречивое. Уилл не хотел ему доверять, его интуиция кричала об этом, и на расстоянии это было проще. Однако при встрече с Ганнибалом Уиллу было очень сложно устоять перед его чудовищным очарованием, и с каждым разом это становилось всё сложнее и сложнее.

Уилл глубоко выдохнул, стараясь унять бешено стучащее сердце; отчётливо представил прохладный голос Лектера, который привычно говорит: "Здравствуй, Уилл"; и подумал о том, как он должен ответить на несколько очевидных вопросов о его самочувствии. Это немного успокоило и вернуло контроль. У него всё под контролем.

— Алло?

— Здравствуй, Уилл, — поприветствовал Ганнибал, и Уилл позволил себе улыбнуться. Он не был уверен, почему именно улыбался: потому что угадал тон Ганнибала или потому что был рад услышать его голос.

— Здравствуйте, доктор Лектер. Извините, что не сразу ответил, я был с собаками.

— Да, я так и понял. Надеюсь, вы хорошо проводите время, — сказал Ганнибал, и Уилл услышал в его голосе искренность.

— Алана попросила вас мне позвонить? Мне лучше, спасибо. Нет причин беспокоится.

— Очень любезно с твоей стороны предугадывать мои вопросы, но я бы предпочёл задать их сам, — легко подтрунил Ганнибал. Уилл издал смешок.

— Просто... — Он побарабанил пальцами по бедру. — После подобных событий вопросы очевидны.

— А после каких "подобных"? Расскажи мне, что произошло. Вернее, что ты помнишь.

Боже, он действительно знал, что спрашивать.

— Я... На самом деле, помню очень мало. Всё было нормально, я медленно распутывал личность нового убийцы, и тут... Я просто... Подобрался слишком близко и как будто... — Уилл выдохнул сквозь зубы и почесал лоб. Ганнибал его не торопил. — Как будто залез в его шкуру.

— Интересное выражение. Новый убийца возомнил себя животным?

— Ну, грубо говоря, да. Он нечто большее, чем животное. Я даже не знаю, как объяснить, это просто надо увидеть, почувствовать.

— А что ты почувствовал?

— Ненависть, — ответил он без промедлений. — В её самом чистом первородном виде. Я словно, не знаю, залпом выпил свежевыжатый экстракт ненависти!

Ганнибал на том конце мягко рассмеялся, и Уилл закусил губу. Приятное ноющее чувство расплылось в груди, и он поспешил его подавить.

— Хорошо, ты выпил, залез в его шкуру. Что было потом?

"А потом я начал есть человеческие останки".

— Уилл? Ты здесь?

Бастер лизнул его руку, глядя снизу вверх. Уилл вздрогнул. Ему померещилось беспокойство в глазах пса, и Грэм присел, чтобы обнять, вдыхая запах шерсти, который можно было сравнить с болеутоляющим.

— Уилл?

— Я здесь, — проговорил Уилл. — Извините, я, кажется, чуть не вошёл в его шкуру снова.

— Не извиняйся, я здесь ради тебя.

Сердце сделало кульбит, и щёки внезапно обдало жаром, хотя на улице было прохладно. Наверное, он неоправданно ненавидит телефонные разговоры. Через них проще скрыть свои эмоции.

— Спасибо, — сказал Уилл, сглотнув, и почесал Бастера за ухом.

— Что ты думаешь о новом убийце? — Ганнибал предпочёл вежливо не замечать секундную тишину.

— Думаю... Он одинок и несчастлив. Он глубоко интровертивная личность, но он не асоциален. И он не психопат, просто... запутался. У него какое-то заболевание с периодическими вспышками невменяемости, в которые он и убивает.

— Он таким образом ищет компанию?

— Нет, скорее... — Бастер убежал. Уилл взял принесённую ему Хайди палку и кинул. Стая бросилась за ней. — Даже пытается избавиться. У него есть друг, который поступает плохо. Убийцу это не устраивает, но выразить это он не может, поэтому...

— Убивает людей, похожих на него? — закончил за него Ганнибал.

— Ага...

— Чем-то похоже на дело Гаррета Хоббса, не находишь?

Уилл застыл, замахнувшись палкой. Собаки подумали, что это новая игра, и начали прыгать, чтобы её достать.

— Он его любит, — поражённо прошептал Уилл и опустил палку. Собаки учуяли его накатывающий ужас и заскулили. — Ненавидит и любит... Он не может его убить сам или остановить, потому что...

— Он его слишком любит, — вновь закончил Ганнибал, когда у Уилла не хватило слов.

На линии повисло молчание, во время которого Уилл попытался выдохнуть. Слёзы полились из глаз, и он обессиленно сел прямо в грязь. Собаки окружили его, тыкаясь мокрыми носами. Уилл машинально начал их гладить.

— Уилл, ты со мной?

— Я с тобой, — тихо выговорил он, прогоняя слёзы из голоса. Оторопь постепенно проходила, хотя ему очень хотелось просто лечь на холодную землю и обложить себя собаками.

— Как ты себя чувствуешь?

— Разбито. Опустошённо. Я чувствую боль.

— Его боль или свою собственную?

— Нашу. Мы — два зеркала напротив друг друга. Наша боль резонирует. Он знает обо мне. Он знает.

Ганнибал помолчал, подбирая слова.

— Мне поговорить о чём-нибудь другом?

— Да, пожалуйста.

Это то, что Уиллу сейчас необходимо как воздух. Наполнить себя хоть чем-то, что не требует от него никаких усилий. Как же хорошо, что Ганнибал понимал, что ему надо.

— Я сейчас приготовил обед. После него мы с Эбигейл будем разбирать её вещи, смотреть, что ей не хватает. Мы составим список и вечером отправимся в магазины и к портному. Затем зайдём в ресторан, который я хотел ей показать, и в конце она хочет устроить мне культурный экскурс фильмов, которые нравятся её поколению.

Уилл прыснул, прикрыв глаза, и почти физически ощутил ответную улыбку Ганнибала, хотя из динамика ничего не было слышно. Даже дыхания.

— Ты с Эбигейл сейчас?

— Она сервирует стол. Если ты беспокоишься о том, слышала ли она наш разговор, то это исключено.

Уилл живо представил весь описанный вечер и откровенно позавидовал им. Собаки тихо уложились вокруг него, изредка поглядывая.

— Поверить не могу, что ты устраиваешь шоппинг, — усмехнулся Грэм.

— Это то, чего мы лишили её — простых семейных мелочей. Я хотел бы восполнить это.

— Ох, да... Понимаю. Я бы тоже... хотел.

— Куда бы ты хотел сводить её?

— На рыбалку, — просто сказал Уилл, пожимая плечами. — Только мы, тишина и река, скользящая сквозь ноги.

— Звучит прекрасно, — ответил Ганнибал, помедлив, будто пробуя представленное в воображении на вкус. Уилл запоздало понял, что сказал "мы", и это могло прозвучать, как приглашение для Ганнибала тоже. На фоне он услышал гремящую посуду.

— Ох, извините, мы... я.. я как-то перешёл на "ты", — спохватился Уилл и встал. Собаки мгновенно оживились, подстраиваясь под его настроение, и он вновь кинул палку, чтобы отвлечься.

— Всё хорошо, если тебе комфортно, — откликнулся Ганнибал.

— Ну... Да... — выдавил из себя Уилл, почесав шею.

— Что ты думаешь о том, чтобы присоединиться к нам? Хотя бы на ужин? Уверен, Эбигейл была бы рада увидеться с тобой.

Почему-то Уилл услышал в этом "я был бы рад увидеться с тобой", и сердце загорелось надеждой, которой, он знал, было суждено потухнуть. Надежда слепа.

— Я даже не знаю... Я вам не помешаю?

— Уилл, — вкрадчиво обратился Ганнибал таким тоном, что по позвоночнику посыпались мурашки. — Ты мне никогда не мешаешь.

Уилл судорожно закусил палец, чтобы не сказать ничего лишнего. Из динамика послышалось шуршание, лязг тарелок и столовых приборов, а также едва различимое:

— Кто это?

— Это Уилл.

Сердце забилось быстрее. Эбигейл.

— Эбигейл хочет с тобой пообщаться, а я как раз принесу первое блюдо, если ты не против.

— Да, конечно, — быстро отозвался Грэм, направляясь к дому. Стая, ворча и играясь, неспокойным клубком последовала за ним.

— Алло, Уилл? Привет!

Эбигейл звучала так радостно, что стало тесно в груди от нежности и тревоги о том, как бы всё не испортить.

— Привет. Я так понял, вы успели распланировать день?

— Да! — довольно ответила она и добавила шёпотом: — Ты представляешь, Ганнибал обещал мне три фирменных платья!

Уилл невольно заулыбался, представляя её абсолютно счастливое веснушчатое лицо и мягкие плечи в красивых летних платьях. Вероятно, будет странно после этого звать её на рыбалку.

— Уверен, тебе очень пойдёт.

— А ты с нами поедешь?

— Я не лучший советчик в этих вопросах, знаешь...

— Врёте, мистер Грэм. Вы вполне могли бы одеваться опрятнее, просто не хотите этого, — нравоучительно парировала она, и он услышал скрип стульев и глухой стук тарелок о стол.

— Это сло-ожно, — по-детски возразил ей Уилл, почесывая живот развалившегося на земле Макса и подгоняя остальных.

— Это всё отговорки.

— Не отрицаю.

— Так ты поедешь с нами или нет? Последнее предложение, — иронично серьёзным тоном заявила она, наверняка выпрямившись на стуле. Уилл рассмеялся. В её голосе было столько воодушевления, что было бы просто преступлением сказать ей нет...

— Хорошо, я согласен, — пародируя её интонацию, ответил он.

— Решено. В четыре часа в Mondawmin Mall. Мы будем в тёмных очках и чёрных пальто!

— По рукам.

Они рассмеялись, и через секунду шума Уилл вновь услышал Ганнибала. Грэм тем временем с трудом повернул ключ в двери и запустил собак.

— У Эбигейл есть удивительная способность, которой я не обладаю, — уговаривать тебя.

До него донёсся прекрасный смешок Эбигейл и слова:

— Это предпринимательская жилка!

— Если надо мной будут иметь власть слишком много людей, я разорвусь, — полушутя, полусерьёзно заметил Уилл.

— Мы будем ждать тебя, Уилл. До встречи.

— До встречи, — с замиранием сердца сказал Уилл и, выждав приемлемую социальную норму, прервал звонок.

Он стоял на пороге своего дома, даже не зная, что испытывать в данный момент. Тревога, страх всё испортить, усталость — всё смешалось в нём. Но сильнее всего была искрящаяся неподдельная радость.