Еле перебирает ногами, шагая на крышу одиннадцатиэтажного дома.

Не пользуется лифтом, не потому что боится застрять или нарваться на какую-нибудь уж слишком любознательную тётеньку, а потому что на дух не переносит то, что по идее должно облегчать человеческую жизнь.

Но только не его.

Дело даже не в клаустрофобии, а в ощущение, что внутренности сжимает до невозможного состояния, и они вот-вот перестанут функционировать. Легче подняться по лестнице,

хотя какая разница, где расставаться с жизнью.

Доходит до последнего этажа и видит лесенку, ведущую на чердак. Ноги даже не задумываются о том, чтобы начать ныть.

Только не сейчас, не в момент, когда всё скоро закончится.

Всего несколько шагов — и он будет на крыше.

Всего несколько шагов — и его не будет.

Достаёт из кармана чёрных джинс две канцелярские скрепки, чтобы затем не мучаться, стоя на узкой ступени под люком.

Всё продуманно на «ура», и Джош хвалит самого себя.

Наконец-то хоть что-то смог сделать нормально, по-человечески.

Недоверчиво щурится, когда видит, что замок, который просто обязан висеть, дабы никакие суицидники и наркоманы не шастались (он входит лишь в одну категорию, и даже иногда жалеет, что не решается входить в другую) отсутствует, и он может без проблем распахнуть люк.

Внутренний голос кричит: «Уходи, дурак, не для тебя же она открыта!»

Когда в последний раз он слушал внутренний голос, говорящий иногда действительно правильные вещи?

Может, просто это происходит слишком редко?

В небольшом чердачном помещение темно, и Джош уже решает, что кто-то забыл повесить замок, может быть даже специально для него.

Последний прощальный подарок.

Его благодарности суке-судьбе за небольшой презент переливаются через край.

Запинается об какую-то железную вещь, преграждающую путь, и наваливается на дверь, создающую неприятный скрип, словно по мозгам проехались ножовкой. Чуть ли не падая носом, видит мужской силуэт, опирающийся на край.

Кажется, он не сильно-то и пугается.

Подумаешь, находишься с чужим человеком на крыше, с которой упасть, как пить дать, ничего особенного.

— Дэйв, ещё минут десять, и я уйду, не кипишуй, — кричит тот мужчина, даже не оборачиваясь. Внутренний голос уже ультразвуковом визжит: «Уходи, вдруг это насильник или убийца».

Джош крайне надеется, что это убийца, тогда даже прыгать не придётся, и он не будет чувствовать ни перед кем вины, но ему станет легче. Его не станет.

Джош надеется, что не существует ни жизни после смерти, ни перевозрождения, ничего, просто сон. Вечный глубокий сон. Иначе зачем лишать себя жизни, если дальше ещё, ещё и ещё.

Всё по новой.

Те же самые проблемы.

Делает шаг назад, медленно пятясь обратно, не привлекая внимания мужчины. Он просто хочет упасть в объятия к асфальту, он не хочет уходить, он готов сегодня, он же решился, он…

Мужчина поворачивает голову и разглядывает Джоша, показывая всем своим видом, что он нехило так прихуел, увидев кого-то другого, явно не Дэйва. Джош замечает бутылку, находящуюся в его руке с чем-то спиртным.

Он на крыше с каким-то пьяным парнем, а надежд на то, что его убьют, всё больше.

Слушайте, ему нравится такой расклад событий.

— Привет, — здоровается парень, обводя Джоша глазами, и ему кажется, что нет ничего хуже, чем когда тебя изучают, словно товар, а потом ставят пять баллов.

Пять баллов не так уж и мало, только если шкала не измеряется в сотнях. Контактировать с кем-либо, когда ты уже одной или даже двумя ногами в гробу не очень-то комфортно.

До аморальности некомфортно — сказал бы Джош.

Готов просто исчезнуть, лишь бы на него не смотрела пара глаз, интересуясь его сущностью. Джош ничего не отвечает, и это может показаться невежливым, но на какой чёрт сейчас вашу вежливость.

Джош все ещё стоит на том же месте, умирая под взглядом парня. Хотя чем он лучше? Также стоит и смотрит в ответную. Разглядывает косульи ноги, рубашку в клеточку, чёрные очки,

интересно какого цвета его глаза…?

— Вино будешь? — разрывает тишину парень, протягивая бутылку, как будто это нечто обыденное, как будто каждый день встречаешь человека без пяти минут трупа и предлагаешь ему выпить. Джош не отвечает. Джош не видит смысла в том, чтобы отвечать. — Не хочешь как хочешь.

Все ещё безымянный парень, разворачивается обратно, делая глоток вина. Джош не находит лучше варианта, чем подойди к нему и облокотиться рядом.

Ну, а что ему ещё делать? Бежать, а зачем? Не на такое окончание вечера жизни он рассчитывал сегодня. Прыгать прямо сейчас? Остановят. Ещё и в больницу по «доброте» своей душевной сдадут.

Остаётся делать вид, что он просто пришёл сюда, просто подышать воздухом, просто рассматривая звёзды.

Всё просто.

Просто он очередной жалкий человечишка со своими простыми проблемами и простой однообразной жизнью, с которой он не знает, что делать дальше. Было бы всё так просто.

Жизнь вообще штука сложная, почему бы от неё просто не избавиться.

Они стоят в тишине, не двигаясь, и Джош даже забыл, когда он дышал.

Нормально дышал, а не это всё.

Смотрит вдаль на соседние дома, смотрит на людей внизу, смотрит на место, куда приблизительно должен упасть, и откуда потом будут соскрёбывать его тело (не повезёт же кому-то). Он не чувствует страх, ничего не колеблется внутри, никакого инстинкта самосохранения.

Только пустота.

Лишь изредка парень делает глоток, лишь изредка Джош хочет бросить всё и прыгнуть.

У него огромные синяки под глазами от недосыпа, он исхудал так, что любая глупая девчонка позавидует такому худышу, его неоново-жёлтые пряди волос, которые он покрасил перед самым ответственным днём, запутаны. Давно плевать на то, как он выглядит, просто поебать.

Как можно быть кому-то нужным, если ты не нужен даже самому себе.

Но даже в самый ответственный день Джошуа Уильям Дан смог проебаться и встретить на крыше какого-то парня с каштановыми волосами. Молодец, Джош, самый высокий бал за проёб века, никто не сможет лучше. Даже прыгнуть нормально не может. Кусок ничего.

— Наша жизнь, — прерывает поток его мыслей парень, отчего Джош даже вздрагивает, — это нечто, что не имеет смысла, пока ты сам его не внесёшь. Ты можешь сделать смыслом «что-то». Хобби, увлечение, работу. Смыслом жизни также может стать «кто-то». Девушка, парень, ребёнок, — голос парня поменялся, он не похож на тот, что предлагал глотнуть из горла, он дрожит.— Но что делать, если этого не стало?

Джош слушает, и слова незнакомого человека режут без ножа. Он всё же надеется, что человек рядом с ним не телепат и не умеет читать мысли, а ему просто необходимо высказаться. Или всё же лучше чтобы он был телепатом?

Высказывать вслух то, что думаешь, то, что тебя грызет — очень сложно, гораздо легче выписывать всё на бумагу, но лучше, чтобы кто-то мог без слов понимать то, что заняло ведущую позицию внутри тебя.

Тот кому ты доверяешь и знаешь, что он сможет помочь.

Джош ничего не знает об этом парне, поэтому всё же надеется, что телепатия сплошная глупость.

— Видишь, — не смотрит на него, смотрит в даль, и Джош отчётливо слышит в его словах сожаление, — одно дело когда у тебя есть это «что-то» или «кто-то», другое, когда ты этого никогда и не имел, просто жил, никому не мешая. Но есть третья ситуация, когда ты всё потерял.

Джош, смотрит на парня и не понимает: зачем тот ему всё это говорит, но не может согласиться сам с собой, что его слова задевают что-то внутри. Может, он и правда суицидник.

Несмотря на то, что сейчас находится под градусом, ему не сносит крышу.

Ему бы хотелось, чтобы его снесло с крыши.

— И в чём моя загвоздка, — Джош не перебивает, потому что ему становится как-то даже жалко этого парня, обидно, что он ничем не поможет, — я не знаю что хуже: потерять или никогда не приобрести.

Монолог парня прерывается тихим скулежом, он приподнимает очки и вытирает слёзы.

Джош чувствует себя максимально плохо.

Джош понимает, что он чувствует себя плохо не из-за своих проблем. Ему хочется что-то сказать, но он понятия не имеет как это.

Люди разучились говорить с людьми. Джош проклинает себя в этот момент за то, что он человек.

Джош проклинает парня за то, что его глаза такие красивые.

— Но несмотря на всё, у каждого есть шанс. Вся жизнь — это сплошные потери и приобретения. Какие-то даются нам легко. Какие-то до конца жизни будут отдаваться болью в груди, раздрабливая скелет, держащий тебя на плаву. И нужно уметь с этим жить. Не жить слишком просто, но является ли простой путь самым правильным?

Джош решает, что этот вопрос более риторический, вопрос в никуда.

Но почему он тогда застревает в голове?

— Не прыгай, мужик, — говорит парень, так и не получив ничего в ответ после нескольких минут тишины. Разворачивается на сто восемьдесят градусов и медленным шагом плывёт к двери, исчезая.

И Джош не прыгает.