Кто знает, какой сейчас день недели?

Кто знает, имеет ли это значение?

Кто знает, что вообще имеет значение.

Явно не то, что сейчас два парня, держась за руку, идут по улице в соседний дом.

Явно не то, что они сняли обувь и идут босиком по асфальту.

Явно не то, что они дополняют друг друга.

А может, именно это и имеет значение?

Мелкие события, которые становятся важны только тебе.

Джош не уверен.

Джош уверен в том, что квартира Тайлера намного уютнее.

Если Тайлер убийца,

то Джош этому рад.

Он рад, что в его жизни появился Тайлер.

Он не хочет исчезать из его жизни.

Он не был у кого-то дома уже несколько лет?

Который сейчас год?

Разве время имеет значение?

Это же просто это необратимое течение, протекающее лишь в одном направлении — из прошлого, через настоящее в будущее.

Его нельзя вернуть.

Настоящего не существует.

Это лишь секунда.

Словно ты каждый раз телепортируешься вперёд, вперёд, вперёд.

А затем падаешь.

А затем наступает темнота.

Тайлер подкладывает белый листок бумаги и стакан, полный цветных карандашей.

Они не понадобятся.

Только два цвета, помните?

Чёрный и красный.

Ничего более не существует.

Существует Тайлер. (И его глаза пестрящие глубиной).

Джош достаёт его цвета и начинает делать небрежные наброски.

Джош забывает, как держать в руке карандаш, когда ничего не чувствует.

Джош забывал, какого это чувствовать в последнее время.

Джош рисует себя.

Маленького себя.

Счастливого.

— У меня было хорошее детство, — они сидят на кухонном полу.

Пол не холодный.

Пол не измазан кровью.

Пол такой же, как и Тайлер.

Он кажется живым.

Джош хочет знать, сколько слёз было обронено тут.

Маленький мальчик смотрит с картинки.

У него не потухшие глаза.

Он не настолько худой.

Он ещё не разочарован в жизни.

Тайлер не дышит.

Тайлер старается разглядеть каждую мелочь в рисунке.

Тайлер осознаёт, насколько ему комфортно сидеть тут.

С Джошем.

Джош рисует другую картинку.

У нарисованного Джоша в руках лезвие.

Тайлер хотел бы никогда не видеть этот холодный металл.

Джош не должен прикасаться к нему.

Тайлер постарается это обеспечить.

— Я стал больше уставать. Мою голову посещали вопросы о смысле жизни, — Джош говорит медленно. Джош заново учится говорить правду. — Я не понимал зачем жить, когда по итогу всё равно умрёшь. Что ждёт нас в конце. Я плакал ежедневно, я не знал, для чего я живу. Даже если в будущем я был бы счастлив, я б умер и потерял всё. Я не видел смысла жить, но я думал, что это лишь подростковые проблемы. Я не знал: задумываются ли нормальные подростки о суициде.

Рисунок Джоша намокает.

Жизнь Джоша выстраивается в картинки.

— Я всегда думал, что хотя бы буду жить до двадцати семи лет. А потом загадочным способом самоубьюсь. Сделаю из своей смерти загадку или какой-нибудь квест для близких мне людей. Я не учел двух вещей, — Джош загибает палец другой руки, за которую не держится Тайлер. Размыкали ли они руки с начала вечера? — Во-первых, все шутки перешли в реальность, все мои страхи до сих пор существует. Только я вырос, а они вместе со мной. Суицид в двадцать семь не просто слова, а я не Курт Кобейн. Я не добился ничего, — Джош загибает другой палец и закрывает глаза. Как там учили дышать? Разве вообще можно научиться дышать? — Во-вторых, у меня не осталось никого. Мама умерла, оставив лишь ярко-серые занавески. А больше никого. Вообще никого, кого бы волновала моя смерть. Я думал, что перед смертью буду творить безумные вещи. По итогу, безумные вещи творила со мной жизнь, бросая из стороны в сторону. И это не весело. Самое безумное лишь то, что я покрасил волосы. На этом всё. Все достижения в моей жизни.

Джош берёт последний третий листок, и Тайлер расцепляет руку, чтобы встать и достать ещё.

Этого не нужно. Достаточно трёх листов, чтобы изобразить жизнь Джоша.

Он настолько однообразен.

Его жизнь настолько скучна.

И виноват в этом лишь он сам.

Джош хватает Тайлера за руку.

Джош схватился за Тайлера ровно неделю назад.

Тайлер выступает как спасательный круг.

Джош не уверен нужен ли кругу груз в виде человека.

Можно ли назвать Джоша человеком?

Можно ли назвать Джоша спасательным кругом?

Джош рисует.

Он ещё не до конца осознаёт этого.

Все его штрихи проходят, словно в прострации.

Нельзя путать прострацию и вселенную.

Джош рисует крышу.

Крышу, которая должна была стать концом.

Крышу, что стала началом.

— Я шёл туда и не совсем понимал все действия. Точно также бывает, когда ты делаешь хаотичные порезы на руке. Мне снова лет шестнадцать и я снова не отдаю себе отчёта, что происходит с миром. Что есть я? Когда я увидел тебя, я хотел убежать, спрятаться, поскорее убить себя. Ты выступил в роли нового демона. Но всё это было ровно до того момента, пока ты не начал говорить. Ты зацепил меня. Ты схватил меня в падении.

Рисунок готов.

Джош просто летит с крыши.

Тайлер просто имеет крылья и хватает Джоша.

У Тайлера просто на глазах наворачиваются слёзы.

— Я не хочу быть эгоистом, я мог бы сказать, что не хочу просто быть, но пока я не буду этого делать. Я просто хочу сказать лишь то, что если бы ты пять лет назад не выбрал именно эту крышу, если бы ты не встретил именно ту девочку, если бы я решил просто зарезаться, а не отдавать предпочтение открытому небу, если бы не та череда событий, если бы не тот самый момент. Мы бы не сидели сейчас тут.

— Ты жив, — Тайлеру нравится такое определение Джоша. Ни два простых числа, ни одна простая чёрточка. Одно прилагательное и этого достаточно.

— Благодаря тебе, — Джош не станет этого отрицать. Джош не станет отрицать, чувства, возникшее из-за Тайлера.

Чувства возникшие к Тайлеру.

— Ты пробовал ходить к психологу?

— Я называю их программистами мозгов. От них нет толку. Они лишь дают видимое ощущение. Знаешь, как таблетки. Лекарства не существует. Спасения нет.

— Могу я задать ещё один вопрос?

— Конечно.

— Могу я тебя поцеловать?

И Джош осторожно касается губ Тайлера.