Ладонь Снарта — холодная — опустилась на его плечо. Он вздрогнул от контакта, удивившись прикосновению, а потом…

Тело Барри загорелось, всё в один момент… это было… Он подпрыгнул, потом сделал вдох, сбивая дыхание от резкого потока воздуха. Он почувствовал, как все нейроны возбуждаются, синапсы начинают проводить возбуждение с новой силой, а метка покалывает, становясь чувствительной и живой. Всё было острым, неожиданным: зрачки расширились, капилляры растянулись, мир стал слишком ярким и контрастным, слишком много всего одновременно. Через всё тело Барри прошёл заряд электричества, но это была не сила скорости, а что-то похожее на неё, только ощущавшееся во всём теле сразу: покалывание в пальцах ног, в кончиках волос, во внутренних органах и вообще везде. На мгновение он почувствовал второе сердце, бьющееся синхронно с его собственным. Ба-бах, ба-бах.

По всему телу Барри прошла дрожь, и он снова судорожно вдохнул. Ощущения не ослабевали. Он знал, что это было, все знали, что это было. В школе у него были лекции о том, как это будет ощущаться, это показывали в кино, это была...

Инициация.

Он попытался выровнять дыхание и посмотрел на Снарта широко распахнутыми глазами. Барри дрожал, его пальцы вцепились в матрас.

— Это… Мы…

Ладонь Снарта всё ещё лежала на плече Барри, она всё ещё была холодной, но казалась горячей, как раскалённое железо. Барри перевёл взгляд на неё, внимательно рассматривая; каждая клеточка его тела всё ещё трепетала от ощущения ладони на плече и от продолжающегося покалывания в районе метки. Его взгляд вернулся к лицу Снарта, когда тот заговорил:

— Я увидел её, когда существо разорвало твой костюм. Мы никогда не прикасались кожа к коже. Я понял, как только увидел.

Он увидел. Он понял. Он специально коснулся Барри.

— Это по-настоящему? Ты… ты серьёзно, ты… мы…

— Мы соулмейты, Барри.

Этого не могло быть. Барри уставился на него. Это не могло быть правдой. Он столкнулся с взглядом Снарта, с его холодными голубыми глазами. Он был в замешательстве, но мужчина смотрел на него с чем-то сродни удивлению, глаза изучали его собственные. Нижняя губа Барри немного опустилась, на него нахлынуло слишком много эмоций.

— Боже, ты прекрасен. — Снарт прошептал это, его голос был мягче, чем Барри когда-либо слышал, казался незнакомым. Одна ладонь осталась лежать на плече, а другая поднялась, чтобы ласково пройтись по щеке Барри. Снарт наклонился вперёд, сокращая расстояние между ними, его губы мягко коснулись губ Барри.

Сердце Барри забилось быстрее. Снарт целовал его. Леонард Снарт целовал его, и это было… Его мозг отключился. Он не мог ни о чём думать. Ничего не имело смысла. Этого не могло быть. Покалывания, похожие на электричество, внутри него, в каждой точке, где они со Снартом касались друг друга, — его ладони на Барри, их губы — были единственной вещью, на которой он мог сосредоточиться, и его мозг отказывался работать.

Его тело не двигалось, отяжелевшие гудящие конечности его не слушались, не считая пальцев на руках, которые так сильно впивались в матрас, что он мог разорвать его. В остальном его тело даже не дёрнулось. Белый шум в голове становился всё громче и пронзительнее, пока не стало казаться, что он мысленно кричит. Он кричал. Потому что этого не могло быть.

Барри не ответил на поцелуй, даже не пошевелился. Через несколько мгновений Снарт отстранился, затем снова коснулся его лица, и Барри невольно дёрнулся. Снарт не возражал, просто провёл ладонью, останавливая её на щеке Барри, и тот понял, что его щека под ладонью Снарта была мокрой от слёз.

— Что происходит? — прошептал Барри низким, хриплым, дрожащим голосом.

— Всё хорошо, я знаю, что тебе страшно, но всё будет хорошо. Ты в безопасности, клянусь, я не обижу тебя и никогда не позволю никому другому обидеть тебя. Ты в безопасности, Барри.

Снарт поцеловал его в лоб, пальцы вплелись в его волосы, и… Обидеть? В безопасности? Это не имело вообще никакого смысла. Он не был испуган происходящим — этой комнатой, этими чувствами, тем, кем он был... Его дыхание ускорилось, и Барри почувствовал, что почти задыхается.

— Что происходит?

— Барри… Всё хорошо, я с тобой.

Нет. Нет-нет-нет-нет-нет-НЕТ!

Он отполз по маленькой кровати. Нет. Его грудь горела, старалась втянуть воздух, а сердце билось слишком быстро, но осознание происходящего всё не приходило, наоборот, мысли замедлялись, ничего не имело смысла, и он вдыхал воздух, горло сжималось, слёзы текли по щекам, а Снарт наклонялся к нему, стоя на коленях на матрасе, выставив руки перед собой, как будто Барри был каким-то испуганным животным, и… НЕТ.

— Это не п-правда, этого не м-может… — Его ладони дрожали, он чувствовал тошноту, желудок сжимался, дышать было тяжело, лицо горело, каждый звук казался приглушённым и отдалённым, кроме крови, стучащей в ушах. Картинка перед глазами сужалась, становилась чёрной по краям, ещё сильнее пугая Барри. Всё казалось незначительным, и он закрыл глаза, попытался заглушить звуки, попытался сделать вдох, но ему не удавалось, а затем он задышал резко и быстро, грудь горела, тяжело…

— Барри? — Это звучало так далеко, приглушённо, отдавалось эхом. — Барри? Барри! Барри!

В конце концов его имя пробилось, и он вздрогнул, поднимая взгляд. Он не знал, сколько минут прошло. Он свернулся в конце кровати, в конце комнаты, накрыв уши ладонями, натягивая собственные волосы, с мокрыми щеками, задыхаясь, пытаясь вдохнуть. Снарт был здесь, он выглядел обеспокоенным и таким открытым, и это не вязалось с его обычно безэмоциональным лицом. Его глаза были широко распахнуты, а руки всё ещё были выставлены вперёд, словно он не был уверен, что ему сделать: встряхнуть Барри, приводя его в чувство, обнять или просто опустить их.

Барри вздрогнул.

— Снарт? — Его голос был скрипучим и грубым, в горле жгло.

Руки мужчины расслабились, лицо смягчилось, приняв более нейтральное выражение.

— У тебя паническая атака, парень. Просто подыши.

— У меня… — У него была паническая атака. Последняя была у него почти десять лет назад, в первую неделю в колледже, и блядь. Последняя настолько сильная была, когда он был ребёнком, и больше он никогда не терял контроль до такой степени. Он не должен был настолько терять бдительность при Холоде, даже если тот… Он проглотил эту мысль. Он всё ещё дрожал, чувствуя себя так, как будто пробежал марафон, но почему-то всё ещё был взвинченным и готовым бежать.

— Ты здесь в безопасности, Барри.

Снарт продолжал повторять это: в безопасности. Как будто для Барри это имело значение. Он покачал головой.

— Этого не может быть. — От этих слов его глаза снова наполнились влагой, но в этот раз он смог немного контролировать себя и вытер слёзы, скривив лицо от злости.

Что-то изменилось в голосе Снарта, когда тот ответил: голос стал более знакомым, менее мягким, плавным и успокаивающим, в нём появилось больше стали.

— Это уже случилось, парень. Мы соулмейты.

Реакция Барри была мгновенной и инстинктивной. Он бросился вперёд, на колени, используя свою скорость, схватил Снарта за рубашку и почти прошипел:

— Не называй нас так. Ты пытался убить и предавал меня, ты пытал моих друзей и причинил столько вреда, что единственное, чего я от тебя хочу, это чтобы ты сгнил в тюрьме, Снарт. Не называй меня своим…

Ладони Снарта подлетели и обхватили запястья Барри, крепко удерживая их.

— Соулмейтом? Но это правда, Барри.

Он вздрогнул, его горло снова сжалось. Было слишком много контакта, прикосновений… Он не мог снова заплакать, но, блядь, он не мог сделать это, не так, не с ним.

— Я…

Выражение лица Снарта снова смягчилось, и Барри стало чуть ли не хуже. Снарт выпустил его запястья и притянул к себе, обнимая, и Барри не стал бороться, просто не мог, был слишком на взводе. Его ладони всё ещё стискивали ткань свитера, одна из ладоней Снарта снова вплелась в его волосы, и Барри вздрогнул. Это казалось таким успокаивающим, и он почти жаждал этого; связь формировалась и распространялась, притягивая их ближе друг к другу. Он ненавидел это.

— Всё хорошо, Барри. Я обещаю, я больше никогда не причиню тебе боль. Я никогда не причиню боль твоим близким. Ты мой соулмейт, и я буду тебя защищать, даю тебе слово. — Это не имело смысла. Снарт был преступником, вором и убийцей. Он ранил людей и хвастался этим. Как они могут быть связаны? Почему? И как он мог давать ему обещания? Они были пустыми? Должны были быть: Снарт ненавидел его. Раньше у него не было угрызений совести. Подобные вещи так быстро не меняются. Люди не меняются так просто. — Я полюблю тебя, Барри.

Он выпрыгнул из рук Снарта и отбежал на противоположную сторону комнаты, двигаясь резко и быстро. Его лодыжка вспыхнула болью.

— Нет! Нет… нет, ты не можешь! Ты даже не знаешь, кто я такой, Снарт!

Барри почувствовал ужасное потрясение в груди и животе, но проигнорировал это, чувствуя тошноту всё больше и больше.

— Барри, конечно, я… — Снарт за секунду из удивлённого превратился в раздражённого, поднялся и выдавил. — Я годами ждал встречи с тобой. Конечно, я знаю, кто ты такой. Даже если не брать в расчёт, что мы соулмейты, я уже знаю всё о тебе. А теперь, когда я знаю, что ты мой соулмейт, моя любовь к тебе не стоит под вопросом.

Снарт смотрел ему в глаза всё время, пока говорил, и Барри Не. Мог. Справиться. С. Этим. Он выбежал оттуда во вспышке молнии.

***

Барри добрался до дома в рекордное время, бросился наверх и направился прямо в ванную, в душ; он сделал воду обжигающе горячей. Он всё ещё был в штанах, его лодыжка пульсировала, на теле была засохшая кровь, а живот болел так сильно, что его могло стошнить в любую секунду.

Леонард Снарт.

Барри вздрогнул под натиском горячей воды.

Леонард Снарт.

Из груди вырвался всхлип, и он ухватился за перегородку в душе. Почему?

Его соулмейт был убийцей. Тем, кто с наслаждением причинял боль другим, тем, кто причинял боль людям, которых он любил. Он даже пытался дать Снарту шанс, но тот предал его. Он дважды пытался убить Барри, и оба раза ему почти удалось это сделать, а потом он предал Барри в третий раз, и тот почти умер. Они не могли быть соулмейтами. Не могли.

— Но это правда, Барри.

Слова, сказанные Снартом несколько минут назад, сами по себе всплыли в голове, и Барри почти мог чувствовать вкус желчи от этой мысли.

Он хотел крушить всё подряд. Он хотел ударить кафель, закричать, повредить что-то. Он хотел сражаться. Но ему было не с кем сражаться. Только с судьбой. Это уже случилось, и ничего нельзя было изменить. И Барри сломался, позволяя этому накрыть его с головой.

Горло болело от рваного плача, всхлипы срывались с его губ, он едва стоял на ногах. Это должно было случиться не так. Это было совсем не похоже на рассказы его друзей и знакомых. Не похоже на то, как Кейтлин встретилась с Ронни, пожала ему руку в свой первый день в STAR Labs, они оба были удивлены, но также были в восторге. На то, как Эдди встретил Айрис, погнавшись за грабителем, отобравшим у неё ноутбук, увидел её метку на ключице, взволнованный и возбуждённый. Это было не так, как в бесчисленных историях, которые Барри слышал.

Это было мучительно.

И, блядь, он мог чувствовать это — узы. Нейроаффективную связь, НАС, психологическую связь, соединяющую соулмейтов после их инициации. Она соединяла их со Снартом и ощущалась сильнее всего после установления. Он мог чувствовать, что некоторые эмоции были не его, мог чувствовать волны ощущений — злости, боли, чего-то ещё, слишком сложного для передачи по НАС, — которые, проходя по узам, оказывались где-то на самом краю восприятия. Его желудок сдавило, но это были не его ощущения, и подобное единение с другим человеком ужасно раздражало и злило. Его эмоции уже не были его собственными; что бы он ни чувствовал, Снарт тоже это чувствовал, и это становилось взаимным, замыкая круг.

Он упал на колени, и вода полилась прямо на него.

Их узы болели. Они были сильнее всего сразу после возникновения, потому что должны были помочь установлению связи между двумя соулмейтами, только нашедшими друг друга, должны были закрепить их отношения. Соулмейты должны были коснуться друг друга впервые и ощутить восторг, облегчение, радость. Они должны были улыбаться и хотеть касаться друг друга, чувствовать кожу своего соулмейта, ощущать спокойствие и трепет. Узы должны были помочь им влюбиться.

Он задыхался, горло саднило.

Ты не должен быть связан с кем-то, кто пытался убить тебя. Ты не должен ощущать его боль, его злость, его… блядь, его любовь. Технически её соулмейт как раз должен был ощущать, но Барри этого не хотел. Он не хотел, чтобы Снарт любил его. Он не мог любить Снарта. Леонарда. Блядь.

Барри прислонился к стенке ванны и, наконец, стянул нижнюю часть костюма, а затем сделал горячую воду ледяной. Он дрожал под ней и сворачивался в клубок, стараясь ни о чём не думать. Ощущения, проникающие через узы, были достаточно сильными для того, чтобы заставить его задыхаться, но он пытался игнорировать их, хотя это и было почти невозможно.

Разве они должны быть такими сильными, такими чёткими? Наверное, так будет первую неделю: НАС очень сильна в первые дни. Снарт почувствовал что-то, напомнившее Барри… волнение, может, горе. Разве узы должны передавать такие чувства, как горе? Чем сложнее ощущение, тем меньше вероятность его передачи. Он почти заинтересовался, чувствовал ли тот вину, но это казалось невозможным для Снарта.

Душ длился до тех пор, пока лодыжка не перестала болеть, кожа не начала приобретать красновато-лиловый оттенок, тело не стало дрожать, а зубы не начали стучать под холодными струями. Наконец, он выключил воду.

Собравшись с силами, Барри вытерся и отправился на поиски одежды, упорно стараясь отталкивать любые ощущения, которые точно не были его собственными. Когда его разум прояснился, он вспомнил… ДЕРЬМО.

Его друзья. STAR Labs. Джо. Они, наверное, думают, что его раздавило несколькими тоннами бетона.

Барри поспешил вниз, к домашнему телефону — его сотовый был в лаборатории — и набрал номер Циско. Тот взял трубку на середине первого гудка.

— Пожалуйста, скажи, что это ты, Барр…

— Циско! Это я!

— Это он? — На заднем плане он услышал голос Кейтлин.

— Барри! Ты жив!

Он сразу же снова услышал Кейтлин рядом с Циско и телефоном:

— Дай мне поговорить с ним. Где он? Он в порядке?

Через секунду он был на громкой связи.

— Барр, что случилось? Ты звонишь по домашнему телефону?

Блядь, что он мог сказать?

— Это длинная история. Длинная. Я жив. Мой костюм почти полностью уничтожен. Появился Гродд, и…

— Гродд?! — закричали Циско и Кейтлин в унисон, и Барри поморщился, на секунду убирая телефон от уха перед тем, как продолжить.

— Как я и сказал, это длинная история. Он уничтожил мой костюм, сломал наушник и GPS. И... Циско, ты установил антителепатическое устройство в мой костюм?

— Я знал, что оно пригодится, друг!

Барри вздохнул и пробежался рукой по волосам. Они всё ещё были мокрыми.

— Барри, мы просто рады, что ты жив, — мягко сказала Кейтлин. — Почему ты сразу не вернулся в лабораторию? И ты уже говорил с Джо или Айрис? Они оба ужасно волнуются за тебя. Они уже едут сюда.

Барри весь напрягся. Что он мог сказать им, им всем? Он не мог рассказать о Снарте. Не мог.

— Я был ранен, и… меня пришлось подбросить. Я всё объясню, когда приду.

— Барр… У тебя странный голос. Всё в порядке? — Голос Циско звучал обеспокоенно, и Барри закрыл микрофон рукой, чтобы шмыгнуть носом и вытереть глаза.

— Да, я… мне просто не повезло с Гроддом. Я буду через несколько минут, хорошо?

Он повесил трубку и тяжело вздохнул.

Его друзья, его семья. Они будут в ужасе. Они будут так разочарованы.

Что бы Барри ни чувствовал, он не хотел передавать это через НАС, через узы, он хотел спрятать свои эмоции от Снарта, но не знал, как это сделать. Он знал, что это было возможно, но требовалась практика, и он… Господи, всё было так запутанно. Он постарался привести своё лицо в порядок и придать ему нормальное выражение перед тем, как отправиться в STAR Labs. Его лодыжка ещё не до конца зажила, но уже ощущалась нормально, боль в ней постепенно утихала.

Джо и Айрис уже были в лаборатории к моменту, когда он прибежал. Его встретили объятиями и вздохами облечения. Барри нуждался в утешении и был рад такой реакции, но потом они стали задавать вопросы.

— Какого чёрта случилось в музее, Барр? — Джо решил начать с этого вопроса. — Я думал, ты должен был остановить там кражу? Заявления охранников — полная бессмыслица, а куратор объявился в тридцати кварталах от того места и несёт чепуху о каком-то монстре из пропасти.

— Это был Гродд.

— Горилла Гродд? — Джо побледнел, что всегда выглядело болезненно из-за его тёмного цвета кожи.

— Огромная горилла, которая почти убила тебя и папу, когда вы сражались с ней в прошлый раз?! Я думала, Гродд умер! — Айрис была в ужасе, и Барри не мог винить её. Он попытался успокаивающе улыбнуться.

— Всё та же горилла, и я всё ещё жив, так что… Думаю, в музее не было никаких жертв, да? — Этот вопрос был адресован Джо.

— Нет, только несколько ударов, царапин и много растерянных охранников. Да, и урон больше миллиона долларов на нижних уровнях.

— Не весь музей был разрушен?

— А казалось, что весь?

Барри вздохнул, присел на ближайший стул и начал объяснять всё с самого начала. Он описал, как прибыл на место как раз в тот момент, когда Гродд вылезал из дыры в полу, как увидел Снартов (тут Джо ударил кулаком по ближайшей поверхности с выразительным «Я знал!»), как дрался с Гроддом и потерял капюшон, как Снарт стал сражаться, а Гродд управлял телом Снарта, как они оба уложили Гродда перед тем, как Барри отбросило в дыру, как потом Лиза Снарт помогла донести его до машины. Ему нужно было выставить Снартов в хорошем свете, и он раздражался, потому что знал, почему именно ему хотелось это сделать. Он рассказал о том, как они высадили куратора, и…

— И они высадили меня через несколько кварталов, когда я смог встать на раненую ногу. Они хотели узнать о Гродде.

— И что ты им сказал? — спросила Айрис. Джо выглядел так, будто пытался переварить всё это.

— Что это не их дело и что им нужно держаться от этого подальше.

— Лиза Снарт… Она видела твоё лицо? — Джо всегда удавалось вылавливать такие детали. Барри мрачно кивнул. — Ладно… Думаю, это было только вопросом времени, когда она узнает, если её брат знал. Тебе нужно быть более осторожным…

— Ты думаешь, я не был осторожным, Джо? — резко бросил Барри. — Тяжело следить за некоторыми вещами, когда Гродд отправляет воспоминания о пытках и травме прямо в твой мозг!

Все поморщились. Кейтлин сделала шаг вперёд.

— Барри, ты…

Барри выдохнул и наклонился вперёд, ставя локти на колени и соединяя пальцы перед собой. Он на секунду прикрыл глаза. Он был разбит.

— Я в порядке. Просто устал.

— Тебе правда снова досталось от Гродда?

— Да, похоже на то.

Это было правдой хотя бы наполовину. Боль Гродда в его голове была раскалённой добела и дезориентирующей. Возможно, она также была одной из причин его панической атаки. Но Барри знал, что его злость сейчас была связана гораздо больше со Снартом, чем с осадком, оставшимся от Гродда. Он знал, что должен признаться, что нет никакого смысла врать об этом. Если он не сможет избегать Снарта до конца своей жизни, его семья и друзья рано или поздно узнают об этом. Но сначала ему нужно собрать мысли в кучу, узнать положение дел, посмотреть, были ли когда-нибудь за всю историю другие противники или заклятые враги соулмейтами, могло ли так вообще быть. И перед тем как он что-то сделает, ему нужно выбросить из головы ощущение губ Снарта на своих губах, перестать слышать его заявления о том, что он полюбит Барри.

Эта мысль всё ещё вызывала тошноту. Его желудок сжался.

— Ладно, Барри, ты выглядишь чертовски плохо. Уверен, что всё в порядке? — Джо подошёл ближе и положил ладонь Барри на плечо.

— Да-да, в порядке, мне просто нужно немного отдохнуть. — Он попытался встать, но поток неожиданных ощущений — раздражение до скрежета зубов, жгучая злость, горе, от которого сжималось горло — почти сбил его с ног. Он сел, принимая устойчивое положение, благодаря Циско за то, что тот начал говорить именно в этот момент и все отвлеклись на него.

— Нам нужно составить план для следующего появления Гродда, ребята.

— Ты думаешь, он всё ещё жив? — Айрис и почти все остальные повернулись к Циско, но Кейтлин всё ещё обеспокоенно смотрела на Барри.

— Он выжил тогда в метро, почему на этот раз что-то должно измениться? Джо, уборщики не находили никаких огромных горилл?

— Насколько я знаю, нет, но ещё слишком рано говорить об этом.

— Так что мы пока не можем исключать эту возможность. — Кейтлин в конце концов перестала смотреть на Барри, чтобы присоединиться к разговору, и он испытал облегчение. — И Циско прав, нам нужно убедиться, что с Барри не случится такого в следующий раз.

Барри попытался улыбнуться, даже если слабо, потому что сейчас все смотрели на него.

— Со мной всё будет в порядке, ребята. Я просто…

— Устал, да, мы знаем. Но мы всё равно волнуемся, Барри, есть у тебя суперскорость или нет. И в следующий раз, когда тебе сильно достанется, может, ты позвонишь кому-нибудь из нас, пока мы не начали думать, что ты мёртв? — Голос Джо был пропитан беспокойством с нотками стали, и это означало, что он правда волновался. Барри хотел нахмуриться, но это была разумная просьба.

— Мы не думали, что ты на самом деле мёртв, друг, скорее немножко мёртв. Как достанем-тебя-из-под-какого-нибудь-бесценного-артефакта-но-в-конце-концов-живого мёртв.

— Спасибо, Циско, это очень... успокаивающе. — Барри наконец встал и потянулся. У него болела голова (возможно, из-за того, что он сжимал зубы и нервничал), а его желудок всё ещё не успокоился. — Перед тем как я уйду на свою настоящую работу, на которую я опоздал уже больше чем на час, есть ещё у кого-нибудь вопросы?

— Последний вопрос… От костюма что-нибудь осталось? — В ожидании ответа Циско съёжился, одновременно с надеждой и со страхом, и Барри понял, что улыбнулся впервые с момента встречи с Гроддом. По крайней мере, некоторые вещи никогда не изменятся.