Снаружи лил дождь, а Лен, судя по всему, держал комнату в прохладе. Барри натянул одеяло, лёг и постарался уснуть. Он не делил ни с кем постель со времён своих последних отношений после колледжа, которые закончились довольно быстро, потому что его партнёр не особо желал возиться с ОиЖ. И потому Барри слушал стук дождя, то засыпая, то просыпаясь, стараясь не ворочаться слишком сильно. Ему казалось, что Лен чувствовал себя так же, просыпаясь каждый раз, когда их ступни или лодыжки соприкасались. В конце концов всё стало лучше, когда в какой-то момент Лен — определённо точно во сне — повернулся и опустил руку на талию Барри, обнимая его. Мерное дыхание Лена у уха и тяжесть руки так усыпили Барри, что он проснулся только через несколько часов, услышав звонок будильника, удивившись тому, что остался в постели один, глядя на лучи солнца, проникающие сквозь жалюзи.

Он сонно раскрыл глаза из-за настойчивого звона будильника и света, проникающего сквозь жалюзи, и потянулся через всю кровать, чтобы поднять с пола джинсы, в кармане которых лежал телефон, и отключить звук. Потом Барри прищурился и оглядел комнату, пытаясь сориентироваться.

Какой странный день. Какая странная ночь. Он был в спальне Лена, в его кровати, спал в его объятиях. И пускай ещё оставалась какая-то чужеродность, какое-то беспокойство от того, что он был так близок, так искренен рядом с Капитаном Холодом, появилось ещё и интимное, горячее чувство в груди, из-за которого уголки губ ползли вверх, стоило только вспомнить руки Лена, обнимающие его в темноте, и как было тепло, когда его спина прижималась к груди Лена. И самым странным было то, насколько не странно было хотеть так много, хотя бы наслаждаться этими чувствами. И всё, что Барри должен был сделать, — просто перестать притворяться, что он не наслаждался.

А потом Барри вспомнил, какой задницей он был прошлой ночью, и скривился. Как унизительно. О чём он думал? Барри был в таком отчаянии, так расстроен, когда Лен начал говорить о возможностях, так уверен, что он просто возьмёт и сделает то же самое, когда кто-нибудь предложит ему, если Барри не сделает это первым, и он… Барри сглотнул. Он почти подтолкнул Лена, их обоих, к тому, чего не хотел ни один из них. И в этом не было ничего нормального. Ему нужно было извиниться.

Барри встал с постели и оделся, а потом оглядел комнату. Он не уделил дому особого внимания ночью, но сейчас заметил, что почти всё в комнате Лена было в серых и приглушённых синих тонах — так непохоже на привычную красную гамму самого Барри — и что на стене над кроватью висела великолепная картина¹. Барри не очень хорошо изучал историю искусств, но картина выглядела старой и дорогой: почти обнажённые женщина и мужчина с сапогами и шляпой, с небольшими крылышками где-то в лесу, с маленьким херувимом, читающим книгу. Они были очень светлыми, а фон — тёмным, и Барри смотрел на картину добрую минуту, забыв, где находится.

Затем он решился выйти в коридор, на секунду заглянув в ванную, чтобы поправить волосы, и отыскал гостиную и кухню. Лена нигде не было, но на кухне Барри увидел раздвижную стеклянную дверь, ведущую на улицу. Она была открыта, поэтому он высунул голову, с удивлением увидев большой двор. На северной стороне располагался цветущий сад со спелыми помидорами, оттягивающими стебли вниз, несколькими початками кукурузы, подсолнухами — честное слово, подсолнухами — и обилием зелени, с вёдрами и инструментами, стоящими у забора. Потрясённо осмотрев всё это, Барри наконец повернулся и нашёл то, что искал. На противоположной стороне сада Лен сидел на брезенте около, кажется, куста малины, а рядом с ним стоял небольшой контейнер.

— Ты собираешь ягоды? — спросил Барри, подходя к нему босиком, не желая возвращаться за обувью. Трава была прохладной и мокрой, и ему хотелось никогда не уходить с почвы.

Лен ещё не начал, видимо, почувствовал, как проснулся Барри, и полуобернулся к нему с позабавленным выражением лица.

— Думаю, где-то тут будет каламбур, Скарлет.

Барри не знал, смеяться ему или тяжело вздыхать.

— Ты же знаешь, что не все вещи — повод для дурацкой шутки, правда?

— Я слышал. Но до сих пор не убеждён.

Барри почувствовал, как губы против воли растягиваются в улыбку.

— А я-то думал, что это просто преданность твоему прозвищу.

— И это тоже. — Он изогнул бровь, и Барри сел рядом с Леном, скрестив ноги и потянувшись к кусту с малиной.

— Поверить не могу, что ты занимаешься садоводством.

Лен пожал плечами, бросая три ягоды в маленький контейнер.

— Я люблю заниматься чем-то, каким-то хобби. У меня же нет ежедневной работы, и даже Нетфликс начинает надоедать.

— Нетфликс не может надоесть, — поспорил Барри, закидывая очередную ягоду в рот.

— Это для блинчиков, знаешь ли.

— Ты печёшь блинчики?! — Барри не мог скрыть удивления в голосе. Он и не помнил, когда кто-то в последний раз готовил ему завтрак.

— Если только тебе не нужно спешить на работу?

— У меня есть время. — У него и правда было время, но даже если бы и не было, блинчики стоили того, чтобы опоздать (Барри опаздывал и из-за меньшего). Теперь он улыбался и, посмотрев через плечо, увидел, что на лице Лена появляется неширокая улыбка, настоящая, а потом тот опустил голову, словно стыдился своих эмоций. Видеть его таким стеснительным было нереально, так не похоже на то, чего Барри ожидал. Садоводство, живопись на стенах, малиновые блинчики на завтрак… Барри начал задумываться, кем, чёрт возьми, на самом деле был Леонард Снарт. Потому что в утреннем свете с картинкой убийцы, холодного, словно камень, можно было примириться с трудом.

— Я хотел извиниться. За прошлую ночь, за то, как я себя вёл. Я слишком сильно давил и поставил тебя в дерьмовое положение. Думаю, снова. — Барри сорвал ещё одну ягоду с куста, чтобы не смотреть на Лена, который спустя мгновение тоже потянулся к кусту.

— Всё нормально. Я понимаю, каково это — чувствовать, что у тебя нет выбора. — Лен пошевелился и повернулся к Барри. — Но я не хочу, чтобы ты себя так чувствовал, парень, не со мной. Я стал причиной этому, и я понимаю, что для того, чтобы всё исправить, потребуется время, но я обещаю, что всё необязательно должно быть так.

Барри почувствовал, как горло сжалось.

— Я знаю, я просто…

— Тебе не нужна золотая середина. Я понимаю. — Лен наклонил голову к плечу. — Твой отец говорил об этом.

— Правда?

— Ага.

Барри опустил взгляд на ярко-красный сок на пальцах.

— Он помог мне вспомнить, почему нужно больше общаться.

— Он умный мужчина. Помог мне понять, что я должен слушать внимательнее.

Барри взглянул на Лена, прочёл по лицу всю его серьёзность и кивнул.

— Ага, и это тоже.

Лен встал, поднимая с земли контейнер, доверху наполненный ягодами.

— Пошли?

Плитка на кухонном полу была холодной, и Барри не знал, что ему делать: он не был уверен, что просто хочет смотреть, как Лен готовит.

— Я сбегаю домой и возьму сменную одежду? Чтобы я мог пойти на работу прямо отсюда.

Лен посмотрел на него, держа в руках миски и сковородку.

— Вперёд. Ты можешь принять душ здесь, если хочешь.

Барри почти отказался, но всё-таки кивнул. Спустя двадцать минут он выходил из ванной Лена, в чистой одежде, которую забрал из дома, пытаясь не чувствовать себя слишком странно из-за того, что воспользовался его гелем для душа, зная, что теперь будет весь день пахнуть так же, как Лен. Запах бекона отвлёк Барри от этих мыслей, и он услышал смех Лена с кухни.

— Барри, я отсюда чувствую, как у тебя болит живот от голода.

По крайней мере, Лену было весело. Довольство отдавалось теплом в узах, которые уже не казались свирепой бурей, скорее… ну, чувства оставались сильными и заметными, но после ночи, проведённой в руках Лена, Барри уже не задыхался от них.

— Смейся сколько хочешь, — прошёл Барри в кухню, — я только надеюсь, что ты приготовил с добавкой.

— Достаточно для того, чтобы накормить маленькую армию.

— Идеально.

Это был момент, которого, как думал Барри, у него и его соулмейта никогда не будет. Лен посмотрел на него, оторвавшись от готовки, и в узах появилась какая-то тёплая эмоция с нотками желания, а потом снова вернулся к плите, и Барри почувствовал себя немного неуверенно, но не неудобно, усаживаясь за стол и глядя, как Лен заканчивает готовить. Закатав рукава, Лен поставил на стол тарелки, и Барри снова увидел татуировки на правой руке. Он захотел изучить их, очарованный от одного только беглого взгляда на что-то, похожее на карту — валет? — и, возможно, на пару сапог или коньков на запястье, но вместо этого Барри обратил всё внимание на еду и начал наполнять тарелку.

Они смогли проболтать весь завтрак, и этого было достаточно, чтобы Барри расслабился, но слишком скоро ему пришлось отправляться на работу, и он вдруг понял, что ему не хочется идти. Барри хотел остаться, хотел поработать над этим.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он, перекидывая сумку через плечо. Должны они обняться на прощание, поцеловаться? Что делали в таких случаях? Лен просто стоял, облокотившись на стену у двери, скрестив руки, но без всякого напряжения.

— Сегодня вечером? Ничего особенного.

— Сегодня к Джо приходят друзья из участка, чтобы поиграть в покер. Они не особо хорошо ладят с лабораторными крысами вроде меня, поэтому обычно я притворяюсь невидимкой.

Лен на мгновение нахмурился, но потом его лицо прояснилось, и он так взглянул на Барри, что тот задумался, не пытается ли Лен прочесть его мысли, как будто уз было недостаточно.

— Я всегда рад тебе, Барри. Если хочешь зайти ко мне сегодня вечером, то приходи.

Барри с облегчением кивнул и со вспышкой выбежал из дома.

***

Барри нервничал, возвращаясь к Лену вечером. Он сказал Джо, что будет с Циско и Кейтлин, а им — что будет с Айрис. На работе Эдди отметил, как приятно он пахнет (и с каких пор они были достаточно близки для таких замечаний? Эдди каждый день обнимал его, всё ещё переполненный счастьем от беременности Айрис), и Барри был в таком смятении от осознания того, что это был аромат мыла Лена, что даже не поблагодарил Эдди за комплимент.

Лен поприветствовал его у двери в хенли с длинным рукавом; его лицо ничего не выражало, но в узах было какое-то волнительное предвкушение. Барри правда не знал, что он… они делали. Так ли встречались нормальные люди, хотя бы приблизительно? Барри сомневался в этом. Всё, что он знал, — им нужно было продолжать говорить, он хотел узнать, кем Лен был на самом деле, хотел попытаться найти общий язык, и это было самым простым способом.

— Хочешь сходить куда-нибудь поужинать или остаться тут? — спросил Лен, пока Барри проходил за ним в гостиную, замечая то место, на котором он стоял и кричал прошлым вечером.

— Эм, остаться тут.

— Что хочешь заказать?

Барри рассмеялся.

— Я съем что угодно, Лен.

Он кивнул с полуулыбкой и сказал Барри чувствовать себя как дома, пока он набирает номер ресторана с китайской едой. У Лена дома было свежо и прохладно, и Барри сразу перестало быть жарко в его светло-голубом свитере; ему стало интересно, какой кондиционер был в доме, — без сомнений, один из лучших. Наверное, так Лен подтверждал свою нелепую привязанность к свитерам, подумал Барри, оглядывая гостиную. Этим утром он уделял куда больше внимания просторной кухне с кремовой плиткой на полу и уголку для завтрака, где они ели. К гостиной примыкала столовая, в которой тоже был выход на кухню, но ею, кажется, не особо пользовались, о чём можно было сказать по стопкам бумаг и книг на столе. Барри заметил, что, несмотря на холодные голубые тона и прохладу, дом Лена был до странного уютным, с мебелью из тёплого дерева, чёрными кожаными диванами, растением, похожим на лозу, на книжной полке и скромного размера телевизором, прикреплённым к стене. Всё было таким нормальным, похожим не на чьё-то злое логово или какое-то захудалое убежище, а, скорее, на место, в котором жили и о котором заботились. Барри смотрел на картины в столовой и в гостиной, заметив, что они были абстрактными, в отличие от той, что висела в комнате Лена.

А потом Лен закончил говорить по телефону и вернулся в гостиную, и, спустя минуту переглядываний, Барри задумался, насколько странными будут их отношения.

— Я могу остаться только на несколько часов. Мне нужно пробежаться по городу пару раз, а ещё Джо ждёт новостей по поводу ситуации со STAR Labs.

— Ситуации со STAR Labs?

Лен двинулся к дивану, и Барри тоже сел, не зная, придвинуться ему ближе или отодвинуться, в итоге оказавшись на расстоянии вытянутой руки.

— Государство хочет купить её. Судя по всему, уже покупает. На этой неделе придут их люди, чтобы проверить её, и нам нужно будет убрать всё, что связано с Флэшем, и стать невидимками, пока они не уйдут.

Барри не смог разобрать эмоции Лена и посмотрел на него, заметив сдвинутые брови.

— Что они собираются с ней делать? Они же не включат ту чертовщину снова?

— О… а, нет, наверное, нет. Они хотят приспособить её для исследований, если верить Кейтлин. Приберут всё, что опасно, и превратят лабораторию в ультрасовременный военный исследовательский центр.

— Военный?

— Мне это нравится не больше, чем тебе. — И, кажется, Лену это правда не нравилось: в узах чувствовались напряжение, беспокойство, отчаяние, но исходили они не от Барри.

— Что случится с тобой и твоими друзьями? Они не станут безработными?

Барри задумался, пусть и немного запоздало, правда ли он должен говорить всё это Капитану Холоду. Однако он всё равно скоро узнал бы об этом.

— Ну, у них, наверное, есть какие-то идеи. Кейтлин проходит собеседование в университете, Циско выполняет поручения и для Mercury Labs, и для Stagg Industries и Rathaway Industries. Каждый крупный игрок хочет его, но, я думаю, он, скорее всего, решит работать в Palmer Tech. — Барри не мог не чувствовать лёгкую горечь от того, что Палмер так быстро предложил Циско работу, но не потому, что Циско её не заслуживал, не потому, что Барри не желал для него только лучшего, а оттого, что это будет означать переезд в Старлинг, уход из команды Флэша, и Барри не знал, что ему делать без Циско или без Кейтлин. Они были командой.

— Барри?

— Я… извини. Просто задумался. Я не злюсь на Циско, просто хотел бы, чтобы он не задумывался о переезде за 600 миль.

— Но для тебя же это меньше часа?

Барри закатил глаза, но придвинулся немного ближе.

— Это вопрос принципа.

К его удивлению, Лен усмехнулся.

— Боишься, что он начнёт работать с командой линчевателей из Старлинга и забудет о борьбе с преступностью здесь, в Централ-Сити?

Барри не смог сдержать напряжения в животе — зависти — от мысли, что его друг будет работать с командой Стрелы, а не с командой Флэша, но он подавил это чувство и фыркнул.

— С его влюблённостью в Чёрную Канарейку, я бы не удивился.

— Подожди, ты же не знаком с Оливером Куином и его…

— Мы не должны говорить об этом, — сразу же ответил Барри. Они не говорили об Оливере. С тех пор, как новости заполонило его имя, как все узнали, что он был Стрелой, даже после того, как Рой принял удар на себя, Оливер вышел из игры в линчевателей и вместе с Фелисити уехал в закат. Вот только теперь он вернулся в Старлинг, открыто заявив о Стреле, или как он там себя называл — Зелёная Стрела, — и получил возможность действовать в городе с некоторыми ограничениями, в основном связанными с убийствами и материальным ущербом. Барри тревожило — как, наверное, и Оливера — то, что все знали его личность, но он всё ещё не знал всех подробностей того, что случилось или что такого происходило в Старлинге с Теей и Лорел, что Оливер вернулся.

— Мне просто было интересно, не открыли ли вы, народные мстители, свой клуб, Скарлет. Может, какую-то лигу или что-то в этом роде. — Лен напрягся, возможно, потому, что Барри вдруг так завёлся, поэтому он заставил себя успокоиться.

— Ты говоришь так, будто это команда по боулингу.

Лен усмехнулся.

— Я бы заплатил, чтобы увидеть это.

Барри представил такую картину и не смог не рассмеяться.

— Ладно, это честно. Из-за костюмов получилось бы эффектно. — Барри вздохнул и сел обратно, желая, чтобы еду привезли быстрее, но ещё не чувствуя сильного голода. И всё же он бы лучше сменил тему разговора, не углубляясь в эту историю. — У тебя интересный вкус в картинах. Что это должно быть? — Он махнул рукой на всплески краски, которые казались ему немного резкими.

Лен взглянул на картину.

— Это Поллок, она называется «Полная морская сажень пять». Она о глубинах океана, но в основном мне просто понравилось, как она выглядит.

— Джексон Поллок? Подожди, Лен, ты украл её? — Барри сел прямее, и на лице Лена появилось это полудовольное, полувиноватое выражение; очевидно, теперь он был более расслаблен.

— Лен! — Барри знал, что звучал так, будто устраивал скандал, но из-за ухмылки на лице Лена и ликования — ликования? — в узах ему было сложно продолжать в том же духе, уголки губ стремились вверх. — Поверить не могу. Сколько стоят все картины в целом?

— Ты не хочешь знать.

Барри застонал и позволил Лену рассказать ему о картинах, которые, судя по всему, ему нравилось воровать больше всего. По крайней мере, во время кражи произведений искусства, скорее всего, никто не пострадает, и он не воровал ничего, что могло бы помочь развитию медицины или науки. И всё же Барри был рад, когда привезли еду и ему не пришлось комментировать тот факт, что у Лена, очевидно, была коллекция бесценных картин где-то в кладовке и Барри мог посмотреть на неё, если хотел.

Еда принесла приятное отвлечение, и Лен заказал достаточно для того, чтобы утолить его аппетит, что Барри оценил. Они ели с относительно дружеским разговором снова в уголке для завтрака, и Барри, взяв контроль над беседой в свои руки, обходил тему картин; ему даже удалось ничего не просыпать и не выставить себя на посмешище, пока он ел, и это было плюсом.

— Как ты можешь есть достаточно каждый день?

— С помощью высококалорийных батончиков, которые придумали Циско и Кейтлин. Я ем их, когда бегаю или в качестве дополнения к обычной еде.

— Это странно?

— Есть?

— Иметь суперспособности.

Барри замолчал на мгновение, покончив с едой, и поставил стакан на стол.

— Если честно… не очень. Это как будто… как будто я наконец-то стал собой. Словно я как бы… ждал, пока это случится, словно вся моя жизнь была прелюдией к тому, кто я.

Барри посмотрел на Лена, думая, не кажутся ли его слова сумасшедшими, но тот только склонил голову, раздумывая.

— Ты особенный. Я имею в виду не силы. Просто… ты.

Барри ничего не мог поделать с теплом, которое растеклось по всему телу, улыбаясь в пустую тарелку. Он не знал, что сказать, поэтому порадовался возможности пробежаться по кухне и убраться в одно мгновение, за которое Лен успел только встать.

— Ты только что?..

— Я как бы крутой.

Лен усмехнулся, но не поспорил, и Барри кивнул в сторону гостиной.

— Пока я здесь, может, мы должны, я не знаю, коснуться друг друга, устроиться поудобнее или что-то в этом роде?

— Я бы с радостью.

Они снова перешли к дивану, и Лен сел по крайней мере в футе от него, раздражая Барри. Он понимал, что Лен пытался «подстроиться» под него или что-то в этом роде, но не хотел, чтобы к нему относились как к стеклянному только из-за того, в чём он признался прошлым вечером. Лен никогда не стеснялся вторгаться в его личное пространство раньше, и на секунду Барри даже пожалел, что сейчас всё было не так.

— Знаешь, я… то, что я девственник, не значит, что мы не можем трогать друг друга или что ты не можешь коснуться меня.

Лен нахмурился, но откинулся на спинку дивана, поднимая руку в откровенном приглашении, и Барри придвинулся ближе и прижался к нему, позволяя его руке опуститься ему на плечо, почти сразу желая почувствовать больше контакта, вспоминая, каково было прижиматься к Лену прошлой ночью.

— Барри, ты и до этого не сильно-то хотел, чтобы я тебя касался. Я просто не знаю границ дозволенного.

Точно, невозможно читать мысли. Ну, Гродд может, но это точно не для них с Леном.

— Давай договоримся, что обычные прикосновения подойдут? Обнимать за плечи, держаться за руки, обниматься и всё такое.

— Ничто из этого не кажется обычным для меня.

Барри прищурился, наклоняя голову, чтобы посмотреть на Лена.

—Хорошо, обычные прикосновения и вот это.

Сидя так близко, Барри не мог не заметить, как взгляд Лена то и дело спускался к его губам, а потом снова поднимался к глазам.

— А объятия?

Барри немного расслабился, прижимаясь ещё ближе к Лену, и опустил глаза к пуговицам на его хенли.

— Прошлой ночью было здорово.

— Тогда мы договорились.

Они проговорили почти час, и в итоге Барри подвинулся так, чтобы быть почти лицом к лицу с Леном, касаясь его колен своими. В основном, они обсуждали безопасные темы: Айрис, потому что Лену было интересно, и Барри любезно сделал вид, что не заметил ревность, которую он чувствовал в узах, когда разговор зашёл о ней, потом деньки Барри в колледже и то, как он стал «значком», немного затронули Лизу, и Лен улыбался, говоря о ней, о том, как она почти стала олимпийской фигуристкой. Барри вспомнил о своих делах только тогда, когда Циско написал ему и спросил, почему он всё ещё не в STAR Labs, и ему пришлось идти. И прежде чем Барри смог отговорить себя от этого, он поцеловал Лена в уголок губ, а потом убежал. Крошечные шажки.

***

Ночная пробежка была почти скучноватой, и Барри, несмотря на то, как сильно он любил бегать, погрустнел из-за того, что не мог вернуться к Лену, когда освободится. Вместо этого он направился к дому и рассказал Джо новости о STAR Labs, выслушав, как прошла ночь покера.

Перед тем как отправиться спать, Джо прислонился к столу и сказал:

— Эй, Барри, я знаю, что в последнее время ты был не в настроении. У тебя столько всего происходит: STAR Labs закрывается, твои друзья устраиваются на новую работу, может, переезжают, Айрис и Эдди выбирают дату свадьбы. Но всё будет хорошо, Барри. Мы семья, и мы вместе со всем справимся.

Улыбка Барри вышла болезненной, и ему захотелось рассказать Джо правду. Но он взглянул на его ногу, на то, как он ходил, всё ещё больше опираясь на здоровую ногу, и понял, что ещё не готов, а потому просто пожелал почти-отцу спокойной ночи. Поднимаясь по лестнице, Джо напомнил:

— О, не забудь, завтра вечером мы ужинаем с Айрис и Эдди. Айрис сказала, что у неё есть хорошие новости; я думаю, это связано с её повышением, что-то с журналистскими расследованиями, но притворись, что ты удивлён, когда она нам скажет, хорошо?

Эти слова заставили Барри по-настоящему улыбнуться. Джо будет так рад, когда услышит те самые хорошие новости, которые Айрис хотела ему рассказать.

Спустя несколько минут Барри оказался в спальне, готовый ко сну, но всё ещё бурлящий энергией, и сел за компьютер, проходя бессмысленные онлайн-викторины; его мысли всё больше и больше устремлялись к сексу, пока он не понял, что за этот день у него ещё ни разу не было оргазма. Барри опустился на кровать, в его голове стали появляться картинки, и он вздохнул, когда в голову пришла мысль. Ему было немного неловко, но в то же время Барри чувствовал решимость, потому что хотя бы это он хотел сделать. Единственной проблемой было то, что Барри был не совсем уверен, как должен реагировать человек, которого зовут мастурбировать через странную неврологическую связь. Лен должен был догадаться, что их близость через узы была первым настоящим сексуальным опытом Барри, самой интимной вещью, которая у него была, и это всё были только призрачные прикосновения. И он уважал желание Барри побыть наедине с собой весь прошлый месяц, да и сейчас пытался вести себя так же, поэтому…

Барри лёг на кровать и с волнением написал Лену.

Не спишь?

Он знал, что Лен не спал, но хотел таким образом начать разговор.

В чём дело?

Барри сглотнул, нервничая. Лен мог понять, как сильно он волновался? Ему было стыдно.

Теперь, когда мы снова разговариваем и работаем над нашими отношениями, я какбы подумал, что мы снвоа можем делать то, что делали раньше?

Когда Лен ответил, Барри выдохнул, только сейчас заметив, что задерживал дыхание.

Что мы делали раньше?

Чёрт. Барри сосредоточился на узах и ощутил щекочущее чувство, которое показалось ему похожим на любопытство. Будет ли слишком незрело пытаться говорить намёками?

С узами… Мы оба избегали этого и всё было нормально но теперь когда мы снова разговариваем если ты ничем не занят и если ты хочешь я собираюсь подрочить и просто говорю что мы снова можем делать это одновременно.

Ему, наверное, нужно было лучше следить за пунктуацией, но Лен всё равно поймёт его. И, о да, возбуждение почувствовалось в узах спустя тридцать секунд, похожее на тепло и напряжение внизу живота.

Не думаю, что мы должны делать всю эту ерунду, когда я спрашиваю тебя, что на тебе надето?

Барри чуть не засмеялся.

Лол, просто представь меня обнажённым :р

Он почувствовал ещё один горячий толчок возбуждения и понял, что действительно отправил это сообщение, краснея от смущения, но уже начиная возбуждаться, и стал представлять руки Лена, скользящие по его телу, поцелуи Лена, его запах, то, как он всасывал кожу на шее Барри в тот единственный раз.

Я не против ;)

Сообщение пришло примерно через минуту, и ещё одна минута потребовалась Барри для того, чтобы прочитать его; одна рука уже лежала на члене, он чувствовал, что Лен присоединился к нему, свободная рука едва заметно касалась шеи, и ему хотелось, чтобы Лен целовал её. Барри чуть не рассмеялся, увидев сообщение, поражённый из-за подмигивающего смайлика, но каким-то образом совершенно не удивлённый. Он напечатал ответ одной рукой так быстро, как только мог, не переходя на суперскорость — так быстро писать он научился почти идеально, — и отправил сообщение, прежде чем обдумал его получше; другая рука не покидала член.

Я думаю о том, как ты целуешь мою шею

Ответ пришёл быстро, и Барри прочитал сообщение, чувствуя призрачную руку, скользящую по шее, именно там, где была его собственная.

Я думаю о том, как целую каждый дюйм твоего тела

У Барри перехватило дыхание, и он закусил губу, чувствуя, как тело прошивает дрожь возбуждения. И вдруг он понял, почему люди занимались сексом через сообщения. Рука на члене ускорилась, начиная вибрировать от мысли, где оказались бы губы Лена, если бы он был здесь, где бы он целовал его, где бы кусал и вылизывал. Всё закончилось слишком быстро, Барри не мог подавить вздох, не мог оттолкнуть ощущение руки Лена на его члене рядом с его собственной, вибрирующей. Он кончил быстрее Лена, но его рука всё ещё медленно скользила по телу (Барри надеялся, что Лен сможет почувствовать её), он задрожал, когда Лен достиг оргазма, и вздохнул.

Это было горячо, написал он Лену, очистив себя.

Считай это разрешением писать мне каждый раз, когда будешь возбуждён

Барри выдавил смешок.

Я учту

А потом Барри задумался, немного неуверенно, сколько времени пройдёт, прежде чем они станут делать это не через телефон, а по-настоящему, прежде чем он почувствует на себе руки Лена — губы — по-настоящему. И Барри понял, что он, наверное, мог бы получить желаемое в любой момент, стоит только попросить, если он правда этого хочет, пока они разговаривают и понимают друг друга, и…

Когда я приду в следующий раз, мы можем обсудить это? Контакт, секс и всё такое?

Конечно

Круто. Я пойду спать.

Спокойной ночи, Барри

Он улыбнулся. Они не желали друг другу спокойной ночи, даже когда были в одной постели.

Спокойной ночи, Лен

***

После ужина с Айрис, Эдди и Джо Барри вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Джо всё ещё был вне себя от радости, звоня всем знакомым после того, как обнял Айрис, Барри и даже Эдди десять раз и ему разрешили рассказать об этом. Родителям Джо позвонили в первую очередь, когда Барри ещё был в доме, и он слышал всхлипы счастья по телефону. Эдди улыбался, и его облегчение было очевидным, ведь он, без сомнений, всё ещё переживал из-за того, что Джо не одобрял их отношения с Айрис, несмотря на связь. Теперь со всем было покончено: слишком очевидно было для всех, и для Джо в том числе, что Айрис просто светилась рядом с Эдди, что улыбка Эдди становилась шире, когда она была с ним.

И теперь Барри вышел и сел на ступеньки, пока Джо звонил знакомым, а Айрис дразнила его, говоря, что как раз хотела сделать пост на «Фейсбуке», Эдди же занял сторону Джо, будучи уверенным, что некоторые вещи лучше делать по старинке. Они звонили знакомым, а Барри быстро отправил Кейтлин и Циско сообщения — Кейтлин позвонила Айрис через минуту, чтобы поздравить её, — и на этом всё.

Он вытащил из кармана телефон и сообщил Лену хорошие новости.

Это хорошо, да? Она хочет детей?

Барри вздохнул. Лен не знал об Айрис ничего, кроме того, что рассказал Барри. Да и откуда ему было знать?

Это хорошо, они с Эдди правда счастливы. Только что рассказали Джо.

Тогда хорошо. Поздравляю их

Барри не знал, что ему и думать, когда вдруг резко понял, что у него никогда не будет детей. Однако он не успел даже задуматься о своих чувствах по этому поводу, потому что Айрис вышла к нему. Барри отодвинул в сторону эти мысли и улыбнулся ей.

— Эй, Барр, — присела она рядом с ним.

— Айрис, — легонько толкнул её локтем Барри, — разве ты не должна сейчас звонить давно забытым братьям и сёстрам?

Айрис рассмеялась.

— Это поразительно. Я знала, что он будет рад, но он правда рад. Он даёт Эдди сигару из своего старого тайника.

— Сигару? Разве их нужно брать не тогда, когда ребёнок уже родится?

— Только им не говори.

Он рассмеялся, и они стали вместе смотреть на тёмную улицу, освещённую фонарями и окнами домов. Несколько минут они сидели в приятной тишине, лёгкий ветерок играл с прядями волос Барри.

— Эй, Барр… Ты расскажешь мне, что с тобой происходит?

Барри посмотрел на неё.

— Что ты…

— Не надо, Барри. Я знаю тебя, ладно? В последнее время у тебя так быстро меняется настроение. И если ты не хочешь говорить мне, то ладно. Я понимаю, что у тебя могут быть секреты, и я не могу знать их все. Но, пожалуйста, не лги мне и не говори, что это всё из-за STAR Labs.

У Барри перехватило дыхание.

— Айрис, я… — Она только обеспокоенно посмотрела на него, в ожидании, и слова вырвались сами собой, незапланированные и дурацкие. — Что бы ты делала, если бы Эдди был преступником?

— Что? — Айрис едва сдерживала смех. — Я и представить этого не могу.

Барри нахмурился и признал её правоту: он не мог представить Эдди кем-то, кроме милого и хорошего парня, даже после того, как Безликий притворялся им.

— Ладно, ты права, не Эдди… Но, скажем, у тебя есть какой-то другой соулмейт, мафиози, убийца или что-нибудь в этом роде?

Айрис нахмурилась.

— Убийца, Барри? Вау, эм, я не знаю. Наверное, я бы попыталась наладить отношения, понять этого человека. А может, и нет. Я не могу представить это, не могу представить в роли своего соулмейта никого, кроме Эдди. — Айрис смотрела на него, пока Барри не сводил глаз с улицы и чувствовал на себе её взгляд. — С чего такие вопросы, Барр?

— Я… ни с чего. Я просто думал, и я…

— Кто это? — резко и неожиданно спросила Айрис, поймав его взгляд. Она наклонилась к нему и смотрела так напряжённо, что Барри казалось, будто её взгляд пронизывал его насквозь, проникал в его сердце и душу. Он хотел отвернуться, но не мог, и Айрис нахмурилась и ахнула. — Я права?

Барри проглотил комок в горле, проталкивая слова, потому что притворяться было бессмысленно, а солгать он не мог, не ей, не об этом; его голос задрожал.

— Это Леонард Снарт. Он…

— Капитан Холод, — выдохнула она так же тихо. Барри проглотил затапливающий его страх, ведь он не мог забрать свои слова назад, и кивнул. — Твой соулмейт — Капитан Холод? Барр, я… вау. Вау. Как долго ты знаешь?

— С того случая в музее с Гроддом. — Барри наконец отвёл взгляд и запустил ладони в волосы.

— Десять недель! — зашипела Айрис. — Ты узнал об этом, когда я забеременела!

— Думаю, да. Я не думал об этом в таком ключе. Ты первый человек, которому я рассказал.

В голосе Айрис снова зазвучало удивление.

— Больше никто не знает?

Барри покачал головой, зажимая ладони коленями, опустив ноги на две ступеньки вниз от той, на которой сидел.

— Мой папа знает, у Кейтлин тоже есть кое-какие догадки, но мы толком не говорили об этом. — А потом Барри поспешил добавить, пока она ещё не успела даже подумать об этом: — Ты не можешь рассказать своему папе или кому-то ещё.

Айрис опустила ладонь на руку Барри, на её лице читалась обеспокоенность.

— Почему ты скрываешь это, Барр? Папа захотел бы узнать. И твои друзья, не только Кейтлин, но и Циско, даже Эдди и, готова поспорить, Фелисити, Оливер.

Барри не мог и мечтать о том, что расскажет Фелисити, но не потому, что не верил в её умение хранить секреты, а потому, что боялся совета, который она могла ему дать. Фелисити была единственным знакомым ему человеком, который мог быть рядом со своим соулмейтом так долго, не будучи по-настоящему с ним, несмотря на то что они оба, судя по всему, хотели этого, и всё благодаря дурацкому комплексу вины Оливера и его уверенности, что он не сможет быть с ней и быть линчевателем одновременно. По крайней мере, теперь они наконец-то были вместе.

— Лен ранил стольких людей, Айрис. До всего этого он причинял боль и Циско, и Кейтлин, а после того как мы узнали, что связаны, он всё равно ранил твоего папу.

— Гала-вечер, — выдохнула Айрис, и Барри кивнул. — Зачем ему делать это, если ты его соулмейт?

— Я… всё было так запутанно. Всё до сих пор запутанно, но мы работаем над этим. Он сказал, что это был несчастный случай и там происходило ещё много всего… Он хотел убедиться, что Мардон не будет мстить твоему отцу, что никто не умрёт, но… лучше от этого не становится. Прямо сейчас я ещё не готов простить его за то, что он сделал с твоим отцом, и за то, что он ранил людей, но в остальном всё не так уж и плохо.

— Барри, мне так жаль.

Он не хотел, чтобы Айрис было жаль. Барри не хотел, чтобы она жалела его, не хотел, чтобы Айрис хуже думала о Лене.

— Всё в порядке. Лен не такой, как ты думаешь, не когда мы с ним один на один, вдалеке от преступлений и… — Барри вздохнул. — Мы ещё работаем над нашими отношениями, но я забочусь о нём, и он… он правда заботится обо мне.

К его удивлению, вместо того чтобы разозлиться и назвать его дураком, Айрис только успокоилась, кивнув.

— Конечно, заботится, Барри. Я уверена, что его сердце не сделано изо льда. — Айрис улыбнулась, пусть и немного натянуто, и толкнула его в плечо. — Помнишь, что я читала о соулзнаках?

Барри улыбнулся в ответ и немного поморщился.

— Ага… я думал об этом. Мы с Леном должны быть прямо как Бонни и Клайд, всё запутанное с этими «ссорами и раздорами», да?

— О господи, конечно же ты запомнил именно эту часть. Но это не только Бонни и Клайд, Барр… Это Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Клеопатра и Марк Антоний, Брэд и Анджелина…

— В основном это всё пары, люди в которых умерли рано, да ещё и покончили с собой, — это должно заставить меня почувствовать себя лучше?

Айрис толкнула его локтем.

— Да ладно тебе, Барр… Это страсть. Твой соулзнак называется Жизнетворный, и это значит страсть, ярко горящую романтическими и глубокими чувствами. Может, в этих соулзнаках и есть что-то правдивое.

Айрис точно хотела заставить его улыбнуться, и это начинало работать, несмотря ни на что: Барри уткнулся взглядом в колени, почувствовав, как улыбка растягивает губы.

— Я скажу Капитану Холоду, что он должен ярко гореть.

Она рассмеялась — звук был похож на звон летнего дождя — и по-настоящему улыбнулась, а потом на мгновение снова стала серьёзной.

— Даже если прямо сейчас ваши отношения запутаны, Барр, я доверяю тебе. Если ты говоришь, что он неплох, я верю тебе. И прямо сейчас я могу уважать твой секрет. Я никому не скажу.

— Я… Не думаю, что ты понимаешь, как много это для меня значит, Айрис. — Глаза начало жечь. Но Айрис кивнула и улыбнулась, как будто что-то было решено, а потом обхватила его ладони своими.

— Ладно, теперь расскажи мне, какой он, Барр. Расскажи мне, какой твой соулмейт.

Барри вздохнул и начал говорить, и впервые со времени инициации он правда стал думать, что всё может сложиться хорошо.