— Щекотно, — сонно пробормотал Барри.

— Мгхм.

Но Лен не остановился, его щетина щекотала шею Барри, он обнимал Барри за талию, и тот медленно просыпался. Спустя несколько мгновений Барри начал смеяться и ворочаться.

— Ха… Эй, хватит, это…

— М-м? — Пальцы Лена начали порхать по рёбрам Барри, и, ох, этот мудак делал это специально. Но Барри ничего не мог с этим поделать, он хихикал и извивался, пока не начал смеяться; Лен фыркнул ему в ухо, водя умелыми пальцами по рёбрам и животу Барри, крепко удерживая его, чтобы он не смог сбежать из бесчестных рук Лена.

— Ха… Лен… Перестань… Ха-ха… Нет, это… Ах! — Он не мог перестать хихикать и вертеться, шея, рёбра и другие части тела стали слишком чувствительными, смех перерос в восклицания, он крутился и извивался, но в лицо Лену не прилетали локти, и это было уже что-то. Однако Барри не собирался терпеть эту жестокость, нет, сэр, поэтому, как только Лен дал ему перевести дыхание, он использовал суперскорость и взобрался на Лена, с улыбкой прижав его запястья к матрасу.

— Знаешь, в эту игру могут играть двое.

Лен коварно улыбнулся и изогнул брови.

— Правда, Барри? Должен тебе признаться, я не боюсь щекотки.

— Правда? Это мы ещё посмотрим.

Барри смухлевал, потому что Лен первый начал. Он использовал суперскорость, проводя пальцами по бокам Лена, рукам, коленям, ступням и шее, пока Лен не начал громко смеяться, извиваясь под Барри, который всё ещё сидел на его бёдрах. Он не остановился, пока Лен не схватил его за талию и не перевернул на спину; Барри сдавленно охнул.

— Вот это было нечестно, дорогой.

— Хах, это ты начал.

— Я не виноват, что ты постоянно так поздно встаёшь.

— О, значит, так ты будешь будить меня по выходным? Понятно, прошёл медовый месяц, закончились дни блинчиков и завтрака в постель, я всё поня…

Лен поцеловал его, чтобы заткнуть, и Барри почувствовал тепло и снаружи, и в узах, целуя Лена в ответ.

— Знаешь, Скарлет, — отстранился Лен, чтобы пожаловаться, — я никогда не приносил тебе завтрак в постель.

— Ты прав… Ну, всё ещё впереди?

Лен снова поцеловал его, Барри улыбнулся и снова перекатился, оказавшись между ног Лена. Они были в кровати Лена, на них было только бельё, и солнечный свет проникал в комнату через жалюзи. Барри был расслаблен и счастлив и знал, что Лен испытывал то же самое; вслед за радостью пришло возбуждение, от прикосновений кожи к коже становилось жарко.

Было удивительно думать, что прошла всего неделя с тех пор, как они впервые занялись сексом — по крайней мере, сексом с пенетрацией. Они несколько раз занимались им в домике — после первого раза Барри слишком сильно хотелось попробовать разные позы, — а после прогулки Лен утянул Барри к себе домой, и, добравшись до кровати, они оба были возбуждены и хотели, чтобы Лен поскорее оказался внутри Барри.

Этим утром всё было более медленным и лёгким, они не сходили с ума от желания, но всё равно тёрлись друг о друга бёдрами, эрекция натягивала бельё. Барри опирался на локти, целуя шею Лена, его грудь, волосы на ней, тату, и дразнил его языком, спускаясь ниже. Он накрыл член Лена ладонью через бельё и уже почувствовал мокрое пятнышко предэякулята. Он ухмыльнулся, взглянув на Лена сквозь ресницы, и накрыл головку члена губами через бельё, заставив Лена ахнуть.

— Что ж, и тебе доброе утро, Барри.

Барри рассмеялся и встал на колени, чтобы стянуть бельё Лена.

— Могу я предложить… — начал Лен, приподняв бёдра, чтобы спустить бельё, и взглянув на Барри так, будто оценивал его; в узах появилось что-то вроде… волнения.

— Да?

Лен положил ладони на талию Барри, поглаживая большим пальцем кожу около пупка, и взглянул на него.

— Теперь, когда ты понял, каково быть принимающей стороной, я подумал, возможно, ты захочешь встать на подачу, м?

О. О. О да, чёрт возьми.

— Ты уверен? То есть прямо сейчас?

Лен усмехнулся, почувствовав, как Барри встрепенулся.

— Да, Барри, прямо сейчас.

На этот раз Барри вжал Лена в матрас поцелуем, не в силах сдержаться, положив ладони ему на лицо и глубоко поцеловав, прижавшись к нему всем телом. Затем он отстранился, потянулся к тумбочке за смазкой и уселся между бёдер Лена.

Им обоим нравилось, когда Барри трахал Лена пальцами. Он научился понимать, что ощущал Лен, по его сбившемуся дыханию, научился находить в узах горячие толчки возбуждения, но у него всё ещё пересыхало во рту, когда он входил в Лена пальцем и видел, как его губы распахиваются, глаза закрываются, а ноги раздвигаются немного шире. Из-за этого Барри становился слишком нетерпеливым, и ему приходилось напоминать себе не торопиться; он ритмично двигал одним пальцем, затем двумя, разводя их в стороны, и только потом перешёл к вибрациям. Лен сжал простыни в кулак, выругался и застонал, а Барри наклонился вперёд и лизнул член Лена, входя в него пальцами, наслаждаясь удивлением и возбуждением, которые ощущал Лен и которые он сам чувствовал благодаря связи.

Делать несколько дел сразу было непросто, но, приложив немного усилий и воспользовавшись второй рукой, Барри смог одновременно сосать член Лена и растягивать его, прижимая третий палец к узкому скользкому колечку мышц, вибрируя и массируя простату Лена двумя другими. Лен тяжело дышал, его бёдра практически дрожали, в груди зарождались стоны. Барри тихо стонал, держа член Лена во рту, потому что он всё чувствовал, и, хоть ощущения и были призрачными, это было приятно.

— Лучше — ах — поторопись, Барри, или я — м-м-м… — Лен застонал, и Барри отстранился с громким чпоком. — … Кончу, прежде чем ты начнёшь.

— О, я уже начал.

С губ Лена слетел смешок, который перерос в стон, когда Барри развёл три пальца в стороны.

— Ну, не у всех есть волшебный рефракторный период, а я бы кончил с гораздо большей радостью, если бы ты был внутри меня.

Если Лен будет говорить такие вещи, Барри взорвётся. Он на пробу толкнулся пальцами.

— Ты готов?

— М-м… Да.

Барри стало жарко, практически слишком жарко, он был нетерпелив и ужасно рад, что смог довести Лена практически до оргазма, прежде чем они сделали следующий шаг, потому что Барри знал, что, оказавшись внутри Лена, он долго не продержится. Барри осторожно вытащил пальцы, стараясь быть нежным, и снова убедился, что Лен был не против, что Барри будет без презерватива.

— Конечно, но, прежде чем мы начнём… — Лен перевернулся на живот, пока Барри стягивал бельё, и бросил на него взгляд через плечо. — В такой позе будет нормально?

— Ты имеешь в виду в позе, в которой ты можешь притвориться, что я не вижу, как ты краснеешь? — поддразнил Барри, размазывая смазку по члену; он был твёрдым и покрасневшим, хотя Барри даже не касался его.

Лен даже не отрицал этого, только решительно кивнул.

— Да, в этой позе.

Барри рассмеялся.

— Как тебе больше нравится, Ленни.

— М-м. — Лен встал на колени и опустился на локти, и Барри подумал, что Лен выглядит так, словно преподносит себя на блюдечке. Он задумался, каково будет лизнуть эту задницу, выставленную напоказ прямо перед ним, и Барри так сильно захотелось это сделать, но он отложил своё желание на потом. Затем он сделал глубокий вдох, чувствуя приятное волнение, и приблизился вплотную к Лену. Головка члена прижалась к мышцам, сморщенным специально для него, и у Барри перехватило дыхание, он смотрел — о боже, — как колечко начинает растягиваться, принимая головку.

— Блядь, — простонал он, прикрывая веки, одной рукой удерживая член, а другой сжимая бедро Лена, большим пальцем оттягивая ягодицу в сторону.

Хриплый голос Лена звучал признательно.

— Можешь двигаться быстрее, Барри.

— М-м-м. — Вошла только головка, Барри не отводил взгляда от происходящего, сосредоточившись на ярком ощущении. — Не хочу. Слишком приятно. Хочу — ах — насладиться этим.

Барри никогда бы не подумал, что двигаться медленно может быть так приятно. Он не смог бы заставить себя двигаться быстрее, даже если бы попытался; Барри медленно входил глубже и смотрел, положив обе ладони на бёдра Лена. Затем он также медленно вышел практически полностью и вошёл обратно, двигаясь неспешно и ровно. Он видел и чувствовал, как Лен дрожал, знал, что по спине тёк пот, но не от усилий, а от жара. От жара тугих мышц Лена, сжимающих его член, втягивающих его так, словно тело Лена жадно хотело его, от жара того, насколько приятно это было, от жара внизу живота.

— Никогда — ах — не подумал бы, что ты… Блядь, как хорошо…

— Я не хочу дразнить тебя, Ленни, я просто… — Барри вздохнул, начав двигаться немного быстрее. — Я просто не могу поверить, насколько это приятно.

Барри двигался так медленно не из-за самоконтроля — он не мог притворяться, что у него ещё остались силы на то, чтобы контролировать себя. Дело было в чистом гедонизме. Он мог кончить только от этого: от медленных движений, от того, как ощущалось тело Лена, каково было оказаться внутри него, от мышц, растягиваемых членом.

Он продолжал медленно двигаться, размеренно толкаясь и ахая каждый раз. Ощущений было слишком много, Барри было слишком хорошо, Лен стонал, но Барри чувствовал его растущее нетерпение. Наконец Лен начал толкаться бёдрами вперёд-назад, резко, быстро — Барри входил так глубоко, — и стонать в простыни.

— Блядь, давай, Барри, я…

— Да, да, я с тобой. — Барри подвинулся и заставил Лена опуститься ниже, сильнее прогнуться в спине, чтобы взять член Лена в ладонь и начать двигать ею в такт толчкам. Теперь он двигался быстрее, комнату наполнили звуки шлепков кожи о кожу и сбитого дыхания, Барри закатывал глаза, Лен стонал «Да» и «Блядь, да». Теперь Барри входил глубоко и знал, что в этой позе его член каждый раз проезжался по простате Лена, и ему приходилось заставлять себя не кончать, сдерживаться. Он в рекордное время выдавил на ладонь смазку и снова вернул её на член Лена, начал вибрировать ею и стонать в унисон со своим соулмейтом.

— Быстрее.

О, Барри мог двигаться быстрее, особенно под таким углом. Он начал вбиваться в Лена, совершенно забыв о самоконтроле — или о том, что от него осталось. Ощущений было слишком много для них обоих. Лен сжимал простыни и подавался назад, издавая прекраснейшие звуки в матрас, а затем задрожал и излился в ладонь Барри. Барри мог наконец перестать сдерживаться, сильный и неожиданный оргазм накрыл его, когда он почувствовал, как сильно Лен сжал его член, как горячо это было, и он кончил, рвано толкаясь, и застонал.

— Вау, — выдохнул Барри.

— М-м.

— Это было потрясающе. — Он вышел из Лена, всё ещё очарованный видом, и откинулся назад, глядя, как Лен со стоном перекатывается на спину. — Тебе больно.

— Это приятная боль.

Барри засмеялся и подполз к Лену, чтобы поцеловать его.

— Правда, это было здорово.

— Согласен.

— Думаю, теперь моя очередь готовить завтрак?

Лен улыбнулся и рухнул на кровать, раскинув руки в стороны.

— Ты что-то говорил о завтраке в постель…

— М-м, если захочешь променять это на мои жалкие попытки что-нибудь приготовить, только скажи.

Лену удалось шлёпнуть Барри по заднице, когда тот вылезал из кровати; Барри всё ещё улыбался, когда жарил яичницу, убравшись и одевшись.

***

Если суббота началась хорошо, закончилась она совсем не так.

В обед, когда Барри и Айрис разговаривали у Джо дома, позвонил Циско. Он сказал, что в лабораторию пришёл Эйлинг, и желудок Барри ухнул вниз. Спустя мгновение он уже выбегал из двери, на ходу бросив что-то Айрис; она только махнула рукой, достала телефон, как будто уже привыкла к этому — чёрт, скорее всего, так и было, — и попросила сообщить, придёт ли он домой к ужину.

— Мистер Аллен, я очень рад, что ты смог присоединиться к нам.

Барри как раз влетел в кортекс — в коридоре он замедлился до обычной скорости, на случай если с Эйлингом пришли гости, — когда его поприветствовали. По крайней мере, Эйлинг пришёл один; Циско и Кейтлин стояли в другом конце комнаты, хмуро глядя на него.

— Генерал. Знаешь, если ты пытаешься засудить нас, уверен, ты что-то нарушаешь, появляясь здесь. Это ведь конфликт интересов?

Барри уже наслушался личных адвокатов половины совета директоров и нескольких членов совета директоров лично, поэтому был уверен, что любое общение с Эйлингом будет какой-то нечестной игрой. Или, по меньшей мере, плохими манерами. К сожалению, Эйлинга не заботили честность и вежливость.

— Ну-ну, мистер Аллен. Я уже говорил, что я очень… уважаю тебя, твоих коллег и то, что вы делаете.

— Если под «уважением» ты имеешь в виду похищение части Огненного Шторма, — раздался сдавленный от злости голос Кейтлин с противоположной стороны комнаты. Пару мгновений Эйлинг выглядел удивлённым, а затем успокаивающе поднял руки.

— Доктор Сноу, как учёная, ты должна понимать, что я действовал в интересах…

— Не смей говорить, что ты действовал в интересах нации, генерал. Мучить кого угодно, особенно гражданина Америки, не в интересах нашей нации.

Барри почувствовал гордость за неё, и даже в глазах Циско читалось «Так держать, подруга». Сейчас Ронни и Мартин вернулись в Питтсбург, чтобы немного потренироваться, потому что в этом семестре Мартин ничего не вёл; они часто ездили в Централ-Сити, и Кейтлин, должно быть, ужасно переживала, что Ронни не было рядом, когда Эйлинг проделывал все эти махинации.

— Надеюсь, ты не будешь спорить, что я лучше понимаю, какие действия обеспечат безопасность жителей Америки, доктор?

О, она снова выглядела напряжённой. Барри пора было вмешаться.

— Думаю, мы все можем согласиться, что, несмотря на то что ты делал раньше, мы не согласны с тем, что ты делаешь сейчас, Эйлинг. Ты хочешь создать реестр металюдей? И, что… засудить STAR Labs? Чтобы мы обанкротились? Или чтобы украсть наши исследования?

Несколько мгновений Эйлинг внимательно смотрел на него, а затем заговорил.

— Знаешь, нам необязательно так сильно конфликтовать: военным и лаборатории. — Эйлинг взглянул на Кейтлин и Циско, а затем продолжил. — Мы заинтересованы в том, чтобы продвигать соглашение для использования металюдей в военных целях, а ты, насколько мне известно, хочешь, чтобы на улицах царил порядок. И, не считая… неудачного инцидента с доктором Штайном, я не понимаю, почему мы не можем работать вместе.

— Ты имеешь в виду, не считая того факта, что твоя девчонка чуть не убила Барри, а ты подал на нас в суд? — Циско махнул ручкой, зажатой в руке, и прищурился, и Эйлинг как-то изменился. Он остался стоять в той же позе, но каким-то образом стал казаться… выше.

— Хорошо. Судя по всему, трое учёных не могут прислушаться к голосу разума. И я не хочу никого оскорблять, предлагая взятку: я понимаю, что никакая сумма денег не заинтересует вас троих, как и то, что может предложить моё учреждение. Поэтому давай перейдём к делу, Аллен.

— Правда? К какому?

— Ты хочешь избавиться от иска? Или будет лучше на несколько лет ввязаться в судебную тяжбу, в ходе которой твои имя и фотография постоянно будут в новостях? Я, как и ты, не хочу привлекать к этому внимание, но рано или поздно редакторы перестанут прислушиваться к моим просьбам и размещать истории о лаборатории, Уэллсе и твоём наследстве на последних страницах, а не на первых.

Барри удивился. Эйлинг правда это делал? Он не знал, но это казалось похожим на правду. Коллеги Барри слышали о произошедшем, но не знали всей этой истории: как Уэллс убил мать Барри и взял его под своё крыло, как отца Барри выпустили из тюрьмы, а сам Барри стал владельцем компании, которая приносила миллиарды долларов. Барри слышал о жизни Оливера достаточно, чтобы понимать, что такие вещи не могли оставаться скрытыми вечность, и он понятия не имел, что ему делать теперь, когда он знал, что Эйлинг поспособствовал тому, чтобы Барри жил спокойно, а у его дома не толпились репортёры. Олли нравилось скрываться у всех на виду, но Барри хранил свой секрет, сливаясь с окружающим миром, оставаясь незаметным.

— Так что, ты угрожаешь мне тем, что раскроешь меня? — спросил Барри спустя несколько мгновений, пытаясь понять намерения Эйлинга.

— Я говорю, что ни ты, ни я не хотим этого, Аллен. Судебное разбирательство будет стоить денег и ресурсов нам обоим, и мы можем прийти к согласию куда легче.

— Значит, всё, ты расскажешь нам, чего на самом деле хочешь добиться этим судом? Потому что если тебе нужна не сама лаборатория… — Он огляделся, разведя руки в стороны. — То что тебе нужно, генерал?

— И мы не выдадим металюдей для твоего реестра, чувак! — перебил его Циско, обходя консоль и подходя ближе. — Мы потратили целый месяц на то, чтобы выследить людей, и никто не хочет оказаться в реестре из-за своих генов, это нарушение их прав.

Эйлинг выпрямился, и Барри заметил, как он взглянул сначала на Циско, а затем на Кейтлин. Барри как будто и не было в комнате.

— Это в том случае, если мы будем регистрировать гены, мистер Рамон. Конечно, нам хочется хранить информацию о людях, которые проявили силы, но не больше той, что есть у вас, у полиции или у военных и разведки на интересующих их активов.

— Тогда не продвигай реестр, — перебил его Барри. — Пусть всё останется так, как есть: CCPD будет фиксировать силы преступников, а у ФБР, АРГУСа и остальных будет доступ к… тому, к чему у них есть доступ. Но позволь людям, которые хотят жить своей жизнью, просто жить, не пытайся завербовать их и использовать в качестве суперсильного оружия.

Эйлинг повернулся к нему.

— Думаешь, есть разница? Не будет никакого государственного реестра, Аллен, по крайней мере, не в наше время; мы не пытаемся нарушить конституцию. Но нам нужно вербовать и изучать металюдей. Войны меняются, и нам нельзя отставать.

— Нам всё равно, будешь ли ты отставать, Эйлинг. Мы только хотим узнать, чего ты вообще от нас хочешь. Мы поняли, что судебное разбирательство — это только прикрытие, но какое исследование тебе нужно? Документы на Гродда?

Барри был напряжён и зол, он не жалел, что раскрыл карты и заставил Эйлинга говорить открыто. Барри надоело ходить вокруг да около. Если ему нужны были файлы на Гродда, Барри было всё равно, он готов был отдать их, если это заставит Эйлинга отозвать иск и оставить их в покое.

— На Гродда? Я бы точно не отказался от них, но это ерунда. Я хочу получить полный доступ к исследованиям STAR Labs, к каждому файлу, что у вас есть.

Эйлинг не сводил глаз с лица Барри, но Барри уже привык наблюдать за руками — он всегда следил за руками Лена, потому что, когда тот скрывал эмоции, его пальцы говорили о многом, — и пальцы Эйлинга дёрнулись влево, в сторону Кейтлин.

Но затем Барри осознал, что именно сказал Эйлинг, и ему с трудом удалось удержать себя в руках, хотя от такой наглости у него едва не отвисла челюсть; а вот Циско оказался менее сдержанным.

— Все наши исследования? Ты издеваешься?! Ты хоть представляешь, сколько это… сколько контрактов, патентов, сколько всего ты можешь украсть…

— Боишься, что я использую ваши игрушки в качестве оружия, мистер Рамон?

Циско поперхнулся воздухом.

— Я зол! Мои изобретения были созданы не для того, чтобы использовать их на войне, Эйлинг, и не для того, чтобы ранить невинных людей!

— Военные не ранят невинных людей, Рамон. Когда вы трое начнёте использовать свою упрямую голову?

— Может, мы бы поверили тебе, если бы ты не мучил доктора Штайна, а потом…

— Я же говорил…

Барри шагнул вперёд, подняв ладонь, чтобы вмешаться, прежде чем Циско и Кейтлин снова заговорили.

— Слушай, как бы ты ни угрожал нам, мы не предоставим тебе полный доступ к STAR Labs. Этого не произойдёт. Засуди нас, посмотрим, к чему это приведёт.

Эйлинг смерил его взглядом.

— Ты ещё можешь передумать. Всё это время я играл по-хорошему, но я могу очень сильно усложнить тебе жизнь, не раскрывая твою личность.

— Если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы навредить моей семье…

— Я же сказал, что невинные люди не пострадают, Аллен. Джо Уэст — мой связной, и я хочу, чтобы он продолжал им быть; я не собираюсь лишать Централ-Сити одного из лучших детективов.

— Тогда мне плевать на твои угрозы. Действуй.

— Ты можешь пожалеть об этом. Ты беспечен и безрассуден, но ты молод и думаешь, что неуязвим. Ты не прав.

Барри нахмурился. Последнее, что ему было нужно, — это очередная лекция от того, кто пытался вести себя, как какой-то паршивый «ментор».

— Думаю, мы здесь закончили.

Эйлинг посмотрел на него ещё несколько мгновений, а затем кивнул.

— Возможно, через несколько дней ты передумаешь. Ты знаешь, где меня искать.

Он наконец-то ушёл, кивнув Циско и — с большей теплотой — Кейтлин; Барри не сводил взгляда с его спины, пока он не вышел из кортекса, и не смог расслабиться, пока не затих звук шагов; Циско проверил камеры и подтвердил, что Эйлинг действительно был в лифте. Только тогда плечи Барри опустились.

— Чёрт.

— Вау, чувак, это было напряжённо. Ты смерил Эйлинга таким взглядом и показал ему, кто тут босс! А ты, Кейтлин, ох, ты была устрашающей! Я думал, ты превратишься в снежную королеву и просверлишь в нём дыру!

— Ну, — заломила пальцы Кейтлин, — мне он не нравится.

— Это ещё мягко сказано. — Барри провёл ладонью по лицу. — Но вы заметили, как он на неё смотрел?

— Смотрел? На меня?

— Да. Он всё смотрел на тебя, а потом очень сильно старался не повернуться к тебе, когда говорил об исследованиях. Не думаю, что ему нужны твои изобретения, Циско. По крайней мере, это не первостепенная цель. Думаю, он хочет получить что-то из того, над чем работает Кейтлин.

— Я? Но… что? Что из моих исследований может заинтересовать военных?

Барри пожал плечами.

— Все исследования Гродда были биомедицинскими или биохимическими, да? Может, Эйлинг всё ещё хочет создать суперсолдат-телепатов?

Но Кейтлин нахмурилась и покачала головой.

— По итогам проекта мы всё равно решили, что это невозможно: химикаты подействовали на Гродда только благодаря ускорителю частиц. И если Эйлинг не пытается получить лабораторию, мы можем отмести идею о том, что он хочет снова запустить ускоритель.

— Ну, чего-то он хочет. Я не знаю чего. Может, поэтому он просит сразу всё, чтобы мы не смогли догадаться.

— Мы разберёмся. — Циско указал сначала на себя, а затем на Кейтлин. — А пока нам придётся удерживать его и его головорезов как можно дальше от наших файлов.

— Да… Наверное, в понедельник я свяжусь с юридической фирмой.

Они кивнули и на несколько мгновений замолчали. Наконец Кейтлин объявила:

— Думаю… Я позвоню Ронни.

Они кивнули, но мыслями Барри был далеко; Циско подошёл к нему и опёрся на стол, рядом с которым он стоял.

— Чувак, ты в порядке?

— М… О, да, просто… Я очень устал от Эйлинга, понимаешь? И от того, что он задумал.

— Ты не думаешь, что юристы смогут его перехитрить? В таком случае мы всегда можем позвонить Чёрной Канарейке и…

— Не думаю, что Лорел сможет помочь нам с этим. Но нет, чувак, дело не только в этом… — Он покачал головой и заговорил тише. — Дело в Тоуне.

— Уэллсобарде?

Барри кивнул.

— Они с Эйлингом знали друг друга. Как ты думаешь… может, Эйлинг знает что-то, чего не знаем мы? О личных исследованиях доктора Уэллса?

Циско пожал плечами.

— Кто знает. Мои изобретения, биомедицина Кейтлин, всё, над чем работал доктор Уэллс… Но я уверен, что ему нужны не тахионы. Если бы дело касалось их, он бы сначала отправился в Mercury Labs.

Барри засмеялся, и Циско пытливо взглянул на него.

— Можешь представить, что было бы, если бы он ввязался в судебную тяжбу с доктором МакГи?

— О, чувак, она бы порвала его на кусочки.

Они улыбнулись, представив это.

— Так, эм, как дела со всем остальным? Ну, знаешь, как поживает Холод и как прошёл небольшой отпуск на той неделе? Приятно был отдохнуть от супергеройства?

— Не считая Дудочника и этого нового парня, разрушивших башню Рэтэуэев? — Барри закатил глаза, но кивнул и опёрся о стол. — Было здорово. Ну, у меня давно не было отпуска, поэтому сравнивать особо не с чем, но было приятно просто провести время с Леном. Мне кажется, я смог узнать его получше, понимаешь?

— Понятно. Супергерой, который делает отсылки к Гарри Поттеру? Он явно не так прост, как кажется.

Барри фыркнул.

— Ты и не представляешь.

На мгновение улыбка Циско померкла, и Барри поморщился.

— Извини, ты… — Он провёл ладонью по волосам. — Кажется, я так и не извинился толком за то, что скрывал, что он мой соулмейт.

— Нет, чувак, всё нормально. Это же не ты решил сделать Снарта своим соулмейтом, и я понимаю, что ты хотел защитить связь или что-то в этом духе. Кейтлин вроде как объяснила это мне, пока ты был в отключке, и я понимаю… Я неотмеченный, поэтому некоторые вещи я просто никогда не осознаю. — Циско пожал плечами, но не взглянул на Барри, и Барри покачал головой.

— Эй, нет, дело не в том, что ты неотмеченный. Ты мой лучший друг. Я просто… Я был так запутан, когда это всё произошло. И я знаю, что он похитил тебя, навредил твоему брату, и я… Мне потребовалось много усилий, чтобы прятать его ото всех, пока я не понял, что делать. Я не хотел, чтобы вы отвергли его, но я не понимал, что делаю, и не хотел, чтобы он оказался рядом с вами, пока не начал доверять ему… — Барри опустил глаза. — Сначала у нас с ним не очень ладилось.

— Ты же понимаешь, что для этого и нужны друзья, да? Чтобы помогать в трудную минуту?

Барри кивнул, чувствуя себя глупо из-за того, что скрывал это.

— Я знаю. И ты очень здорово со всем справляешься, ты гораздо более понимающий, чем я ожидал, и я хочу, чтобы ты знал, что это многое для меня значит: то, что ты пытаешься поладить с Леном, хоть он и пугает тебя.

— Ну-ну, «пугает» — это сильно сказано. Давай остановимся на «Я отношусь к нему с осторожностью», ладно? — Но Циско устало улыбнулся и кивнул. — Ты тоже мой лучший друг, знаешь ли. Если он твой соулмейт, значит, он не такой, каким кажется на первый взгляд. Меньшее, что я могу, — это приложить немного усилий. — Он пихает Барри локтем. — К тому же, у него очень горячая сестра, так что, может, теперь он не убьёт меня, если узнает, что она мне очень нравится.

Барри смеётся.

— Лиза устрашающая, чувак. Гора-а-аздо страшнее Лена.

— Я могу не париться, у меня есть свои фишки. И Лиза тащится от меня. Я где-то… процента на семьдесят два уверен.

Барри засмеялся и покачал головой, но отошёл от стола.

— Иди сюда, чувак. — Он махнул рукой, желая обнять Циско, и Циско обнял его в ответ.

***

Вечером Барри позвонил Лену. До этого он ужинал с Айрис, Эдди и Джо, играл в карты, настольную игру и просто в целом проводил время с семьёй, что было, объективно говоря, весело, но Барри не мог полностью насладиться этим. Он знал, что, наверное, был слишком приставучим, учитывая, что прошлой ночью он остался у Лена, но Барри снова хотел встретиться с ним и рассказать обо всём, что произошло с Эйлингом. Помимо этого он чувствовал себя так, будто предавал Лена из-за того, что его не было на семейном ужине; Барри казалось, что он должен был надавить на Джо, заставить его осознать, какую важную роль Лен играл в его жизни.

И, если честно, он немного расстраивался, когда Айрис жаловалась, что утренняя тошнота должна называться «вечной тошнотой»; было глупо завидовать этому, но, учитывая, как Лен относился к детям, от лишних напоминаний о том, что он навсегда останется дядей и никогда не будет отцом, приятного было мало. Он переживёт это, и Барри правда радовался за Айрис и Эдди, но от этих разговоров ему всё равно хотелось вскочить и убежать. Поэтому, даже если сейчас они не разговаривали о детях, Барри всё равно хотелось увидеть своего партнёра, который мог заставить его смеяться, улыбаться и забыть обо всех проблемах на пару часов.

Но перед тем как позвонить, Барри понял, что что-то было не так. Лен был напряжённым, злым и встревоженным, и, как только Барри обратился к узам, которые отодвинул на задний план во время ужина, он тоже начал переживать.

Но Лен всё равно взял трубку после четвёртого гудка.

— Сейчас не лучшее время…

— Я догадался. Всё в порядке? Я могу чем-то помочь?

— Не в этот раз. Это дело Негодяев.

Барри напрягся, стоя на пороге; он не знал, где проходили границы, чем Лен не захотел бы поделиться, но, прежде чем он придумал, что сказать, Лен продолжил, звуча немного подавленно.

— Мардон пропал.