Примечание
Jaymes Young — Infinity
https://www.youtube.com/watch?v=PWqEPKduGm8
А ещё 💔
Alcohol-free — Han (cover)
https://vk.com/video-173364804_456246054?access_key=ea29b6b775aceb8cec
Хенджин оглядывает себя в зеркало, поправляет выбившиеся на высокий лоб пряди и запихивает в карман штанов телефон с ключами. Сумка быстро оказывается на плече, а в комнату брошено "я ушел, хен", ответа на которое ожидаемо нет.
Хенджин хлопает дверью, но замирает тут же у этой самой входной двери: человек он рассеянный, поэтому, наученный горьким опытом, проверяет всё не отходя далеко: телефон точно в кармане, карта тоже, пропуск — всё распихано по карманам, поэтому можно двигаться дальше, до танцевальной студии. С другого конца коридора, откуда-то из-за поворота и со стороны лифта, раздается пиликанье телефона, указывающее на то, что там кто-то есть, поэтому Хван выбирает спуститься по лестнице. У него сегодня интровертное и немного уязвимое настроение: пересекаться ни с кем не хочется. Шмыгнув на лестницу, Хенджин быстро сбегает по ступенькам, полностью погружаясь в прокручивание в голове танца для сегодняшней тренировки.
Хван полностью сосредоточен на связке, с которой мучается уже не первую тренировку, и даже не догадывается, что если бы он выбрал поехать на лифте, то встретил бы далеко не надоедливого соседа.
Лотерейный билетик
Ну так что?????
18:44
Кому: Лотерейный билетик
Так не терпится?;)
Буквально 30 сек
18:44
Хан ухмыляется и выходит из-за поворота, подходя к знакомой двери. Полтора удара, и дверь раскрывается.
— Проходи, беличье отродье, — Джисон уже привык к этим закатанным глазам и холодному тону. Но он видел пять вопросительных знаков в сообщении и не мог не отметить промелькнувшие искры во взгляде и нервно сжимающие тренировочные серые штаны пальцы. Его ждали.
— Привет, хен, — Хан проскальзывает внутрь и хорошенько закрывает за собой дверь. — А ведь только позавчера ты звал меня деткой и был таким милым. Может быть, у тебя биполярка, Минхо-хен? Хотя, может быть, ты...
Договорить у Хана не получается, потому что по маленькой прихожей разносится глухой звук удара его головы о многострадальную входную дверь. Минхо наваливается на него всем телом и шипит в самые губы, обжигая дыханием и замораживая кожу взглядом.
— Ты придурок, хен, — Джисон улыбается, почти касаясь чужих губ своими. Одно дыхание на двоих. — Лучше бы уже перестал шифроваться, а еще лучше — поцеловал бы меня. Мы два дня не виделись. Я соскучился.
Ли щурится, укладывает руки на тонкую талию и прижимается еще ближе, проходясь языком по раскрытым губам.
— Я тоже, Сон-и, — руки скользят по телу и опускаются на ягодицы, мягко поглаживая. Джисон улыбается на секунду так солнечно, что и Минхо заряжается этим светом в полутьме вечерней и пустой квартиры, а затем подается вперед, наконец-то соединяя губы в медленном поцелуе. Опять новый поцелуй, совсем не похожий на все их предыдущие. В этот раз он сдержанно жадный: Джисону всегда будет мало их поцелуев, но он знает, что за сегодня это не последний. Хотя он и не мог об этом подумать в секунду, когда они впервые поцеловались.
***
несколькими месяцами ранее
***
— Сиди, Джисон, — Кристофер смотрит на Минхо, который взгляд не отводит и так же нагло смотрит в ответ, хотя где-то на донышке Чан замечает капли стыда, а затем переводит взгляд на вжавшегося в угол Хенджина. — Все здесь сидите и разбирайтесь.
Чан встает из-за стола и идет по направлению к туалетам.
Джисон раздраженно плюхается на сиденье и пытается просверлить в этом наглом пепельном утырке дыру. Бесит. Бесит неимоверно, с первых секунд. Всё внутри зудит и свербит из-за того, как же этот "Ли Минхо-хен" бесит.
Хан просто хотел познакомиться с друзьями Чонина, провести вечер за пределами родного города и в компании своего любимого мелкого, возможно, хотел немного нашаманить и помочь Йен-и в развитии его симпатии, но никак не хотел, чтобы его простое дурачество обернулось вот в это. Он вновь с грустью смотрит вслед Чану, который ушел за Чонином, а потом с новыми силами смотрит на Минхо, пытаясь превратить его в кучку пепла.
— Придурок! — Хан не сдерживается и, сузив глаза, всё же выплевывает крутящееся на языке слово. — Ну зачем ты так? Йен-а же расстроился!
— Кто? — Минхо приподнимает бровь и смеется уголками губ.
— Чонин, говорю, расстроился, — Хан скалится и закатывает глаза. Он сдаваться не собирается. — У тебя что, от старости уши заложило, хен?
В голове — ворох обидных слов, отчего-то хочется выбрать то, что побольнее уколет. Но вместо какой-либо реакции Хан получает кривую усмешку и полное равнодушие во взгляде.
— Я спросил, как ты меня назвал, бельчонок, — Минхо вновь бровью ведет. — Уверен, что ростом и мозгами вышел, чтобы на взрослых дядей скалиться, м?
— Так, — Хенджин выбирается из своего угла-укрытия и хлопает ладонями по столешнице. — Я за пивом. Все же пьете? А то иначе вы договоритесь до убийства.
Получив утвердительный кивок от Джисона, Хенджин соскальзывает с дивана и растворяется в толпе, уплывая в сторону бара. Хан и Минхо остаются одни. Прожигая друг друга взглядами.
Хотя, конечно, это Джисон продолжает беситься и прожигать Ли взглядом. Тот же, кажется, скорее забавляется со всей ситуации, смотря на него, будто на разоравшуюся мелкую собачонку, будто чихуахуа, которого всерьез не воспринимают.
— Ну что? — Минхо наклоняет голову вбок и с прищуром в глаза смотрит. Джисон чувствует, как по шее ползет капелька пота, а в глазу капилляры лопаются, и чем ближе приближается Ли, который зачем-то змеей вьется по дивану, неумолимо сокращая расстояние между ними, тем больше глаза становятся красными.
— Что блять? — Джисон сжимается изнутри, но подбородок вскидывает вверх. Сдаваться он не собирается.
— Ничего, бельчонок, просто смотрю, — Минхо как ни в чем не бывало берет свой стакан с лимонадом и потягивает шипящую жидкость через трубочку. Нос морщит, но продолжает, а еще ленивым взглядом осматривает танцующих людей. Вот только подсаживается настолько близко, что Хан своим бедром чувствует крепкое бедро Ли. И в этот момент Джисон понимает, что совершил самую большую ошибку в своей жизни и во всем их общении с этим придурком: Хан бросает возмущенный взгляд вниз, чтобы как можно вежливее в текущей ситуации попросить Ли отодвинуться куда подальше, но вместо агрессивных слов из его рта вылетает короткий вздох, а в мозгу происходит короткое замыкание. Минхо в черных джинсах, в джинсах, которые слишком хорошо обтягивают и растягиваются, когда Минхо сидит, свободно сидит, расставив ноги, почти вальяжно, но даже так он черту не переходит. Будто и тут играет с Ханом, заставляя его забыть всё на свете, потому что его бедра — идеальны. Минхо вот Хану не понравился, но его бедра — другой разговор. Хан не обращает ни на что внимание, пока созерцает обхваченные податливой, растягивающейся черной тканью мышцы, перекатывающиеся, когда Ли немного ерзает. Из-за этого движения Хан становится вынужден прогуляться взглядом по всему телу: сначала он упирается в ширинку, но тут же, покраснев, убегает вверх и видит подергивающуюся от смеха ткань красно-черной рубашки, заправленной в ремень, к которому он уже запрещает возвращаться, а потому приступает к разглядыванию выреза и мелькающих ключиц. Но вот за ними опять они, смеющиеся холодными осколками глаза. Минхо смеется над ним, и Хан понимает это с первой же секунды, но вместо очередной волны колких и ярких слов-ответок, он краснеет и самостоятельно отползает на край дивана.
Проблема в том, что блядский Ли Минхо следует за ним, чем окончательно вызывает взрыв в голове у Хана. Бедра, конечно, шикарные, но сам Минхо бесит.
— Придурок, — Хан всё-таки вскакивает на ноги и, сопровождая шаги громким пыхтением, срывается в толпу, проносясь мимо удивленного Хенджина, подходящего к столику с тремя бокалами в руках. Хван выгибает бровь и растерянно смотрит на ухмыляющегося Ли.
— Я разберусь, — Минхо тоже встает из-за стола и обходит Хвана, который с определенным скептицизмом поглядывает на три холодных стакана с пивом. Он ведь тоже не так планировал провести этот вечер.
Джисон раздраженно хлопает дверью в туалете, а затем и дверью кабинки. Он довольно брезгливо окидывает пространство вокруг, но приходит к выводу, что ничего, терпимо. Поэтому опускает крышку унитаза и садится на нее сверху. Старается, отчаянно старается привести дыхание в норму и успокоиться. Очень хочется сделать несколько вещей: ударить Ли Минхо по наглой роже, разрыдаться от отчаяния, съесть ведро шоколадного мороженого и обнять Чонина, чтобы успокоиться. Но ничего из этого он сделать, к сожалению, не может. С Чонином ему вообще разговаривать нельзя, пока не извинится перед младшим.
Хотя, вспоминая все произошедшее за последний час, Хан вновь и вновь приходит к выводу, что извиняться должен один конкретный придурок. От этого кровь опять закипает, а маленькая жилка у виска начинает пульсировать. Люди приходят и уходят, хлопая дверью, а Хан всё сидит на унитазе и смотрит видео в тиктоке, надеясь хоть как-то успокоиться и скоротать время до возвращения Чонина. Что-то делать с этой ситуацией вообще не хочется. Минхо надо, пусть он и извиняется. Хан проживет спокойную жизнь, счастливо не созерцая эту рожу и эти чертовы бедра.
Единственная проблема в столь надежном туалетном укрытии заключается в том, что от навалившихся эмоций, злости и ситуации, а еще плохо работающего кондиционера Хану становится невыносимо жарко, до головокружения, из-за чего он решает выползти на улицу и побродить по округе, пока Чонин не напишет, что готов ехать домой. В том, что Чан его нашел и позаботится о младшем, Джисон даже не сомневается, поэтому решает просто намотать несколько кружочков вокруг клуба.
Для общего приличия Хан спускает воду в бачке и выходит из кабинки, более расслабленно направляясь к раковинам. Вот только все таким тяжким трудом и десятком видео с щеночками заработанное спокойствие в момент улетучивается, когда он видит прислонившегося к раковинам блядского Ли Минхо, который скрестил руки на груди и таким же смеющимся взглядом ползает по всему Джисону. Он чувствует каждое прикосновение глаз всей кожей — мурашки устроили неистовые пляски.
Но Хану думается, что он что ли зря старался и на толчке медитировал? Поэтому он переходит в режим игнорирования и молча включает воду, пытаясь совладать с сенсорами сначала на кране, а потом на мыльнице. Получается из ряда вон плохо и Джисон опять психует. Сплошное невезение.
— Помочь? — Минхо с усмешкой наблюдает за чужими мучениями. Но Джисон только губы поджимает и все же заставляет кран среагировать на него и пустить воду. Вот только как только он тянется за мылом, то всё опять перестает работать, и ни мыло, ни вода не реагируют на машущего ладонями перед сенсорами Хана.
— Да блять, — Джисон сдается с мылом и пытается хотя бы включить воду. С ужасом понимает, что после всего этого его еще ждет бой с сушилкой.
— Давай всё-таки помогу, бельчонок, — вкрадчивый и спокойный голос Минхо как гром среди ясного неба. За всеми этими страданиями и стараниями Хан и забыл, что этот всё еще тут.
— Отвали, — Джисон всё еще злится, только теперь к злости на Минхо прибавилась злость на кран, мыло, заранее на сушилку и совсем немного на себя. Ведь решил с Ли не говорить. — Сам справлюсь.
— А мне кажется, что нет. Давай помогу? — Минхо отлепляется от раковины и поворачивается лицом к Хану. Улыбка так и остается на раздражающих губах.
— Послушай, — Джисон закатывает глаза и резко поворачивается к нему на пятках. Смотрит злобно. — Что тебе от меня надо? Чего ты ко мне привязался, а?
Хан делает шаг вперед, переходя в наступление. Наконец-то в голове начинают складываться слова, которые помогут ему избавиться от надоедливого придурка. Он уже открывает рот, чтобы сказать вообще всё, что он думает. Да вот только Минхо опять его обыгрывает.
— Ты мне понравился, — Ли губы поджимает и плечами подергивает, продолжая посмеиваться глазами. Ледяной огонь сменяет потихоньку разгорающееся красное пламя. — Забавно злишься. И просто милый, когда думаешь, что сможешь меня задеть какими-то словами, а еще пытаешься придумать эти слова. Не получится, милый. Смешной бельчонок Хан-и.
Джисон слушает и рот раскрывает в немом шоке. Опять слова убегают от него, вместе с последними клеточками мозга, когда он чувствует легкие поглаживания на щеке: Минхо проводит костяшками пальцев по скуле, доводя до подбородка и быстро обхватывая его двумя пальцами. Но руки тут же исчезают, а тело Хана предательски следует за прикосновениями.
— Да что ты... — Джисон пытается ответить, но признается себе, что он беспомощен под этим вечно смеющимся и затягивающим взглядом.
— Мы не с того начали, Джисон-а, — Минхо прячет руки в карманы брюк, каждое слово говорит уверенно, отчего у Хана по спине бегут мурашки и разряды. Приковывает внимание. — Давай я извинюсь, а ты будешь хорошим мальчиком и не будешь придумывать злобные слова, из-за которых твоя прелестная голова сейчас взорвется. Мне бы этого не хотелось.
Воздух застревает у Хана в гортани, заставляя давиться и почти задыхаться. Вообще Хану не нравится его реакция на Минхо. Она слишком. Он слишком агрессивный, слишком злобный, слишком чувствительный, слишком эмоциональный и слабый рядом с Ли. Рядом с Ли Джисон теряется и тушуется, забывая о своей броне. Слова, острые, точные, хорошо подобранные слова, решительные и меткие — это всё, что есть у Хана. Это его оружие против задир и хамов, которые будут лезть к нему на переменах и обзывать "педиком", это его броня против обрюзгших мужиков в барах, которые пытаются раскрутить его подставить им "дырку", опираясь только на общую щуплость Хана и милое лицо с пухлыми щеками. У Джисона есть только слова, чтобы показать, что ему палец в рот класть не надо — откусит. Ему в рот вообще ничего класть без его желания и согласия не надо. И обычно эта броня работает, но не с блядским Ли Минхо, рядом с которым Хан задыхается. И сам не знает отчего. Поэтому просто пятится назад, пока Минхо наступает и подходит ближе.
— Ну и? — Джисон старается храбриться и даже руки вперед выставляет. Вот только Ли это не останавливает, и он подходит вплотную, из-за чего ладони Хана оказываются на чужой крепкой и рельефной груди. Хан мысленно воет и прилагает вообще все имеющиеся запасы внутренней энергии для того, чтобы не сжать пальцы и не прочувствовать мышцы как следует. — Извиняться будешь?
Джисону кажется, что он говорит вполне себе нормальным голосом. Только на деле выходит почти писк, почти шепот, что вызывает очередную хитрую ухмылку. И с этой ухмылкой Хан понимает, что Ли играл с ним всё это время. И Джисон проиграл. Полностью и по всем фронтам.
— Извини? — Минхо подходит еще ближе, из-за чего Хан руки в локтях сгибает, позволяя приблизиться почти вплотную. — Извини меня, Хан-и. Я был так не прав.
С каждым словом Хан всё отчетливее ощущает чужое горячее дыхание и нотки сладко-горького парфюма. В одну секунду Минхо пахнет дурманящими цветами, а в другую — легким табаком, оседая на языке и заставляя сглатывать. Хану кажется, что парфюм очень подходит Минхо. А еще ему совсем не кажется, как ноги подкашиваются, а голова плывет под этим колким и глубоким взглядом, который, как рентген, просвечивает насквозь. Хан не до конца понимает, в какую игру они начали играть и продолжают ли, но признает свое поражение. Сдается. И глаза закрывает, расслабляя руки и позволяя Минхо подойти так близко, как тому вздумается. Он может его хоть ударить, Джисон не будет защищаться. Он проиграл.
Хан морщит нос и сильнее зажмуривает глаза, замирая и превращаясь в камень. Напряжение бегает электрическими импульсами по коже, но ничего вообще не происходит. Ли, кажется, даже не дышит. Поэтому Джисон приоткрывает один глаз и тут же закрывает его обратно: его сразу же ловят смеющиеся кошачьи глаза, а затем он чувствует прикосновение сухих губ к своему лбу. Хана прошибает насквозь от горячего соприкосновения кожи с чужими губами. Горячо и странно.
Хан робко опять приоткрывает один глаз, но тут же распахивает и второй, а рот непроизвольно вытягивается в букву "о", потому что Минхо улыбается. Наверное, это должна быть милая улыбка, но у Хана совсем другие мысли, особенно после всего происходящего в последние часы.
— Ты чего? — Хан постепенно возвращает контроль всему телу, а потому пытается обойти Ли и всё же завершить мытье рук и покинуть туалет. Ему тут уже совсем не нравится.
— Ты правда милый, Джисон-и, — Минхо хмыкает и плечами пожимает. Тут до Хана еще и запоздало доходит, что этот хмырь его в лоб чмокнул, но возмущение не успевает закипеть и повалить, как пар, из ушей, потому что Ли продолжает поток бреда. — Похож на мальчика из аниме. Такого милого. И лицо у тебя милое. Ты уж прости, что я так. Пойдем я тебя угощу чем-нибудь, а? Такой сладости явно нужно найти что-то сладкое, как думаешь? Спорим, у них есть чизкейк?
Минхо тянет его за руку в сторону выхода, но у Джисона ноги не слушаются ни Ли, ни своего хозяина. Стоит на месте, а коленки подгибаются. И в голове только одно: как этот хмырь узнал про джисонову любовь всей жизни — чизкейк?!
— Пойдем, Хан-и. Я честно хочу извиниться и загладить свою вину. Был не прав, признаю. Ну же, пойдем, сладость, — Минхо немного канючит и строит глаза по типу кота из Шрека, вот только у этого кота, что перед Ханом вьется, явно когти поострее, а шпага позаточеннее. Коварный кот. Очень.
— И почему я должен верить, что ты перестанешь издеваться? С чего вдруг нормальным стал? — Хан смотрит в блестящие глаза и думает, что нормальный — понятие довольно растяжимое. Минхо явно не нормальный, явно с нотками 4D, но падкий на авантюры мозг подкидывает два весомых аргумента: возможность позалипать на красивые бедра и халявный чизкейк. Давно Хан не собирал такое комбо, поэтому хоть и упрямится для вида, но всё больше и больше склоняется к тому, чтобы согласиться. Но поупрямиться всё же надо.
— Потому что ты мне понравился, я хочу с тобой поболтать, взять твой номер телефона, пригласить тебя на свидание, а потом засосать до самых гланд, — Минхо говорит это всё самым равнодушным тоном на свете, а Хан давится и своими мыслями, и дыханием, и слюной. Что он там думал про согласиться?!
— Ты совсем охуел?! — Хан выдергивает свою руку и отступает на шаг назад. Но пока он щеками закипает, то упускает задорный блеск в карих глазах, а еще и ту секунду, когда горячие ладони оказываются на его талии. И абсолютно не понимает, когда мозг и логика машут ручкой, а коленки подгибаются лишь сильнее под горячим поцелуем. Минхо вжимает его в себя и заставляет почувствовать жар всем телом. Джисон бы хотел возмутиться и отстраниться, ему кажется, что так было правильнее, но вместо этого пальцы сами тянутся к пепельным прядям на макушке, а губы отвечают на прикосновения. Ли довольно мычит и отстраняется с сытой улыбкой, быстро облизывая покрасневшие губы. Джисон повторяет его движение, окидывает взглядом вздымающуюся красивую грудь и сам замечает, что дышит точно так же. Тяжело. Тяжело, а еще опять хочется ощутить эти ладони на себе, поэтому он сам набрасывается на Минхо, забирая его смех своими губами и затыкая еще одним поцелуем, в котором он спешно и рвано дышит, а языком уже вовсю блуждает в чужом рту. Маленький и тихий стон срывается с его губ, когда Хан вжимается своими бедрами в чужие. Идеальные бедра. А ответный сильный толчок делает ситуацию еще хуже, заставляя еще больше сойти с ума.
— И правда сладкий, — Минхо еще раз быстро чмокает его в губы и вновь демонстрирует ослепительно-сытую улыбку. Кажется, что разве что не урчит для большей демонстрации своего удовольствия. — Я ведь серьезно сказал, что ты мне понравился. И всё, что я перечислил, входит в мои планы на тебя, бельчонок. Если ты согласишься, конечно. Обещаю, не разочаруешься.
— Пф, — Джисон руки с чужих плеч не убирает, но глаза закатывает. — Ты не думаешь, что слишком самоуверен?
— Нет, — Минхо слегка задирает подбородок вверх. — Я объективно себя оцениваю. И тебя тоже: ты прекрасный, и тебе понравится. Дай только мне шанс.
— А что мне за это будет? — Джисон щурится и пододвигается еще немного ближе к красивому лицу. Минхо очень красивый. Прямой нос сводит с ума, правильные черты лица кружат голову, а родинка на носу и мягкие розовые губы вызывают лишь одно желание — прикоснуться. Но Хан опять думает, что нужно держать лицо. Хотя сам прекрасно знает, что поплыл он не только взглядом. Не тело, а один сплошной мягкий пудинг. Был бы Джисон против, если бы Минхо его съел? Но поток мыслей грубо прерывается реальностью.
— Два чизкейка, Хан-и, — Ли поджимает губы и приподнимает бровь. — Весомо?
— А еще что? — улыбку сдержать всё сложнее.
— И у меня есть 50 000 вон! — Минхо кивает сам себе в подтверждение. — Я перспективный ухажер.
— Хммм, — очередь Хана оценивающе окидывать парня напротив. Вот только Минхо ни капельки не тушуется под его скользящим взглядом, а только улыбается наглее и бровями поигрывает. — Ну раз два чизкейка и пятьдесят тысяч... Слишком перспективно, конечно.
— Вот и отлично! — Минхо опять хватает Джисона за руку. — Пошли уже отсюда. Хотя тебе не кажется, что это какой-то волшебный туалет? Мы тут и помириться успели, и пососаться, а никто так и не зашел? Удивительно...
— Они все тебя испугались, — Хан закатывает глаза, но всё же идет вслед за Минхо. — И мы не помирились. Я еще не увидел чизкейки. Может быть, игра не стоит свеч.
— А, конечно, конечно, да, — Ли смотрит на него через плечо и усмехается. Но тут же лицо становится более серьезным. — Но я действительно прошу прощения за свое поведение, Джисон. С такой конфеткой нужно быть поласковее.
— Тебя в академии придурков учили подкатывать и извиняться? Или у тебя фиксация на сладком? — Хан фыркает, но руку не выдергивает, позволяя чужим пальцам мягко сжать запястье и погладить ладонь.
— Это мой шарм, бельчонок, — Ли щурится и наконец-то выводит их из туалета, направляясь к барной стойке. — Ты еще оценишь.
И Джисон действительно оценил. Сначала то, что Минхо заставил бармена и официантов мигом найти им не два, а четыре чизкейка. После оценки навыков давления и коммуникации Хан оценил то, что Ли заботливый: два десерта он по-честному, соблюдая договоренности, отдал Хану, один оставил себе, а еще один отдал Хенджину, который со вселенской тоской смотрел то на полтора стакана пива, то на свой телефон. Предыдущие полтора стакана сделали Хвана грустным и сонным. Десерт его развеселил, а мирное появление Джисона и Минхо рядом даже оживило. Но Хенджин тихонечко всё же продолжил сидеть в своем уголочке и потягивать пиво: не пропадать же добру, да и даже затуманенный легким алкоголем мозг смог считать вполне ясный сигнал Минхо "не лезь". Хенджин и не лезет. Лучше жевать не салфетки, а чизкейк и свежую клубнику.
Минхо же со счастливой улыбкой наблюдал, как Хан расправился сначала с самым шоколадным чизкейком в своей жизни, а затем переключился на орехово-карамельный, жадно набивая щеки и улыбаясь.
А потом Хан узнает, что Минхо не просто горячий и заботливый, и друг неплохой, так еще и интересный. Он как ходячая энциклопедия по аниме на ножках. "На очень красивых ножках" — каждый раз дотошно подмечает поплывший мозг Джисона.
Но Минхо и правда знает, кажется, всё и о любом аниме. Пока Хенджин борется с остатками второго бокала пива, Джисон и Минхо устраивают подобие викторины: Хан называет персонажа, а Минхо тут же выдает название аниме. Они уходят не очень далеко, потому что каждый раз цепляются за обсуждение сюжета, рисовки, Хан еще, совсем доверившись, рассказывает о любимых репликах, мелодиях и о своих песнях. Делится тем, где и какая строчка промелькнула в лирике. Минхо постоянно хвалит его, и от этого где-то внутри у Джисона сворачивается теплый клубок, от которого хорошо.
Они взахлеб обсуждают любимые фильмы, и Хан почти пищит, понимая, что наконец-то он с кем-то наговорился об этом всласть. Чонин больше любит фильмы про супергероев, и им не так уж часто удается поговорить о таких вещах. А еще для Чонина Джисон в большей степени должен быть хеном. Пусть и глупым, иногда очень глупым, но старым мудрым хеном. А с Минхо... Хан смеется немного по-другому, позволяет себе даже без стеснения рассматривать чужое лицо и даже разочек коснуться бедра. Совсем кончиками пальцев, почти незаметно. Только Ли не просто заботливый, но и очень внимательный. Поэтому ловит чужие пальцы своими, сплетая в какой-то странный узел, заставляя Хана даже сморщиться от приложенной силы, но Минхо очень хорошо чувствует грань, поэтому сразу хватку ослабляет и просто переплетает пальцы, поглаживая запястье.
Обсуждение аниме переплывает в обсуждение любимых способов приготовления мяса, особенно стейков. Минхо с особой точностью описывает Хану процессы готовки, с видом эксперта рассказывает про мясо разной степени выдержки. А Джисон... Хлопает глазами и по-глупому разрешает себе напридумыватть воздушных замков: один замок про то, что это любовь с первого (почти) взгляда, второй — что это история сказочного и необычного знакомства людей, которым суждено всю жизнь провести вместе, ведь простым "пока" такие яркие истории не заканчиваются, третий — что Минхо влюбился в него крепко и бесповоротно, четвертый — Джисон настолько очарователен, что это история про его настоящую любовь с истинным соулмейтом. Вот так замков и набирается на целое королевство.
Вот только червяк реализма (Хан его ненавидит и не дружит с ним от слова совсем) вылезает и начинает зудеть, что это всё на самом деле воздушные замки, которыми называют пустые мечты. Не каждая встреча с любым человеком, мало-мальски проявившим к персоне Джисона интерес, должна стать той самой историей про вечную и сказочную любовь. В жизни так не бывает, Хан Джисон.
Червяк начинает лекцию про то, что отношения бывают и токсичными, что Минхо нагло его поцеловал без разрешения, что это не тот человек, которому следует доверять. И Джисон даже начинает ему поддакивать и кивать в согласии, вот только Ли рядом негромко смеется и щелкает его по носу, заставляя вылезти из своей головы и посмотреть на него.
— Дай мне свой телефон, бельчонок, — Минхо протягивает ему свой смартфон и просит записать номер.
Хан моргает несколько раз, но телефон берет в руки. Вбивает свой номер, а сам поглядывает на неотрывно смотрящего на него Минхо. Ли улыбается и Джисон ловит себя на мысли, что тоже улыбается в ответ. Минхо всё еще кажется пугающим и странным, но Джисон чуть ли не пищит, когда тот устраивает прозвон, чтобы и у Хана в списке контактов появилось гордое "Лотерейный билетик". Заполучить такие бедра рядом с собой в придачу к голове, знающей все любимые фильмы Хана, и глазам, сверкающим и заставляющим сердце иногда, совсем чуть-чуть, но пропускать удары. Нескольких Хан точно не досчитался. Даже если это не вечная любовь, то как собеседник Ли, действительно, лотерейный билетик.
— Спасибо, Джисон-а, — Минхо кладет голову ему на плечо и еще раз проверяет список контактов. Хан подглядывать не собирался, но все равно видит свой номер в списке контактов и смущающее "Бельчонок, что слаще, чем чизкейк" в качестве имени.
— А теперь давайте найдем Йен-и, — Минхо выпрямляется и не без удовольствия замечает, как Джисон хмурится, ощутив потерю на своем плече. Но тот тут же расплывается в довольной ухмылке, понимая, что старший подхватил его обращение к Чонину. Это приятно, что его идею приняли.
— Йен-и? — поплывший в своем углу, но победивший три бокала Хенджин ловит взглядом улыбающихся Ли и Хана. — Хен?
— Пойдем, Хенджин-а, — Минхо кричит Хвану на ухо, отчего тот морщится и пихается. — Тебе надо на воздух. Иначе я тебя до кровати не дотащу. А Чонин уже не поможет.
— Чонин? — Хенджин оживляется и сам начинает активно собираться в сторону выхода.
Минхо лишь смеется вслед заплетающемуся в собственных рукавах толстовки и ногах Хвану, а руку назад заводит, чтобы сплести пальцы с Джисоном и провести его сквозь толпу к выходу из клуба.
Чонина они найдут быстро и очень просто: по красным щекам и Чану, который по-свойски держит за талию, будто защищая. Если бы Минхо был меньше в облаках, а Джисон меньше бы сдерживал внутренние повизгивания, то они бы оба, каждый по-своему, прокомментировали эту ситуацию. Но вместо этого приходится попрощаться. Никто не увидит, но Минхо успеет сжать ладонь Хана и улыбнуться ему напоследок.
Джисон покраснеет от несвойственного смущения и разочек запнется о собственную ногу. Это ему уже свойственно, конечно, вот только повод необычный. Ли Минхо. А потом опять покраснеет, когда в поезде получит сообщения, что заставят сердце нестись быстрее поезда.
Лотерейный билетик
У нас скоро свидание, бельчонок
01:59
Лотерейный билетик
Это ведь следующий пункт плана.
Я очень последовательный, сладость
01:59
Лотерейный билетик
Жду на нашем свидании
ଲ(ⓛ ω ⓛ)ଲ
02:00
Свой план Ли перевыполнил очень быстро: до гланд и до сердца добрался со скоростью света. Одно свидание сменяет другое. Джисон стремительно тонет в понимании, что Минхо ему нравится. Даже если представления о свиданиях у Ли и свои собственные, своеобразные.
Например, это может быть обед в Пусане на следующий день после их первой встречи. Правда, местом встречи Минхо назначит рынок Чагальчи, чтобы походить с умным видом между аквариумами с рыбами, а потом этих рыб съесть.
В другой раз свидание должно начаться в шесть утра на вокзале Сеула. Потому что Минхо предложит съездить в Чхунчхон на один день, чтобы сходить в музей анимации и студии роботов, ведь им с Джисоном нравится такое.
Хану кажется, что это какое-то безумие. Но он этим безумием наслаждается, потому что после долгих разговоров, громкого смеха, даже банальных рассказов про милейших котов, подколов и иногда кринжовых шуток Минхо без слов отдаст ему свою куртку, когда они будут поздно вечером возвращаться домой или же гулять вдоль моря. Минхо так же без слов положит голову на плечо и будет шептать смешной бред, если в фильме ужасов будет какая-то откровенная дичь и расчелененка, которую Хан совсем уж не переваривает. Минхо не любит фильмы ужасов, но всё равно смотрит их вместе с Джисоном, а потом широко раскрывает объятия, чтобы Хан пищал и прятался, если что-то будет слишком уж страшное.
Даже если Хан и построил себе королевство из воздушных замков, то стоит оно довольно прочно. Червяк сомнений, кажется, сгнил в своем яблоке, а вот фантазии Джисона процветают. Ведь хмырь оказался безгранично заботливым, вполне себе нежным и милым.
Минхо говорит, что они с Ханом "неплохо ладят". Джисон же пишет у себя в заметках для песен, что нашел своего соулмейта, а в лицо Ли заявляет, что влюбился. Правда, угрожает за хер дернуть, если Минхо опять будет вести себя как придурок или его отвергнет.
Но Минхо вместо ответа целует с таким жаром, что у Хана голова кружится. Про все угрозы он забывает моментально. А когда ему говорят «Сон-и, я тебя никуда не отпущу», то в глазах слёзы, в сердце — сладость, что вкуснее чизкейка. Хан верит, что нашёл своего человека. Очень просто верит. У Джисона вообще многое в жизни просто, особенно с девизом «чувствуй, пока чувствуется». И сейчас Хан чувствует, чувствует и наслаждается этим, позволяя себе не перегружать мозг вопросами «а что будет дальше?». Ведь Минхо последовательный: у него есть план на каждый день, и в каждом этом дне есть Хан. О чем Джисону говорят постоянно.
Минхо очень нужен Джисон.
***
несколькими месяцами позже
***
— Пойдем, Сон-и, я приготовил для тебя говядину Веллингтон. Простоял вообще-то весь день у плиты, — Минхо отрывается от карамельной кожи, напоследок вдыхая мягкий запах сладостей. От Джисона пахнет кинотеатром, сладким попкорном и самое главное — Джисоном. Он весь как одна большая шоколадка. Минхо не фанат сладкого, но с Ханом он пересмотрит свои строгие принципы. — Наша духовка не очень, сам понимаешь. Но для моего бельчонка всё, что угодно.
Джисон глаза распахивает и бежит за старшим в сторону маленькой кухни. Общага Минхо кажется вообще классной: каждая комната — маленькая квартира. Студенты живут по-настоящему с комфортом. Хоть и в небольших пространствах. Но сейчас здесь никого нет: только они с Минхо. Хан удачно сплавил Чонина сразу после кино к Чану выяснять и пробовать все прелести анального секса и учиться нормально разговаривать друг с другом. А вот Хенджин? Пока Хан нетерпеливо ерзает на стуле за столом, он решает уточнить, как долго будет длиться их уединенная идиллия.
— Минхо-хен, а Хенджин где? — Джисон говорит, а у самого во рту слюны столько, что приходится сглатывать. Он всё ждет обещанную говядину. Никогда не пробовал, но Ли много о ней говорил и всё нахваливал.
— Хван? Ммм... — Минхо вопреки всем надеждам Хана садится на соседний стул и закидывает ногу на ногу, а вовсе не достает ароматное блюдо. — Вроде ушлепал на тренировку. Думаю, будет не особо скоро. А что?
— Ничего. Так просто, — Хан бегает глазами по столу и переплетает пальцы в замок. Вообще-то есть одна вещь, что его беспокоит. — А когда мы ему расскажем обо всем? И Йен-и...
Джисон говорит, а сам чуть не задыхается. Иногда и ему говорить страшно.
— А ты хочешь? — Минхо внимательно смотрит в расширившиеся, блестящие глаза. — Я думал, ты пока не хочешь об этом никому говорить. Вдруг ты все еще присматриваешься ко мне. Я же знаю, что я не самый простой. Еще не разочаровался во мне, Хан-и?
— Придурок! — Джисон срывается со стула и тут же оказывается на чужих коленях, зацеловывая щеки. — Ты серьезно так думал? Какой жопой ты слушал, когда я говорил, что ты мне нравишься? Нравишься, хен. Сильно. Я блин влюблен в тебя!
После каждого слова Хан оставляет новый поцелуй и прекращает длинную тираду только тогда, когда ладони касаются его ягодиц, а на шее остается маленький укус.
— Я тоже, Сон-и, — Минхо заглядывает в глаза, и у Джисона уходит почва из-под ног. В безграничной уверенности и силе Минхо он видит крупицы уязвимости и робости. Он и правда боялся, что недостаточно хорош для Хана? — Очень. Хочешь утром скажем Хвану? Вместе.
— Хочу, — Джисон расползается по всему телу Минхо, с особым удовольствием ерзая на широких бедрах и укладываясь плечом на груди. — Это значит, что я остаюсь на ночь?
— Да, бельчонок, — Минхо ухмыляется, но талию окольцовывает крепко.
— Вот и хорошо, — Хан прикрывает глаза и расслабляется окончательно, полностью вжимаясь в Ли. — Неси уже свою говядину тогда, мой парень.
Вместо ответа голова Джисона начинает трястись. Очень неудобно трястись. Потому что Минхо откровенно ржет. Хан сначала слышит это, а когда разлепляет глаза и приподнимает голову, то еще и видит. Наглая и широченная улыбка. Опять этот хмырь что-то выкинул.
— Чего ржешь? — Джисон щурится и щипает за сосок сквозь футболку. У него свои методы.
— Айщ, — Минхо дергается, но смеяться не прекращает. — Ты всерьез думал, что я приготовил говядину Веллингтон?
— Ну да, — глаза у Хана становятся больше с каждой секундой. — Ну, ты же так сказал.
— Ха, — Минхо продолжает смеяться. — Как я мог по-твоему сделать это на такой маленькой и необорудованной кухне? У нас от духовки одно название. Она и замороженную пиццу не победит.
— И тогда зачем ты это сказал? — Хан вообще не понимает, что происходит. Но Минхо всё еще Минхо. Поэтому здесь только принять и смириться.
— Просто пошутил, — легкий смех всё еще касается чужих красивых губ, а в глазах искорками горит веселье.
— Не смешно, хен. Очень кринжево, — Минхо всё еще Минхо. И Хан принимает эту его сторону. Даже если шутки и тупые. У каждого свои фетиши. — Из-за тебя я вообще-то есть теперь хочу.
Джисон пытается слезть с чужих коленей, а еще губы дует и делает грустные глаза. Он ведь на самом деле настроился на вкусный ужин в компании своего парня.
— Сон-и, — Минхо опять притягивает его к себе и целует в губы. — Брось. Может, говядину я и не приготовил, но сделал нам по стейку. Там еще кимчи есть. И жареный рис. Будешь? Я бы не оставил тебя голодным, бельчонок.
На сердце тепло от этих слов. Джисон верит, что действительно бы не оставил.
— Тогда и где оно? — Хан только для виду хмурится. Внутри же растекается от только ему одному предназначенной заботы. Он знает, что Ли больше ни с кем не бывает таким. Даже с Йени. — Готовить ты должен лучше, чем шутить, хен.
— Слезь и всё будет, милый, — Минхо продолжает смеяться и легонько хлопает по чужой заднице. Ситуация смешная только для него. Но Джисон и это прощает. Потому что Минхо простит ему, когда Хан будет дуться на персонажей аниме и ворчать, что они не поступили так, как он хотел. У всех свои загоны, но Хан принимает эту сторону Минхо. И знает, что тот примет любую его.
Джисон не знает, что там с говядиной Веллингтон, но стейк от Минхо уплетает за обе щеки, отчего те забавно раздуваются и веселят Минхо, который глаз не сводит с Хана.
— Когда мы будем жить вместе, первое, что я приготовлю, будет Веллингтон, — Ли берет порцию кимчи и со спокойным лицом жует. Джисон же давится фантой.
— Чего? То есть ты уже об этом подумал? — красивый красный румянец появляется на щеках Хана. Минхо это нравится.
— Конечно, бельчонок. Это есть в плане, — короткое пожимание плечами опять выбивает весь кислород из легких Джисона.
— А что еще там есть?
— Десерт, — Минхо отрывается от тарелки и тяжелым, темным взглядом приковывает глаза Хана к себе.
— Ты купил чизкейк? — Джисон противится этим приворотам и энергично крутит головой, надеясь узнать, какой чизкейк сегодня: шоколадный, классический или даже вишневый... Но вокруг нет ничего похожего на чизкейк. — Что это?
— Ты, — Ли ухмыляется и встает из-за стола, спокойно начиная собирать посуду. Они оба закончили есть, поэтому нужно убрать со стола. Хан же опять задыхается. Минхо всегда говорит о таких вещах прямо и неожиданно. Каждый раз до мурашек. Горячо.
Ли смеется с такой реакции, но, закончив с уборкой, подходит к сидящему на стуле и всё еще переваривающему информацию Хану и опускается на корточки, аккуратно кладя руки на колени.
— Не против, бельчонок? — Минхо со всей нежностью мира заглядывает в быстро бегающие по его лицу глаза. У Джисона нет других ответов, кроме как быстрые кивки и нетерпеливые объятия с поцелуями на пути в комнату Минхо.
Джисон задыхается, чувствуя, как горячие губы касаются его по всему телу, а нетерпеливые руки стягивают одежду, иногда царапая короткими ногтями покалывающую кожу.
Минхо топит его в прикосновениях, горячих касаниях и жарких взглядах, которые поджигают фитиль терпения, а заодно выжигают весь кислород снаружи и внутри. Джисон растекается под Ли, позволяя делать с собой что угодно.
— Повернись ко мне спиной и встань на колени, сладость, — Минхо и сам на грани: Джисон чувствует, как его ягодицы нетерпеливо и с излишней силой сжимают, как сквозь чужие губы прорываются более громкие и короткие выдохи, чем обычно. Каждый из них падает на мягкие подушки в темной комнате. За окном вечер, и это лишь сильнее заводит, потому что Хан чувствует острее каждое прикосновение, полностью отдаваясь ощущениям. И Минхо.
Джисон старается успокоить вздымающуюся грудь и сильнее расслабиться. Он знает, что Минхо будет нежным и аккуратным, внимательным. Таким, каким и нужно при растяжке. Он всегда такой. Поэтому сильнее выгибается в спине и старается пустить горячую расслабляющую волну по всему телу, а заодно выровнять дыхание. Но все идет совсем не по плану, когда ягодицы с осторожностью раздвигаются, но вместо пальцев Хан чувствует горячее дыхание у своего входа, а затем прикосновение мокрых губ.
— Хен? — глаза распахиваются так широко, как, кажется, никогда не раскрывались. Джисон протяжно стонет. У него это впервые. Впервые такая забота. Хан плывет мозгами и думает, что с Минхо у него вообще всё впервые, потому что по-настоящему и правильно. Всё, что было до этого, не считается и уже не помнится. Считается только рядом с Минхо.
— Я же сказал, что на десерт ты. Сладость, — Минхо хмыкает куда-то в левую ягодицу, целует в правую, а затем возвращается к отверстию, аккуратно втягивая и проходясь языком. Хана трясет от ситуации и ощущений. Он пытается дышать, но выходит ровным счетом никак. — Хан-и, расслабься, пожалуйста. Всё хорошо. Ты же не против, правда?
— Я... Продолжай, — гласные тянутся в стоны, а Джисон вжимается лбом в собственное подрагивающее плечо. Ему очень хорошо от Минхо, потому что каждое движение, слово, действие пропитаны тягучей заботой.
Ли не смеет ослушаться и вновь возвращается к чужой пояснице, надавливая на ямочки, а потом опять впиваясь пальцами в половинки. Разводит и с большей решительностью приближается к дырочке, более размашисто проходится языком и с жадностью припадает, проталкивая язык чуть дальше и раздвигая сопротивляющиеся стенки. Джисон почти воет, а Минхо лишь довольно хмыкает и продолжает.
По-настоящему Хан воет, когда к мокрому и оглаживающему кольцо мышц языку присоединяются смазанные в толстом слое смазки пальцы. Уровень пошлости и громкости звуков становится моментально выше. Активные стоны Джисона и порыкивания Ли этому тоже способствуют, смешиваясь с хлюпаньем смазки.
На третьем пальце Хан с полукриком нетерпеливо соскальзывает, чуть не падая вперед, и быстро разворачивается, путаясь в простынях и подушках. Он падает на спину и тянет руки к Ли, умоляя всем видом оказаться ближе. Минхо просьбу выполняет, предварительно стирая ладонью с губ поблескивающую в полутьме слюну и смазку. Минхо коварно улыбается, заставляя Джисона поежиться и почти проскулить, а затем накрывает его тело своим. Он все так же в домашней одежде, из-за чего Хан шипит, когда горячего тела касается ткань, а мокрый и напряженный член соприкасается с шершавой тканью штанов. Минхо целует жадно, по-свойски захватывая губы и проникая языком. Джисон лишь загнанно дышит, открывает рот и пытается поспевать за чужими губами. Напряжение стягивает всё тело, вызывая крупную дрожь. Голова кружится, а мышцы живота непроизвольно сокращаются, когда Ли вжимается сильнее, почти укладываясь на Джисона.
Хан чувствует себя таким маленьким под Минхо, чьи руки по-хозяйски блуждают по голому и мокрому телу, путаются в волосах и оглаживают бока и плечи. Хан чувствует себя маленьким, но надежно защищенным. В их пространстве, поделенном поровну на двоих, ему не страшно быть открытым, уязвимым, не страшно отдаваться под чужие уверенные прикосновения, не страшно просить о большем и тереться истекающим возбуждением об обожаемые бедра.
По телу катятся капли пота, в заднице ощущается липкая смазка, а член оставляет мокрые пятна на штанах Минхо. Но с Ли Джисону не страшно быть грязным и очень нуждающимся.
— Пожалуйста, — Джисон может лишь тяжело дышать через рот и пытаться поймать розовые мягкие губы. — Пожалуйста, не останавливайся. И сними уже одежду. Хочу тебя чувствовать.
— Такой хороший Сон-и, — Минхо шепчет в ухо и облизывает ушную раковину, толкаясь бедрами вперед и опять вжимаясь в хнычущего Хана. — Так хорошо говорит о том, чего ему хочется. Всё, что угодно, сладость.
Хан не успевает заскулить наиболее отчаянно, как Минхо уже возвращается к нему полностью обнаженный. Джисон задыхается от жадности и собственничества, которые заставляют его сводить ноги и облизывать взглядом красивое и накаченное тело. Минхо — танцор. И Джисон обожает его целеустремлённость и преданность делу, но куда больше он обожает плоды этих трудов — рельефный пресс, раскачанная грудь и то, что снится ему в самых мокрых снах и желанных фантазиях, бедра Минхо. Все его фетиши, сформированные еще с далекой первой дрочки, сошлись в этом человеке, в его лотерейном билетике, который вселенная позволила вытащить. В его Минхо.
— Ты самый красивый, хен, — Джисон закусывает губу, когда Ли раскатывает презерватив по своему члену, и ноги разводит, выгибаясь в пояснице и желая привлечь внимание.
— Это ты самый, бельчонок, — Минхо опирается увитой венами рукой в согнутое колено Хана, а второй направляет напряженный член в раскрытую дырочку. Оба стонут громко, абсолютно без стеснения. На секунду у Ли проскальзывает мысль, не вернулся ли Хенджин, но в этот момент Хан проводит подрагивающей рукой по его ладони и старается еще шире развести ноги. Минхо тонет в этом моменте и забывает про мир за пределами комнаты.
Хан закатывает глаза и тянет Минхо за руку, почти затаскивая того обратно на себя, заставляя войти до конца. Он нетерпеливо ерзает и умоляет двигаться, но Минхо хмурится и с силой сжимает чужое бедро, принуждая замереть. Джисон распахивает глаза и впивается взглядом в поблескивающие глаза напротив. От ощущений и эмоций кажется, что мир вокруг сейчас взорвется. Потому что крепкая хватка, горячий и одновременно нежный взгляд, вес чужого тела над собой и пульсирующий член, распирающий изнутри, заставляют сознание покрыться плотной дымкой и уплыть на волнах удовольствия.
— Двигайся, — единственное, что удается прохрипеть Хану. Но для Минхо большего и не надо. Стенки вокруг его члена становятся более расслабленными, и он позволяет себе качнуться вперед и назад, чтобы убедиться в комфорте и готовности Хана. Довольный вздох и бешеный взгляд вполне убеждают Минхо в том, что он может двигаться, поэтому он вновь почти выходит и замирает, позволяя только головке раскрывать стремящееся сжаться кольцо мышц. — Двигайся. Бля-я-ять...
— Ты уверен, Сон-и? — Минхо улыбается, но остается в прежнем положении, не позволяя пошевелиться ни себе, ни Хану. — Уверен, что так стоит разговаривать со мной?
— Пожалуйста, Минхо, — Хан пытается насадиться, хотя и чувствует, что Минхо вцепился в него намертво и полностью контролирует ситуацию. Но Хан пытается. — У... Умоляю, хен.
— Так-то лучше, милый, — с довольной улыбкой Ли погружает член в горячее тело, с трудом сдерживает разрывающие изнутри собственные стоны.
— Спасибо, — Хан опять выгибается в спине, а затем сжимает Минхо в себе, заставляя старшего потерять дыхание.
Придя в себя, Ли рычит и притягивает за бедра Джисона к себе, входя глубже, чем раньше, и наконец-то задевая простату. Хан молниеносно становится тихим, замирая и задыхаясь от разрядов по всему телу. Минхо же скалится и повторяет движение, вырывая вместо судорожного вздоха почти отчаянный крик. После этого любые оставшиеся крупицы совести, которые мало-мальски позволяли сдержаться и не сообщить всему этажу, что происходит в комнате, исчезают, а натренированные бедра Минхо начинают из раза в раз совершать всё более быстрые движения, каждый раз задевая чувствительное место внутри.
Джисону кажется, что он горит и тонет одновременно. Со всех сторон ощущений так много, но самое яркое — Минхо над ним, который пожирает глазами, а любит всем сердцем. Ли наклоняется к нему, вгрызаясь в губы, а Хан наконец-то вновь полноценно касается, пробегаясь пальцами по красивой спине и вцепляясь в волосы. Ли крепче сжимает бедра младшего, плотно прижимаясь к нему всем телом, и ускоряет толчки, заставляя Джисона выгибаться и тереться покрасневшей головкой члена о живот. С рыком Минхо кончает. Хану кажется, что его разрывает на атомы, когда он чувствует пульсацию внутри, укусы на шее и стимуляцию собственного возбуждения за счет плотного трения. Хан кончает почти сразу же, выгибаясь до хруста, до приглушенного поцелуем воя и до счастливой улыбки.
— Сладость, — Минхо отрывается от мокрой шеи и улыбается самой нежной улыбкой, что Джисон видел в своей жизни. Сложно поверить, что эта улыбка адресована ему. Но больше никого вокруг нет.
— Я дома, хен, — громкий крик Хенджина заставляет разубедиться в последней мысли. Хан с ужасом смотрит на дверь в комнату Ли, но выдыхает, понимая, что она закрыта. Минхо же с гаденькой улыбкой толкается вперед, вновь раздвигая уже опадающим членом продолжающие сжиматься стеночки. Джисон почти тихо ахает и с ужасом смотрит на хена.
— Шучу, сладость, — Ли целует в щеку и выходит из него, укладываясь рядом. — Ты молодец, Джисон-а.
Джисон пытается ударить Минхо в плечо, но его руку ловят и зацеловывают до мурашек. Поэтому Хану остается только сопеть, разрешить старшему стереть подсыхающую сперму с их животов и надеяться, что Хван действительно только что вернулся домой, а не стоял под дверью в квартиру, надеясь, что всё происходящее внутри вскоре закончится.
И Джисон предпочитает верить в это, потому что Хенджин насвистывает и, кажется, занимается обычной вечерней рутиной. Последнее, что слышит Хан, — звуки воды из душевой, когда Хенджин с криком "я первый" закрывает дверь. Будто у него были конкуренты. Ведь никто из комнаты Минхо так и не вышел. Хозяин комнаты был слишком занят зацеловыванием одного полусонного мальчика, чтобы реагировать на каких-то там Хван Хенджинов. Поэтому заснул Хан со счастливой улыбкой и в крепких объятиях.
Вот только утром, после довольно неловкого разговора с Хенджином об их с Минхо отношениях у них состоялся еще более неловкий разговор "О пестиках и тычинках". Лектором был Хван Хенджин, который просил пестики и тычинки следить за уровнем шума. Жалоб от соседей им еще только не хватало.
На последних наставлениях Хенджин закатил глаза, но тут же, пискнув, исчез.
Минхо слушал до этого с легкой улыбкой на губах, но как только Хван решил пуститься в сарказм, то тут же крепко сжал талию Джисона, притянул того к себе, а Хенджину послал взгляд с первым салфеточным предупреждением. До третьего было лучше не доводить, ведь салфетки предусмотрительно были расставлены в каждой комнате. Хенджин частенько забывался. Но в этот раз среагировал до второго сигнала и самоликвидировался, оставив целующуюся парочку наедине.
— Всё хорошо, бельчонок? — Минхо провел пальцами по щеке и опять прикоснулся к губам.
— Всё хорошо, — Джисон закрыл глаза и вытянул губы вперед, призывая продолжить то, на чем они остановились.
***
Все мысли Минхо были связаны с Джисоном. Даже когда он мыл посуду, он не мог не думать о своем бельчонке.
Например, сейчас он думал о том, что когда они наконец-то будут жить вместе, то посуду будет мыть Сон-и, а Минхо будет готовить. Всё честно.
Хотя если Джисон не захочет мыть посуду, Минхо сам помоет. Вообще сделает что угодно, лишь бы Хан был рядом и улыбался.
— Минхо-хен? — голос Чонина отрывает Ли от планирования ужина на Рождество и от закупки воображаемых тарелок в их воображаемую квартиру. — Это толстовка Хани-хена?
Чонин подходит к замершему над раковиной Минхо и оттягивает рукав темно-зеленой толстовки, которую Ли просто взял со своего стула после душа. У него была такая тренировка и вообще тяжелый день, что всё в голове перемешалось, и он даже не заметил, что напялил оставленную вчера Ханом толстовку.
— Ну да, точно она, — Ян еще раз обходит Минхо, оглядывая со всех сторон вещь, и останавливается у столешницы, выгибая бровь и делая серьезное лицо. — Я сам ее ему дарил. С Ратикэйтом, потому что он похож на Хани-хена, когда у него заканчиваются заначки сладкого. Принт делал на заказ, потому что это не самый популярный покемон.
Чонин замолкает, надеясь услышать хоть какой-то комментарий. Но, кажется, Минхо выбирает притвориться Слоупоком и проигнорировать чужие слова и телодвижения. Они с Джисоном хотели вместе рассказать Чонину обо всем в конце недели, поскольку Ян застрял у Чана на все выходные, и у Ли с Ханом не получилось одновременно провести беседу и с Хваном, и с Чонином.
А ведь хотели по-нормальному всё сделать, а вышло... Как всегда.
— Минхо-хен? — Чонин выгибается, чтобы заглянуть старшему в глаза, и заодно заливисто смеется. Он знает, что ему салфеточные штрафы не грозят. Не сможет Ли с ним хоть что-то сделать.
— Что, Чонин? Тебя разве Чан не ждет? — Минхо выключает воду и старается сделать самый устрашающий вид, с которым он повернется к младшему. Вот только Чонин не Хенджин. Не работает. Ян всё так же улыбается краешками губ и выжидающе смотрит.
— Ждет. Как раз скоро придет. А ему тоже расскажешь, откуда у тебя толстовка Джисони-хена? — Чонин на всякий случай отходит ближе к входной двери, но продолжает улыбаться и щуриться хитро.
— Окей, — Ли закатывает глаза и отходит от раковины. Чонин напрягается, но тут же выдыхает, видя, что Минхо просто садится за обеденный стол и взглядом показывает ему сделать то же самое. — Что ты хочешь знать?
— Всё, — Чонин тут же занимает предложенное место и подпирает щеки руками. Улыбается до ямочек на щеках и с блестящими от счастья глазами слушает рассказ краснеющего от смущения хена о его первой и единственной любви.
Примечание
Слэш
NC-17
Завершён
443
автор
Пэйринг и персонажи:
Бан Чан/Ян Чонин, Хан Джисон, Ли Минхо, Хван Хёнджин, Со Чанбин, Ким Сынмин
Размер:
210 страниц, 10 частей
Метки:AUАнальный сексВлюбленностьДеревниДрамаКризис ориентацииМастурбацияНецензурная лексикаОт незнакомцев к возлюбленнымПервый разПереписки и чаты (стилизация)ПовседневностьРейтинг за сексРиммингРомантикаСексуальная неопытностьСлоубернСтимуляция рукамиФлаффЭлементы юмора / Элементы стёба
Описание:
У Чонина оконченный второй курс университета, отсутствие долгов, целое ромашковое поле за домом родителей и два месяца теплого лета впереди. В общем полный набор "Как идеально провести каникулы".
Одна вот проблема: ночной клуб перечеркнул все планы.
Примечания:
ПБ включена:)
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
443
Нравится
223
Подписаться
177
В сборник
Смотреть работу в 177 сборниках
Награды от читателей:
«Перечитала, и поняла, что да!♡» от Я люблю вишнёвый компот
«я в любви(>_<)» от Sockrruwu
«Ромашки, море и веснушки ❤️🔥» от Sweet_persimmon
«Навечно в сердце 🤍» от Ryana Luorass
Глава 10. Потерянная история
16 октября 2022, 01:00
Настройки текста
Примечания:
Jaymes Young — Infinity
https://www.youtube.com/watch?v=PWqEPKduGm8
А ещё 💔
Alcohol-free — Han (cover)
https://vk.com/video-173364804_456246054?access_key=ea29b6b775aceb8cec
Хенджин оглядывает себя в зеркало, поправляет выбившиеся на высокий лоб пряди и запихивает в карман штанов телефон с ключами. Сумка быстро оказывается на плече, а в комнату брошено "я ушел, хен", ответа на которое ожидаемо нет.
Хенджин хлопает дверью, но замирает тут же у этой самой входной двери: человек он рассеянный, поэтому, наученный горьким опытом, проверяет всё не отходя далеко: телефон точно в кармане, карта тоже, пропуск — всё распихано по карманам, поэтому можно двигаться дальше, до танцевальной студии. С другого конца коридора, откуда-то из-за поворота и со стороны лифта, раздается пиликанье телефона, указывающее на то, что там кто-то есть, поэтому Хван выбирает спуститься по лестнице. У него сегодня интровертное и немного уязвимое настроение: пересекаться ни с кем не хочется. Шмыгнув на лестницу, Хенджин быстро сбегает по ступенькам, полностью погружаясь в прокручивание в голове танца для сегодняшней тренировки.
Хван полностью сосредоточен на связке, с которой мучается уже не первую тренировку, и даже не догадывается, что если бы он выбрал поехать на лифте, то встретил бы далеко не надоедливого соседа.
Лотерейный билетик
Ну так что?????
18:44
Кому: Лотерейный билетик
Так не терпится?;)
Буквально 30 сек
18:44
Хан ухмыляется и выходит из-за поворота, подходя к знакомой двери. Полтора удара, и дверь раскрывается.
— Проходи, беличье отродье, — Джисон уже привык к этим закатанным глазам и холодному тону. Но он видел пять вопросительных знаков в сообщении и не мог не отметить промелькнувшие искры во взгляде и нервно сжимающие тренировочные серые штаны пальцы. Его ждали.
— Привет, хен, — Хан проскальзывает внутрь и хорошенько закрывает за собой дверь. — А ведь только позавчера ты звал меня деткой и был таким милым. Может быть, у тебя биполярка, Минхо-хен? Хотя, может быть, ты...
Договорить у Хана не получается, потому что по маленькой прихожей разносится глухой звук удара его головы о многострадальную входную дверь. Минхо наваливается на него всем телом и шипит в самые губы, обжигая дыханием и замораживая кожу взглядом.
— Ты придурок, хен, — Джисон улыбается, почти касаясь чужих губ своими. Одно дыхание на двоих. — Лучше бы уже перестал шифроваться, а еще лучше — поцеловал бы меня. Мы два дня не виделись. Я соскучился.
Ли щурится, укладывает руки на тонкую талию и прижимается еще ближе, проходясь языком по раскрытым губам.
— Я тоже, Сон-и, — руки скользят по телу и опускаются на ягодицы, мягко поглаживая. Джисон улыбается на секунду так солнечно, что и Минхо заряжается этим светом в полутьме вечерней и пустой квартиры, а затем подается вперед, наконец-то соединяя губы в медленном поцелуе. Опять новый поцелуй, совсем не похожий на все их предыдущие. В этот раз он сдержанно жадный: Джисону всегда будет мало их поцелуев, но он знает, что за сегодня это не последний. Хотя он и не мог об этом подумать в секунду, когда они впервые поцеловались.
***
несколькими месяцами ранее
***
— Сиди, Джисон, — Кристофер смотрит на Минхо, который взгляд не отводит и так же нагло смотрит в ответ, хотя где-то на донышке Чан замечает капли стыда, а затем переводит взгляд на вжавшегося в угол Хенджина. — Все здесь сидите и разбирайтесь.
Чан встает из-за стола и идет по направлению к туалетам.
Джисон раздраженно плюхается на сиденье и пытается просверлить в этом наглом пепельном утырке дыру. Бесит. Бесит неимоверно, с первых секунд. Всё внутри зудит и свербит из-за того, как же этот "Ли Минхо-хен" бесит.
Хан просто хотел познакомиться с друзьями Чонина, провести вечер за пределами родного города и в компании своего любимого мелкого, возможно, хотел немного нашаманить и помочь Йен-и в развитии его симпатии, но никак не хотел, чтобы его простое дурачество обернулось вот в это. Он вновь с грустью смотрит вслед Чану, который ушел за Чонином, а потом с новыми силами смотрит на Минхо, пытаясь превратить его в кучку пепла.
— Придурок! — Хан не сдерживается и, сузив глаза, всё же выплевывает крутящееся на языке слово. — Ну зачем ты так? Йен-а же расстроился!
— Кто? — Минхо приподнимает бровь и смеется уголками губ.
— Чонин, говорю, расстроился, — Хан скалится и закатывает глаза. Он сдаваться не собирается. — У тебя что, от старости уши заложило, хен?
В голове — ворох обидных слов, отчего-то хочется выбрать то, что побольнее уколет. Но вместо какой-либо реакции Хан получает кривую усмешку и полное равнодушие во взгляде.
— Я спросил, как ты меня назвал, бельчонок, — Минхо вновь бровью ведет. — Уверен, что ростом и мозгами вышел, чтобы на взрослых дядей скалиться, м?
— Так, — Хенджин выбирается из своего угла-укрытия и хлопает ладонями по столешнице. — Я за пивом. Все же пьете? А то иначе вы договоритесь до убийства.
Получив утвердительный кивок от Джисона, Хенджин соскальзывает с дивана и растворяется в толпе, уплывая в сторону бара. Хан и Минхо остаются одни. Прожигая друг друга взглядами.
Хотя, конечно, это Джисон продолжает беситься и прожигать Ли взглядом. Тот же, кажется, скорее забавляется со всей ситуации, смотря на него, будто на разоравшуюся мелкую собачонку, будто чихуахуа, которого всерьез не воспринимают.
— Ну что? — Минхо наклоняет голову вбок и с прищуром в глаза смотрит. Джисон чувствует, как по шее ползет капелька пота, а в глазу капилляры лопаются, и чем ближе приближается Ли, который зачем-то змеей вьется по дивану, неумолимо сокращая расстояние между ними, тем больше глаза становятся красными.
— Что блять? — Джисон сжимается изнутри, но подбородок вскидывает вверх. Сдаваться он не собирается.
— Ничего, бельчонок, просто смотрю, — Минхо как ни в чем не бывало берет свой стакан с лимонадом и потягивает шипящую жидкость через трубочку. Нос морщит, но продолжает, а еще ленивым взглядом осматривает танцующих людей. Вот только подсаживается настолько близко, что Хан своим бедром чувствует крепкое бедро Ли. И в этот момент Джисон понимает, что совершил самую большую ошибку в своей жизни и во всем их общении с этим придурком: Хан бросает возмущенный взгляд вниз, чтобы как можно вежливее в текущей ситуации попросить Ли отодвинуться куда подальше, но вместо агрессивных слов из его рта вылетает короткий вздох, а в мозгу происходит короткое замыкание. Минхо в черных джинсах, в джинсах, которые слишком хорошо обтягивают и растягиваются, когда Минхо сидит, свободно сидит, расставив ноги, почти вальяжно, но даже так он черту не переходит. Будто и тут играет с Ханом, заставляя его забыть всё на свете, потому что его бедра — идеальны. Минхо вот Хану не понравился, но его бедра — другой разговор. Хан не обращает ни на что внимание, пока созерцает обхваченные податливой, растягивающейся черной тканью мышцы, перекатывающиеся, когда Ли немного ерзает. Из-за этого движения Хан становится вынужден прогуляться взглядом по всему телу: сначала он упирается в ширинку, но тут же, покраснев, убегает вверх и видит подергивающуюся от смеха ткань красно-черной рубашки, заправленной в ремень, к которому он уже запрещает возвращаться, а потому приступает к разглядыванию выреза и мелькающих ключиц. Но вот за ними опять они, смеющиеся холодными осколками глаза. Минхо смеется над ним, и Хан понимает это с первой же секунды, но вместо очередной волны колких и ярких слов-ответок, он краснеет и самостоятельно отползает на край дивана.
Проблема в том, что блядский Ли Минхо следует за ним, чем окончательно вызывает взрыв в голове у Хана. Бедра, конечно, шикарные, но сам Минхо бесит.
— Придурок, — Хан всё-таки вскакивает на ноги и, сопровождая шаги громким пыхтением, срывается в толпу, проносясь мимо удивленного Хенджина, подходящего к столику с тремя бокалами в руках. Хван выгибает бровь и растерянно смотрит на ухмыляющегося Ли.
— Я разберусь, — Минхо тоже встает из-за стола и обходит Хвана, который с определенным скептицизмом поглядывает на три холодных стакана с пивом. Он ведь тоже не так планировал провести этот вечер.
Джисон раздраженно хлопает дверью в туалете, а затем и дверью кабинки. Он довольно брезгливо окидывает пространство вокруг, но приходит к выводу, что ничего, терпимо. Поэтому опускает крышку унитаза и садится на нее сверху. Старается, отчаянно старается привести дыхание в норму и успокоиться. Очень хочется сделать несколько вещей: ударить Ли Минхо по наглой роже, разрыдаться от отчаяния, съесть ведро шоколадного мороженого и обнять Чонина, чтобы успокоиться. Но ничего из этого он сделать, к сожалению, не может. С Чонином ему вообще разговаривать нельзя, пока не извинится перед младшим.
Хотя, вспоминая все произошедшее за последний час, Хан вновь и вновь приходит к выводу, что извиняться должен один конкретный придурок. От этого кровь опять закипает, а маленькая жилка у виска начинает пульсировать. Люди приходят и уходят, хлопая дверью, а Хан всё сидит на унитазе и смотрит видео в тиктоке, надеясь хоть как-то успокоиться и скоротать время до возвращения Чонина. Что-то делать с этой ситуацией вообще не хочется. Минхо надо, пусть он и извиняется. Хан проживет спокойную жизнь, счастливо не созерцая эту рожу и эти чертовы бедра.
Единственная проблема в столь надежном туалетном укрытии заключается в том, что от навалившихся эмоций, злости и ситуации, а еще плохо работающего кондиционера Хану становится невыносимо жарко, до головокружения, из-за чего он решает выползти на улицу и побродить по округе, пока Чонин не напишет, что готов ехать домой. В том, что Чан его нашел и позаботится о младшем, Джисон даже не сомневается, поэтому решает просто намотать несколько кружочков вокруг клуба.
Для общего приличия Хан спускает воду в бачке и выходит из кабинки, более расслабленно направляясь к раковинам. Вот только все таким тяжким трудом и десятком видео с щеночками заработанное спокойствие в момент улетучивается, когда он видит прислонившегося к раковинам блядского Ли Минхо, который скрестил руки на груди и таким же смеющимся взглядом ползает по всему Джисону. Он чувствует каждое прикосновение глаз всей кожей — мурашки устроили неистовые пляски.
Но Хану думается, что он что ли зря старался и на толчке медитировал? Поэтому он переходит в режим игнорирования и молча включает воду, пытаясь совладать с сенсорами сначала на кране, а потом на мыльнице. Получается из ряда вон плохо и Джисон опять психует. Сплошное невезение.
— Помочь? — Минхо с усмешкой наблюдает за чужими мучениями. Но Джисон только губы поджимает и все же заставляет кран среагировать на него и пустить воду. Вот только как только он тянется за мылом, то всё опять перестает работать, и ни мыло, ни вода не реагируют на машущего ладонями перед сенсорами Хана.
— Да блять, — Джисон сдается с мылом и пытается хотя бы включить воду. С ужасом понимает, что после всего этого его еще ждет бой с сушилкой.
— Давай всё-таки помогу, бельчонок, — вкрадчивый и спокойный голос Минхо как гром среди ясного неба. За всеми этими страданиями и стараниями Хан и забыл, что этот всё еще тут.
— Отвали, — Джисон всё еще злится, только теперь к злости на Минхо прибавилась злость на кран, мыло, заранее на сушилку и совсем немного на себя. Ведь решил с Ли не говорить. — Сам справлюсь.
— А мне кажется, что нет. Давай помогу? — Минхо отлепляется от раковины и поворачивается лицом к Хану. Улыбка так и остается на раздражающих губах.
— Послушай, — Джисон закатывает глаза и резко поворачивается к нему на пятках. Смотрит злобно. — Что тебе от меня надо? Чего ты ко мне привязался, а?
Хан делает шаг вперед, переходя в наступление. Наконец-то в голове начинают складываться слова, которые помогут ему избавиться от надоедливого придурка. Он уже открывает рот, чтобы сказать вообще всё, что он думает. Да вот только Минхо опять его обыгрывает.
— Ты мне понравился, — Ли губы поджимает и плечами подергивает, продолжая посмеиваться глазами. Ледяной огонь сменяет потихоньку разгорающееся красное пламя. — Забавно злишься. И просто милый, когда думаешь, что сможешь меня задеть какими-то словами, а еще пытаешься придумать эти слова. Не получится, милый. Смешной бельчонок Хан-и.
Джисон слушает и рот раскрывает в немом шоке. Опять слова убегают от него, вместе с последними клеточками мозга, когда он чувствует легкие поглаживания на щеке: Минхо проводит костяшками пальцев по скуле, доводя до подбородка и быстро обхватывая его двумя пальцами. Но руки тут же исчезают, а тело Хана предательски следует за прикосновениями.
— Да что ты... — Джисон пытается ответить, но признается себе, что он беспомощен под этим вечно смеющимся и затягивающим взглядом.
— Мы не с того начали, Джисон-а, — Минхо прячет руки в карманы брюк, каждое слово говорит уверенно, отчего у Хана по спине бегут мурашки и разряды. Приковывает внимание. — Давай я извинюсь, а ты будешь хорошим мальчиком и не будешь придумывать злобные слова, из-за которых твоя прелестная голова сейчас взорвется. Мне бы этого не хотелось.
Воздух застревает у Хана в гортани, заставляя давиться и почти задыхаться. Вообще Хану не нравится его реакция на Минхо. Она слишком. Он слишком агрессивный, слишком злобный, слишком чувствительный, слишком эмоциональный и слабый рядом с Ли. Рядом с Ли Джисон теряется и тушуется, забывая о своей броне. Слова, острые, точные, хорошо подобранные слова, решительные и меткие — это всё, что есть у Хана. Это его оружие против задир и хамов, которые будут лезть к нему на переменах и обзывать "педиком", это его броня против обрюзгших мужиков в барах, которые пытаются раскрутить его подставить им "дырку", опираясь только на общую щуплость Хана и милое лицо с пухлыми щеками. У Джисона есть только слова, чтобы показать, что ему палец в рот класть не надо — откусит. Ему в рот вообще ничего класть без его желания и согласия не надо. И обычно эта броня работает, но не с блядским Ли Минхо, рядом с которым Хан задыхается. И сам не знает отчего. Поэтому просто пятится назад, пока Минхо наступает и подходит ближе.
— Ну и? — Джисон старается храбриться и даже руки вперед выставляет. Вот только Ли это не останавливает, и он подходит вплотную, из-за чего ладони Хана оказываются на чужой крепкой и рельефной груди. Хан мысленно воет и прилагает вообще все имеющиеся запасы внутренней энергии для того, чтобы не сжать пальцы и не прочувствовать мышцы как следует. — Извиняться будешь?
Джисону кажется, что он говорит вполне себе нормальным голосом. Только на деле выходит почти писк, почти шепот, что вызывает очередную хитрую ухмылку. И с этой ухмылкой Хан понимает, что Ли играл с ним всё это время. И Джисон проиграл. Полностью и по всем фронтам.
— Извини? — Минхо подходит еще ближе, из-за чего Хан руки в локтях сгибает, позволяя приблизиться почти вплотную. — Извини меня, Хан-и. Я был так не прав.
С каждым словом Хан всё отчетливее ощущает чужое горячее дыхание и нотки сладко-горького парфюма. В одну секунду Минхо пахнет дурманящими цветами, а в другую — легким табаком, оседая на языке и заставляя сглатывать. Хану кажется, что парфюм очень подходит Минхо. А еще ему совсем не кажется, как ноги подкашиваются, а голова плывет под этим колким и глубоким взглядом, который, как рентген, просвечивает насквозь. Хан не до конца понимает, в какую игру они начали играть и продолжают ли, но признает свое поражение. Сдается. И глаза закрывает, расслабляя руки и позволяя Минхо подойти так близко, как тому вздумается. Он может его хоть ударить, Джисон не будет защищаться. Он проиграл.
Хан морщит нос и сильнее зажмуривает глаза, замирая и превращаясь в камень. Напряжение бегает электрическими импульсами по коже, но ничего вообще не происходит. Ли, кажется, даже не дышит. Поэтому Джисон приоткрывает один глаз и тут же закрывает его обратно: его сразу же ловят смеющиеся кошачьи глаза, а затем он чувствует прикосновение сухих губ к своему лбу. Хана прошибает насквозь от горячего соприкосновения кожи с чужими губами. Горячо и странно.
Хан робко опять приоткрывает один глаз, но тут же распахивает и второй, а рот непроизвольно вытягивается в букву "о", потому что Минхо улыбается. Наверное, это должна быть милая улыбка, но у Хана совсем другие мысли, особенно после всего происходящего в последние часы.
— Ты чего? — Хан постепенно возвращает контроль всему телу, а потому пытается обойти Ли и всё же завершить мытье рук и покинуть туалет. Ему тут уже совсем не нравится.
— Ты правда милый, Джисон-и, — Минхо хмыкает и плечами пожимает. Тут до Хана еще и запоздало доходит, что этот хмырь его в лоб чмокнул, но возмущение не успевает закипеть и повалить, как пар, из ушей, потому что Ли продолжает поток бреда. — Похож на мальчика из аниме. Такого милого. И лицо у тебя милое. Ты уж прости, что я так. Пойдем я тебя угощу чем-нибудь, а? Такой сладости явно нужно найти что-то сладкое, как думаешь? Спорим, у них есть чизкейк?
Минхо тянет его за руку в сторону выхода, но у Джисона ноги не слушаются ни Ли, ни своего хозяина. Стоит на месте, а коленки подгибаются. И в голове только одно: как этот хмырь узнал про джисонову любовь всей жизни — чизкейк?!
— Пойдем, Хан-и. Я честно хочу извиниться и загладить свою вину. Был не прав, признаю. Ну же, пойдем, сладость, — Минхо немного канючит и строит глаза по типу кота из Шрека, вот только у этого кота, что перед Ханом вьется, явно когти поострее, а шпага позаточеннее. Коварный кот. Очень.
— И почему я должен верить, что ты перестанешь издеваться? С чего вдруг нормальным стал? — Хан смотрит в блестящие глаза и думает, что нормальный — понятие довольно растяжимое. Минхо явно не нормальный, явно с нотками 4D, но падкий на авантюры мозг подкидывает два весомых аргумента: возможность позалипать на красивые бедра и халявный чизкейк. Давно Хан не собирал такое комбо, поэтому хоть и упрямится для вида, но всё больше и больше склоняется к тому, чтобы согласиться. Но поупрямиться всё же надо.
— Потому что ты мне понравился, я хочу с тобой поболтать, взять твой номер телефона, пригласить тебя на свидание, а потом засосать до самых гланд, — Минхо говорит это всё самым равнодушным тоном на свете, а Хан давится и своими мыслями, и дыханием, и слюной. Что он там думал про согласиться?!
— Ты совсем охуел?! — Хан выдергивает свою руку и отступает на шаг назад. Но пока он щеками закипает, то упускает задорный блеск в карих глазах, а еще и ту секунду, когда горячие ладони оказываются на его талии. И абсолютно не понимает, когда мозг и логика машут ручкой, а коленки подгибаются лишь сильнее под горячим поцелуем. Минхо вжимает его в себя и заставляет почувствовать жар всем телом. Джисон бы хотел возмутиться и отстраниться, ему кажется, что так было правильнее, но вместо этого пальцы сами тянутся к пепельным прядям на макушке, а губы отвечают на прикосновения. Ли довольно мычит и отстраняется с сытой улыбкой, быстро облизывая покрасневшие губы. Джисон повторяет его движение, окидывает взглядом вздымающуюся красивую грудь и сам замечает, что дышит точно так же. Тяжело. Тяжело, а еще опять хочется ощутить эти ладони на себе, поэтому он сам набрасывается на Минхо, забирая его смех своими губами и затыкая еще одним поцелуем, в котором он спешно и рвано дышит, а языком уже вовсю блуждает в чужом рту. Маленький и тихий стон срывается с его губ, когда Хан вжимается своими бедрами в чужие. Идеальные бедра. А ответный сильный толчок делает ситуацию еще хуже, заставляя еще больше сойти с ума.
— И правда сладкий, — Минхо еще раз быстро чмокает его в губы и вновь демонстрирует ослепительно-сытую улыбку. Кажется, что разве что не урчит для большей демонстрации своего удовольствия. — Я ведь серьезно сказал, что ты мне понравился. И всё, что я перечислил, входит в мои планы на тебя, бельчонок. Если ты согласишься, конечно. Обещаю, не разочаруешься.
— Пф, — Джисон руки с чужих плеч не убирает, но глаза закатывает. — Ты не думаешь, что слишком самоуверен?
— Нет, — Минхо слегка задирает подбородок вверх. — Я объективно себя оцениваю. И тебя тоже: ты прекрасный, и тебе понравится. Дай только мне шанс.
— А что мне за это будет? — Джисон щурится и пододвигается еще немного ближе к красивому лицу. Минхо очень красивый. Прямой нос сводит с ума, правильные черты лица кружат голову, а родинка на носу и мягкие розовые губы вызывают лишь одно желание — прикоснуться. Но Хан опять думает, что нужно держать лицо. Хотя сам прекрасно знает, что поплыл он не только взглядом. Не тело, а один сплошной мягкий пудинг. Был бы Джисон против, если бы Минхо его съел? Но поток мыслей грубо прерывается реальностью.
— Два чизкейка, Хан-и, — Ли поджимает губы и приподнимает бровь. — Весомо?
— А еще что? — улыбку сдержать всё сложнее.
— И у меня есть 50 000 вон! — Минхо кивает сам себе в подтверждение. — Я перспективный ухажер.
— Хммм, — очередь Хана оценивающе окидывать парня напротив. Вот только Минхо ни капельки не тушуется под его скользящим взглядом, а только улыбается наглее и бровями поигрывает. — Ну раз два чизкейка и пятьдесят тысяч... Слишком перспективно, конечно.
— Вот и отлично! — Минхо опять хватает Джисона за руку. — Пошли уже отсюда. Хотя тебе не кажется, что это какой-то волшебный туалет? Мы тут и помириться успели, и пососаться, а никто так и не зашел? Удивительно...
— Они все тебя испугались, — Хан закатывает глаза, но всё же идет вслед за Минхо. — И мы не помирились. Я еще не увидел чизкейки. Может быть, игра не стоит свеч.
— А, конечно, конечно, да, — Ли смотрит на него через плечо и усмехается. Но тут же лицо становится более серьезным. — Но я действительно прошу прощения за свое поведение, Джисон. С такой конфеткой нужно быть поласковее.
— Тебя в академии придурков учили подкатывать и извиняться? Или у тебя фиксация на сладком? — Хан фыркает, но руку не выдергивает, позволяя чужим пальцам мягко сжать запястье и погладить ладонь.
— Это мой шарм, бельчонок, — Ли щурится и наконец-то выводит их из туалета, направляясь к барной стойке. — Ты еще оценишь.
И Джисон действительно оценил. Сначала то, что Минхо заставил бармена и официантов мигом найти им не два, а четыре чизкейка. После оценки навыков давления и коммуникации Хан оценил то, что Ли заботливый: два десерта он по-честному, соблюдая договоренности, отдал Хану, один оставил себе, а еще один отдал Хенджину, который со вселенской тоской смотрел то на полтора стакана пива, то на свой телефон. Предыдущие полтора стакана сделали Хвана грустным и сонным. Десерт его развеселил, а мирное появление Джисона и Минхо рядом даже оживило. Но Хенджин тихонечко всё же продолжил сидеть в своем уголочке и потягивать пиво: не пропадать же добру, да и даже затуманенный легким алкоголем мозг смог считать вполне ясный сигнал Минхо "не лезь". Хенджин и не лезет. Лучше жевать не салфетки, а чизкейк и свежую клубнику.
Минхо же со счастливой улыбкой наблюдал, как Хан расправился сначала с самым шоколадным чизкейком в своей жизни, а затем переключился на орехово-карамельный, жадно набивая щеки и улыбаясь.
А потом Хан узнает, что Минхо не просто горячий и заботливый, и друг неплохой, так еще и интересный. Он как ходячая энциклопедия по аниме на ножках. "На очень красивых ножках" — каждый раз дотошно подмечает поплывший мозг Джисона.
Но Минхо и правда знает, кажется, всё и о любом аниме. Пока Хенджин борется с остатками второго бокала пива, Джисон и Минхо устраивают подобие викторины: Хан называет персонажа, а Минхо тут же выдает название аниме. Они уходят не очень далеко, потому что каждый раз цепляются за обсуждение сюжета, рисовки, Хан еще, совсем доверившись, рассказывает о любимых репликах, мелодиях и о своих песнях. Делится тем, где и какая строчка промелькнула в лирике. Минхо постоянно хвалит его, и от этого где-то внутри у Джисона сворачивается теплый клубок, от которого хорошо.
Они взахлеб обсуждают любимые фильмы, и Хан почти пищит, понимая, что наконец-то он с кем-то наговорился об этом всласть. Чонин больше любит фильмы про супергероев, и им не так уж часто удается поговорить о таких вещах. А еще для Чонина Джисон в большей степени должен быть хеном. Пусть и глупым, иногда очень глупым, но старым мудрым хеном. А с Минхо... Хан смеется немного по-другому, позволяет себе даже без стеснения рассматривать чужое лицо и даже разочек коснуться бедра. Совсем кончиками пальцев, почти незаметно. Только Ли не просто заботливый, но и очень внимательный. Поэтому ловит чужие пальцы своими, сплетая в какой-то странный узел, заставляя Хана даже сморщиться от приложенной силы, но Минхо очень хорошо чувствует грань, поэтому сразу хватку ослабляет и просто переплетает пальцы, поглаживая запястье.
Обсуждение аниме переплывает в обсуждение любимых способов приготовления мяса, особенно стейков. Минхо с особой точностью описывает Хану процессы готовки, с видом эксперта рассказывает про мясо разной степени выдержки. А Джисон... Хлопает глазами и по-глупому разрешает себе напридумыватть воздушных замков: один замок про то, что это любовь с первого (почти) взгляда, второй — что это история сказочного и необычного знакомства людей, которым суждено всю жизнь провести вместе, ведь простым "пока" такие яркие истории не заканчиваются, третий — что Минхо влюбился в него крепко и бесповоротно, четвертый — Джисон настолько очарователен, что это история про его настоящую любовь с истинным соулмейтом. Вот так замков и набирается на целое королевство.
Вот только червяк реализма (Хан его ненавидит и не дружит с ним от слова совсем) вылезает и начинает зудеть, что это всё на самом деле воздушные замки, которыми называют пустые мечты. Не каждая встреча с любым человеком, мало-мальски проявившим к персоне Джисона интерес, должна стать той самой историей про вечную и сказочную любовь. В жизни так не бывает, Хан Джисон.
Червяк начинает лекцию про то, что отношения бывают и токсичными, что Минхо нагло его поцеловал без разрешения, что это не тот человек, которому следует доверять. И Джисон даже начинает ему поддакивать и кивать в согласии, вот только Ли рядом негромко смеется и щелкает его по носу, заставляя вылезти из своей головы и посмотреть на него.
— Дай мне свой телефон, бельчонок, — Минхо протягивает ему свой смартфон и просит записать номер.
Хан моргает несколько раз, но телефон берет в руки. Вбивает свой номер, а сам поглядывает на неотрывно смотрящего на него Минхо. Ли улыбается и Джисон ловит себя на мысли, что тоже улыбается в ответ. Минхо всё еще кажется пугающим и странным, но Джисон чуть ли не пищит, когда тот устраивает прозвон, чтобы и у Хана в списке контактов появилось гордое "Лотерейный билетик". Заполучить такие бедра рядом с собой в придачу к голове, знающей все любимые фильмы Хана, и глазам, сверкающим и заставляющим сердце иногда, совсем чуть-чуть, но пропускать удары. Нескольких Хан точно не досчитался. Даже если это не вечная любовь, то как собеседник Ли, действительно, лотерейный билетик.
— Спасибо, Джисон-а, — Минхо кладет голову ему на плечо и еще раз проверяет список контактов. Хан подглядывать не собирался, но все равно видит свой номер в списке контактов и смущающее "Бельчонок, что слаще, чем чизкейк" в качестве имени.
— А теперь давайте найдем Йен-и, — Минхо выпрямляется и не без удовольствия замечает, как Джисон хмурится, ощутив потерю на своем плече. Но тот тут же расплывается в довольной ухмылке, понимая, что старший подхватил его обращение к Чонину. Это приятно, что его идею приняли.
— Йен-и? — поплывший в своем углу, но победивший три бокала Хенджин ловит взглядом улыбающихся Ли и Хана. — Хен?
— Пойдем, Хенджин-а, — Минхо кричит Хвану на ухо, отчего тот морщится и пихается. — Тебе надо на воздух. Иначе я тебя до кровати не дотащу. А Чонин уже не поможет.
— Чонин? — Хенджин оживляется и сам начинает активно собираться в сторону выхода.
Минхо лишь смеется вслед заплетающемуся в собственных рукавах толстовки и ногах Хвану, а руку назад заводит, чтобы сплести пальцы с Джисоном и провести его сквозь толпу к выходу из клуба.
Чонина они найдут быстро и очень просто: по красным щекам и Чану, который по-свойски держит за талию, будто защищая. Если бы Минхо был меньше в облаках, а Джисон меньше бы сдерживал внутренние повизгивания, то они бы оба, каждый по-своему, прокомментировали эту ситуацию. Но вместо этого приходится попрощаться. Никто не увидит, но Минхо успеет сжать ладонь Хана и улыбнуться ему напоследок.
Джисон покраснеет от несвойственного смущения и разочек запнется о собственную ногу. Это ему уже свойственно, конечно, вот только повод необычный. Ли Минхо. А потом опять покраснеет, когда в поезде получит сообщения, что заставят сердце нестись быстрее поезда.
Лотерейный билетик
У нас скоро свидание, бельчонок
01:59
Лотерейный билетик
Это ведь следующий пункт плана.
Я очень последовательный, сладость
01:59
Лотерейный билетик
Жду на нашем свидании
ଲ(ⓛ ω ⓛ)ଲ
02:00
Свой план Ли перевыполнил очень быстро: до гланд и до сердца добрался со скоростью света. Одно свидание сменяет другое. Джисон стремительно тонет в понимании, что Минхо ему нравится. Даже если представления о свиданиях у Ли и свои собственные, своеобразные.
Например, это может быть обед в Пусане на следующий день после их первой встречи. Правда, местом встречи Минхо назначит рынок Чагальчи, чтобы походить с умным видом между аквариумами с рыбами, а потом этих рыб съесть.
В другой раз свидание должно начаться в шесть утра на вокзале Сеула. Потому что Минхо предложит съездить в Чхунчхон на один день, чтобы сходить в музей анимации и студии роботов, ведь им с Джисоном нравится такое.
Хану кажется, что это какое-то безумие. Но он этим безумием наслаждается, потому что после долгих разговоров, громкого смеха, даже банальных рассказов про милейших котов, подколов и иногда кринжовых шуток Минхо без слов отдаст ему свою куртку, когда они будут поздно вечером возвращаться домой или же гулять вдоль моря. Минхо так же без слов положит голову на плечо и будет шептать смешной бред, если в фильме ужасов будет какая-то откровенная дичь и расчелененка, которую Хан совсем уж не переваривает. Минхо не любит фильмы ужасов, но всё равно смотрит их вместе с Джисоном, а потом широко раскрывает объятия, чтобы Хан пищал и прятался, если что-то будет слишком уж страшное.
Даже если Хан и построил себе королевство из воздушных замков, то стоит оно довольно прочно. Червяк сомнений, кажется, сгнил в своем яблоке, а вот фантазии Джисона процветают. Ведь хмырь оказался безгранично заботливым, вполне себе нежным и милым.
Минхо говорит, что они с Ханом "неплохо ладят". Джисон же пишет у себя в заметках для песен, что нашел своего соулмейта, а в лицо Ли заявляет, что влюбился. Правда, угрожает за хер дернуть, если Минхо опять будет вести себя как придурок или его отвергнет.
Но Минхо вместо ответа целует с таким жаром, что у Хана голова кружится. Про все угрозы он забывает моментально. А когда ему говорят «Сон-и, я тебя никуда не отпущу», то в глазах слёзы, в сердце — сладость, что вкуснее чизкейка. Хан верит, что нашёл своего человека. Очень просто верит. У Джисона вообще многое в жизни просто, особенно с девизом «чувствуй, пока чувствуется». И сейчас Хан чувствует, чувствует и наслаждается этим, позволяя себе не перегружать мозг вопросами «а что будет дальше?». Ведь Минхо последовательный: у него есть план на каждый день, и в каждом этом дне есть Хан. О чем Джисону говорят постоянно.
Минхо очень нужен Джисон.
***
несколькими месяцами позже
***
— Пойдем, Сон-и, я приготовил для тебя говядину Веллингтон. Простоял вообще-то весь день у плиты, — Минхо отрывается от карамельной кожи, напоследок вдыхая мягкий запах сладостей. От Джисона пахнет кинотеатром, сладким попкорном и самое главное — Джисоном. Он весь как одна большая шоколадка. Минхо не фанат сладкого, но с Ханом он пересмотрит свои строгие принципы. — Наша духовка не очень, сам понимаешь. Но для моего бельчонка всё, что угодно.
Джисон глаза распахивает и бежит за старшим в сторону маленькой кухни. Общага Минхо кажется вообще классной: каждая комната — маленькая квартира. Студенты живут по-настоящему с комфортом. Хоть и в небольших пространствах. Но сейчас здесь никого нет: только они с Минхо. Хан удачно сплавил Чонина сразу после кино к Чану выяснять и пробовать все прелести анального секса и учиться нормально разговаривать друг с другом. А вот Хенджин? Пока Хан нетерпеливо ерзает на стуле за столом, он решает уточнить, как долго будет длиться их уединенная идиллия.
— Минхо-хен, а Хенджин где? — Джисон говорит, а у самого во рту слюны столько, что приходится сглатывать. Он всё ждет обещанную говядину. Никогда не пробовал, но Ли много о ней говорил и всё нахваливал.
— Хван? Ммм... — Минхо вопреки всем надеждам Хана садится на соседний стул и закидывает ногу на ногу, а вовсе не достает ароматное блюдо. — Вроде ушлепал на тренировку. Думаю, будет не особо скоро. А что?
— Ничего. Так просто, — Хан бегает глазами по столу и переплетает пальцы в замок. Вообще-то есть одна вещь, что его беспокоит. — А когда мы ему расскажем обо всем? И Йен-и...
Джисон говорит, а сам чуть не задыхается. Иногда и ему говорить страшно.
— А ты хочешь? — Минхо внимательно смотрит в расширившиеся, блестящие глаза. — Я думал, ты пока не хочешь об этом никому говорить. Вдруг ты все еще присматриваешься ко мне. Я же знаю, что я не самый простой. Еще не разочаровался во мне, Хан-и?
— Придурок! — Джисон срывается со стула и тут же оказывается на чужих коленях, зацеловывая щеки. — Ты серьезно так думал? Какой жопой ты слушал, когда я говорил, что ты мне нравишься? Нравишься, хен. Сильно. Я блин влюблен в тебя!
После каждого слова Хан оставляет новый поцелуй и прекращает длинную тираду только тогда, когда ладони касаются его ягодиц, а на шее остается маленький укус.
— Я тоже, Сон-и, — Минхо заглядывает в глаза, и у Джисона уходит почва из-под ног. В безграничной уверенности и силе Минхо он видит крупицы уязвимости и робости. Он и правда боялся, что недостаточно хорош для Хана? — Очень. Хочешь утром скажем Хвану? Вместе.
— Хочу, — Джисон расползается по всему телу Минхо, с особым удовольствием ерзая на широких бедрах и укладываясь плечом на груди. — Это значит, что я остаюсь на ночь?
— Да, бельчонок, — Минхо ухмыляется, но талию окольцовывает крепко.
— Вот и хорошо, — Хан прикрывает глаза и расслабляется окончательно, полностью вжимаясь в Ли. — Неси уже свою говядину тогда, мой парень.
Вместо ответа голова Джисона начинает трястись. Очень неудобно трястись. Потому что Минхо откровенно ржет. Хан сначала слышит это, а когда разлепляет глаза и приподнимает голову, то еще и видит. Наглая и широченная улыбка. Опять этот хмырь что-то выкинул.
— Чего ржешь? — Джисон щурится и щипает за сосок сквозь футболку. У него свои методы.
— Айщ, — Минхо дергается, но смеяться не прекращает. — Ты всерьез думал, что я приготовил говядину Веллингтон?
— Ну да, — глаза у Хана становятся больше с каждой секундой. — Ну, ты же так сказал.
— Ха, — Минхо продолжает смеяться. — Как я мог по-твоему сделать это на такой маленькой и необорудованной кухне? У нас от духовки одно название. Она и замороженную пиццу не победит.
— И тогда зачем ты это сказал? — Хан вообще не понимает, что происходит. Но Минхо всё еще Минхо. Поэтому здесь только принять и смириться.
— Просто пошутил, — легкий смех всё еще касается чужих красивых губ, а в глазах искорками горит веселье.
— Не смешно, хен. Очень кринжево, — Минхо всё еще Минхо. И Хан принимает эту его сторону. Даже если шутки и тупые. У каждого свои фетиши. — Из-за тебя я вообще-то есть теперь хочу.
Джисон пытается слезть с чужих коленей, а еще губы дует и делает грустные глаза. Он ведь на самом деле настроился на вкусный ужин в компании своего парня.
— Сон-и, — Минхо опять притягивает его к себе и целует в губы. — Брось. Может, говядину я и не приготовил, но сделал нам по стейку. Там еще кимчи есть. И жареный рис. Будешь? Я бы не оставил тебя голодным, бельчонок.
На сердце тепло от этих слов. Джисон верит, что действительно бы не оставил.
— Тогда и где оно? — Хан только для виду хмурится. Внутри же растекается от только ему одному предназначенной заботы. Он знает, что Ли больше ни с кем не бывает таким. Даже с Йени. — Готовить ты должен лучше, чем шутить, хен.
— Слезь и всё будет, милый, — Минхо продолжает смеяться и легонько хлопает по чужой заднице. Ситуация смешная только для него. Но Джисон и это прощает. Потому что Минхо простит ему, когда Хан будет дуться на персонажей аниме и ворчать, что они не поступили так, как он хотел. У всех свои загоны, но Хан принимает эту сторону Минхо. И знает, что тот примет любую его.
Джисон не знает, что там с говядиной Веллингтон, но стейк от Минхо уплетает за обе щеки, отчего те забавно раздуваются и веселят Минхо, который глаз не сводит с Хана.
— Когда мы будем жить вместе, первое, что я приготовлю, будет Веллингтон, — Ли берет порцию кимчи и со спокойным лицом жует. Джисон же давится фантой.
— Чего? То есть ты уже об этом подумал? — красивый красный румянец появляется на щеках Хана. Минхо это нравится.
— Конечно, бельчонок. Это есть в плане, — короткое пожимание плечами опять выбивает весь кислород из легких Джисона.
— А что еще там есть?
— Десерт, — Минхо отрывается от тарелки и тяжелым, темным взглядом приковывает глаза Хана к себе.
— Ты купил чизкейк? — Джисон противится этим приворотам и энергично крутит головой, надеясь узнать, какой чизкейк сегодня: шоколадный, классический или даже вишневый... Но вокруг нет ничего похожего на чизкейк. — Что это?
— Ты, — Ли ухмыляется и встает из-за стола, спокойно начиная собирать посуду. Они оба закончили есть, поэтому нужно убрать со стола. Хан же опять задыхается. Минхо всегда говорит о таких вещах прямо и неожиданно. Каждый раз до мурашек. Горячо.
Ли смеется с такой реакции, но, закончив с уборкой, подходит к сидящему на стуле и всё еще переваривающему информацию Хану и опускается на корточки, аккуратно кладя руки на колени.
— Не против, бельчонок? — Минхо со всей нежностью мира заглядывает в быстро бегающие по его лицу глаза. У Джисона нет других ответов, кроме как быстрые кивки и нетерпеливые объятия с поцелуями на пути в комнату Минхо.
Джисон задыхается, чувствуя, как горячие губы касаются его по всему телу, а нетерпеливые руки стягивают одежду, иногда царапая короткими ногтями покалывающую кожу.
Минхо топит его в прикосновениях, горячих касаниях и жарких взглядах, которые поджигают фитиль терпения, а заодно выжигают весь кислород снаружи и внутри. Джисон растекается под Ли, позволяя делать с собой что угодно.
— Повернись ко мне спиной и встань на колени, сладость, — Минхо и сам на грани: Джисон чувствует, как его ягодицы нетерпеливо и с излишней силой сжимают, как сквозь чужие губы прорываются более громкие и короткие выдохи, чем обычно. Каждый из них падает на мягкие подушки в темной комнате. За окном вечер, и это лишь сильнее заводит, потому что Хан чувствует острее каждое прикосновение, полностью отдаваясь ощущениям. И Минхо.
Джисон старается успокоить вздымающуюся грудь и сильнее расслабиться. Он знает, что Минхо будет нежным и аккуратным, внимательным. Таким, каким и нужно при растяжке. Он всегда такой. Поэтому сильнее выгибается в спине и старается пустить горячую расслабляющую волну по всему телу, а заодно выровнять дыхание. Но все идет совсем не по плану, когда ягодицы с осторожностью раздвигаются, но вместо пальцев Хан чувствует горячее дыхание у своего входа, а затем прикосновение мокрых губ.
— Хен? — глаза распахиваются так широко, как, кажется, никогда не раскрывались. Джисон протяжно стонет. У него это впервые. Впервые такая забота. Хан плывет мозгами и думает, что с Минхо у него вообще всё впервые, потому что по-настоящему и правильно. Всё, что было до этого, не считается и уже не помнится. Считается только рядом с Минхо.
— Я же сказал, что на десерт ты. Сладость, — Минхо хмыкает куда-то в левую ягодицу, целует в правую, а затем возвращается к отверстию, аккуратно втягивая и проходясь языком. Хана трясет от ситуации и ощущений. Он пытается дышать, но выходит ровным счетом никак. — Хан-и, расслабься, пожалуйста. Всё хорошо. Ты же не против, правда?
— Я... Продолжай, — гласные тянутся в стоны, а Джисон вжимается лбом в собственное подрагивающее плечо. Ему очень хорошо от Минхо, потому что каждое движение, слово, действие пропитаны тягучей заботой.
Ли не смеет ослушаться и вновь возвращается к чужой пояснице, надавливая на ямочки, а потом опять впиваясь пальцами в половинки. Разводит и с большей решительностью приближается к дырочке, более размашисто проходится языком и с жадностью припадает, проталкивая язык чуть дальше и раздвигая сопротивляющиеся стенки. Джисон почти воет, а Минхо лишь довольно хмыкает и продолжает.
По-настоящему Хан воет, когда к мокрому и оглаживающему кольцо мышц языку присоединяются смазанные в толстом слое смазки пальцы. Уровень пошлости и громкости звуков становится моментально выше. Активные стоны Джисона и порыкивания Ли этому тоже способствуют, смешиваясь с хлюпаньем смазки.
На третьем пальце Хан с полукриком нетерпеливо соскальзывает, чуть не падая вперед, и быстро разворачивается, путаясь в простынях и подушках. Он падает на спину и тянет руки к Ли, умоляя всем видом оказаться ближе. Минхо просьбу выполняет, предварительно стирая ладонью с губ поблескивающую в полутьме слюну и смазку. Минхо коварно улыбается, заставляя Джисона поежиться и почти проскулить, а затем накрывает его тело своим. Он все так же в домашней одежде, из-за чего Хан шипит, когда горячего тела касается ткань, а мокрый и напряженный член соприкасается с шершавой тканью штанов. Минхо целует жадно, по-свойски захватывая губы и проникая языком. Джисон лишь загнанно дышит, открывает рот и пытается поспевать за чужими губами. Напряжение стягивает всё тело, вызывая крупную дрожь. Голова кружится, а мышцы живота непроизвольно сокращаются, когда Ли вжимается сильнее, почти укладываясь на Джисона.
Хан чувствует себя таким маленьким под Минхо, чьи руки по-хозяйски блуждают по голому и мокрому телу, путаются в волосах и оглаживают бока и плечи. Хан чувствует себя маленьким, но надежно защищенным. В их пространстве, поделенном поровну на двоих, ему не страшно быть открытым, уязвимым, не страшно отдаваться под чужие уверенные прикосновения, не страшно просить о большем и тереться истекающим возбуждением об обожаемые бедра.
По телу катятся капли пота, в заднице ощущается липкая смазка, а член оставляет мокрые пятна на штанах Минхо. Но с Ли Джисону не страшно быть грязным и очень нуждающимся.
— Пожалуйста, — Джисон может лишь тяжело дышать через рот и пытаться поймать розовые мягкие губы. — Пожалуйста, не останавливайся. И сними уже одежду. Хочу тебя чувствовать.
— Такой хороший Сон-и, — Минхо шепчет в ухо и облизывает ушную раковину, толкаясь бедрами вперед и опять вжимаясь в хнычущего Хана. — Так хорошо говорит о том, чего ему хочется. Всё, что угодно, сладость.
Хан не успевает заскулить наиболее отчаянно, как Минхо уже возвращается к нему полностью обнаженный. Джисон задыхается от жадности и собственничества, которые заставляют его сводить ноги и облизывать взглядом красивое и накаченное тело. Минхо — танцор. И Джисон обожает его целеустремлённость и преданность делу, но куда больше он обожает плоды этих трудов — рельефный пресс, раскачанная грудь и то, что снится ему в самых мокрых снах и желанных фантазиях, бедра Минхо. Все его фетиши, сформированные еще с далекой первой дрочки, сошлись в этом человеке, в его лотерейном билетике, который вселенная позволила вытащить. В его Минхо.
— Ты самый красивый, хен, — Джисон закусывает губу, когда Ли раскатывает презерватив по своему члену, и ноги разводит, выгибаясь в пояснице и желая привлечь внимание.
— Это ты самый, бельчонок, — Минхо опирается увитой венами рукой в согнутое колено Хана, а второй направляет напряженный член в раскрытую дырочку. Оба стонут громко, абсолютно без стеснения. На секунду у Ли проскальзывает мысль, не вернулся ли Хенджин, но в этот момент Хан проводит подрагивающей рукой по его ладони и старается еще шире развести ноги. Минхо тонет в этом моменте и забывает про мир за пределами комнаты.
Хан закатывает глаза и тянет Минхо за руку, почти затаскивая того обратно на себя, заставляя войти до конца. Он нетерпеливо ерзает и умоляет двигаться, но Минхо хмурится и с силой сжимает чужое бедро, принуждая замереть. Джисон распахивает глаза и впивается взглядом в поблескивающие глаза напротив. От ощущений и эмоций кажется, что мир вокруг сейчас взорвется. Потому что крепкая хватка, горячий и одновременно нежный взгляд, вес чужого тела над собой и пульсирующий член, распирающий изнутри, заставляют сознание покрыться плотной дымкой и уплыть на волнах удовольствия.
— Двигайся, — единственное, что удается прохрипеть Хану. Но для Минхо большего и не надо. Стенки вокруг его члена становятся более расслабленными, и он позволяет себе качнуться вперед и назад, чтобы убедиться в комфорте и готовности Хана. Довольный вздох и бешеный взгляд вполне убеждают Минхо в том, что он может двигаться, поэтому он вновь почти выходит и замирает, позволяя только головке раскрывать стремящееся сжаться кольцо мышц. — Двигайся. Бля-я-ять...
— Ты уверен, Сон-и? — Минхо улыбается, но остается в прежнем положении, не позволяя пошевелиться ни себе, ни Хану. — Уверен, что так стоит разговаривать со мной?
— Пожалуйста, Минхо, — Хан пытается насадиться, хотя и чувствует, что Минхо вцепился в него намертво и полностью контролирует ситуацию. Но Хан пытается. — У... Умоляю, хен.
— Так-то лучше, милый, — с довольной улыбкой Ли погружает член в горячее тело, с трудом сдерживает разрывающие изнутри собственные стоны.
— Спасибо, — Хан опять выгибается в спине, а затем сжимает Минхо в себе, заставляя старшего потерять дыхание.
Придя в себя, Ли рычит и притягивает за бедра Джисона к себе, входя глубже, чем раньше, и наконец-то задевая простату. Хан молниеносно становится тихим, замирая и задыхаясь от разрядов по всему телу. Минхо же скалится и повторяет движение, вырывая вместо судорожного вздоха почти отчаянный крик. После этого любые оставшиеся крупицы совести, которые мало-мальски позволяли сдержаться и не сообщить всему этажу, что происходит в комнате, исчезают, а натренированные бедра Минхо начинают из раза в раз совершать всё более быстрые движения, каждый раз задевая чувствительное место внутри.
Джисону кажется, что он горит и тонет одновременно. Со всех сторон ощущений так много, но самое яркое — Минхо над ним, который пожирает глазами, а любит всем сердцем. Ли наклоняется к нему, вгрызаясь в губы, а Хан наконец-то вновь полноценно касается, пробегаясь пальцами по красивой спине и вцепляясь в волосы. Ли крепче сжимает бедра младшего, плотно прижимаясь к нему всем телом, и ускоряет толчки, заставляя Джисона выгибаться и тереться покрасневшей головкой члена о живот. С рыком Минхо кончает. Хану кажется, что его разрывает на атомы, когда он чувствует пульсацию внутри, укусы на шее и стимуляцию собственного возбуждения за счет плотного трения. Хан кончает почти сразу же, выгибаясь до хруста, до приглушенного поцелуем воя и до счастливой улыбки.
— Сладость, — Минхо отрывается от мокрой шеи и улыбается самой нежной улыбкой, что Джисон видел в своей жизни. Сложно поверить, что эта улыбка адресована ему. Но больше никого вокруг нет.
— Я дома, хен, — громкий крик Хенджина заставляет разубедиться в последней мысли. Хан с ужасом смотрит на дверь в комнату Ли, но выдыхает, понимая, что она закрыта. Минхо же с гаденькой улыбкой толкается вперед, вновь раздвигая уже опадающим членом продолжающие сжиматься стеночки. Джисон почти тихо ахает и с ужасом смотрит на хена.
— Шучу, сладость, — Ли целует в щеку и выходит из него, укладываясь рядом. — Ты молодец, Джисон-а.
Джисон пытается ударить Минхо в плечо, но его руку ловят и зацеловывают до мурашек. Поэтому Хану остается только сопеть, разрешить старшему стереть подсыхающую сперму с их животов и надеяться, что Хван действительно только что вернулся домой, а не стоял под дверью в квартиру, надеясь, что всё происходящее внутри вскоре закончится.
И Джисон предпочитает верить в это, потому что Хенджин насвистывает и, кажется, занимается обычной вечерней рутиной. Последнее, что слышит Хан, — звуки воды из душевой, когда Хенджин с криком "я первый" закрывает дверь. Будто у него были конкуренты. Ведь никто из комнаты Минхо так и не вышел. Хозяин комнаты был слишком занят зацеловыванием одного полусонного мальчика, чтобы реагировать на каких-то там Хван Хенджинов. Поэтому заснул Хан со счастливой улыбкой и в крепких объятиях.
Вот только утром, после довольно неловкого разговора с Хенджином об их с Минхо отношениях у них состоялся еще более неловкий разговор "О пестиках и тычинках". Лектором был Хван Хенджин, который просил пестики и тычинки следить за уровнем шума. Жалоб от соседей им еще только не хватало.
На последних наставлениях Хенджин закатил глаза, но тут же, пискнув, исчез.
Минхо слушал до этого с легкой улыбкой на губах, но как только Хван решил пуститься в сарказм, то тут же крепко сжал талию Джисона, притянул того к себе, а Хенджину послал взгляд с первым салфеточным предупреждением. До третьего было лучше не доводить, ведь салфетки предусмотрительно были расставлены в каждой комнате. Хенджин частенько забывался. Но в этот раз среагировал до второго сигнала и самоликвидировался, оставив целующуюся парочку наедине.
— Всё хорошо, бельчонок? — Минхо провел пальцами по щеке и опять прикоснулся к губам.
— Всё хорошо, — Джисон закрыл глаза и вытянул губы вперед, призывая продолжить то, на чем они остановились.
***
Все мысли Минхо были связаны с Джисоном. Даже когда он мыл посуду, он не мог не думать о своем бельчонке.
Например, сейчас он думал о том, что когда они наконец-то будут жить вместе, то посуду будет мыть Сон-и, а Минхо будет готовить. Всё честно.
Хотя если Джисон не захочет мыть посуду, Минхо сам помоет. Вообще сделает что угодно, лишь бы Хан был рядом и улыбался.
— Минхо-хен? — голос Чонина отрывает Ли от планирования ужина на Рождество и от закупки воображаемых тарелок в их воображаемую квартиру. — Это толстовка Хани-хена?
Чонин подходит к замершему над раковиной Минхо и оттягивает рукав темно-зеленой толстовки, которую Ли просто взял со своего стула после душа. У него была такая тренировка и вообще тяжелый день, что всё в голове перемешалось, и он даже не заметил, что напялил оставленную вчера Ханом толстовку.
— Ну да, точно она, — Ян еще раз обходит Минхо, оглядывая со всех сторон вещь, и останавливается у столешницы, выгибая бровь и делая серьезное лицо. — Я сам ее ему дарил. С Ратикэйтом, потому что он похож на Хани-хена, когда у него заканчиваются заначки сладкого. Принт делал на заказ, потому что это не самый популярный покемон.
Чонин замолкает, надеясь услышать хоть какой-то комментарий. Но, кажется, Минхо выбирает притвориться Слоупоком и проигнорировать чужие слова и телодвижения. Они с Джисоном хотели вместе рассказать Чонину обо всем в конце недели, поскольку Ян застрял у Чана на все выходные, и у Ли с Ханом не получилось одновременно провести беседу и с Хваном, и с Чонином.
А ведь хотели по-нормальному всё сделать, а вышло... Как всегда.
— Минхо-хен? — Чонин выгибается, чтобы заглянуть старшему в глаза, и заодно заливисто смеется. Он знает, что ему салфеточные штрафы не грозят. Не сможет Ли с ним хоть что-то сделать.
— Что, Чонин? Тебя разве Чан не ждет? — Минхо выключает воду и старается сделать самый устрашающий вид, с которым он повернется к младшему. Вот только Чонин не Хенджин. Не работает. Ян всё так же улыбается краешками губ и выжидающе смотрит.
— Ждет. Как раз скоро придет. А ему тоже расскажешь, откуда у тебя толстовка Джисони-хена? — Чонин на всякий случай отходит ближе к входной двери, но продолжает улыбаться и щуриться хитро.
— Окей, — Ли закатывает глаза и отходит от раковины. Чонин напрягается, но тут же выдыхает, видя, что Минхо просто садится за обеденный стол и взглядом показывает ему сделать то же самое. — Что ты хочешь знать?
— Всё, — Чонин тут же занимает предложенное место и подпирает щеки руками. Улыбается до ямочек на щеках и с блестящими от счастья глазами слушает рассказ краснеющего от смущения хена о его первой и единственной любви.
Вот тут мы с вами точно говорим "всё")
Вот теперь "Доброй ночи, уютное сердце" точно завершена. Осталось только самой к этому привыкнуть, потому что за все эти месяцы я очень привязалась к работе.
Я очень надеюсь, что пусть и короткая, но, как мне кажется, такая нужная дополнительная история вас не разочаровала.
Не знаю, что еще добавить. Я очень благодарна, если вы дошли до конца и до этого комментария. Очень надеюсь, что ваше время не было потрачено зря, а еще надеюсь, что это тот финал, который заслуживает Джисон.
Во всей этой истории, не только Джисона, но и Чонина, нет ничего особенного, нет чего-то цепляющего или леденящего душу, но я очень благодарна, что она отозвалась у читателей. Мне было очень комфортно и совсем не страшно выкладывать главы. Спасибо каждому из вас за доброту, тепло и уют, которые вы подарили этой работе.
И напоследок маленькая визуализация: https://disk.yandex.ru/i/XpAf4IXXab8WrQ
P.S. Надеюсь, вы успешно пережили 7 октября, насладились Maxident и не утонули в картоне (извините, пожалуйста, просто автор — картонщик, и это тяжело).