Солнце сияло высоко в небе, и пели птицы, обозначая наступление весны, но до Феликса не доходили теплые лучи. Парень понуро свесил голову, накрытую капюшоном черного худи, и шел по коридору консерватории. В свете последних событий басист еще больше хотел завести отношения. И не с кем-либо, а с Хван Хёнджином, который поселился в сознании парня и не собирался его в ближайшее время покидать. Ли дивился, как у Джисона с Минхо все быстро получилось, и хотел набраться у друга той смелости, с которой можно было хотя бы «привет» сказать. Феликс никогда не был каким-то застенчивым, сцены не пугался, любил самовыражаться, но вот сталкиваясь с Хёнджином в коридоре, он терялся и замирал. Ли уже нафантазировал у себя в голове, как будут развиваться их отношения, пропустив ту часть, где они знакомятся. Он помечтал о свиданиях с пианистом, о том, как Хван будет учить его игре на пианино, как будет делиться своим внутренним миром, но забыл, что для этого сначала нужно с ним заговорить. Феликс представлял себе пианиста не таким холодным и самодовольным, каким он казался на первый взгляд. Он хотел видеть в Хёнджине приятные черты и боялся разочароваться, если его представления о музыканте окажутся ложными.

Феликс подходит к нужной аудитории и замечает уже довольно привычную картину – Джисон прижимает Минхо к стене, оставляет между ними лишь сантиметров двадцать. Гитарист упирается рукой в стену возле головы пианиста. Минхо держит в руках ноты и звонко смеется, когда Джисон о чем-то шутит. Хан смотрит на реакцию своего нового партнера, и в его груди растекается счастье. Хоть день концерта, на котором Минхо подменял Сынмина, прошел (очень успешно прошел!), но их отношения только начались. Феликс стоит в метрах пяти от парочки и наблюдает. Он не может показывать другу, что злится, но это так. А на кого ему злиться? На Джисона, который нашел себе парня? Это очень глупо. Но Ли завидует, и его настроение заметно от этого изменилось.

— Смотрятся вместе, да? – сзади подлетает Чанбин, стягивает с Феликса капюшон и приобнимает за шею. Парень хмурится, смотрит на барабанщика из-под свисающей челки, тихо рычит и натягивает капюшон обратно. Ли двигается в сторону класса, в котором они сейчас должны репетировать, и заходит первым, даже не поздоровавшись с ребятами.

— И тебе привет, – кричит Джисон в спину, цокает себе под нос, а потом возвращает взгляд к Минхо и снова мякнет, глядя в эти карие ангельские глаза. — Останешься на репетицию? Можем потом погулять, – предлагает Джисон, поправляя челку Минхо.

— Мне что-то подсказывает, что твой друг мне не рад, – Минхо поджимает губы.

— Феликс-то? Брось! С чего это? – усмехается Джисон. — Он – солнышко.

— Кажется, солнышко скрылось за тучами.

— Не говори, что из-за него ты не останешься на репетицию, – Джисон надувает губы.

— Останусь, – Минхо отталкивается от стены и врезается в торс Джисона, который твердо упирался рукой в стену.

— Поцелуешь? – дразнит Джисон.

— Что? Прям здесь? – Минхо опешил.

— Все уже разошлись по классам. Мы ж не в школе, всем плевать, – Джисон играет бровями. Минхо сдерживает смешок, потому что Хан уж больно забавный, и тянется к его губам, оставляя на них легкий поцелуй, после чего обходит его и заходит в класс, а Джисон все еще стоит, слизывает сладкий вкус ванили гигиенической помады, которой пользуется Минхо.

Ли садится на стул в углу класса, достает тетрадь с карандашом и начинает черкать строки новой песни, к которой Джисон обещал придумать мелодию. Феликс болтает с Сынмином, рассказывая все, что произошло в его отсутствие. С Чанбином Ли не мог поговорить о своих переживаниях, потому что барабанщик не затыкался о том, что это именно он помог Джисону сблизиться с Минхо, хотя это полная чушь. Он искренне радовался за их отношения, может, даже слишком сильно. Феликс тоже хотел бы порадоваться за них, но пока ему лишь больно от того, что кому-то это дается так легко, а он уже весь мозг себе проел, прокручивая различные ситуации, в которых сможет подойди к Хвану.

— Ну что? Начнем? – спрашивает Джисон, смотря на заболтавшегося с Сынмином Феликса. — Кхм, Феликс, тебя ждем, – Хан обращается чуть более строго, все-таки нужно соответствовать позиции лидера.

Ли отходит от пианино, молча берет бас, который уже стоял подключенный к усилителю, и встает на свое место. У Феликса на душе сейчас кошки скребут, раздирая внутренности в клочья. Таким озлобленным и в то же время несчастным он никогда еще себя не чувствовал.

— Ликс, все в порядке? – интересуется Джисон, потому что черная аура басиста начинает медленно распространяться от центра, где он стоит, достигая стен, так что даже Минхо ощущает стоящее в помещении напряжение и отрывается от тетрадки, робко поглядывая на басиста.

— Да, – низко произносит Феликс, шмыгает носом и слегка встряхивает плечи, пытаясь сбросить напряжение. Джисон недоверчиво на него смотрит, ведь понимает, что что-то не так.

— Окей. Пройдемся по репертуару с концерта, вспомним. Шесть, семь, восемь.

Феликс не особо концентрируется на игре, пальцы сами щипают струны, а разум где-то за дверью ищет нужный класс, в котором сейчас репетирует Хёнджин. Ли представляет уже знакомую картинку того, как Хван сидит за инструментом, плавно качается в такт музыке, на нем шелковая розовая рубашка и синие брюки. В розовом Хёнджин выглядел как самая сладкая конфетка, которую разрешают съесть только после обеда. И Феликс готов скупить все обеды и наесться до отвала, чтобы ему разрешили притронуться к сладкому, место на десерт у него есть всегда. Правда, Ли боялся, что конфетка была с сюрпризом – снаружи шоколад, а внутри окажется начинка из изюма – Феликс ненавидел изюм. Но, тем не менее, влечение к Хёнджину от этого не становилось слабее.

— Супер! – восклицает Джисон. — Но, Феликс, мне показалось или ты как-то без энтузиазма сегодня играешь? – спрашивает гитарист. Джисон не боится нарваться на разгневанного Феликса, он прекрасно понимает, что он и Минхо ни в чем не виноваты, и то, что сейчас происходит в душе Ли, исключительно его проблемы. Но если Феликс решит поделиться своими переживаниями, то, может, и обстановка станет чуть менее давящей. Молчание убивало.

— Я где-то ошибся? – спрашивает Феликс, не поднимая головы.

— Нет, но…

— Тогда в чем проблема? – Ли поворачивает голову, и Джисон видит враждебный взгляд и напряженные скулы.

— Ты сегодня хмурый, словно туча, хотя на улице вон какая ясная погода, – Джисон показывает в окно. — Что-то произошло? Если хочешь, можем поговорить после репы, – Джисон не желает ссориться и старается проявить как можно больше дружелюбия. Ему не нужен разлад в группе.

— Не хочу, – Феликс снимает гитару и начинает убирать ее в кейс.

— Мы же еще не закончили. Ты куда? – Джисон сильно удивляется и посматривает на не менее озадаченных парней. Чанбин пожимает плечами.

— Думаю, вы и без меня справитесь. У меня дела, – бросает Феликс и выходит из класса, громко хлопнув дверью.

— Да что на него нашло? – Джисон впадает в ступор.

— Я шокирован не меньше, чем ты, – говорит Чанбин и чешет палочкой затылок.

— О чем вы болтали, когда мы зашли? – интересуется Джисон у Сынмина, который явно что-то знает.

— Я не знаю, стоит ли рассказывать. Феликс не говорил, что это секрет, но и не давал разрешения делиться с кем-то, – Сынмин сомневался.

— Мы здесь вроде друзья все, нет? – спрашивает Джисон. — Если Феликс так не хочет чем-то с нами делиться, то пусть хотя бы не выплескивает гнев на нас.

— Да скажи ты, – просит Чанбин. — Может, мы помочь сможем.

— Это вряд ли, – усмехается Сынмин.

— Что же у него такое произошло? – удивляется Джисон.

— Он сохнет по Хван Хёнджину, – говорит Сынмин.

Минхо, который до этого момента спокойно сидел в углу, поднимает голову и смотрит в сторону ребят. Он усмехается себе под нос, потому что знает, сколько еще студентов в консерватории влюблены в этого пианиста, да он и сам пару раз заглядывался, но Хёнджин – не его типаж.

— И всего-то? Влюбился? В этом вся проблема? – выпаливает Джисон и смеется.

— Ну, для тебя, может, не проблема, – Сынмин смотрит на Минхо, а Ли становится как-то некомфортно, будто он являлся причиной такого настроения Феликса и того, что Джисон чуть не поругался с другом. — А Хёнджин ему уже давно нравится.

— Так пусть подойдет к нему, поздоровается, – Джисон откровенно не понимал, что в этом такого сложного.

— Ты не понимаешь, Джисон. Может, тебе это легко, а ему – нет. Ты Хёнджина вообще видел? – Сынмин явно был на стороне Феликса, но Джисон думал, что в данной ситуации даже сторону выбирать не стоит, это какой-то абсурд.

— Ну, видел, и я даже хотел к нему подойти и попросить сыграть за тебя, но Минхо согласился, – Джисон посмотрел на своего парня и улыбнулся, ловя на себе такой же радостный взгляд.

— И, кстати, об этом он тоже говорил, – Сынмин показал пальцем сначала на Джисона, потом на Минхо.

— Что ты имеешь в виду? – Джисон нахмурился и вскинул бровь.

— Ну, ваши отношения…

— Что с ними не так?

— Все так, это он просто не может сейчас смотреть на парочек, которые обнимаются в коридоре.

— И что теперь, мне с Минхо порвать? – Джисон повышает голос, удивляется, а потом смеется.

— Эй! – выкрикивает Минхо и с укором смотрит на своего парня.

— Успокойся, все нормально, – улыбается Хан.

— Смотри мне, – Минхо стреляет взглядом и возвращается к своим делам.

— Он слишком бурно реагирует, – продолжает Джисон.

— Согласен. Но сердцу не прикажешь, – пожимает плечами Сынмин.

Феликс шел по пустому коридору консерватории, он искусал себе все губы, пока проделывал путь к заветному классу, в котором всегда занимается Хёнджин. Но на этот раз он останавливается в нескольких метрах от двери, потому что перед классом стояла компания девчонок и наблюдала за игрой пианиста точно так же, как делает Феликс. Парень замирает и не двигается, потому что не хочет стоять в этой толпе студенток и быть таким же помешанным на Хёнджине, хотя он ведь таким и являлся.

Хван выходит из класса, запирает его на ключ. Феликс сглатывает, увидев его статную фигуру, влюбленному парню дыхание спирает. Ему кажется, что его не видно, хотя Ли, словно каменная статуя, стоит посреди коридора. Девочки подходят к пианисту, что-то ему говорят, Хёнджин улыбается, даже смеется, а Феликсу неприятно. Что это он такой веселый? Он никогда не улыбался, когда басист встречал его в коридоре. Феликс сжимает ручку рюкзака на плече, напрягает челюсть. Ревнует. Хёнджин медленно поворачивает голову в сторону Феликса, сменяясь резко в лице, и Ли срывается с места и скрывается за ближайшим углом. Он прижимается спиной к стене, глубоко дышит, закрыв глаза. «Чуть не попался», – думает он. И ровно в тот момент, когда Феликс более-менее успокоился, мимо него проходит Хёнджин. Феликс вдыхает аромат его дорогого парфюма с нотками роз и теряется. Стоит как вкопанный, вжавшись в стену, и лишь взглядом провожает пианиста, который даже не посмотрел на него. Феликс любуется Хваном, как он грациозной походкой вышагивает по коридору, смотрит на его бедра, сглатывает и прикрывает глаза лишь на пару секунд, после чего теряет пианиста из виду. Феликс бьется затылком о стену и злится на себя, что не может сделать первый шаг, ведь от Хёнджина он его точно не дождется.

***

Феликс сидит возле барной стойки в дорогущем ресторане и пьет безалкогольный коктейль, который переливается сине-зеленым оттенком. В этом заведении он может себе позволить лишь один напиток, который потягивает очень медленно, так что лед успевает полностью растаять. Ли снова соврал Джисону, что помогает матери, а на самом деле сидит в ресторане, где часто выступает Хёнджин. В центре зала стоял массивный красный рояль, крышка которого была открыта, чтобы звучание звонко расходилось по залу и доходило до самых дальних столиков. Теплый желтый свет отскакивал от глянцевой поверхности, придавая инструменту и без того богатый вид.

— Он еще не пришел? – рядом с Феликсом садится парень на вид старше него. Вьющиеся каштановые волосы, очки в белой оправе, серо-голубой свитер, который чуть велик, брюки цвета хаки – откровенный вид ботаника, и никто бы не подумал, что этот парень являлся ди-джеем в одном из модных клубов Сеула. Бан Чан – давний друг Феликса, который выпустился из консерватории пару лет назад и с головой погрузился в создание собственной электронной музыки.

— Нет, – устало вздыхает Феликс и крутит в стакане трубочку, мешая почти растаявшие кубики льда.

— Не отчаивайся. Он ведь никогда не пропускает выступление, – Чан хлопает парня по спине. — А вот и он, – в зале ресторана раздаются аплодисменты, когда Хван Хёнджин в малиновом фраке кланяется и садится за рояль.

Феликс, забыв, что коктейль безалкогольный и не поможет сейчас ему расслабиться, быстро втягивает через трубочку напиток, слегка давясь, и поворачивается в сторону Хёнджина. Пианист виртуозно перебирает клавиши и производит на свет минорную мелодию. Феликс замирает, смотрит на объект своего вожделения стеклянным взглядом. Все вокруг стирается, гости ресторана становятся мутными, будто на них фильтр наложили, и в центре остается только Хёнджин. Музыка заполняет уши, Феликс впадает в транс. Чан тоже наблюдает за игрой, но не так внимательно, время от времени отвлекаясь на свой напиток. Хван заканчивает произведение, встает и кланяется под звонкие аплодисменты. Пианист выпрямляется и замечает темную фигуру, которой являлся Феликс. Ли даже в такое дорогое место не подумал одеться подобающе – по привычке надел черные джинсы и худи. Он очень сильно выделялся среди гостей, одетых в изысканные костюмы. Феликс вмиг разворачивается к барной стойке.

— Он все еще смотрит? – спрашивает Ли, замерев на месте.

— Нет, ушел, – спокойно говорит Чан, и Феликс падает на барную стойку, ударяясь о поверхность лбом. — Да че ты так себя изводишь? – парень гладит несчастно влюбленного друга по спине, а Феликс лишь ноет себе в ладони.

— Я боюсь. Он на меня в консерватории даже не смотрит. Взгляд такой холодный. Он меня ненавидит, – хнычет Феликс, уставив свой уставший от сердечных терзаний взгляд на друга.

— С чего ты это взял? – усмехается Чан и залпом допивает виски.

— Не знаю, – Феликс чешет затылок.

— Он тебя даже не знает, а ты уже за него все решил – нравишься ему или нет.

— Что мне делать? – Феликс снова падает на барную стойку и натягивает на голову капюшон.

— Для начала – не прячься и будь собой, – Чан стягивает капюшон, а Феликсу кажется, что он будто голым стал. — Потом – подойди к нему, в конце концов, – Феликс снова начинает завывать. — Да, страшно, но по-другому никак, – слова Чана звучали вполне логично, и Феликс это понимал, но все же хотел просто пропустить этот неловкий период знакомства и приступить к самому интересному.

— А что, если он… – начал Ли, поднимая на друга слегка влажный взгляд.

— Никаких «если»! Пока будешь гадать, он уже найдет себе кого-нибудь, и что ты тогда будешь делать?

— Плакать, – уголки губ Феликса опускаются, глаза наполняются слезами. Бан Чан устало выдыхает и прижимает друга к себе, забирая в свои объятия.

— Все будет хорошо. Ты смелый парень, я знаю, – Чан поддерживающе хлопает друга, который уткнулся ему носом в грудь, по спине. — Кстати, – Чан легонько отталкивает Феликса и смотрит в его большие глаза, которые сейчас выглядели по-детски невинно, — я видел Хёнджина недавно в нашем клубе.

— В клубе? Хёнджина? – Феликс озадачивается.

— Да. Ты меня столько раз сюда приводил посмотреть на него, что я Хёнджина везде теперь узнаю. Как только я еще в него не влюбился? – шутит Чан, за что получает от друга несильный удар под дых.

— Размечтался! – ревнует.

— Твой он, твой. Я не готов так страдать, – еще один смешок Чана и второй удар от Феликса. — Да хватит меня лупить, – Феликс лишь недоверчиво смотрит на друга. — В общем, приходи в субботу вечером. Он как раз в прошлую субботу приходил, может, и в этот раз придет.

— Он был один? – Феликс загорается идеей друга.

— Не знаю, но танцевал вроде один, хотя в толпе не разглядишь, – пожимает плечами Чан.

— Ну, приду, и что дальше?

— Мне тебе подробную инструкцию расписать? – смеется парень, а Феликс закатывает глаза. — Придешь, выпьешь коктейль, когда заметишь Хёнджина на танцполе, подойдешь и начнешь танцевать, а там, глядишь, что-то и закрутится, – подмигивает Чан, а Феликс впитывает каждое слово, запоминает и составляет в своей голове сценарий, которому будет следовать. — Только оденься как-нибудь, – Чан оглядывает одежду Феликса, — более соблазнительно, что ли. Клуб модный, там дресс-код. В таком прикиде тебя просто не пустят, – Феликс уже погрузился в свои мысли, проигрывая вечер с Хёнджином в клубе. Он любил мечтать и сейчас себе в этом не отказывает, представляя то, как они с Хваном танцуют, снова пропустив часть со знакомством. — Ну что? Придешь?

— Да, – отвечает Феликс, и на его лице снова появляется улыбка, сердце дрожит в предвкушении выходных.

***

Феликс нервничает, перебирая свой гардероб, в котором нет ничего соблазнительного. И как дерзкий рокер собрался притягивать внимание утонченного пианиста? Ли надевает кожаные узкие брюки, которые в самый раз попадали под описание «модный», и черные ботинки из грубой кожи, но Феликс надеется, что на обувь смотреть особо не будут. Парень смотрит на выложенные на кровати черную водолазку, которая, в принципе, будет сидеть на нем сексуально, и на такого же цвета безрукавку с красной надписью AC/DC. Душа тянется к футболке, но Феликс стесняется своих тонких рук, хотя понимает, что в клубе будет жарко, и в водолазке он запарится. Все-таки он выбирает безрукавку, потому что Чан велел не притворяться. Феликс любит рок-музыку и скрывать это не собирается. Он заправил футболку в брюки и подпоясался ремешком, подчеркивая талию. «Довольно соблазнительно», – обнадеживает себя Феликс.

Возле клуба длинная очередь, Феликс мнется в самом конце, переступает с ноги на ногу. Вечером было прохладно, и Ли накануне попросил у Сынмина кожаную куртку – в ней он выглядел еще более модно. С Джисоном он так и не обмолвился ни словом о своем краше на Хёнджина, но общение вновь стало дружелюбным, как и раньше. Феликс понимал, что злиться на чьи-то отношения – очень глупо. Он просто старался не обращать внимания на обжимания Джисона и Минхо в коридоре консерватории.

— Ты уже здесь. Пойдем, через черный ход проведу, – Чан внезапно оказался рядом, схватил парня за руку и потащил во двор. Феликс был не против постоять в очереди, морально подготовиться, получить оценивающий взгляд вышибалы, чтобы точно понять, достаточно ли он модный для данного заведения. — Ты принарядился, круто, – восклицает Чан, пропуская Феликса в здание.

Громкая музыка бьет по ушам, биты сотрясают органы. Феликс бывал в клубах, но не в таком. Люди разодеты в дорогущие одежды, девушки в коктейльных коротких платьях – все красивые, как модели. Черный пол переливается под ярким свечением пурпурных софитов. Чан берет Феликса за руку и ведет к свободному месту за барной стойкой.

— Крис! Привет, – здоровается бармен, и парни проделывают какое-то странное рукопожатие, из которого Феликс запомнил только удар кулаками. Что-то типа секретного дружеского приветствия, которое в школе придумывают лучшие друзья.

— Приготовь ему самый вкусный коктейль. Запиши на меня, – Чан подмигивает и уже собирается уйти.

— Ты куда? – Феликс тянет друга за край его джинсов, касаясь пальцами оголенного торса, потому что на Чане был кроп-топ, не скрывающий твердые кубики пресса.

— Мне надо толпу развлекать, – усмехается Чан. — Все будет нормально. Выпей, расслабься. Не думай, что ты пришел только из-за Хёнджина. Просто получай удовольствие. Захочешь потанцевать, приходи. Включу тебе самые лучшие треки, – Чан хлопает парня по спине, заботливо гладит, кивает бармену и уходит, скрываясь в толпе.

Феликс растерянно осматривает зал, высматривая Чана, потому что ему становится спокойнее, когда он видит друга.

— Сеул! – раздается громкий голос в колонках, и Феликс устремляет свой взор на пульт ди-джея, где уже стоит Чан. — Готовы к жаркой ночке? – в зале раздается шум, толпа кричит. Чан включает трек, прижимает плечом наушник к уху и производит руками с пультом манипуляции, которые Феликс совершенно не понимает – все, что он знает, это струны.

— Твой напиток, – бармен ставит перед Феликсом высокий стакан с коктейлем оранжевого цвета. Ли пробует, смакует, слегка ощущает горечь алкоголя, но его перебивает сладкий персиковый сироп. — Нравится? – Феликс кивает и пьет еще. Сейчас алкоголь ему нужен как никогда. По телу разливается тепло, и в куртке становится жарко. Ли снимает верх и кладет на барный стул. — Давай, могу под стойку положить. Заберешь потом, – Феликс, не думая, передает кожанку. Бармен такой дружелюбный оказался.

— Спасибо, – улыбается Ли.

— Друзья Криса – мои друзья, – бармен подмигивает и уходит обслуживать других клиентов.

Пока что Феликс особо не тревожился, атмосфера стояла приятная, музыка – тоже. Ли выискивал в толпе блондинистые волосы пианиста, потягивая напиток. Тревожные мысли уходили на второй план с каждым глотком. Но людей было так много, что взгляд разбегался, не успевал проанализировать происходящее.

Чан сыграл уже два трека, которые длились довольно долго – больше пяти минут точно. Феликс допил коктейль и не хотел просить второй, потому что встретиться с Хёнджином желал в более-менее трезвом виде. Алкоголь слегка расслабил его тело и разум, но необдуманных действий он в таком состоянии не совершит. Он не хочет на следующее утро жалеть, что сделал что-то постыдное или неловкое.

— Я вижу в толпе очень симпатичного блондина, который не стесняется своих движений. Посвящаю следующий трек ему, – говорит Чан в микрофон, и Феликс вскакивает с барного стула и напрягается, словно струна, и дрожит внутри точно так же.

Не мог Чан про рандомного блондина так сказать, это явно намек Феликсу, чтобы он двигал свой зад на танцпол. Ли медленно шагает в толпу танцующих молодых людей, протискивается, пытается найти свободное место, чтобы начать танцевать, хотя единственное, чем сейчас занят его разум, так это Хёнджином где-то посреди танцпола. Феликс останавливается, замечая стройную фигуру пианиста в трех метрах от себя. Их разделяет лишь пара людей, но Ли начинает танцевать, не подходя ближе. Трек, который поставил Чан, ритмичный с нотками рока, как и любит Феликс. И парень приятно удивляется, когда видит Хёнджина, танцующего под такую довольно грубую музыку. Феликс погружается в движения, отдается танцу, опустошая разум от назойливых мыслей. Он старается не стоять на месте и медленно двигается в направлении Хёнджина. «Лишь бы не споткнуться», – проговаривал про себя Ли. Он двигался спиной, чтобы случайно столкнуться с Хваном в танце, но, не успев даже дотронуться до него спиной, талию Феликса обвили чужие руки, и парень испуганно посмотрел на кисти, которые нежно держали его за бока. Он боялся, что кто-то нахально притянул его к себе, когда единственные руки, которые он хотел видеть на своей талии, это руки Хёнджина. И сердце Феликса замирает, время вокруг останавливается, когда он понимает, что это кисти пианиста. Эти длинные пальцы, которые он разглядывал каждый раз, когда смотрел в окошко музыкального класса, он узнает из тысячи. Хёнджин пьян? Он в курсе, что сейчас обнимает Феликса, которого в упор раньше не замечал?

— Привет, Феликс, – слышит парень у себя над ухом. Голос обволакивает уши, словно мед. От горячего дыхания по спине бежит разряд, и Феликс почему-то хочет вырваться. Ощущение, что его поймали с поличным. Он боится развернуться. Ли чувствует, что Хёнджин двигается, танцует, а сам он остолбенел. Руки Хвана пытаются слегка подвигать телом Феликса из стороны в сторону, и Ли, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, начинает покачиваться, синхронизируя свои движения с пианистом. Хёнджин сжимает талию крепче и притягивает хрупкое тело парня к себе, и если бы в зале не играла музыка, то все бы услышали, как Феликс ахнул. Он не ожидал такого поворота событий. Ли накрывает ладонями кисти пианиста, задерживая их на себе. «Так приятно».

Чан довольно наблюдает за танцующими парнями, радуясь, что план успешно сработал.

Хёнджин спускает руки на бедра Феликса, а потом резко разворачивает на себя и сует ладони в задние карманы парня. Ли округляет глаза. Хёнджин, который стоял сейчас перед ним, не был глыбой льда и серьезности, в его глазах виднелся эффект алкоголя, но точно такой же взгляд был и у Феликса. Разум обоих парней был чист, все, что происходило, было исключительно по собственному желанию, а не под влиянием алкоголя, хотя он помог слегка расслабиться и осмелеть.

Феликс обвивает шею Хвана и смотрит в его до безумия красивые глаза, в которых готов прямо здесь утонуть. Хван растягивает губы в улыбке, не в той, которую показывал тем студенткам, а в другой – искренней. Он разглядывает растерянное милое лицо Феликса, на которое не успевал посмотреть в консерватории. А Феликс знает все черты лица Хёнджина и теперь безумно хочет притронуться к мягкой светлой коже. Феликс сглатывает, когда замечает слегка приоткрытые губы пианиста – они так манят. Хёнджин сильнее прижимает парня к себе, сминая ягодицы, и Феликс снова ахает от плотного соприкосновения их тел. Хван высокий, и Ли стоит немного поднять взгляд наверх, как он сталкивается с таким же полным желания взором. Феликс облизывает губы и решается. Если не сейчас, то больше никогда не получится. Парень тянется и касается губ пианиста, плотно прижимаясь к ним. Хёнджин отвечает, сжимает ягодицы, отчего у Феликса предательски тянет внизу живота. «Не хватало сейчас, чтобы у меня встал», – боялся Ли. Всего несколько секунд парни мяли губы друг друга. В первую секунду Феликсу вскружило голову, во вторую – он пытался понять, правильно ли он целуется, а в третью – до него дошло осознание ситуации, и он резко разорвал поцелуй и объятия, вынимая руки Хёнджина из своих брюк. Хван удивлен не меньше Феликса, который начал пятиться назад, надеясь, что толпа за ним расступается, как в каком-то фильме. Но он врезался во всех, кто был позади, и смотрел на огорченное лицо Хёнджина, который не спешил за ним бежать. Феликс испугался. А чего испугался? Больше всего он боялся, что его отошьют, а оказалось-то все наоборот. Хёнджин сам к нему приблизился, обнял, ответил на поцелуй, а Феликс даже не поздоровался, а теперь сбегает, потому что был готов ко всему, но не к первому поцелую.

— Как отдыхается? – интересуется бармен.

— Я пойду, поздно уже. Можно куртку? – бармен без лишних вопросов отдает кожанку, и Феликс сломя голову выбегает из клуба через главный вход, сталкиваясь с десятками любопытных глаз. Ему кажется, что все смотрят только на него, хотя это было не так.

Ли выходит к проезжей части, тянет руку в попытке поймать такси и садится в первый подъехавший автомобиль. Парень кутается в куртку, которая ему немного велика и облизывает только что поцелованные Хваном губы. Чем дальше такси уезжало от клуба, тем спокойнее и одновременно тревожнее ему становилось, ведь в понедельник он сто процентов столкнется в коридоре с Хёнджином. А теперь встает вопрос: Хван проигнорит его, как и всегда, или захочет поговорить о случившемся в клубе? И Феликс даже не знает, какой из вариантов лучше. В одном он будет чувствовать себя брошенным, хотя это он сбежал, а в другом – будет растерян, либо выпалит Хёнджину, что сохнет по нему уже два года.

Вернувшись домой, Феликс даже не раздевается, лишь снимает ботинки и заваливается на кровать, укутываясь в одеяло. На губах все еще стоит ощущение поцелуя, ягодицы ощущают фантомные прикосновения рук Хёнджина, а живот больно скручивает, и Феликс не понимает, он голоден или это от напряжения, но, скорее всего, второй вариант.

***

Чан не раз писал Феликсу и спрашивал, что произошло, не обидел ли его Хёнджин, и когда он узнал, что они поцеловались, то вообще ничего не понял. «Ты почему сбежал тогда?» – писал Чан. «Не знаю. Испугался.» – отвечал Ли. А чего испугался, он не мог объяснить. Феликс прятался по классам в перерывах, стараясь не сталкиваться с Хваном. И в понедельник ему повезло, он ни разу не встретил Хёнджина, но потом услышал от какой-то студентки, что Хвана в этот день вообще не было на занятиях. «Зря только переживал», – подумал Феликс.

Ли предположил, что Хёнджин заболел, хотя в субботу, кажется, он чувствовал себя вполне себе хорошо. Поэтому на следующий день Феликс не стал скрываться и пока шел по коридору, уставив взгляд на свои грязные кроссовки и ругая себя, что не почистил их перед выходом, уткнулся лбом в чью-то крепкую грудь. Феликс медленно поднял взгляд и от испуга округлил глаза.

— Привет, Феликс, – Хёнджин уже не улыбается, он смотрит обиженно и недовольно, но не потому, что Ли наступил ему на ногу, а потому, что ему не понравилось, что его бросили посреди танцпола.

Феликс отступает назад и разворачивается, дабы не совершить ту же ошибку, что и в клубе, когда он слепо пятился назад. Ли спешно начинает двигаться по коридору, огибая идущих навстречу студентов, и заворачивает в первый попавшийся класс, который благо оказывается открытым.

— Феликс! – вскрикивает Джисон. — Напугал, – Хан отталкивает от себя Минхо, который только что нависал над сидящим на краю парты Джисоном и жадно целовал.

— Запирать дверь надо, – бурчит Феликс, игнорируя любовные ласки, которые только что увидел, а потом уходит за спину Минхо, с которым толком и не общается, но спрятаться почему-то хочется именно за ним. Пианист удивляется и вздрагивает, когда Феликс хватается за его плечи.

— Что происходит? – спрашивает Джисон, а потом дверь класса распахивается, и на пороге появляется Хёнджин. — Ясно, – Хан показывает Минхо рукой, что им пора, а Феликс не собирается отцепляться от пианиста, но Минхо сбрасывает его ладони со своих плеч и уходит за своим парнем.

— Куда вы? Погодите, я с вами, – Феликс спешит за Минхо, но Хван преграждает путь и захлопывает дверь. Ли нервно сглатывает и снова пятится назад, врезается в край парты и тяжело выдыхает.

— Почему ты убегаешь? – мягко без толики раздражения спрашивает Хёнджин, а Феликс будто язык проглотил.

— Я испугался, – проговаривает Феликс, робко смотря на пианиста, который уперся спиной в дверь и ближе не подходит.

— Чего? Меня? – удивляется Хван.

— Не тебя, – Феликс поджимает губы и смотрит в пол.

— Тогда почему ты сбежал? – Хёнджин сделал шаг к Феликсу, но остановился, когда тот поднял на него взгляд полный любви и страха быть отверженным одновременно.

— Подумал, что это было ошибкой. Ты был пьян.

— Ты тоже, но я мыслил трезво, – Феликс жмется. — Я знаю твоего друга ди-джея, видел вас часто в ресторане. Думаешь, я не заметил, как ты приходишь буквально на каждое мое выступление? – Хван делает еще шаг вперед.

— Так я, в принципе, и думал. Ты никогда на меня не обращал внимания, – Феликс снова опускает взгляд, смотря на свои запачканные кроссовки, которые не идут ни в какое сравнение с лакированными ботинками Хёнджина.

— Ты так растерянно на меня всегда смотрел, что я не осмеливался подойти. Ты бы убежал еще раньше, чем я раскрыл рот, – усмехается Хёнджин.

— Думаешь, я трус? – Феликс хмурится.

— Нет. Может, слегка неуверенный, – Хёнджин постепенно сокращает между ними расстояние. «Неуверенный» звучит лучше, чем «трус», однако Феликсу все равно досадно, что его таковым считает тот, кто ему сильно нравится, но он сам поставил себя в такое положение, так что остается либо смириться, либо показать себя с другой стороны. — Не думаешь, что если бы мне было плевать на этот поцелуй, то я бы за тобой не гнался по коридору? – Хёнджин встает перед Ли и смотрит чуть сверху.

— Тебе не все равно? – взгляд Феликса полон надежды.

— Нет, – утверждает Хёнджин и упирается руками в край парты по бокам от Феликса. Их лица в двадцати сантиметрах друг от друга. — А тебе? Все равно или нет? – Хван пытливо смотрит, Феликс усмехается. — Чего смешного?

— Я в тебя уже два года влюблен, типа, – Феликс улыбается, замечая на лице Хвана удивление. — Не знал? – Хёнджин мотает головой. — Видимо, я хорошо скрывался, ну, до сих пор, – Хван смотрит то в глаза, то на губы, Феликс приоткрывает рот, потому что нос вбирает в себя совершенно недостаточно воздуха, и Хёнджин льнет к дрожащим губам, раскрывает их шире, скрепляет их взаимные чувства в протяжном поцелуе.

Феликс толкает парня в грудь, выпрямляя руки.

— А когда я тебе понравился? – Ли вопросительно выгибает бровь.

— Когда в третий раз увидел тебя в ресторане. Потом заметил, как ты наблюдаешь за моей игрой в консерватории. И в коридоре я прикладывал усилия, чтобы спокойно пройти мимо тебя, – Феликс ощущал сердцебиение Хёнджина под слегка вспотевшими ладонями, и его сердце копировало этот спокойный ритм.

— Я думал, я тебе противен, – Феликс несильно ударяет Хвана в плечо, на что пианист смеется.

— Прости, если создал такое впечатление, – Хёнджин поджал губы и провел пальцами по каштановым волосам парня, зачесывая прядку за ухо.

— Да ну тебя, – и Феликс еще раз намеревается ударить парня в плечо, но Хван хватает руку Ли за запястье и гладит пальцем ладонь.

Хёнджин смотрит на ладошку, которая на удивление мягкая, хотя руки гитаристов обычно грубые и шершавые. Пианист прикладывает ладонь парня к своей щеке, а Феликс и не против. Кажется, бежать уже некуда, да и незачем. Секрет Феликса раскрылся, и последствия совсем не пугали. Ли тянет Хёнджина к себе за шею и уверенно целует, наслаждаясь каждым прикосновением их губ и переплетающихся языков.

***

Феликс вновь засиял. Он, как прежде, общался с группой, которая теперь была в курсе его продолжительной влюбленности, которая все-таки обрела счастливый финал в виде состоявшихся отношений. Хёнджин тоже, как и Минхо, приходил иногда на репетиции ребят. И оказалось, что Хван не так далек от рок-музыки – слушал этот жанр, когда в школе учился, но потом его резко потянуло к классике и фортепиано. Парни ходили по выходным в клуб, где играл Чан, и иногда устраивали парные свидания, приглашая Джисона и Минхо. Феликс попросил Хёнджина научить его игре на фортепиано, хотя толку от этого было мало, но Ли просто было интересно попробовать.

— Я не дотягиваюсь до октавы, – рычит Феликс и пытается мысленно удлинить свои пальцы, а Хёнджин смеется. — Что смешного? Не у всех такие длинные пальцы! – злится Ли, но скорее на себя.

— Да брось! Такие широкие аккорды встречаются редко, поэтому не заморачивайся. Зато ты прекрасно играешь на гитаре, – Хёнджин кладет ладонь на бедро Феликса и нежно поглаживает.

— Просто «прекрасно»?

— Восхитительно, – певуче произносит Хван и смотрит на Феликса.

— Тебя научить?

— Игре на гитаре? Не очень хочется, – пожимает плечами Хван и ведет руку все выше по бедру.

— Хёнджин, – Феликс ерзает на одном месте, — мы же в музыкальном классе. В консерватории. Тут, между прочим, окно в коридор есть, – Ли указывает в сторону двери, но руку не сбрасывает.

— Я знаю. Можем уйти в другой класс, – Хёнджин доводит руку до конца и касается ладонью твердого бугорка, а потом улыбается.

— Я даже не знаю, – Феликс сдвигает ноги, напрягает их, чтобы возбуждение не растекалось по всему телу, иначе он не вынесет этих ласк и накинется на Хёнджина прямо здесь.

— Ладно, – Хван убирает ладонь и возвращается к нотам, начиная играть мелодию, а Феликс ощутил себя обделенным и обиделся, хотя сам не смог смело взять и согласиться на предложение Хёнджина уединиться в другом месте.

— Эй! Придурок! – Феликс бьет Хвана в плечо.

— Что ж ты такой драчливый? – смеется пианист.

— Сначала возбуждаешь, а потом бросаешь на пол пути.

— Все-таки возбудился? – Хёнджин облизывает губы.

— Да, блять! – Феликс показывает на слегка выпирающий стояк. В узких джинсах сложно что-либо скрыть.

Хёнджин закусывает губу, кладет ноты к себе в портфель, закрывает пианино и хватает Феликса за руку, уводя из класса. Ли едва успел свой рюкзак схватить. Хёнджин подходит к охраннику, просит ключ и без лишних вопросов получает желаемое.

Пианист открывает класс, в двери которого не было никакого окошка, пропускает внутрь Феликса, заходит за ним и запирает дверь. Ли кидает рюкзак к стене, туда же летит и портфель Хёнджина. Хван в одно мгновение сокращает между ними расстояние, впивается в губы Феликса, держа его лицо в своих ладонях. Ли не успевает дышать, делает вдохи носом, а выдыхает уже в поцелуй. Хёнджин направляет его к дивану, и Феликс падает на мягкую поверхность, расцепляя поцелуй. Парень оглядывается и понимает, что это не музыкальный класс.

— Где мы? Я тут ни разу не был.

— Конечно, не был. Это учительская, – Хёнджин расстегивает верхние пуговицы розовой шелковой рубашки.

— Что? – Феликс в шоке смотрит на парня, а потом вокруг себя.

— У меня двоюродный брат здесь преподает. Я часто брал ключи, чтобы отдохнуть, когда не высыпался перед экзаменами, – Феликс дивится еще сильнее. — Все в порядке. Учебный день ведь закончился, все разошлись по домам, – Хёнджин расстегивает последнюю пуговицу и кидает рубашку на край дивана. Феликс смотрит на рельефное тело пианиста и не может насмотреться, а еще начинает дико смущаться, потому что у самого телосложение худое.

Хёнджин садится рядом и гладит торс Ли, начиная приподнимать футболку, и Феликс уговаривает себя не противостоять, ведь стесняться на самом деле нечего, если они друг другу нравятся. Только вот мышцы живота сводит, когда он оказывается оголенным, а футболка кладется туда же, где находится рубашка пианиста. Хван отвлекает Феликса поцелуем, когда расстегивает молнию его джинсов и забирается под пояс рукой, обхватывая твердый член. Феликс вздрагивает и томно стонет в поцелуй, когда тонкие ловкие пальцы пианиста дотрагиваются до чувствительной кожи, гладят головку, собирая смазку, и проводят по всей длине до основания. Поцелуй настолько крепкий, так что Феликс не хочет его прекращать. Парень ерзает, приподнимает бедра и стягивает с себя джинсы и боксеры, а рука Хёнджина теперь ходит по его члену гораздо свободнее.

— Стой! – Феликс толкает парня в грудь и смотрит на его брюки. Хёнджин улыбается и раздевается, открывая Феликсу вид на не менее возбужденный орган. Хван хоть и перестал ублажать Ли, но руку не убрал. А Феликс тянется ладонями к крепким плечам и груди, трогает, наслаждается, ведь так давно мечтал об этом.

— Так и будешь смотреть? – смеется Хёнджин, и Феликс хотел бы снова игриво ударить его, но он пересиливает себя и вместо этого смело берет член Хёнджина и начинает водить вверх-вниз, обволакивая его обильно выделяющейся смазкой. Хван издает немой стон, раскрыв рот, и его рука на возбуждении Феликса подрагивает и невольно начинает вновь двигаться. Сложно контролировать чей-то оргазм, когда сам находишься на пределе, и Хван не может, его рука слабеет и опускается Феликсу на бедро. Ли подтягивает ноги на диван и садится на колени, поворачиваясь к Хвану, который сейчас полностью открыт перед ним, и между ними нет места смущению. Феликс целует его в губы, продолжает дорожку из поцелуев к шее, а Хёнджин обнимает его, мнет на спине кожу и тонет в моменте. — Не так быстро, – шепчет Хван.

— Почему? – Феликс целует мягкую кожу возле уха.

— Не хочу, чтоб это заканчивалось, – стонет Хёнджин.

— Это не очень здорово, – Феликс медленно водит рукой по члену, ощущая, как он напрягается. Хёнджин слегка усмехается, после чего упирается руками позади себя, раздвигает ноги и начинает двигаться бедрами навстречу ласкам Феликса. Хван запрокидывает голову назад и глубоко дышит, когда Ли ускоряется и движения становятся грубее и резче. Тело Хёнджина напрягается и спазмирует, когда он кончает. Резко становится жарко от растекающегося по телу наслаждения.

Хёнджин толкает Феликса, укладывая его на спину. Ли не успевает одуматься, как пианист проводит языком по его груди, целует напряженный от возбуждения сосок, так что Феликс стонет. Но к тому, что произошло дальше, Ли не был готов. Хёнджин провел двумя пальцами от основания до головки, собирая стекающую смазку, и член Феликса дрожал от этих прикосновений. Хван ухмыляется, смотрит на заплывший взгляд парня и накрывает головку члена своим ртом, вбирая его сантиметр за сантиметром. Феликс потянулся руками к блондинистым волосам Хёнджина, ворошил его прическу, не знал, куда деть свои руки и себя самого. Рот Хёнджина теплый и влажный, его язык нежно гладит ствол вверх и вниз. Слюна обильно стекает с члена и капает на кожаный диван, ткань которого скрипит под телом Феликса, потому что он двигает бедрами, выгибает спину, хватается рукой за спинку. Хёнджин выпускает член Феликса из плена своего рта и продолжает активно доводить его до разрядки рукой. Ли не потребовалось много времени после такого нежного минета, чтобы обильно кончить. Стон разнесся по комнате, но Ли было плевать на все, кроме момента, в котором они находились. Момент долгожданного уединения, в котором они оба подарили друг другу прикосновения любви. Феликс восстанавливал дыхание, глядя на Хёнджина, который довольно улыбался и облизывал губы, а потом Ли рассмеялся.

— Ты чего ржешь? – Хёнджин не может сдержать улыбки, глядя на лицо парня, усыпанное веснушками.

— Я просто очень счастлив, – Феликс приподнимается и тянется к губам Хёнджина, углубляет поцелуй и встречается с языком Хвана, который чувственно касается его языка. Ли со звонким чмоком отрывается от губ пианиста. — Я так хочу тебя, – произносит Феликс.

— В следующий раз, – Хёнджин убирает слегка взмокшую челку со лба Феликса и смотрит в темные карие глаза. — Только не в учительской, – улыбается Хван и думает о том, что они могли начать встречаться гораздо раньше, заметь он симпатию Феликса, но думать о прошлом нет смысла.

Они сейчас нагло сидят в учительской на диване полностью обнаженные и смотрят друг на друга глазами полными любви.

Хёнджин оказался не таким холодным, как считал Феликс. Он мягкий, добрый, отзывчивый и страстный в поцелуях. Ли ни капельки не разочаровался, и сердце его не обмануло.

— Научишь потом играть на гитаре? – вдруг просит Хёнджин.

— С удовольствием, – Феликс расплывается в улыбке.