А в Конохе выздоровевшую девочку ждало много событий. Во-первых, за миссию, на которой они числились, с которой вернулись живыми, хорошо заплатили. Ханаби вспоминала свой совсем короткий эпизод работы сенсором на задании, и премия начинала казаться вполне заслуженной. На ее часть денег захотелось Ханаби обзавестись призывом. Самым дешевым, который и из битвы не вынесет, и в бою не поможет, это ей казалось ненужным для будущего медика и слишком дорогим, да еще и подчеркивало ее слабость, а вот маленькая пташка, чтобы носить записки Конохомару, была "жизненно необходима". Хьюга вообще не понимала, как она обходилась до этого без столь нужного призыва. Носила такая птичка записки за пять сэн за штуку. Такой призыв она позволить себе могла и даже по-детски гордилась, что сама сможет оплачивать услуги призывной пташки. Ханаби уже представляла себя с татуировкой на предплечье или на спине. Только вот Кабуто был против. Якуши, когда узнал, сказал, что она не уголовница, чтобы ходить с клеймом, поэтому к тату-мастеру пришлось обращаться с весьма необычной просьбой: не набить печать на тело, а продать сам свиток. А потом, убежав довольная из лавки со своей покупкой, она принялась копировать свиток с печатью, старалась запомнить, выучить рисунок, и подолгу тренировала его, доводя до автоматизма навык, чтобы суметь нарисовать его заново самой на любой прочакренной бумаге, когда будет нужно. Так и свиток с собой таскать было не надо, и тело она не изуродовала печатью, и сохранила здоровье, послушавшись Кабуто.

А тем временем сам Якуши очень хотел поговорить с подопечной. И разговор на эту тему доктор все откладывал, надеясь, что время для него еще не настало. Единственный совет, который он дал Ханаби и Конохомару о личной жизни - это было соблюдать осторожность при встречах, опасаться шпионов Сарутоби, приглядывавших за мальчиком, и делать все, чтобы их не раскрыли. Только вот, кажется, ребята не слишком внимательно слушали Кабуто.

- Мне рассказали, что вас с Конохомару-саном вместе нашли. Вы удачно спрятались тогда. - Произнес Кабуто. - Но меня кое-что беспокоит.

- Чего беспокоит? Все же обошлось. Даже нога выздоровела. Только шрам останется.- Сказала Ханаби. И тут же добавила, - я уже давно на такие вещи внимания не обращаю.

- Меня беспокоит не шрам, а ты с Конохомару. - Объяснил Якуши.

- Да, нам стало страшно. Мы дети. Мы убежали. Вот и все. - Ханаби сделала паузу. - Ну, поругай нас за то, что мы - плохие генины.

- Дружба ваша все заметнее. И боюсь, что она совсем не детская. - С грустью проговорил Кабуто.

- Но ты же в курсе. Я же не скрываю, и тайно от тебя с мальчишками не бегаю. Я даже тебя с ним знакомила. - Ответила Ханаби.

- Ага, когда я вернулся и застал вас. - Усмехнулся Якуши.

- Это все равно считается! - Воскликнула девочка.

- Знаешь, подобные знакомства бывают опасными. Скажем, так слишком близкие. - Произнес Кабуто. Ханаби покраснела. Не столько от смущения, сколько оттого, что именно эти вопросы ей приходилось сначала решать с Конохомару, а теперь об этом нужно говорить с опекуном.

"Оказывается, не всегда хорошо, когда у тебя есть "брат". - Подумалось Ханаби. Он, конечно, за нее волнуется, тем более, что она сама часто дает ему повод для этого, но иногда он лезет не в свои дела, и задает очень личные вопросы, в которых она сама до конца не разобралась. - Хотя он мне теперь вместо родителей, и брата, и семьи, а родные бы обязательно поинтересовались, с кем я дружу". - Последняя мысль подействовала на девочку успокаивающе. Все равно никто больше ее жизнью не занимается, кроме Кабуто. А, значит, надо говорить правду.

- Мне он нравится. Очень. Он понимающий, он много знает всякого интересного, а еще из давних моих знакомых, он почти единственный, кто не стал делать вид, что больше и нет меня на свете. Для меня это важно теперь. А еще для этого смелость нужна. Я знаю. - Ответила девочка.

Тут Кабуто серьезно задумался: не дружит ли Конохомару с Ханаби из одного только подросткового влечения и не принимает ли Ханаби за доброту и понимание обычные инстинктивные желания совсем еще незрелого юноши, у которого только начинается переходный период? И на самом деле Конохомару просто нужна девчонка. Некрасивая? Плевать. С неправильной формы белесыми, страшными глазами? Пофигу. Девочка с явно екайскими чертами? Да кого это волнует в юном возрасте. Кабуто тревожило, что, может, и не нужна Конохомару Ханаби, и для него это легкое увлечение, а надобна ему просто какая-то девка для удовлетворения юношеской страсти. А тут и старая знакомая так удачно подвернулась. И то, что неблагополучная, для него только плюс: ни присмотра, ни заботливых родителей, которые будут слишком ретивых кавалеров гонять.

- Он уже когда-нибудь просил тебя о близости? Настаивал? - Кабуто перешел к тому, что больше всего волновало его: не воспользовался ли этот идиот его воспитанницей, которая из-за возраста может не до конца осознавать, что с ней случится, если она потеряет голову и полностью поддастся своим чувствам.

Ханаби еще сильнее покраснела, инстинктивно мотнула головой.

- Да нам даже неинтересно еще. Мы еще даже не думали.

- Вот оттого, что люди не думают, беда и случается. - Сказал Якуши.

- Мы погулять нормально не всегда можем. Или на встречу выбраться. Мы только... ну, мы целовались пару раз. - Решила рассказывать все без утайки Ханаби. - Кабуто строго взглянул на нее.

- Ну, а что тут такого? - Спросила Хьюга. - Мы думали, что умираем. Что друг друга на этом свете больше не увидим. Нам вообще-то не сильно хотелось, но обидно было бы не попробовать.

Кабуто вздохнул.

- Идиоты. Хорошо, что вы ничего другого попробовать не догадались. А если опять умирать будете? И тоже обидно станет?

- Да, глупо бы вышло. - Сказала она. - Знаешь, мне не надо объяснять, откуда дети берутся. Опоздал ты с разговором, братец. - Кабуто немного ошарашено посмотрел на нее, а Ханаби не поняла, что она опять не так сказала. - Испугался ты, а потом воспитывать решил. - Добавила она. - А... если честно, я тоже испугалась. Потому что вот будем мы вместе, а дальше что? Его женят, а я мучайся. Не нужна мне тогда такая любовь, чтоб душу навыворот. Мне уже есть, за кого попереживать. Мне учиться надо, на медсестру выучиться, а не все это. Не то какая я буду ученица и работница, если о мальчишках все мечтать буду! - Она помолчала, а затем призналась. - Мы решили рисовать вместе что-нибудь, и я у тебя учебник с медицинскими печатями стащила прямо перед прошлой миссией... - Кабуто слушал, ничего не говорил, и книга по фуиндзюцу сейчас казался ему меньшей из проблем. - Иногда мы так тренировались, потому что ты сам говорил, что, может, война близко. Но дальше гулянок и рисовалок у нас даже и разговор не заходил.

- А все разговоры, Ханаби, они обычно потом происходят, когда уже все случилось, и поправить ситуацию трудно. - Печально сказал Кабуто.

- Давай, Якуши, об этом не здесь. Не хочу откровенничать в общаге. - Попросила Хьюга.

- А где поговорим? - Спросил врач.

- А тоже погуляем. Искрянка оттаяла. Я хочу посмотреть. Весна наступает. - Предложила Ханаби.

Кабуто и самому было нелегко вести подобный допрос, потому что его жизнь была совсем другая. С ним таких разговоров опекуны не вели. Родителей у него не было, а в Корне его воспитывали прожженные циники. И то, как он узнавал о том, какие могут быть половые отношения, не очень подходило для Ханаби, потому что он хотел ее от ужасов Корня, наоборот, по возможности, избавить. И дать ей шанс прожить юность более счастливо. А значит у нее должен быть разговор о личной жизни, какой с обычным ребенком должны вести его родители. Только вот дело осложнялось тем, что Ханаби была ему не родная и знал он ее хуже и меньше, чем ее семья, хотя они и сблизились за прошедший год. А тема была очень личная, и он опасался, что девочка закроется от него.

На берегу реки, казалось, Ханаби было легче говорить о своей влюбленности.

- Я давно знаю, что между мужчиной и женщиной происходит, когда влечение есть. - Повторила она.

- Хиаши-сан про дворянскую честь внушал? - Спросил Кабуто. Ханаби резанул слух суффикс "сан" вместо "сама". С другой стороны, Якуши был почти единственным, кто относился к ее отцу хоть с каким-то уважением. Или делал вид, что так относится. Из-за нее.

- И это тоже. - Отвечала девочка. - Я сама в клане жила. И если дядюшка Конохомару узнает, что его племянник со мной связался, он ой как не обрадуется. Клан-то наш сам знаешь, как теперь называют.

- Ну, раз ты такая "умная", слушай. Забеременеешь - зарежут тебя Сарутоби. Ты для Асумы-сана и так проблема, а если понесешь - то вдвойне, потому что глава клана Сарутоби племяннику плодить бастардов не позволит. Ты в глазах Асумы - дурная партия для Конохомару-сана, которая отпугивает перспективных невест.

- А я знаю, что я клану Сарутоби не нужна. Это было сразу понятно. - Прервала опекуна Ханаби. - Я же тогда, когда мы с Конохомару-саном в больнице встретились, хотела сделать вид, что вовсе не узнала его. Чтоб его не мучить и себя. - Она задумалась, а после сказала. - Несбыточным. А вот оно, как вышло, Кабуто-сан... Я сама в клане жила очень строгом и знаю, как его воспитывают, какую девушку ему подыскивают... Если в двух словах, то не такую, как я. Знаешь, это хорошо, что я в нескольких семьях жила. Сравнивать могу. К нам твои друзья часто заходят. Особенно после того, как жалование получат. Мисуми-сан... он в такие дни ходит к продажным женщинам. Он каждый раз платит новым, видно, они ему быстро надоедают. А потом они с Акадо-саном... как бы это сказать... делятся впечатлениями.

- А ты? - Спросил Якуши.

- А я - мебель. Они не замечают меня, не стесняются. А я с ними в комнате одной, все слышу. Это часто бывало. Только я не вмешиваюсь во взрослые разговоры - меня и не трогают. Будто нет меня. Я, когда ты только привел меня, здесь всех боялась. И соседей тоже.

- Не безосновательно. - Согласился Кабуто.

- Я, чтоб немного успокоиться, придумала себе такую игру, будто я - невидимка. И все, что в общежитии происходит, меня не касается. Будто вовсе тут и нету меня. Я тогда еще капюшон натягивала на глаза. Мне под землю провалиться хотелось. А все равно получалось, что я много видела и слышала, что хороший ребенок видеть и слышать не должен. - Рассказывала Хьюга.

- Тебе, наверное, у нас не легко... - Кабуто ни разу не спрашивал Ханаби, как ей живется у него, потому что после клана ей вряд ли могло нравиться в медицинском общежитии, но раз выбора у нее нет, то и спрашивать не о чем. Нечего растравливать девчонку. Хьюга поняла вопрос по-своему.

- Мне у вас очень хорошо, мне нигде так хорошо не будет. - Торопливо отвечала она. - Мне неплохо. Я не вру.

- Послушай, тебя не выгоняют. Но тебе, наверное, нелегко было привыкнуть к новому обществу? Я никогда не спрашивал тебя. - Ханаби невольно кивнула.

- Мисуми-сан... - произнесла Ханаби и задумалась. - Он хороший человек. Он меня на рыбалку берет, если я не мешаюсь, и бою учит иногда. Но у меня в семье все по-другому было. - Она сделала паузу, вдруг замолчав, а потом произнесла, - У меня мама рано умерла...

- Послушай, плохой из меня все-таки психолог. - Прервал ее Кабуто. - Если про семью не хочешь говорить, то и не надо. Тебе только хуже станет. Мне вот выговаривали недавно, что я тебя никак успокоить не могу.

- Это у меня характер плохой. Испортился. Я сама знаю. Макото-сама тебя ругает? - Догадалась Хьюга. - Вот сам бы и попробовал меня воспитать. Я не очень-то послушная. А про семью сказать надо. Это важно. У меня мама умерла, а отец мачеху не взял. А Мисуми-сан каждый месяц женщин меняет. Я пыталась его понять, только не могла. Я знаю, много соседей так живут. Только у нас в семье иначе было. - И тут девочка резко сменила тему. - А еще я перед тобой виновата.

- Это в чем же? - Взволнованно спросил Кабуто, решив, что Ханаби утаила еще что-нибудь, в чем только сейчас у нее хватило духу повиниться.

- Я у тебя еще книги без спроса брала. - Призналась Ханаби. - Находила учебники, в которых было про взросление, про то, как юноша и девушка интересны друг другу становятся. Читала. Примеряла на себя.

- Вот как... - Сказал Кабуто. По тону его было понятно, что подумал он о другом, а по поводу книг не очень расстроен.

- Ага. Я стеснялась очень спрашивать такие вещи у молодого парня, которого и знаю-то недавно. У тебя растет любопытный ребенок. Понимаешь? - Хитро улыбнулась она. - Я учебники эти у тебя отыскала, украдкой взяла и нашла главу про то, как люди взрослеют и когда сами родителями могут стать. Я там только не до конца все поняла. Сложно написано, для врачей, а не для подростков, которые не очень понимают, что с ними происходит, но у которых больше нет родителей, чтобы с ними об этом посекретничать, а у молодого сенпая им спрашивать совсем неловко. Не то еще подумаешь, что у меня вместо учебы все мысли только о мальчишках. Оказалось, что в учебнике сдержаннее написано, чем то, как любовь Мисуми с Акадо обсуждают. Поэтому я книжке больше поверила. Но все-таки из твоих книг я так и не поняла, почему отец остался один, а у Мисуми-сана каждый месяц новая подруга. Мне не нравится такая жизнь, как у него или у Акадо. Вот совсем. Я хочу, чтобы ты это знал. Мне важно. Я себе такого не хочу, чтобы склонности между людьми не было, а просто случки, за деньги или нет, просто с кем попало... Мне такого ничего не нужно. Я даже разговорами об этом по горло сыта, так что уши вянут, просто я сказать товарищам по команде ничего не могу. И, даже если скажу, Акадо-сан и Мисуми-сан не изменятся. Они просто такие. Всегда. Наверное, поэтому я именно с Конохомару и дружу, а не с кем-то другим. Он - душевный человек, интересный, и увлечения у нас общие, а не так просто, что на я первого же юношу, который белоглазой мерзостью не побрезговал, бросилась.

- Зачем ты так... - Оборвал ее Кабуто.

- А чего? Думаешь, я и не слышала ни разу, как меня в Конохе прозвали? - С вызовом спросила девочка, а Кабуто решил, что лучше сменить тему, потому что задачей Якуши было постараться доверительно поговорить с Ханаби, а конфликт только все испортит. И надолго испортит. А ему надо знать, что происходит в голове у его тринадцатилетней воспитанницы, ему важно, чтобы она не боялась ему говорить правду. Особенно в переломный период.

- Мне не надо ничего рассказывать, меня просвещать, Якуши-сан. - Произнесла Ханаби. - Так вышло. Такая я уж у тебя испорченная. От друзей твоих всякого наслушалась... И в больнице тоже... После посиделок этих у Мисуми и Акадо мне спешить взрослеть совсем расхотелось, поэтому запугивать меня, наверное, тоже уже поздно. Мне самой страшновато. А с Конохомару можно хотя бы отвлечься от дурного, поболтать по душам, вспомнить, что было хорошего. Тогда на миссии я подумала, что отталкивать Конохомару-сана тоже подло, после того, как мы друг другу открылись. Он мне зла не сделал. А раз так, то, может, ничего плохого не будет, если мы позволим себе немножко нежности. В пределах разумного. Этого иногда не хватает. Чего ты разволновался-то? В семье меня учили, что нельзя допускать... - Она вновь долго подбирала слова, - распущенности. Это очень важно для нас, для Хьюг. Хочешь, я тебе честное слово дам, что мы с Конохомару ничего безрассудного не сделаем? Ну, пообещаю?